Глава 1. Люди злой страны

Кицунэ призадумался. Что за глупости?! Даже если одна-две лесопилки почему-то встали, их в стране должны быть тысячи! Из древесины гигантов сейчас всё делают, от корпусов для любой техники, до одежды и продуктовых пакетов. Тысячи лесопилок, тысячи тонн древесных отходов! Как при таком изобилии, коровы вообще могут неделями голодать?! Хотя, судя по ландшафту, счёт идёт не на недели, а на многие месяцы. За такое управление, где-то, кого-то надо... уволить! С пожизненным штрафом за причинённый ущерб.

Ещё десяток минут бега, и, вдруг, Кицунэ заметил, как напряглась собака, а через мгновение, втянув носом воздух и он сам напрягся. Порыв ветра принёс запах крови. Вонь вывороченных из брюшины кишок, остаточные признаки рассеявшейся в пространстве Ци. Знакомые кусочки картины для тех, кто бывал на поле боя.

Не думая больше ни о чём, пёс ринулся вперёд что было сил, а лис, с откровенно детской наивностью, помчался следом. Однако, увидев открытое пространство, у мальчишки хватило ума остановиться и притаиться за выступом холма. Осторожно приподнявшись и радуясь, что догадался сменить волосы на неприметно-тёмные, он выглянул из убежища и увидел крестьянский посёлок. Обычную животноводческую базу, с несколькими производственными цехами, железнодорожной станцией, ангаром для дирижабля и несколькими типовыми жилыми бараками.

К посёлку вела всего одна грунтовая дорога, та самая, на обочине которой лис сейчас прятался, и на полпути от холма к первым зданиям, на этой дороге лежала перевёрнутая телега с разбитыми колёсами и переломленными оглоблями. Вокруг телеги валялись какие-то мешки и ящики, а ближе к селению, ещё на полпути, лежали два распотрошённых, рассечённых на куски и окровавленных, собачьих трупа. Пастухи стад и охранники домов, псы бросились защищать своих хозяев от неведомых врагов и были безжалостно убиты.

Пёс, сопровождавший Кицунэ, подбежал к погибшим собратьям, обнюхал их, издал горестный взвой и, стремглав, ринулся к селению, но у домов выскочившие наперерез люди схватили собаку, остановили её и утащили.

Люди живы, нет пожаров и звуков грабежа. Банда ворвалась в посёлок и устроилась там, требуя у крестьян жратву, женщин и выпивку? И что теперь делать?

Кицунэ, глянув на себя, плавно сместился влево, плюхнулся в лужу, извалялся в грязи, а затем, перебравшись на сухое место, вывалялся в пыли. Бело-розовая, блестящая на солнце кожа его теперь стала серо-землистого цвета и юный шиноби, свернувшись в калачик где-нибудь у дороги, получил некоторую надежду быть принятым за обычный камень.

Плавно перебирая руками и ногами, грязевое чудище поползло вперёд, выглянуло из-за выступа холма и, оценив обстановку, на четвереньках принялось перебегать от укрытия к укрытию, от одного чахлого куста к другому, довольно быстро приближаясь к домам. В отличие от пса, никаких завываний и громкого топота он не издавал, а люди, все до единого, были отвлечены чем-то, творящимся в глубине поселения и бесхвостая серая ящерица без помех добралась до домов. Мускульной силой ног, без всяких импульсов Ци, Кицунэ забросил себя на крышу ближайшего барака, мягко приземлился на тяжёлую, прочную черепицу, подполз к вершине ската и, глянув через конёк, с недоумением уставился на то, что творилось на центральной площади, где собралось, явно, всё население этой маленькой животноводческой общины. Навострил уши, прислушался к раздающимся из центра скопления истеричным девчоночьим воплям и удивлённо хлопая глазами, принялся постигать новые уровни идиотизма.

В кольце из семи тощих, нелепо одетых солдат, на обитой бархатом и покрытой лаком чёрной четырёхколёсной повозке, стояла девчонка лет восемнадцати-двадцати, в украшенном бантами и оборками платье. Потрясая какой-то, свёрнутой в рулон, бумагой, она надрывно орала, обвиняя собравшиеся вокруг сотни людей в воровстве, глупости и предательстве, угрожала привезти целый сундук рабских ошейников, пугала каторгой по приговорам миграционной комиссии, а потом требовала от местных крестьян, вместе с работниками производственных цехов... лечь и умереть. Иначе не скажешь.

