Мутная вода

Твою мать, Дентон! Почему ты ведешь себя как настоящая и самая искусная шлюха, которую мне только доводилось видеть? Даже Магнус в сравнении с тобой кажется скромным и только начинающим теоретиком. Или все дело во мне и моей реакции на тебя? Прямо противоположной полярности, что бьет по нервам как по струнам и заставляет задыхаться от детского восторга?

Оказалось, что я на несколько секунд замер, потому что Дентон приподнял голову и посмотрел на меня вопрошающим и немного затуманенным взглядом. Он был полностью открыт и расслаблен, а из-за болезненной до рези в глазах полоски ткани на бедрах, контрастирующей со смуглой от искусственного загара кожей, виднелось весьма недвусмысленное доказательство того, что он больше не может и не хочет ждать.

Не долго думая, я нагнулся и сразу взял весь его член целиком в рот. И без того внушительных размеров, он стал тут же набухать, а в нос ударил терпкий запах пота и сладковатый кожи. Особенный, неповторимый, хотя и кажущийся в чем-то знакомым.

Какие к чертям собачьим принципы? Чувства и роли? Какое все это имеет значение в моей жизни? И среди всего этого хаоса мой самый заклятый противник и враг, распростертый на полу — только совсем не побежденный, а молящий о том, чтобы я ему вставил. Воистину, разве хоть один кошмар или самая буйная фантазия могут быть еще более сумасшедшими и изощренными?

Стон удовольствия сорвался то ли с моих, то ли с его губ. Почти не прикасаясь к голым телам друг друга, так и не "узнав до конца" и все еще оставаясь в одежде, тем не менее мы были настолько близки, на самой грани, что приходилось усилием оставшейся воли сдерживать себя, чтобы окончательно не потеряться в ощущениях. В том кто мы, где и что творим. Глупо, но это было настолько важным, что я больше ни о чем не мог думать. Старался, но не получалось.

С трудом оторвавшись от равномерных движений головой и поддающихся на встречу чужих бедрах, я положил ладонь на его грудь, а потом с силой дернул ткань, отрывая хлипкие пуговицы и разбавляя шум нашего дыхания звоном раскатывающихся по полу кружков перламутра.

Дентон посмотрел на меня со смешанным чувством недоверия и даже будто бы восхищения.

— Ты хоть знаешь, сколько стоит эта рубашка?

— Может быть мне будет потом приятно в течение целого года находить твои пуговицы по разным углам кабинета?

— Ах, ну если так... Только потом не забудь пришить обратно, когда их все соберешь.

— Непременно...

На короткое мгновение загипнотизированный маленьким бриллиантиком в его ухе, я резко толкнулся вперед и с силой прикусил нежную кожу шеи.

Дентон тут же почти одновременно выругался и зашипел.

— Сука, — в конце-концов болезненно выдохнул он, когда я уже планомерно и жестко вбивался в его тело, и через пару секунд, содрогнувшись, кончил себе на живот, оставляя между нами теплую влажность и его затихающую дрожь.

Я лизнул его грудь, а при следующем движении вперед — правый сосок. Прикусил. А когда он расслабленно и безучастно провел рукой по низу своего живота и жестким волоскам, размазывая сперму, собрал этот вкус с его кожи губами. Запоминая, потому что был уверен, что это больше никогда не повторится. По всем законам и сценарию жанра, это должен был быть наш первый и единственный раз.

Сожалел ли я об этом или, может быть, о только что произошедшем? Наверное для этого у меня было недостаточно времени и сил. Слишком неравная борьба для того, кто еще совсем недавно хотел просто сбежать.

Я продержался совсем недолго. Мне хватило пары толчков, чтобы прийти к финишу, а потом обессиленно и, сильно не церемонясь, рухнуть сверху на Дентона, и ощутить его прерывистое, глубокое дыхание. Словно он до сих пор решал — остановиться или бежать дальше. Но я не мог себе позволить подобной роскоши.

