Оборотная сторона зверя. Ч.1. Рейнхард

— И много в этом мире этих самых веров?

Горькая складка у края губ говорит больше самого Варрена, нет, Рейнхарда:

— Теперь уже нет. Лет тридцать тому назад разразилась самая настоящая война. И между кем!

Я молчу, боясь даже пошевелиться. Теперь я видела перед собой не надменного господина, не озорного мальчишку и не коварного искусителя. Теперь передо мною стоял правитель, на плечах которого лежали сотни, а может, и тысячи чужих судеб.

— Наш мир называется Майра. И в большинстве своем он населен оборотнями, людьми и, конечно же, нагами. Говорят, именно наги — истинные жители этого мира, а люди и оборотни — пришлые, но когда и почему маги оказались на этой земле — не известно даже старейшим.

Варрен вновь замолчал.

— А кто такие эти наги?

— Полулюди-полузмеи, — и продолжил, предвосхищая вопросы. — Они не могут превращаться в людей, как оборотни. Они попросту не имеют второй ипостаси. Туловище и голова — от человека, хвост — от змеи. Сильные, гибкие, хитрые. Наг — последний, кому бы я доверился в этой жизни.

— А сейчас мы на тво.. на ваших землях?

'Блин, ну почему на Земле не учат, как обращаться к Повелителям веров?'

— Потрясающе, сейчас мы вспомнили о приличиях! — серебристые глаза искрятся от смеха. — Но прошу, обращайся ко мне на ты. Не лишай меня своего экзотического простолюдинского шарма.

'Сволота он, а не правитель', — едва сдержалась, чтобы не показать ему палец.

Завывания ветра резко ворвались в тишину наступающей ночи. Ветки, скрипя, закачались так, словно вот-вот погнутся, сломаются под напором стихии. Я поежилась. Не от холода, потому как магия не давала ветру коснуться меня, но Варрен заметил и прижал к себе еще крепче, чем раньше.

— Вряд ли можно сказать, что эти земли мои, — продолжил он как ни в чем не бывало. — Империя Иден поделена на куски, каждый клочок земли принадлежит определенному клану. А у меня, как у правителя, больше обязанностей, нежели привилегий. Лучше сказать, что мы находимся в моем государстве, нежели на моих землях. По крайней мере, пока мы застряли в логове паучихи.

— А эта война... Она продолжается до сих пор?

Варрен неожиданно взлохматил мою макушку.

— Хороший вопрос!

— И ты на него не ответил. А между кем и кем идет эта война? Между верами и нагами?

Рейнхард покачал головой:

— Нет, между женщинами и мужчинами.

У меня чуть было челюсть не отвисла. Вот это новости!

— Это я сейчас что, с идейным врагом разговариваю?

— Нет, — Варрен даже не улыбнулся. — Я просто не так выразился. Воюют в большей степени именно люди, но это неожиданным образом коснулось и веров, и нагов. И еще неизвестно, по кому ударило больней.

Повелитель с такой силой сжал перила, что они затрещали. На целую минуту замерли сверчки и кузнечики, а потом вновь принялись за свое стрекотание.

— Как бы мы это не отрицали, но оборотни ближе всего к природе, и то, что женщины изначально слабей, не вызывало ни у кого из нас отторжения. Мужчина — глава семьи или же своего клана, а его женщина — хранительница не только очага, но и самой жизни. У людей было все по-другому.

— Женщины были сильней? — я сразу же представила массивных воительниц в наряде 'а-ля Зена'.

— Физически нет, но вот магия... Магически одаренные девочки очень ценились, за ними не нужно было давать приданое, они сами были тем самым сокровищем, которое хотел бы заполучить любой человек.

— Значит, мужчины были настолько слабы?

— Скажем так, любой, даже самый посредственный маг мог стать лучшим, если его подпитывала одаренная женщина.

— И женщин это устраивало? — теперь я начинала понимать, откуда ноги растут.

— До поры до времени. Видишь ли, раньше женщины не умели пользоваться своей силой. Их этому не учили, так только, бытовые фокусы, но никакого могущества. А потом на трон самого большого и влиятельного человеческого государства взошла молодая и энергичная королева. О, идиот Триний был без ума от своей жены, этой честолюбивой суч... от ее величества Лейлы.

