"Броненосцы-2" (прода)

Левицкий немедленно встретил командующего возле фальшборта. И, как только оба ботинка адмирала коснулись палубы начал рапортовать:

— Ваше превосходительство...

— Оставьте, Пал Палыч, — оборвал ретивого командира корабля адмирал. — Пройдёмте на мостик, там и будем разбираться. Ваш крейсер становится кораблём управления эскадрой, что, вы, я надеюсь, уже поняли.

Какие новости? Пока шли к вам на шлюпке, я информации не имел. Итак?

— Того разворачивается, Роберт Николаевич, — выдохнул Левицкий, — минуты четыре назад заложил поворот на встречный курс с нами...

— Добро. Проводите меня на мостик.

... Свежий ветер обвевал лицо адмирала на мостике... Ну обвевал. Свежего ветра хватало и на палубе, и когда шлюпка подваливала к борту крейсера... Уж чего-чего, а свежего ветра в открытом море всегда достаточно. Если, конечно, не стоит полный штиль.

— Эскадре иметь ход девять узлов, — начал сыпать распоряжениями командующий эскадрой, — 'Орлу' приготовиться вступить в кильватер.

Мачты 'Жемчуга' немедленно запестрели гирляндами сигнальных флагов и броненосцы послушно сбавили скорость.

Тихоокеанский флот России готовился очередной раз встретить врага. Встретить полным составом, полновесными залпами...

Но с 'Орлом' было что-то не так: неожиданно на его чудом уцелевшей грот-мачте взвился флаг 'Како' — 'не могу управляться'.

Все планы Вирена рушились не успев даже начаться.

А 'Сикисима' уже выйдя на траверз 'Победы', начал разворот на шестнадцать румбов. Того явно собирался повторить свой дебютный маневр, который не особенно удался в Цусимском проливе.

'Бородино' и 'Победа' оказывались под ударом пяти японских кораблей линии. Если не отвернут. Если не прибавят ход...

Увеличить скорость за столь небольшой промежуток времени было нереально. Отвернуть — отдать 'Орёл' под расстрел всей японской эскадре. Остаться на курсе — гарантированно погубить оба сколько-нибудь современных броненосца флота...

Все эти мысли за секунду пронеслись в голове Вирена. Необходимо было принимать решение. Мгновенно принимать...

— Отсигнальте на 'Бородино': 'Три румба влево. Прочим быть в кильватере'.

— Роберт Николаевич! — испуганно повернулся к адмиралу Осипов. — Но ведь тогда 'Орёл'...

— 'Орёл' или флот, — отрезал адмирал. — Выбираю 'флот'. За орловцев отомстим. Позже. Эскадре: 'Иметь ход в тринадцать узлов'.

— Усадил меня Того, — думал Вирен про себя. — Крепко усадил. Данный ход японец выиграл. И нельзя сказать, чтобы очень красиво — я сглупил. 'Орёл' теперь точно 'не жилец'. Остаётся надеяться, что на 'Бородино' сообразят, и обрежут хвост японскому кильватеру...

На 'Бородино', как ни странно, поняли суть маневра. Даже 'творчески' обработали. Последний и единственный современный броненосец флота пошёл практически на точку разворота японцев. Приняв чуть влево.

В результате, эта самая 'точка', стала центром сосредоточения огня всей русской эскадры. Нет, основное количество кораблей линии адмирала Того, успело проскочить 'горячий коридор', который поспешили организовать броненосцы противника, но уже 'Ивате', идущий предпоследним в колонне, успел схлопотать несколько попаданий. А уж концевой 'Токива', и до этого получивший немало от 'Наварина' и 'Нахимова', был просто засыпан снарядами всевозможного калибра. Причём не менее, чем шестидюймового.

Капитану первого ранга Иосимацу до жути не хотелось вводить свою 'Токиву' в этот 'лес' из поднявшихся от поверхности моря всплесков, он даже отдал приказ склониться чуть правее генерального курса, но русские артиллеристы без особого труда нащупали дистанцию, и дружно врезали огнём по созданию английских судостроителей.