Выпрямившись на руках, я попытался подняться и привести в порядок свою одежду. С мыслями это пока получалось плохо. Потом, кинув взгляд на все еще продолжающего лежать и не произнесшего ни единого слова Дентона, я к своему ужасу вспомнил о том, где именно сейчас находится мой галстук. Но Дентон не двигался. Мне было даже трудно сказать, смотрел ли он в эту минуту на меня или куда-то в сторону. Через мгновение после секса, я снова о нем ничего не знал.

— Будешь и дальше прохлаждаться, пока сюда не явится кто-нибудь из наших сослуживцев? Настолько нравится всеобщее внимание?

Привычная ирония, давно проверенная и прочная броня.

— Нет, просто понадеялся, что ты не вспомнишь о своем галстуке, — ответил он не сразу. — Решил оставить себе на память.

— Конечно, как трофей того, что ты окончательно поимел мой мозг.

Джейси Дентон с изрядной долей веселья вскинул правую бровь:

— Ты очень умело перефразировал то, что между нами только что произошло. Я бы даже сказал, достаточно иносказательно. Браво.

И он резко выпрямился, попытавшись сесть, а я зашел за его спину и присел на корточки, надеясь, что мне не придется искать ножницы.

Это было странно и неудобно. Если могло быть еще более странным, чем то, что мы только что пережили. Я не мог ни о чем думать. Ни о чем по-настоящему важном и, возможно, нужном на данный момент. Единственное желание, настойчиво бившееся в голове синхронно пульсу, это поскорее унести отсюда ноги. Как бы это жалко и избито не звучало, забыть обо всем, что только что произошло. Сбежать. И подумать обо всем завтра или лучше в понедельник, когда я пересеку главное фойе и нажму кнопку вызова лифта. Когда перестану бояться того, что только что совершил.

В противовес всем мыслям, передо мной была расслабленная спина Дентона — в мятой, неуклюже сползшей на бок одежде, и с заманчиво приоткрытой шеей.

Я прикрыл глаза, пытаясь привыкнуть к ситуации, и облизнул пересохшие губы, так некстати вернув и снова почувствовав привкус Дентона на языке.

Необходимо убраться отсюда как можно скорее.

Джейси Дентон же в это время неторопливо потирал запястья и, по видимому, не собирался предпринимать никаких попыток — ни к бегству, ни к возмездию, ни к каким-либо другим действиям. Я не мог бы и с одним процентом уверенности сказать, зол он сейчас, раздосадован или безразличен? Все снова запуталось, и в любой момент он с легкостью мог назвать меня кретином, после чего все вернулось бы на круги своя и понеслось по давно заезженной колее.

Не зная, что еще сказать, я молча выпрямился, собираясь встать и сразу же направиться к выходу. Но хищная усмешка на внезапно изменившимся лице буквально пригвоздила меня к полу, и этого было достаточно, чтобы я утратил внимание и всякую осторожность, а уже через мгновение больно ударился затылком об пол.

— Твою мать, — я застонал и встряхнул головой, пытаясь избавиться от противного звона и прийти в себя, чтобы развеять белую пелену перед глазами, но тут же задохнулся от боли в боку, куда Дентон заехал острым носком ботинка.

— Ублюдок...

Я был настолько ошарашен случившимся, и все произошло так неожиданно, что просто не хватало фантазии и слов на то, чтобы передать, что я действительно о нем думаю.

— Дамы и господа, шоу еще не окончено.

— Ты совсем рехнулся? Какого черта ты делаешь?!

Он возвышался прямо надо мной, и в по-прежнему стянутых на бедра брюках, не скрывающих полувставшего, влажного в полумраке от спермы и слюны члена. И, похоже, ему нравилось, что я на него смотрю.

— Больной псих.

— Ты только сейчас это осознал? Медленно же до тебя доходит, а теперь еще и головой ударился.

— Я тебя точно убью!

