В лабиринте нереальностей

— Плевать.

Действительно. Здесь и сейчас мне было плевать. Просто ещё немного такой боли и я стану трупиком. Не хотелось бы...

— Тогда позвольте... — просительно подергав меня за рукав и дождавшись неопределенного кивка, фигура Черта вдруг начала плыть и вскоре передо мной стоял самый настоящий серокожий шаорид, одетый в нечто, что делало его похожим на сказочного купца. Черные штаны, длинная голубая рубаха, коричневый кафтан, высокие кожаные ботинки со шнуровкой, лихо заломленная на бок шапка с меховой оторочкой... — Я сейчас договорюсь о комнатах, а вы пока тихонько в углу постойте, хорошо?

Молча кивнув, потому что сил на разговоры уже не было, я рухнула на колени там же, где и стояла, четко у входа в таверну. Есть уже не хотелось, хотелось просто отрубиться и не чувствовать этой боли.

— У-у-у... — провыв едва слышно, Тимка ткнулся мокрым носом мне в щеку, на что я лишь поморщилась. — У-у?

— Отстань... голова болит... — прошептав и всё рассматривая дверь, за которой скрылся предприимчивый и крайне деловой Черт, отсчитывала секунду за секундой и наконец, на сто пятой дверь распахнулась и явила улыбающегося нечистика. — Ну? Как?

— Идемте. — взмах рукой, но у меня банально нет сил, чтобы встать и его улыбка тут же превращается в озабоченное выражение. — Ах, ты ж, батюшки...

И снова я отключилась, запомнив только то, что меня всё-таки успели подхватить и кажется уже несут наверх. Туда, где я буду спать.

Неделю!

— Бабуля!

— Не ори, не глухая. — хмуро рассматривая взбешенного внука, Алевтина Ивановна, Ведунья и по совместительству Баба Яга Восточного Региона, была неестественно спокойна, сидя во главе стола, вырезанного из трехсотлетнего дуба и периодически гладила нервничающего Баюна. — Ты мне одно скажи, Костенька... почему девочка без охраны была? Где твои прославленные богатыри всё это врем были? И где, наконец, был твой ум, когда ты отдал ей своё зеркало?

Ледяному тону мог позавидовать сам Северный Дракон, а жесткому взгляду сама Смерть.

— Это я... — подав голос, сдавлено прошептала и без того бледная Хильда, порвавшая уже не один носовой платок за всё время поисков дочери. И словно оправдываясь, глухо пробормотала: — Но ведь оно столько лет было неактивным...

— Тьфу, бестолочь белобрысая! — никогда не относившаяся к невестке-валькирии с севера с теплотой и приязнью, Алевтина снова сосредоточила всё своё внимание на внуке-кощее. Дитя, имеющее столь несовместимых родителей, превзошло самые смелые предположения и не зря, после того, как она в пять лет, потерявшись в лесу, со страху под ноль уничтожила ближайший километр бурелома, Ковен Ведьм просто напросто запечатал сию непредсказуемую силу.

Вот только кто ж знал, что и Вечная Печать не сможет её сдержать?

— Итак, моё вам слово: поисковые отряды уже организованны (кивок от Трезора), свидетели допрошены (кивок от ворона, сидящего у приоткрытого окна), Ковен оповещен (кивок от Баюна) и нам остается только ждать.

— Какой к чертям собачьим ждать?!! — желваки на скулах худощавого высокого мужчины со стальным взглядом серых глаз и ранней проседью на висках, ходили ходуном. — Да я уничтожу этого зарвавшегося сосунка за три секунды!!!

— Не говори гоп, внучок. — пришпилив внука взглядом, Яга тихо и не повышая голоса пояснила: — Черт уже отчитался, что девочка ушла от ирода и в пути. Проблема в том, что ближайшие три недели порталы в мир демонов недоступны и я могу лишь раз в сутки получать от Черта короткие записки об их продвижении и корректировать продвижение уже отправленных поисковых отрядов. Сейчас они на пути к городу, но состояние Иришки нестабильно. Если произойдет повторный срыв до того, как она вернется домой и попадет на внеочередное заседание Ковена, то вряд ли мы сможем уберечь тот мир от глобальной катастрофы. Так что...