Голова японской колонны уже начала терзать 'Орёл', но зато её хвостовой крейсер оказался под сосредоточенным огнём 'Бородино', 'Победы', 'Полтавы' и 'Сисоя Великого'. Шестнадцать стволов крупного калибра, не считая среднекалиберного града, обрушили всю свою мощь на хоть и бронированный, но всё-таки крейсер. А ещё готовились подключить свою артиллерию 'Наварин' и 'Адмирал Нахимов'. Не потребовалось. То есть тяжёлые снаряды хоть и устаревших, но, тем не менее, грозных пушек русских 'старичков' вполне пригодились бы при потоплении подбитой 'Токивы', но такой помощи не понадобилось: для четырёх броненосцев не составило особой проблемы уничтожить один броненосный крейсер, почти лишившийся хода.

А хода 'Токива' действительно лишился: один из двенадцатидюймовых снарядов пробил всё, что только можно, и разорвался непосредственно в машинном отделении крейсера. То есть ход не был потерян окончательно, но скорость упала в разы. А потом, исколачиваемый снарядами крейсер просто не имел возможности дотянуться до своего основного кильватера. А 'кильватер' не ждал — у него имелась своя задача.

Быть концевым в колонне, как оказалось, — самое неблагодарное дело: ради тебя не прекратят сражение. Не повезло — погибай сам.

А русские комендоры, рыча от восторга, засаживали снаряд за снарядом в гибнущий 'Токива' с уже совершенно убийственных пятнадцати кабельтовых. Ближе подходить было опасно — появлялся риск получить в ответ минный выстрел. Но речь всё равно шла уже о последних минутах пребывания японского крейсера на поверхности воды. Он горел уже весь, ответный огонь практически прекратился, из казематов один за другим вырывались снопы огня... В качестве финального аккорда прозвучал взрыв носовой восьмидюймовой башни и 'Токива' стал стремительно заваливаться на борт. Ещё несколько минут, и только днище корабля возвышалась над волнами.

Русские броненосцы прекратили огонь и 'Бородино' по приказу с 'Жемчуга' взял курс к 'Орлу', которому сейчас тоже приходилось туго. И это ещё очень мягко сказано. Положение броненосца было просто критическим. Четыре корабля японской линии уже на протяжении четверти часа рычали на бывшего флагмана своими главным и средним калибром. И небезрезультатно.

Шимоза жгла и рвала корабль. Вернее его надстройки и небронированный борт — броневой пояс не был пробит ни одного раза, но всё, что не являлось бронёй, пылало и корёжилось, разлеталось клочьями и сминалось. Глядя на этот плавучий костёр, невозможно было поверить, что в данном аду имеются живые люди...

А люди были. Живые. И продолжающие сражаться.

Ещё действовали носовая двенадцатидюймовая башня, и носовая же шестидюймовка правого борта. Продолжала огрызаться огнём и средняя батарея семидесятипятимилиметровых пушек. Броненосец упорно тянулся к своим. Горел, но не тонул. И, как ни странно, продолжал держать восемь узлов.

И колонна, ведомая 'Бородино', усиленно спешила навстречу. Ещё немного и русский кильватер вклинился в тот трёхмильный промежуток между избиваемым 'Орлом' и японской колонной. Предварительно, разумеется, головные русские броненосцы обработали огнём флагманский корабль Того. Тот немедленно сделал левое плечо вперёд и поспешил увеличить дистанцию — японский адмирал совсем не горел желанием подставить свои мателоты под облегчённые снаряды русских на оптимальной для них дистанции.

А вообще-то он ждал только одного: русского снаряда, который поставит точку в земном пути адмирала Того.

Получая доклады о потопленном 'Токива', гибнущем 'Якумо', о 'ныряющих в бездну' один за другим бронепалубных крейсерах, о состоянии 'Сикисимы'... Командующий Соединённым флотом Империи понимал, что проиграл. Проиграл вдребезги и окончательно. И проиграла Япония. Сражение и войну.