Когти Рейнхарда впились в перила, когда он практически выплюнул имя молодой женщины. Куда до них жалким коготкам Криса! Длинные, черные, они врезались в дерево так легко, словно это было обычное масло

— Но разве плохо, что она боролась за права женщин? — спрашиваю осторожно, боясь, что еще одно неосторожное слово — и перилам придет конец. Да, таким темпом, от дома Терайи останутся щепки.

— За права женщин?! — Рейнхард разворачивается и впивается пальцами в мои плечи.

Вскрикиваю, помня длину его черных когтей. Варрен тут же отпускает меня, и я вижу, что его руки пришли в норму, что никаких когтей уже нет, да и мне не больно совсем.

— Я бы никогда не обидел тебя, — его глаза вновь побелели, один лишь черный ободок по краям, да узкие зрачки полыхали тьмой.

— Да, — не знаю почему, но я и сама была в этом уверена.

И даже его глаза больше не пугали меня.

— Так что там с этой Лейлой? — немного резковато спрашиваю я.

Варрен вздрагивает. Видимо, эта королева и ему жизнь подпортила.

— Она считала, что женщины достойны лучшего.

— Но разве это не так? — может, я и не была феминисткой, но чтобы так внаглую использовать женский потенциал и присваивать все заслуги себе...

— Ты не понимаешь! Вся Майра потонула в крови из-за одной-единственной су... Хотя, не одной. Думаешь, обучение девочек магическим искусствам — это благо? К сожалению, сначала я тоже так думал. И даже поддерживал, — голос Рейнхарда, чужой и холодный, звучал словно издалека. — Но Лейле недостаточно было уравнять наши права. Она захотела власти, причем безраздельной. Она провозгласила мужчин врагами, и женщины шли за ней, одна за другой. Многие, не умеющие сдерживать свою Силу, просто сходили с ума. Дошло до того, что жены стали убивать мужей, а дочери — отцов, братьев... Безумие продолжалось, пока не схватили саму Лейлу.

— И что с ней стало? — заворожено смотрю в такие светлые от гнева глаза.

— Скажем так, какой бы ни была ее смерть, я бы продлил агонию этой твари как минимум вдвое.

— И поэтому ты не хочешь, чтобы все узнали мой пол?

— После того, как Лейлы не стало, многие воительницы скрылись, самых буйных казнили, но некоторым даровали жизнь в обмен на отказ от магии.

— О, а так можно?

— Да, но не всегда после этой... процедуры женщины выживали.

— Это так больно? — шепчу, словно нас могут подслушать.

— Больно? Нет, ощущение, что у тебя отрезают руку или же ногу — вот это больно. А отнять Силу... Это все равно что видеть и чувствовать, как из тебя вытаскивают внутренности. Одно за другим, сминая и превращая в ничто. Некоторые теряли рассудок: впадали в детство или же превращались разумом в овощ. В любом случае, если аура женщины была сильна, изъятие Силы приводило к бесплодию. Шли годы, за каждой девочкой велось наблюдение. Как только становилось понятно, что она — будущий маг, ее подвергали процедуре. Не многие выживали...

— А как же родители? Неужели они не были против?

— Ты права, были и те, кто прятал детей. Но их все равно ловили и до сих пор ловят. Закон в этом случае неумолим — смертная казнь для всех, кто помогал им укрыться.

На улице совсем стемнело, и мне стало казаться, что со всех сторон за мною следят какие-то чудища. Нет, не чудовища, а люди, готовые из-за страха убить собственных дочерей.

— Но ты сказал, что это касается только людей.

Рейнхард сжал челюсти. Желваки заиграли на его скулах. Я поняла, что здесь-то и начинается его 'знать все, что мне нужно на данный момент'.