Не договорив очевидное, а именно то, что будет намного лучше, если погибнет иной мир, а не их, Яга сурово поджала губы. Она верит в Иришку. Верит, как никто другой, но суровая правда жизни такова, что будь ты хоть юной послушницей, хоть трехсотлетней Ягой с многолетним стажем, ты не сможешь сделать ничего, если на сцену выйдет его величество Случай и его верный шут Мировое Западло.

Остается лишь надеяться и верить...

Надеяться.

И верить!

Сознание то прояснялось, то снова мутнело, перед глазами вспыхивали разноцветные круги, а в ушах кроме гула крови стоял невнятный шепот, то усиливающийся, то снова попадающий. Это было похоже на бред или горячку. На странную интоксикацию непонятно чем...

Никогда не употребляла наркотики, но наверное это выглядит именно так. Отмахнувшись от очередной оскаленной туманной морды, я расслышала чей-то невнятный крик и, с трудом открыв глаза, увидела незнакомого мужчину.

— Кто...

— Лекарь, леди.

— О... — в горле было так сухо, словно там располагалась пустыня Сахара. Неприятно потряхивало, а перед глазами снова пронеслись потусторонние тени. — Откуда?

— Ваш родственник попросил...

— Родственник? — понимая мужчину через слово и совсем не понимая смысла его слов, мотнула головой. — У меня нет родственников...

— Она бредит. — когда кто-то, стоящий у окна, уверенно опроверг мои слова, я удивленно вскинулась. Попыталась найти взглядом говорящего, но не смогла — сил не было.

А затем услышала тихое поскуливание так близко, что скосив глаза вниз, увидела большого серого пса.

Или не пса...

Что-то знакомое, смутно знакомое... очень смутно...

Зажмурившись, попыталась вспомнить, где я его видела, и пропустила момент, когда мужчина, обозначивший себя, как лекарь, что-то мне вколол.

Последняя вспышка, перед тем, как я снова потеряла сознание и провалилась в вязкую гулкую тьму, была особенно яркой и почему-то фиолетовой.

Фиолетовой и почему-то чешуйчатой.

— Таверна "На распутье". Нечисть обезврежена, оборотень в ошейнике, девушка принудительно усыплена.

— Хорошо. — нервно постукивая когтями по подлокотнику, Вигард всё не мог придти к определенному решению. С одной стороны гордость требовала найти и вернуть. С другой стороны, она была слишком опасна и непредсказуема... опасна именно своей непредсказуемостью. Нет, прежде чем он снова приведет её в свой замок, он сначала выяснит, что с ней не так. И для начала допросит Черта и Серого...

Улыбка, не предвещающая допрашиваемым ничего хорошего, скользнула по фиолетовым губам и решение оформилось окончательно. Сломанные ребра и нога ещё побаливали, но регенерация творила чудеса и если ещё несколько часов назад он с трудом ходил, то теперь о его позоре напоминали лишь ноющие ребра. Ничего-ничего...

И с этим он тоже разберется. Или он не эрцхер!

Я точно знаю, что меня не было довольно долго. Меня просто не было. Не было ни сознания, ни мыслей, ни звуков. Лишь едва уловимый стук сердца, да поверхностное дыхание намекало на то, что я ещё жива.

Уже жива.

Резко распахнув глаза, первым делом я увидела высокий белоснежный потолок. Повернув голову направо, увидела ряд широких окон от пола до потолка без стекол. Несколько секунд удивленно рассматривала колыхающиеся от легкого солёного ветерка светло-зелёные занавеси, а затем повернула голову налево.

Ага...

— Зачем?

— Было бы лучше дать тебе умереть? — вместо ответа — вопрос, вместо объяснения — претензия.

Такова суть демонов...

Откуда я это знаю? Пока не помню. Но я обязательно вспомню. Обязательно!

— Разве я умирала?

