— Наверное, в Крым. Там есть, что взять. Корчев, Сурож и Корсунь. Города богатые, а половцы до них никак не доберутся. Могут налететь и пограбить окрестные села, а на стены влезать степняки пока не научились. Ты другое дело. Опыт есть, и у тебя может получиться. Или, может быть, ты пойдешь на Тьмутаракань?

— Ты не прав, государь.

— Ну-ну... — он усмехнулся. — Посмотрим...

Изяслав кивнул в сторону двери. Аудиенция окончена, и я его покинул. После чего встретился со своими людьми, которые постоянно находились в Киеве, и навестил Климента Смолятича, духовного лидера Руси.

День пролетел быстро, а ночью я снова вышел на тропу Трояна и перебрался в степь. Доклады принимать не стал, а упал на походную постель в шатре и заснул...

Спокойный здоровый сон восстановил мои силы, все-таки третьи сутки уже на ногах. Настроение с утра было неплохое, и я принял тех, кто от моего имени, по Слову Сокола и старым обычаям управлял ордой. Это Юрко Сероштан, командир черных клобуков, которые обитали в крепости возле выхода с тропы Трояна. Это Девлет Кул-Иби, молодой вождь рода Гэрэй. Это Аслан-бильге, старейшина рода Гэрэй. И это Торэмен-бек, старейшина рода Капаган. Каждый отвечал за свое направление, и пока они с задачей справлялись. Орда не голодала. Никто не тревожил раскинувшиеся вдоль Саксагани становища налетами, и приходили новые рода, которые были готовы признать мою власть. Пастбищ хватало и люди славили своего вождя, то есть меня, который хоть и пришлый, но дал племенам спокойствие.

Короче говоря, все хорошо. По крайней мере, пока. В любой момент мы могли двинуть в поход тридцать пять сотен степняков, не считая черных клобуков, которые служили за серебро, и это немалая сила. Против соседей, Бачмана или его деда по матери хана Боняка, если каждый поднимет всех своих воинов, нам, конечно, не выстоять. Но отбить наскоки диких половцев, которые небольшими группами перемещались по всему Дикому полю, или прикрыть отступление женщин с детьми, мы могли.

С наместниками, так я назвал управляющих ордой помощников, общались до полудня. А потом еще час я говорил с Торэменом, который напомнил о смотринах невест. Степняки хотели, чтобы я породнился с ними. Обычай древний и еще в прошлом году я дал согласие. Смотрины решили проводить весной, но возникла заминка. Перед этим я собирался навестить Норланд и это отнимет у меня минимум месяц, а то и больше. По этой причине дату пришлось перенести на первый летний месяц.

Старейшина спорить не стал и когда мы все обговорили, я хотел его отослать. Однако он сказал:

— Мой хан, есть еще одно дело.

— Какое?

— К нам едут послы. Завтра будут здесь.

— Почему раньше не сказал?

Он хитро прищурился и слегка качнул головой:

— Старый стал, забыл.

Конечно, ничего он не забыл. Скорее всего, первый про послов узнал, даже раньше дозорных, которые патрулировали степь и подчинялись Девлету Кулибину. Просто решил лишний раз показать свою нужность и полезность. Все просто. Поэтому я кивнул и задал вопрос:

— Откуда послы?

— От хана Ковтундея, сына Атрака. Он повелитель половцев, которые кочуют по Дону.

— И чего он хочет?

— Мне не ведомо. Но послы едут с миром и посетят не только нас. Может быть, хан Ковтундей тебя и других ханов в поход позовет.

— Посмотрим. А что вообще про него рассказать можешь?

— Про Ковтундея известно немного. Он недавно ханом стал, воин хороший, но большего сказать не могу. А вот его отца Атрака я знал. Как и дядю, славного Сырчана. Про них степные певцы даже песню поют.

— Вот как? И о чем они поют?