Пусть даже удастся затоптать в пучину пылающий русский броненосец и даже привести в Сасебо или Такесики 'живыми' оставшиеся четыре броненосных корабля, даже это не спасёт Империю от поражения в войне. Даже идущая с Балтики эскадра вполне соизмерима по силам всему оставшемуся флоту страны Ямато. А те русские корабли, что вернуться после сегодняшнего боя во Владивосток, вместе с выходящими из ремонта, сильнее, как минимум, втрое. И теперь практически не имеется крейсерской разведки... 'Итсукусима', 'Хасидате', ''Нийтака', 'Цусима', 'Сума' и 'Читосе' уже стали жертвами сегодняшнего сражения. Пару дней назад потерян 'Такачихо'... И счёт ещё, вероятно, не закончен. Чем мы так прогневили богов?

Небеса не ответили. Просто поставили перед фактом: 'Сикисиму' в очередной раз накрыло шквалом огня, а расстояние являлось слишком незначительным, чтобы даже главный пояс мог удержать рвущиеся на сумасшедшей скорости внутрь броненосца тяжёлые снаряды русских. Вовремя разорвать дистанцию не удалось...

На флагмане адмирала Того разворотило переднюю трубу, снова раздраконило починенную на живую нитку рулевую машину, свалило грот-мачту и вырубило кормовую башню главного калибра. Но бой сейчас протекал на контркурсах, осталось выдержать огонь русских 'пенсионеров' — 'Наварина' и 'Нахимова', а потом будет возможность привести флагманский броненосец в более-менее боеспособное состояние...

А вот комендоры упомянутых кораблей, замыкающих русскую боевую линию, оказались в корне не согласными с ожиданиями командующего японским Соединённым флотом. Они постарались всадить в 'Сикисиму' максимум того, что могли. И преуспели. Теперь рухнула уже кормовая труба, рвануло огнём из среднего каземата левого борта, а восьмидюймовый с 'Адмирала Нахимова' угодил непосредственно в боевую рубку. Относительно узкие смотровые щели пропустили внутрь немного осколков, но контузией от взрыва тяжёлого снаряда 'приласкало' всех, кто находился внутри. Адмирала Того, без сознания, на носилках переправили в лазарет.

Вирен, наблюдавший с борта 'Жемчуга' взрыв и пожар вокруг боевой рубки 'Сикисимы', а так же то, что вражеский флагман зарыскал на курсе, немедленно приказал: 'Эскадре два поворота 'вдруг' влево. Атаковать головной корабль противника.'.

— Роберт Николаевич, дымы с оста. Много дымов, — доложил Левицкий.

— Миноносцы, вероятно, — кивнул адмирал. — Вызвать по радио 'Пересвета' и крейсера. Скоро начнёт темнеть — надо соединяться для отхода и, заодно, отогнать этих ночных разбойников подальше от нашего курса.

Командующий флотом отдал приказ и забыл о нём. Он наблюдал, как боевая линия осуществляет манёвр. Получалось не очень, но в принципе — получалось: 'Адмирал Нахимов' повёл за собой боевую колонну, а скорость противника, при наличии серьёзно повреждённого 'Сикисимы' не позволяла японцам оторваться от преследователей.

То есть три броненосных крейсера вполне могли улепетнуть, но в этом случае, флагман флота оставался на полное растерзание русским кораблям.

Хотя и имевшаяся ситуация не особо позволяла крейсерам Симамуры всерьёз заступиться за 'старшего брата': заслонить его своей относительно тонкой бронёй от двенадцатидюймовых снарядов гайдзинов...

Ну да, один раз можно. Нахвататься попаданий, которые вполне могут стать критическими. И не спасти собрата.

Логика кричала и билась в черепе адмирала Симамуры: Отойди! Уведи крейсера!! Спаси хотя бы оставшиеся три!!!

Нет. 'Идзумо' заложил вираж вокруг своего охромевшего флагмана, с перспективой вернуться и снова прикрыть 'Сикисиму' бортами трёх своих крейсеров.

— Радио с 'Пересвета' и от Энквиста, ваше превосходительство, — протянул бумажки минный офицер 'Жемчуга' адмиралу.

— 'Веду бой... Не имею возможности прекратить...', — Вирен увидел, что обе телеграммы практически идентичны. — Они что там, с ума посходили?! Да хоть они там все поголовно на бабах лежат — немедленно встать и выполнять приказ! Радируйте срочно!..