— Если бы мои слуги не нашли тебя в таверне, то да. Ты всего лишь человек. Если не лечить пневмонию — люди от неё умирают, порой довольно быстро.

Ложь...

Почему я вижу в его глазах ложь?

— Где Черт и Тимка?

— Понятия не имею, о ком ты. — солгав снова, причем глядя мне четко в глаза, Вигард не торопился вставать из кресла и подходить. — Три дня назад в таверне нашли одну тебя. Может быть... они чего-то испугались и бросили тебя? Ты бредила, говорила что-то о Ковене, который обязательно уничтожишь, о мерзких старухах, которые заперли твой дар и теперь он выжигает твой разум, об отце-кощее, о матери-валькирии... неужели не помнишь?

Язвительный тон неприятно царапал душу, а странные вопросы не давали ответа, лишь больше запутывая. Не понимаю... просто не понимаю. Я не бредила, это ложь.

Я не болела пневмонией, это ложь.

Мой отец не кощей, а мама не валькирия — это ло...

Отведя взгляд, я снова посмотрела на потолок. А вот это как раз не ложь. Я думала, это шутка, просто присказка... Они иногда называли так друг друга: "Кощеюшка" и "Валькирия". Но я всегда считала, что они, как и я, просто увлекаются сказками и фэнтези, перенеся некоторые слова в повседневную жизнь... а ведь по своей внешности они были чуть ли не классическими персонажами сказок и мифов. Отец — высокий, темноволосый, худощавый, с пронзительными серыми глазами и рано поседевшими висками. Мама — высокая статная голубоглазая блондинка с умопомрачительной фигурой, которой завидовали все мои одноклассницы.

Но ведь это... сказки?

И почему тогда я такая? Самая обычная. Самая неприметная. Самая среднестатистическая девушка Ира. Рост метр шестьдесят пять, волосы темно-русые, глаза невнятно-серые... Ни особого ума (факты налицо!), ни особых умений. Она лишь невероятная родословная.

— Ну и зачем я тебе. Не понимаю. Просто не понимаю. Если я опасна...

— Верно. Ты опасна. Очень опасна... — мужской голос стал тише и дальнейшее было сказано достаточно вкрадчивым голосом, чтобы вызвать моментальное неприятие: — Но ведь ты опасна не всегда, верно?

— Возможно... — этого я не знала. Пока не знала. Но кажется это знает он. — Зачем я тебе?

— Сочти это блажью.

— Блажью? — недоверчиво переспросив, я снова внимательно всмотрелась в абсолютно черные глаза и он тут же кивнул. — Но... это глупо...

— Отчего же? Все наши желания — в той или иной степени блажь. Соглашусь, что сглупил, попытавшись напугать и принудить. Впредь подобного не повторится, гарантирую.

Впредь... То есть это значит, что...

— Что это значит?

— Это значит, что с этого момента ты моя самая желанная гостья. — когда мои глаза стали размером с блюдца, он усмехнулся и встав, отправился на выход, напоследок заявив: — Располагайся, будь как дома. Кстати, мы на острове в океане...

На острове. На острове???

Часто заморгав, я не выдержала и попыталась соскочить с кровати, чтобы подбежать к окну и удостовериться в его словах, но вместо этого едва не упала, больно ударившись о тумбочку и рухнув обратно на мягкий матрас. Сил не было.

Да что ж такое-то?!

Разозлившись на своенравный организм, решивший поступить по своему, вздрогнула от очередного прохладного дуновения со стороны окон и моментально завернулась обратно в одеяло, отмечая, что одета в чужую белоснежную ночнушку практически до пят. Или не чужую... или купленную специально для меня.

Гостья.

Вот только судя по бескомпромиссному тону, моё мнение его не интересовало. У него была "блажь" и больше его ничего не интересовало. Скривившись, серьезно задумалась. Если он знает обо мне всё то, что не знаю я, то наверняка он знает и то, как сделать так, чтобы я не смогла за себя постоять. Что он сказал? "Впредь подобное не повторится"?

— Че-е-ерт...