— Когда злой русский князь Владимир Мономах, а потом его сын Мстислав, начали наступление на степь, много половецких аилов и куреней было разбито и разграблено. Орды рассыпались под его ударами, словно глиняные кувшины под молотом кузнеца, и не было спасения от русских дружинников. Для нас все было плохо и когда погиб хан Шарукан, его дети Сырчан и Атрак откочевали за Дон к кавказским горам, где разделились. Сырчан остался в степи, а Атрак, по приглашению грузинского царя Давида, прозванного Строителем, с отборными воинами перешел горы и поселился в благословенных землях, где сельджуки вырезали все население.

Прошли годы. Атрак и его батыры стерегли границы грузин и отбивали наскоки сельджуков. Жилось им легко, сытно и привольно. Позабыли они родину и не желали возвращаться обратно. А Сырчан помнил о своем единоутробном брате и хотел, чтобы он вернулся. Поэтому направил к нему певца Орева, которому велел взять с собой траву евшан (полынь).

Атрак встретил Орева, словно дорогого гостя, и певец стал петь ему о родине и степях, а потом попросил направить коня в земли отцов. Но непреклонен был Атрак, и тогда Орев достал евшан и запах степей вернул хану разум. Он немедленно собрался и поскакал на родину, где его встретил любимый брат...

— Да, — я качнул головой. — Интересная история.

— Я таких историй много знаю.

— Потом расскажешь. А сейчас иди и подготовь послам достойную встречу. Не мне тебя учить, как и что нужно делать.

— Будет исполнено, мой хан...

Старейшина покинул шатер. После чего я остался один и, глядя на реку, вспомнил встречу с царем и подумал о том, что в его словах есть определенный резон. Я могу взять под контроль крымские города, и не просто разграбить их, дабы лишить ромеев опоры и доходов, а стать владетелем Херсонеса (Корсуни), Сугдеи (Сурожа), Корчева и Тьмутаракани (Таматархи). Только сил для этого мало. Хотя идея неплохая и перспективная, а значит забывать про нее не стоит...

Всерьез поразмыслить над захватом Крыма и Тьмутаракани не получилось, поскольку меня отвлекли.

Примчался Девлет и доложил, что в одном конном переходе от моей ставки идет бой. Об этом сообщили дозорные патрульной группы.

Кто и с кем дерется, непонятно. Рубятся два отряда. В одном шесть-семь десятков. В другом около двухсот. Схватка происходит на юге, то есть там, откуда должны прибыть послы Ковтундея.

Как поступить? Я не сомневался. Приказал поднять двести черных клобуков из крепости, а так же всех воинов, кто находился в главном становище орды, и взять заводных лошадей. Идем к месту боя, посмотрим, кто дерется, а потом, если понадобится, вмешаемся. Скорее всего, байгуши, дикие кочевники-грабители, рыскали по степи и напоролись на послов. Решили их ограбить, и начался бой, который к моменту нашего появления на месте боестолкновения мог уже закончиться. Все-таки расстояние немалое, ибо один конный переход равняется двадцати четырем километрам. У разных народов свои единицы измерения, но этот стандарт в переводе с верст именно таков. Когда Российская империя в моей исторической реальности расширялась в сторону Кавказа, казачьи станицы ставили именно на такой дистанции. Поэтому между кубанскими станицами Кавказской казачьей линии, как правило, ровно двадцать четыре километра.

По коням! Сборы были недолгими, черные клобуки к бою всегда готовы, и наш отряд помчался на юг. На ходу в него вливались десятки и полусотни степняков, а так же дозорные, которые вели к цели. Двигались мы быстро и к вечеру оказались на поле боя. Как я и предполагал, на послов напали дикие половцы, которые никому не подчиняются, и людей хана Ковтундея уже перебили. Степные разбойники гонялись за отбившимися лошадьми и собирали хабар. Они разбрелись, расслабились и в этот момент появился наш отряд.

— Девлет! — я окликнул Кулибина.

— Мой хан!? — приподнявшись на стременах, он посмотрел на меня.

— Байгушей бить! Командуй!