— Не повторяй моих реплик, а придумай что-нибудь свое. Пооригинальней, — ответил он просто, откинув светлые волосы с лица, и только тут до меня дошло, что все это было фарсом. С самого начала и до конца.

И что он все это время был прав — я действительно полный и беспросветный дурак.

— Зачем?

Дентон улыбнулся, но не так весело, как я предполагал.

— Ты в самом деле хочешь знать? Это настолько не очевидно?

Он наклонился и с силой залепил мне пощечину, а пока я отхаркивался, пытаясь выровнять дыхание, связал руки спереди моим же многострадальным галстуком.

— Мог бы и что-нибудь пооригинальней придумать, — передразнил я его, уже по привычке пытаясь реабилитировать пострадавшую гордость и слегка вздернув подбородок. Смотря на него снизу-вверх, хоть это и было совершенно бесполезно. Но он лишь усмехнулся и опустился на колени, проводя подушечками пальцев по моим распухшим губам.

— Непредсказуемость — это твой конек, — шепот и его пальцы оказались у меня во рту.

Может он ожидал, что я поддержу его игру и начну сопротивляться? Например, укушу? Но вместо этого я покорно приоткрыл губы и пристально всматривался в его лицо, ожидая того, когда он уже наконец наиграется. Может быть даже объяснит, что ему от меня нужно.

Неожиданно все то, что между нами случилось, стало каким-то грязным и дешевым фарсом. Пустым и понятным только ему одному. Все было ложью и издевкой. Зачем-то это произошло, только я как и прежде не понимал причины. Он специально сюда поднялся и притворился пьяным. Уже привычно и в качестве нормы стал меня оскорблять. Развел на драку, а потом, когда я уже был готов пойти на попятную, доиграл все сам. Ненавидит так сильно? Сейчас еще и презирает? Не слишком ли сложно для всего того, что было? Хотя в одном я нисколько не сомневался — он поимел меня теперь уже во всех отношениях. Отличный актер.

Странно, но я не чувствовал ни вполне логичного разочарования, ни досады или злости. Даже бок и щека уже почти не саднили. Я не ощущал всего того, что, как мне еще секунду назад казалось, должен испытывать он сам. Как быстро мы поменялись местами. Но теперь все правильно — каждый на своем месте.

Это — месть? Но ведь он сам все спровоцировал. Подтолкнул. Что он хотел доказать? И что еще осталось того, что, по его мнению, я не уяснил?

Я пытался не вдыхать его пряный запах, когда он приблизился — парфюм, смешанный с сексом. Это было так же невозможно, как не впускать его в свое сознание, когда он находился всего в паре миллиметров от меня. А разбитость и безразличие были, пожалуй, единственными эмоциями, которые во мне еще остались.

Боже, как я устал. За этот вечер произошло достаточно даже для целой жизни. Лучше бы я согласился на предложение Магнуса...

И словно в ответ на мои мысли где-то сбоку раздался шум. Оглушающая и знакомая мелодия мобильного ворвалась в реальность, делая все кругом более отчетливым и от этого еще более болезненным.

— Кажется, тебя уже ищут, — Дентон какое-то время не двигался с места, но потом вдруг резко встал и подошел к моему столу, где надрывался телефон. Мой взгляд упал на его лицо, освещенное тусклым голубоватым светом экрана. Совершенно бесстрастное. Чужое. Без тени эмоции или удовольствия, а может быть досады от настойчивости невидимого абонента на том конце провода. Словно он был даже не тем Джейси Дентоном, всем известным говнюком, которого я знал.

Наши взгляды встретились.

— Печально, конечно, что ваша сегодняшняя встреча не состоится, но я постараюсь тебе это возместить, — и он не спеша двинулся ко мне, — Сполна.