* * *

Менеджеркой по организации труда, Могами Рей стала после того, как одна из её подруг получила министерский гранд от государства, собрала с других участниц боевого лепестка дополнительные деньги и вложила все средства в покупку готовой разориться фермы. Вот сейчас больше десятка выпускниц Высших Экономических Курсов наконец-то покажут этим тупым мужланам, как надо управлять предприятиями, чтобы получать космические прибыли вместо убытков!

Были сделаны точные расчёты, составлены сметы и подписаны предварительные договора. С налаженными рынками сбыта и производственными цепочками всё обещало стать сказочным, без серьёзных трудозатрат. Взносы на проект собирались не просто так, и каждая из дольщиц получила важный пост в заново сформированном руководстве предприятия. Четверо тупых мужланов, несомненно разворовавших доходы когда-то чрезвычайно прибыльной фермы, получили под зад коленом, двенадцать девушек взялись за дело вместо них, и в первый же три месяца получили целых два миллиона чистого дохода! Из которых, в прочем, никому не было выдано на руки ни единой Рю, так как поганые мужланы из контрольных органов заявили об ошибках в оформлении документов, неправильной маркировке мясной продукции и нарушении санитарных норм на предприятии. Наглейшая ложь, с завуалированным требованием ежемесячных денежных подарков! Затем заявились бандиты, потребовавшие денежный взнос за безопасность. Затем сеть супермаркетов выдвинула угрозу предпочесть закупки у конкурентов и потребовала снизить цены. Но хуже всего было то, что министерский гранд получил не только их боевой лепесток. Другой лепесток розы, по всем идеям обязанный быть им союзником, но ставший конкурирующей, враждебной группировкой, выбил деньги для себя и, привлекая к делу бандитов, выкупил ближайшую лесопилку, с которой ферма получала кору и ветки для коров. Недоразвитые, наглые, низкородные сучки, с которыми альянс благородных леди воевал с самой школы, хозяйкам фермы чуть ли в лица не плевали, когда те заявились к ним договариваться о поставках. Цены на корма были тотчас вздуты до небес и пришлось экстренно искать другого поставщика, в условиях, когда враги вмешивались в переговоры и банально угрожали устроить пожар на любой согласившейся сотрудничать лесопилке.

На прошлой неделе, начавшая продавать другим фермам корма за дёшево, просто чтобы освободить затоварившиеся склады, лесопилка врагов внезапно сгорела от неведомо чьей диверсии, банда развалилась и передралась, но утешало это мало, потому как денег у фермы на попытку подняться с колен уже не было. Доставку десятка вагонов кормов из соседнего региона девчонки заказали втридорога за взятые в банках кредиты, как вдруг пришло новое известие:

С фермы разбегаются работники. Хватают кто что может, кидают мешки на телеги и удирают, бросая свои дома!

Рей, менеджерка по организации труда, экстренно позвонила по объявлению частной охранной компании, наняла боевую группу на восемь часов и помчалась к ферме, ловить дурачьё, не понимающее, что уже вот-вот и всё станет нормально.

Она поймала одну такую семью на дороге. Четверых мужиков, с пятью бабами и десятком детей, что общими усилиями волокли прочь от посёлка гружёную всяким хламом телегу. Повинуясь повелительному приказу своей госпожи, четверо из семи нанятых боевиков бросились на дезертиров и, с руганью, размахивая кулаками, пинками и зуботычинами погнали всех обратно. Обошлось бы простыми побоями, но на шум драки из поселения выскочили два лохматых сторожевых пса. Мгновенно пришедшие в бешенство от того, что чужаки напали на местных, псы ринулись в атаку и охранники, не желая получить тяжкие травмы от собачьих челюстей, встретили собак встречными ударами "Разящих Серпов", разрубив лохматых зверей на куски.