Он кивнул и взмахнул рукой, а затем начал отдавать приказы. Воины быстро пересели на заводных лошадей и, оставив на месте коноводов, помчались в бой. В центре черные клобуки и полусотня молодых гэрэев. Остальные начали охват байгушей с флангов. При мне, на невысоком холме, остался резерв, три десятка русичей.

С дикими криками и боевыми кличами, стреляя из луков, сотни моих всадников налетели на диких половцев, которые не успели собраться в кулак, и они, не выдержав удара, разлетелись в разные стороны. После чего байгуши мелкими группами попытались просочиться в степь и один отряд в полсотни клинков, проскочив мимо гэрэев, вылетел на нас и начал движение мимо холма.

Я не хотел боя. С прошлого года не доставал из ножен меч ради схватки. Однако бой сам искал меня, и уступать беглецам дорогу я не собирался.

Броня на мне простая, кожаная. Конь свежий. На голове круглый степной шлем с меховой оторочкой. Слева кавалерийский щит. Из оружия пара кинжалов и стальной меч. Воины из охраны вооружены лучше. Они успели вздеть брони и многие, в дополнение к мечам, имели копья и тугие луки.

Молча, приподняв правую ладонь, я указал воинам на степняков и они меня поняли. Кто имел луки, послал в противника стрелы. По два-три выстрела сделал каждый и треть метательных снарядов задела людей или лошадей. Беглецы удирали беспорядочной толпой, прикрывая командира, а стрелы добавили хаоса и когда они оказались от нас в сотне метров, я взмахнул рукой. Пошли!

Скатившись с холма и набирая скорость, мой отряд налетел на половцев, и я сразу нацелился на вожака. Он был в добротной кольчуге, как у русских дружинников, и неплохо вооружен. Лица не разглядеть, оно закрыто шлемом с нащечниками, да и неважно это. Он мне нужен как свидетель того, кто перебил послов Ковтундея. А то лишние проблемы с соседями, пусть даже дальними, не нужны. Здесь моя земля, пока орда кочует вдоль Саксагани, и за все, что в этих краях происходит, отвечаю я. Раз уж назвался ханом.

Приподнявшись на стременах, косым ударом я свалил степняка, который прикрывал вожака. Клинок рассек ему шею, и он вывалился из седла, а мой конь грудью ударил вражескую лошадь, и животное отскочило в сторону. Дорога свободна.

— Стой! — закричал я командиру диких половцев, который попытался оторваться.

Он обернулся, и я разглядел его лицо. Усатый и слегка скуластый брюнет. Есть примесь степной крови, но в основе славянская.

"Опять какой-то беглец с Руси", — подумал я, вспоминая прошлогоднюю встречу с князем Ростиславом Юрьевичем и, развернув клинок плашмя, ударил жеребца по боку.

Конь зло всхрапнул и начал разбег. Вожак половцев, а вслед за ним я, вырвались из общей свалки, в которой мои воины побеждали, и помчались по степи.

Бешеная скачка по весенней степи. Под копытами коней сухая трава и бурьян, а местами молодая зеленая поросль. Кругом холмы, овраги и редкие кусты. Вожак половцев отрывался от погони уверенно, хороший под ним конь, и через несколько минут, понимая, что догнать его не получится, я стал придерживать жеребца.

Однако в этот момент мне улыбнулась удача. Скакун противника споткнулся и захромал. Видимо, попал копытом в прикрытую травой яму или нору суслика. Это мой шанс догнать беглеца и я отпустил повод. Жеребец рванулся вперед и через минуту я настиг вожака байгушей.

Он был готов к схватке. Развернулся навстречу и в его руке прямой меч. Но снова беглеца подвел конь, который споткнулся.

Противник потерял равновесие. Всего на мгновение, однако, мне этого хватило. Используя меч, словно дубину, я ударил его по шлему, и он повис в седле. После чего последовал второй удар и беглец, словно набитый камнями мешок, свалился наземь.