— Ага, туточки я. — когда из-под кровати раздался едва слышный шепот, я сначала подумала, что мне послышалось. — Туточки, ага. Только тс-с-с! А то снова изгонют!

— Ага... — не веря в свою удачу, я перегнулась и, внимательно всмотревшись в двадцатисантиметровую щель между кроватью и полом, едва ли не всплакнула от облегчения. Я не одна! Это и правда был Черт! — Чертик... с тобой всё в порядке?

— А что мне будет? Ну, так... пяточки подпалили слегка, но разве это мне помеха? — задорно подмигнув и разулыбавшись, когда я счастливо вздохнула, Черт вдруг резко посерьезнел. — Так вот, хозяюшка, вы тут поаккуратнее будьте, ага? Никаких обнимашек и поцелуйчиков! Демоняка жуть как коварен и беспринципен! Сам только и думает о том, как бы наследничков себе сильных поиметь! Слышал я все его рассуждения об этом с ёханским магом штатным! У, падлюка фиолетовая! Баклажанище недобитое!

— А... О... У-у-у... — едва не шмякнувшись на пол, когда едва слышные пришептывания Черта в полной мере дошли до моего туго соображающего мозга, резко дернулась обратно и, как вытащенная на берег рыба, часто задышала ртом. Это казалось бредом. Какие наследники??? Какие к чертям собачьим наследники??!

От меня?

— Ты уверен? — прошептав в потолок, я расслышала четкое и уверенное "да" из-под кровати. — И что делать?

— Ждать.

— Чего ждать? — истерично усмехнувшись, ещё истеричней прошептала: — Наследников?

— Типун вам на язык! Спасения ждать. Папенька с маменькой, да с бабуленькой только срока ждут, дабы портал открыть, да ирода наказать. Вот только и вы не подведите — не позволяйте ему лишнего.

— И сколько ждать? — мало веря в то, что моя не такая уж и простая, как оказалось, родня сможет справиться с демоном, всё равно с замиранием ждала ответа.

— Чуть меньше трех недель.

— Долго...

— Для кого-то и тридцать три года не срок.

— Угу... для кого-то может и так, — кисло согласившись, прошептала: — Только не тогда, когда за дело берется эрцхер.

Сказала и замерла. Стоп. Что я только что сказала?

Прокрутив в голове фразу, поняла, что она пришла на ум не просто так. Я повторила то, что уже когда-то где-то слышала. Где и когда? Черт!!! Ну почему я не помню самого главного??!

Зло зажмурившись, стиснула пальцы в кулаки и стукнула ими по одеялу. Это всё печать Ковена. Это я уже вспомнила. Это произошло после того, как в пять лет я что-то сделала, что-то плохое... что-то, что напугало их всех так, что меня затерли и запечатали. Сделали со мной то, о чем упоминал Самуил.

К сожалению, я вспомнила только это.

Так может, это именно та злополучная печать виновата в моем странном характере? Не сказать, что раздвоение личности, а скорее...

Хотя что таить, у меня было именно раздвоение личности. Для всех — тихоня и скромница и лишь в моменты, когда я чувствовала угрозу своей жизни, я превращалась в убийственное нечто. Нечто, что не боялось боли и не гнушалось смерти. Нечто, что несколько лет назад впервые убило человека.

Он не был хорошим...

Он был грабителем.

Я помню этот вечер так четко, словно он был вчера. Ноябрь, кафе с однокурсниками, затянувшийся день рождения, затем зачем-то пешком домой... глупая была. Верила, что со мной ничего и никогда не случится.

А оно случилось.

Нож в бок и злой шепот выворачивать карманы, а затем и вообще — раздеваться. Гул в ушах, металлический привкус во рту, белесая дымка...

А в следующее мгновение уничтоженная подворотня и кровавые разводы на руках и губах. Тела не было. Кроме той крови, что была на мне — не было ничего. Тогда я на автопилоте дошла домой и всё, что помню — дикий ужас на лице мамы и решимость в глазах папы.

Через неделю, когда я очнулась в своей кровати, мне сказали, что это был особо коварный вирус гриппа и я бредила.