— Люди стали слабей, ведь женщины перестали подпитывать своих мужчин. Баланс сдвинулся, гармония была нарушена. В природе продумано все, и человеческие женщины так боялись рожать дочерей, что на свет все чаще стали появляться мальчики. Не такие сильные, как их отцы, деды и прадеды. Я уже говорил, что наги — истинные жители этого мира. Казалось, их-то это должно было коснуться в последнюю очередь, но и здесь природа взяла свое — нагини стали болеть, а потом и вовсе исчезать. Некому было приносить потомство. А зная характер этих змеев — через сотню-другую их вообще не останется на Майре.

Варрен помолчал и продолжил:

— И еще эти гроллы...

— Гроллы?

— Да, против этих монстров без магии не пойдешь. Откуда они только берутся? И их, в отличие от нас, становится все больше и больше. И если раньше в академии магии ученики могли увидеть гролла только на страницах учебников или в магическом кристалле, то сейчас этих салаг, практически щенков, посылают сражаться с этими монстрами! Позор!

— Рейнхард, — впервые называю правителя по имени, и он вскидывает на меня удивленный взгляд. — Если меня поймают и узнают, что я девушка, меня попытаются лишить силы? Но ведь у меня ее нет, разве не так?

'Пожалуйста, скажи, что ее нет, скажи, что мне ничего не угрожает'.

— Прости. Но твоя аура просто сияет.

И меня охватывает такой страх, что я не могу ничего сказать. Вырываюсь из теплых объятий Варрена, и начинаю ходить туда-сюда, шлепая голыми пятками по ледяным доскам.

— Но я человек! — становлюсь, как вкопанная напротив Варрена.

Он стоит и смотрит на меня, но его лицо скрыто тьмой, лишь плечи и волосы серебрятся в лунном сиянии.

— Я простая девчонка, которая хочет простой человеческой жизни. Я хочу, чтобы родители были живы, хочу найти любимое дело, беззаботно болтать с друзьями, влюбляться, ходить на свидания... Рейнхард, я домой хочу!

Минуту Повелитель не двигается, а потом разворачивается ко мне спиной и смотрит на небо.

— Де-Ли взошла.

Одеяло валялось у его ног. Барьер, наверное, уже пал, потому как ветер трепал рубашку и волосы Варрена. Подхожу, поднимаю лоскутное одеяло, но не решаюсь накинуть на Повелителя.

— Зачем ты меня спас? — может, и хорошо, что он не смотрит сейчас на меня.

Стою и комкаю одеяло в руках.

— Ты помнишь тот голос, который предложил тебе сделку?

— В самолете? Ты слышал нас? Но как? Откуда? Ты знаешь, чей он?

— Знаю ли я? О, да. Как не узнать голос той, что убила моего сына?

Все вопросы замерли у меня на губах. Я хотела, но не знала, что нужно сказать.

— Прости, — как всегда, брякаю первое, что приходит в голову.

Не вижу, но почему-то точно знаю, что он улыбается:

— Обычно все говорят, что им жаль.

Сложно разговаривать с человеком, если он стоит к вам спиной. Не знаю, что сказать, не знаю, как утешить. Да разве он нуждается в моем утешении?

— Его звали Рин?

Мне показалось, или воздух дрожит?

— Да, звали. Но теперь это твое имя.

'Да повернись же ко мне! Почему мне кажется, что ты самое важное не договариваешь?'

— И ты хочешь, чтобы я притворилась именно Рином?

— Кажется, я уже не раз об этом говорил.

— Да, только ты умолчал, что все это ради мести.

— Эта тварь отняла у меня самое дорогое!

Зверь внутри меня стал хохотать: 'Самое дорогое! И ведь не врет ни капельки'.

Я замерла, схватившись за горло.

'Что это? Что происходит?'

Кажется, я схожу с ума. Подбегаю к Рейнхарду. Мне страшно, мне хочется рассказать, что внутри меня кто-то есть. 'А вдруг он посчитает меня опасной? Рейн сам сказал, что мне нельзя никому доверять'.

Зверь хохочет, этот монстр знает намного больше меня!

'Что же делать?'

— Не стой на ледяном полу, Кира! — Варрен приподнимает меня над полом и ставит себе на ноги.