Я спешился и отпустил жеребца, он приучен хорошо и далеко не уйдет. А затем подошел к потерявшему сознание противнику и обыскал его. Ножи и меч в сторону, а больше у него ничего не оказалось.

— А-а-а... — приходя в себя, застонал он.

Похлопав ладонью по его щекам, я помог ему поскорее оклематься и когда он дернулся, прижал его ногой к земле и сказал:

— Спокойно.

Он расслабился, дурить не должен, и я спросил его:

— Ты кто? Звать как?

Краткая пауза и ответ:

— Судимир Кучебич... Дружинник князя Святослава Ольговича... Командовал половцами, которые пришли к нему на помощь в прошлом году...

— А здесь, что делаешь?

— Нас разгромили... И я воинов вместе с семьями в степь увел... Потом семейные к Токсобичам переметнулись... А я дальше в степь ушел...

— Куда двигался?

— Думал за Днепр податься...

— А послов Ковтундея зачем перебил?

— Я не знал, что они послы... Просто припасы закончились... Что со мной теперь будет?

— Отдам тебя Ковтундею, если пользы никакой не будет.

— А если будет? — он посмотрел на меня.

— Когда что-то интересное скажешь или выкуп за себя предложишь, тогда и поговорим. — Как раз подъехали мои воины, и я кивнул на Кучебича: — Этого еще раз обыскать и связать. Он живым нужен.

Воины скрутили Кучебича и перекинули его через седло, а я вернулся на поле боя.

Потери у нас небольшие. Всего трое убитых и десяток раненых. Диких половцев положили четыре десятка и почти сотню повязали. Остальные все-таки скрылись в степи, и сейчас на них идет охота, значит, к утру пленников прибавится.

Трофеи неплохие. Почти четыреста лошадей, оружие и подарки северным ханам, которые везли послы. Кстати, некоторые уцелели. Хоть и рядовые воины, но они рассказали о цели посольства, и я смог кое-что узнать.

Оказалось, что грузинский царь вновь приглашает степняков на службу и Ковтундей выступает в роли вербовщика. Сельджуки, несмотря на внутренние дрязги, продолжают тревожить границы царства Багратионов. Поэтому грузинскому государю Деметре Первому, который не всегда может положиться на своих азнауров и мдабиуров, нужны воины. Какая разница кому жалование платить? Своим воинам выделять ежегодное пожалование — дидеба, или половцам? Степняки даже надежней будут, как показал опыт Давида Строителя, который приглашал на службу хана Атрака. Тем более что возникла проблема с престолонаследием. Царь желает оставить трон младшему сыну Георгию, а старший Давид уступать не собирается и рвется к власти.

Кстати, об этом я узнал еще в прошлом году, когда грузины посетили Киев, дабы просватать за Изяслава Мстиславича свою царевну. Но великий князь, тогда еще не царь, отговорился тем, что скучает по прежней супруге. А на деле, как мне кажется, он решил искать новую жену поближе, чтобы родственные связи приносили реальную выгоду и пользу. Поэтому, как только грузины уехали, Изяслав Мстиславич начал присматриваться к дочкам своих соседей и союзников.

Впрочем, напрямую меня это не касается. Я не в состоянии контролировать царей и князей. Не мое это дело и в данном случае я просто наблюдатель. Мне бы со своими проблемами разобраться и отвлекаться нельзя. Есть приоритетные цели, и я буду к ним идти.

Что же касательно сегодняшнего дня, то здесь все просто. Кучебича в яму, пусть сидит. Его воинов в рабы, кому повезет, того откупят. А подарки Ковтундея верну уцелевшим посольским воинам и выделю им охрану. Пусть возвращаются на родину или скачут к Бачману, к Боняку, к Токсобичам или Ельтукове. Возможно, кто-то согласится за деньги усмирять грузинскую знать и воевать с сельджуками. Пусть не в этом году, так в следующем. Ну, а я в степях пока не нужен и уже этой ночью отправлюсь в Полоцк, а потом вернусь в Рарог.