— Прошу прощения, — оторопел лейтенант. — Что радировать? Про баб?

— Про каких баб, лейтенант? — Роберт Николаевич начал слегка звереть, но вовремя понял сам, что слегка зарвался в своём желании однозначного понимания приказов от офицеров. Не смотря на формулировку. — Передавайте: 'Немедленно идти на соединение с главными силами. Ожидаются минные атаки со стороны противника.'

И Энквисту, и Эссену.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, но командир 'Пересвета', либо убит, либо тяжело ранен — радиограмма подписана лейтенантом Соймоновым.

Вот это да! Вирена было трудно удивить, но известие о выходе Эссена из строя, повергло адмирала в полный ступор: понятно, что война есть война, но рассудок просто отказывался воспринимать тот факт, что Николай Оттович во время сражения может быть где-то, кроме мостика или боевой рубки корабля, которым командует.

До жути хотелось узнать, что случилось с лихим каперангом, убит он или ранен... Но адмирал прекрасно понимал, что не может себе позволить удовлетворить своё любопытство во время боя — не та эта информация, которой сейчас можно засорять эфир. Нет! Сейчас не до этого!

— Отправляйте депешу! И запросите о состоянии судов, — отпустил командующий лейтенанта Линдена.

Ответ пришёл достаточно быстро и обнадёживал: все корабли на плаву, серьёзных повреждений не имеют, идут на соединение. Особо порадовала весть об уничтоженных трёх крейсерах японцев. В том числе 'Якумо'.

Тревожила недостаточная скорость 'Пересвета' в тринадцать узлов и недостаток тяжёлых снарядов на нём и на 'Баяне'. Однако порадовала догадливость Соймонова, который сообразил сообщить, что Эссен именно ранен. Вирен вздохнул с облегчением и помянул про себя добрым словом молодого лейтенанта, у которого был посаженным отцом на свадьбе.

Нельзя сказать, что Роберт Николаевич считал командира 'Пересвета' своим другом, но относился к нему с огромным уважением за храбрость, решительность и острый ум.

Но не до сантиментов — идёт бой.

— Что с 'Орла'?

— Никакой информации, ваше превосходительство, — немедленно отозвался командир 'Жемчуга'.

— Горит. Мачты сбиты. Связи нет ни по беспроволочному телеграфу, ни флажной. Что делать будем?

— Возьмите курс к нему. И приготовьтесь принимать людей — не довести броненосец до Владивостока. Какими средствами располагает крейсер?

— Целы катер и две шлюпки, — немедленно понял Левицкий, что имеет в виду адмирал.

— Добро. Готовьте. Броненосцы с 'Сикисимой' и сами справятся. А орловцев нужно принять на борт. Негоже оставлять их на погибель или плен. Отсигнальте 'Орлу', чтобы экипаж приготовился оставить броненосец.

— Но ведь миноносцы...

— Выполняйте, Пал Палыч, — устало отозвался Вирен. — Дымы ещё не близко, а Энквист с крейсерами вот-вот подойдёт. Сразу его и отправим отгонять японских 'шакалов'. Ещё вопросы будут?

— Никак нет, ваше превосходительство! — строго по уставу отозвался кавторанг.

— Вот и ладненько. Идём к 'Орлу'.

'Жемчуг' направился к горящему и уже заметно кренящемуся русскому броненосцу, а остальной кильватер главных сил продолжал методично избивать 'Сикисиму', который явно доживал последние минуты.

На флагмане адмирала Того уже рухнуло всё, что ранее стояло вертикально: мачты, трубы, вентиляторы. Уже горело всё. Уточнять не требуется: 'всё', оно и есть 'всё'.

Броненосец зарылся в море по самые клюзы и продолжал оседать носом.

Русский кильватер отсёк от тонущего корабля три броненосных крейсера японцев, и удерживал их на почтительном расстоянии, не давая приблизиться и помочь гибнущему 'Сикисиме'. В этом не было никакого садизма — просто необходимо доводить дело до конца. До решительного результата: раз уж представилась такая возможность, то последний современный броненосец противника необходимо уничтожить.