После такой демонстрации силы и решимости, спорить с представителями власти никто желания больше не проявлял. Наёмники Рей загнали дезертиров обратно в селение и вокруг них тотчас собрались все обитатели этой провонявшей коровьим навозом, нищей дыры.

Рей, разъярённая подлостью, глупостью и предательством подчинённых, встала на повозке во весь рост и её голос принялся грохотать над толпой, обвиняя, стыдя и требуя раскаяния. Она показала свою закладную на квартиру, объявила о том, что корма для коров уже закуплены. Что в самое ближайшее время, после следующих поставок мяса в торговую сеть, долги по зарплате будут выплачены всем, а запчасти для машин и оборудования закуплены.

Увы, люди стояли понурив головы, мрачно играя желваками и сплёвывая в грязь рыжую от стимулирующей жвачки слюну. Не появлялось сомнений в том, что вся эта толпа необразованных, диких дураков, собирается удрать сразу, как она отвернётся! Они не желают понимать того, что весь лепесток розы, и Могами Рей лично, для них сделали! На какие жертвы пошли! Какие надежды у них, всех двенадцатерых, на них были!

И тут, менеджерку понесло. Напряжение последних месяцев, проблемы с учёбой в университете, издёвки со стороны сверстниц, попадание в кредитную кабалу и угроза потери квартиры окончательно выбили из неё остатки здравого смысла. Рассвирепев, она принялась орать, угрожая всеми карами, что только приходили в голову. Обзывала грязных дурней, жаловалась на потерю денег, и утверждала, что заявит в суд на них, виновников того, что разоряется ферма! Что её папа — лейтенант городской стражи! Что она всех их закуёт в рабские ошейники, и заставит отрабатывать потери! Только попробуйте убежать, и на вас будет заявлено в международный розыск!

— Может хватит, юная леди? — не выдержав, подал голос высокий, немолодой мужчина, с огрубевшей от палящего солнца кожей и изуродованными тяжёлой работой руками. — Ваши крики дело не спасут. Вы видели стадо? Коровы истощены и больны. Мы скосили и срубили им на корм всё, что только могли, но до вашего гипотетического состава с кормами не доживёт минимум треть оставшегося скота. А сколько месяцев будут восстанавливаться и набирать вес остальные? Пять? Шесть? Восемь? Что прикажете нам делать всё это время? Без денег, и даже без продовольственного банка?

Внезапно, словно очнувшись, толпа заволновалась, загремели возмущённые, недовольные выкрики мужчин и женщин. Какая-то, похожая на старуху женщина подняла над толпой тощее детское тельце в грязной рубашонке, чтобы показать в каком состоянии её ребёнок. Какой-то, насквозь прокуренный мужик язвительно выкрикнул вопрос о том, сколько дней надо скотину не кормить, чтобы купить такое платье и повозку, как у барышни.

Толпу следовало немедленно осадить. Лидер наёмников громко свистнул, а потом замахнулся и с силой ударил древком копья о землю. Всё время истеричного монолога работодательницы, он посылал из ступней плохо контролируемые, почти хаотичные волны Ци, насыщая ею засохшую грязь, а теперь, одновременно с ударом, резким импульсом толкнул насыщенную область, из-за чего земля под ногами крестьян дёрнулась, да так, что многие едва устояли на ногах. Получилось... эффектно. Полное впечатление, что земля вздрогнула от удара копья. Это ж какая у него силища, если он способен так землю встряхнуть?!

— А ну, молчать, все! — проорал главный наёмник. — Не сметь повышать голос на леди! Что вы нам своими бедствиями в лица тычете?! Хитрые серые морды, вроде вас, слишком любят прибедняться, жаловаться и вопить о том, как им плохо! Шустрый! Глянь.

Пронырливый, похожий на хорька, наёмник вихрем унесся, пробежался по домам, поюлил по сараям и приволок из схрона в чьём-то подполе два огромных куска говядины, на которые бросил завёрнутую в пакет пачку денег.

— Ах... ах вы!!! — выпученные от возмущения и ярости, у Рей чуть не выпали из орбит глаза. — Воры! Негодяи! Расхитители!!!

