Ледяной князь

Князь вошел, пригнув голову, чтобы не стукнуться о низкий дверной проем. Присел в кресло у камина.

— Как вы себя чувствуете?

Я пожала плечами:

— Хорошо.

— Нельзя чтобы вы болели. А простудиться в таких условиях проще простого. Это сегодня мы ночуем под крышей, а с завтрашнего дня, выехав за границу Объединенного Королевства, таких возможностей не будет до самых наших застав.

— А как же вы сами? И ваши люди? — решила я немного полюбопытствовать. В конце концов, почему бы и нет? Раз он сам пришел. Да и информация лишней быть не может.

Северин белозубо улыбнулся:

— Принцесса, мы живем на севере. Наши дети с малолетства бегают босиком по снегу, какие уж тут болезни? Кстати, я сегодня высылаю вестника, и мои воины направятся нам на встречу. Я прикажу готовить для вас покои. Есть какие-нибудь пожелания?

Я даже растерялась.

— Покои? Но разве... Вы же... Мы...

Он, однако, понял, что я имела в виду и из этого невнятного лепетания.

— По нашим традициям девушка даже после свадьбы может жить отдельно, если захочет. Ну и до самой свадьбы, разумеется. Вам же нужно будет сначала привыкнуть ко всему, и ко мне тоже.

— Что вы, Князь... — я опустила голову.

— Бросьте, Лазорь, я знаю ваше ко мне отношение. И не обижаюсь, — он аккуратно погладил пальцами мой лоб. От неожиданности этого жеста я вскинулась. — Жара нет, что меня очень радует. Так как? Придумали, какой вы хотите видеть вашу опочивальню?

— Нет. Мне, в общем-то, все равно... — Разве есть разница, какая она, эта комната, как она будет выглядеть? Если не дом, то все равно что.

— Не грустите, — тихо произнес Князь, глядя прямо мне в глаза. — Не грустите, принцесса. Не надо считать, что на этом кончилась жизнь. Поверьте, в моем княжестве вам будет хорошо. Там тоже живу люди, а не изверги всякие, как вы должно быть считаете. Там хорошо.

— А лето? У вас бывает лето? — вдруг ни с того, ни с сего, вырвалось у меня.

Северин засмеялся, искренне, от души.

— Ну, конечно же! Это суровая, холодная, но совсем не скудная земля, Лазорь! Конечно, немного дальше к северу тепла нет почти совсем, но мой, а теперь и ваш, замок стоит не там.

Его слова меня, как это ни странно, успокоили. Я, поерзав, устроилась поудобнее и приготовилась продолжить расспросы.

— Князь, а...

— Не зовите меня Князем, — поморщился собеседник, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

— Почему же?

— У меня есть имя.

— Но вы же зовете меня принцессой!

— Потому что вы и есть принцесса...

— А вы и есть Князь!

— ... и так как я старше, имею право звать вас как угодно, а вот вы меня как положено.

— Так я и зову титулом, — совсем запуталась я.

— Князь — не титул. Зовите по имени, хорошо? А я тогда прекращу вам выкать.

— Хорошо, как скажете... Ваша Светлость.

Сальвит улыбнулся.

— Эх, принцесса... Но, ладно, мы договорились. — Встал. — Я прикажу оформить твои покои, как и мои, ладно? Спокойной ночи, принцесса.

— Покойной ночи, — искренне пожелала я.

Он наклонился ко мне, целомудренно поцеловал в лоб, как маленькую девочку и прошептал:

— Все будет хорошо, моя принцесса. Ты только не бойся.

Третий день пути. Гвардейцы с нами распрощались и направились назад, в Даеран. А так, существенно ничего не изменилось: те же сани, те же люди/нелюди (я еще не определилась можно ли отнести северян к людям или не стоит пока спешить), и та же мерзкая погода.

Зато можно было вдоволь размышлять над вчерашним разговором с Князем. И дураку тут ясно, что он хочет завоевать мое доверие и хорошее отношение. Я тоже не против этого, нам как-никак еще Богиня знает, сколько лет вместе жить. Конечно же, лучше сделать эти года если не радостными, то хотя бы сносными.

Несколько раз Северин подъезжал на своей беленькой, как тот самый снег, что везде вокруг, кобылке и, пощупав мой лоб, строго наказывал не сметь засыпать.