Машинально я облизал пересохшие губы и вспомнил о том, что еще пару минут обратно во рту гостили его пальцы. А до этого был и он сам. И еще я не мог оторвать взгляда от его совершенного поджарого тела, от плавных и словно замедленных движений. А сильнее всего по нервам било осознание того, что это именно он — Джейси Дентон. Пожалуй, в одном этом имени было больше сексуальности, чем во всех скандальных книгах Магнуса вместе взятых.

Ядовитое растение. Яд. Отрава. В этом был весь он.

Дентон обеими руками приподнял меня за затылок и, обхватив лицо, впился в губы с какой-то мрачной решимостью и жаждой, больше граничащей с одержимостью. И я ответил. Разом себя отпустив и перестав копаться в мыслях, причинах, чувствах, поступках и последствиях. Во всем, чем являлась эта ситуация, и к чему она привела. Это больше не было настолько важно. Не сейчас.

Кончики его прядей щекотно и назойливо касались кожи, пока он, наклонившись, расстегивал мою рубашку и стягивал на плечи вместе с пиджаком, затем полностью избавил меня от штанов.

Дерьмо.

Я уже стал догадываться о том, чего он хочет. К чему все это ведет.

Уравнять счет.

Хотя мы никогда и не были на равных. Тем более странный способ брать реванш за то, что сам же и начал.

Его горячая ладонь собственнически прошлась по моим бедрам, а потом он согнул пальцы и довольно ощутимо впился в нежную кожу ногтями, скользя вниз. И я был уверен, оставляя белые полосы.

Я улыбнулся, вспомнив тот день в столовой, когда он остался стоять позади меня. На самом деле это не я выиграл, а он отступил, чтобы в конечном счете все равно получить желаемое. Так просто. Хотя секс еще никогда ничего не решал. Но всегда оставалась призрачная возможность того, что после всего этого он оставит меня в покое.

Я почувствовал едва ощутимое теплое дыхание и касание в левый уголок около губ. Затем Дентон потерся лбом о мою щеку, где наверняка уже через пару часов будет алеть синяк. А потом я закрыл глаза и впустил его язык. Таким образом, он уже был во мне. Но я знал, что для него этого никогда не будет достаточно — не настолько глубоко и интимно. Поэтому я отвечал и поддавался на каждое его прикосновение. И на какой-то совершенно сумасшедший момент мне показалось, что мы постоянная пара, уже несколько лет состоящая в отношениях. Любящие и знающие друг друга партнеры. И пока один еле живой вернулся с работы, другой старается доставить ему удовольствие в постели.

Настолько дико и смешно. И так далеко, насколько меня еще никогда не уводила ни одна, даже самая безумная и невозможная фантазия.

Но в наших движениях действительно была медлительность, очень похожая на сытую ленцу, словно впереди целая вечность, а под нами огромных размеров кровать. Мы пробовали друг друга мизерными, неспешными глотками, наперед зная, что это только раззадорит, но ни капельки не утолит жажду. Жажду, становившуюся все нестерпимее.

Хотел бы я, чтобы это было правдой? Нашей реальностью? Но это было настолько безумно, что могло быть только сном.

Матовые волосы в призрачном свете, льющемся из больших окон напротив. Уже впитавшийся в собственную кожу чужой влажный запах. Прикосновения, кажущиеся самыми необходимыми и единственными — словно не существовало всех тех, кто когда-либо был до него.

И словно уже не будет после.

Пристальный, но с каждым разом все более короткий взгляд серых, почти бесцветных глаз. Растушеванный зыбким светом профиль и чуть вдавливающиеся в кожу ногти по саднящей левой щеке.

Когда Дентон вошел, я не почувствовал боли. До этого во мне были его пальцы, давшие достаточное время для того, чтобы привыкнуть.

И захотеть большего.

Пальцы Дентона заскользили по моему затылку, словно он пытался зацепиться или ухватиться. Он причинял боль, на которую мне сейчас было совершенно наплевать, потому что безумно хотелось дать ему эту опору, чтобы он продержался чуть дольше и окончательно не сорвался вниз — в свою собственную бездну.