Толпа заволновалась, поднялся крик о том, что была забита умирающая и не способная подняться корова, которую от голода съели сами селяне. Что деньги эти не от продажи мяса. Что если госпоже нужна падаль, которую никто не посмел вовремя забить, то за деревней, в могильнике, её тоннами свалено.

Наёмники окриками и угрозой оружия быстро навели тишину.

— Мы проведём ревизию в домах. — заявил их лидер. — По какому праву? Сейчас увидите! Окольцованных сюда!

Учинение расправы над свободнорожденными крестьянами было чревато судебными разбирательствами, скандалами в прессе и жалобами во всевозможные инстанции, потому землевладельцы частенько подселяли к крестьянам прошедших особый отбор рабов, что трудясь наравне с крестьянами, помогая им и просто проживая рядом, вскоре негласно становились частью сообщества. Если требовалось наказать общину, то... вот с такими, теми, что со стальными кольцами на шеях, можно было делать всё, что угодно. Чаще всего, их пороли, на глазах у остальных, не взирая на то, кто был виновен в проступке. Никому не будет приятно, если из-за твоего проступка бьют ставшего тебе другом, хорошего человека.

— Я не просила вас... — девчонка, обрадованная тем, что кто-то взял на себя ведущую роль, тем не менее, испугалась и попыталась возразить, но наёмник тотчас осадил её, одним взглядом прервав робкую попытку сопротивления.

— Подчинённых нужно крепко держать в кулаке, моя госпожа. — заявил он, а шестеро его бойцов уже ринулись в толпу, хватая людей в рабских ошейниках. — Иначе они совершенно и безобразно расхолаживаются, позволяя себе недопустимые мысли и действия! Вы обязаны показать, кто здесь сила и власть, иначе они даже не подумают принять ваши слова всерьёз!

Перед лидером поставили на колени пятерых рабов. Троих мужчин среднего возраста, старика и старуху.

Лидер, гневным и начальственным тоном прочитал крестьянам лекцию о том, как это недопустимо — разворовывать имущество фермы, бросать рабочие места и подводить высокое начальство, а затем, указал на рабов.

— Госпожа, какое наказание вы считаете достаточным для окольцованных за вину этого сообщества?

— Я... — просипела девчонка, бледнея, а затем собралась с духом и гордо вскинула голову. — Этих, троих, что помоложе, — высечь! По четыре удара плети, каждому!

— Двоих, же, старых и бесполезных, — повесить! — подгадав момент, наёмник перехватил у неё волну приказа и властным взглядом, пресёк в благородной леди попытку возмутиться. — В их жизни давно пора вложить последний смысл и открыть глаза дураков на реальность нашего жестокого мира! Пусть остальные задумаются! Эти люди — чужаки, и, покинув деревню, любой из местных, в любой другой стране, станет таким же бесправным чужаком! Пусть их смерть покажет остальным, что значит — отказаться от своих прав, на своей родной земле! Хотите своей спиной и шеей повторить их судьбу?! Учитесь, те, кто свободен здесь, держаться за свой дом и не обращаться в бегство из-за временных трудностей! Держитесь за свою землю!

Хорошая речь, для разорителя, мародёра и дезертира, за три десятка лет по надуманным предлогам продавшего в рабство не одну сотню своих соотечественников. Таких же вот, бессильных голов двуногого скота, как эти крестьяне. Он здорово натренировался нести пафосную чушь перед дурачьём, подавляя в них желание сопротивляться, жаловаться или покидать уютные загоны. Он разорял их, отбирая всё ценное, а потом продавал должников и наслаждался жизнью, год за годом, не взирая на смену власти. Во времена свободы для родной страны, а затем став колаборантом на службе Северной Империи. Теперь же освободившаяся страна Речных Долин вовсе утонула в безумном хаосе резни, передела власти, спроса за накопившиеся обиды и сведения кровавых счетов. Деловым людям, без отряда свирепых головорезов, там делать больше нечего. Деловые люди должны искать новые перспективы и устраиваться на новых землях. За счёт таких идиотов, как эта сопливая девка. Как это стадо тощих серых баранов, запаниковавших в ставшем слишком неуютным загоне.