'Неужели он даже не заметил, как назвал меня? В первый раз... Кирой, она назвал меня Кирой! Только не плакать, не сметь! Не сейчас!'

— Реу та, — резко произносит он, и меня окутывает теплом от кончиков пальцев до самой макушки. — Смотри.

Как зачарованная, следую за его рукой взглядом. И замираю от восхищения. Все три луны выстроились в парад: серебряная, розовая, пронзительно-синяя. От их ореола черное небо раскрашивается во все оттенки чернильного: от темно-голубого до ярко-сиреневого.

Но именно самая маленькая луна притягивает мой взгляд. Есть в ней что-то волшебное.

— Какая красавица, — восторженно тычу в небо, забывая обо всех своих страхах.

— Да, и вправду красавица, — голос Повелителя глубокий и хриплый.

Я поворачиваюсь к нему и понимаю, что мне нечем дышать, ведь Рейнхард смотрел не на небо, Рейнхард смотрел на меня!

Лунный свет окутывал нас нежным сиянием. Даже зверь внутри меня замер. Было так хорошо. Я не хотела, чтобы эта ночь закончилась и наступило неясное завтра. Завтра, когда приедет Габриель. Завтра, когда я стану Рином, и Повелитель уже никогда не будет моим...

Крошечная луна засияла еще ярче, ветер растрепал и перепутал наши с Рейнхардом волосы. Я закрыла глаза и прижалась к Повелителю веров. Завтра, все это завтра. А сегодня... Сегодня меня зовут Кира.

Глава 6. Габи

Солнце разбудило меня лучиками, яркими, теплыми, которые весело запрыгали на лице и растрепанных волосах.

— Я еще сплю, — привычно пробурчала я, с головой накрывшись одеялом, пока коварная память не подсунула картины вчерашнего дня, точнее, вчерашней ночи.

— Мать моя женщина! — от стыда захотелось провалиться сквозь землю.

'У Рейнхарда есть Габриэль, на что я вообще рассчитывала!'

При мысли о том, что сегодня приезжает эта идеальная Габи, разболелись виски. Вот и наступило это коварное вчерашнее 'завтра', а я так и не знала, что же мне делать. Притвориться Рином, как я и обещала моему спасителю? Внутри все сжалось. 'Как же я назову его отцом? Это неправильно! Как же неправильно...'

— Приветствую, друг мой!

— Мой Повелитель.

Дернув ушами, прислушалась к тому, что творилось на улице.

'Ничего не могу разобрать'.

Окно было чуть-чуть приоткрыто, и я могла услышать только отдельные фразы. 'Это Рейнхард', — сердце, предатель, забилось быстрее.

— Тай, и как вам удалось примчаться так скоро? Я ждал вас только к обеду.

— Разве можно было удержать Габи? Да как только она узнала...

'Ааа! Так я ничего не узнаю!' — сползаю с кровати, по пути замечая, что это не та комната, в которой Терайа пытала меня своими травами. Это была довольно светлая просторная спальня. С широкой кроватью, массивной ванной в углу и тремя стульями, с одного из которых свисало отороченное мехом пальто. 'Неужели это спальня самого Повелителя?'

Сон как рукой сняло. По-пластунски доползаю до небольшого окна и прячусь под подоконником.

'Ну же, давай, не подведи мамочку', — рукой подцепляю щеколду и тяну на себя. Скрип раздался такой, словно я пыталась оторвать стратегически важный стручок у Пиноккио.

Под окном наступила подозрительная тишина.

— Габи захватила все, о чем я просил? — Рейнхард заговорил тише, и я даже дышать стала через раз, чтобы услышать все о своей...

'О ком? О сопернице? Неужели я все еще на что-то надеялась?'

Никогда не считала себя ревнивой, но то, как я реагировала даже на имя этой девушки, не могло быть чем-то иным. Внутри что-то одобрительно замурчало. Значит, вчера мне не показалось? Что же сотворил со мной Повелитель веров? Знать, что внутри выжидает Некто, чтобы одержать верх, чтобы заставить меня поддаться инстинктам... Это было так дико, так не по-настоящему. 'Мне это кажется, кажется, кажется!'