Ближе к вечеру северяне нашли место стоянки, развели почему-то три костра на равном удалении друг от друга и стали готовить еду. Это было что-то мне незнакомое, пряно пахнущее и явно с мясом. У меня потекли слюнки. Есть хотелось очень даже сильно, а уж если еда будет горячей, то это и вовсе счастье на земле.

— Принцесса, — подошел ко мне Сарон, — вы замерзли?

— Немного, — помедлив, решила все-таки признаться я. — Мне непривычна походная жизнь.

— Это мы уже поняли... Идемте, я расстелю ваш спальник.

Что оставалось делать? Я пошла хоть и подозревала, что этим расписалась в признании о полной своей бесполезности. Против правды не пойдешь, и доказывать что-то смысла не имеет, хотя бы просто потому, что я действительно в данной ситуации скорее если не обуза им всем, то балласт точно.

Вскоре я поняла, для чего разожгли именно три костра. Посередине между ними мужчины расстилали свои спальники, впритык друг к другу, чтобы ночью не было холодно одному боку и жарко другому.

Сами спальники заслуживали отдельного описания. Тонкие легкие одеяла, связанные из неизвестной мне светлой шерсти, были удивительно тонкими и сворачивались в компактный валик. И при этом грели лучше пуховых толстенных одеял. Удивительно. Да и, кстати, ни шерстью, ни чем-то еще они не пахли, и не кололись к тому же.

Северяне посмеивались, видя мой интерес. Лучше бы разъяснили.

Сарон, как будто прочитав мои мысли, подсел ко мне.

— Это наши женщины вяжут, чтобы ночью на снегу не мерзнуть. Это очень сложная работа, ее высоко ценят.

— А чья эта шерсть?

— Ир'инти.

— Кого? — переспросила я. Может, послышалось?

— Ир'инти. Как бы сказать, по-вашему...

Тут к нам подошел Северин, ходивший куда-то вместе с еще тремя северянами (когда же я запомню их имена? Вроде, никогда не жаловалась на память!) и присел с другой стороны от меня.

— Князь! — обрадовался Сарон. — Как перевести для хозяйки 'ир'инти'?

Я уже не раз замечала, что между собой они зовут меня не принцессой, а почему-то хозяйкой. Когда не разговаривают на своем резком свистящем языке, разумеется, но это они делают редко. Кажется, князь им сказал, что в присутствии чужестранца говорить полагается на его языке. К слову, на всеобщем (принятом в королевстве после объединения) немногие из них говорили так хорошо, как Князь, это я приметила еще дома.

— Никак, — ответил Северин. — В языке моей невесты нет даже приближенного к этому слову понятия.

— Не дело это, — вроде как расстроился Сарон. — Надо научить хозяйку говорить по-нашему. А то, что же это, непонятно ведь ей ничего...

— Научим обязательно, — улыбаясь, пообещал Князь. — Лазорь ты как? Устала?

Слышать в свою сторону 'ты' было дико непривычно, но вовсе не неприятно.

— Не особенно.

— Хозяйка вы не бойтесь! Здесь все, как у вас говорят, свои, никто вас не обидит! — снова влез парень. — Тем более что Князь наш еще никого в обиду не давал! С ним знаете как? Как будто в каменном замке, с многоуровневой защитой!

Я не очень поняла сравнения, но на всякий случай улыбнулась. Впервые вижу, чтобы подданные так горячо любили своего монарха. Чтобы огонек в глазах разгорался...

— Перестань, Ронэ, — Северин почему-то опустил голову и принялся разглядывать свои руки. Голос его прозвучал глухо.

Сарон, или если сокращенно Ронэ (опять их северные заморочки, как можно так сокращать имя?) это, конечно же, заметил, но вместо того, чтобы замолкнуть и сидеть тише воды, вдруг начал горячо доказывать:

— Это правда, все, что я говорю! Тот случай, с Велией не считается! Там не ваша вина, это она сглупила!

— Ронэ! — предупреждающе окликнул его кто-то.

— Но ведь, правда, же!

— Так, все! — резко встал Князь. Лицо его было белым, глаза, ставшие совсем черными, сужены. — Хватит! Я предупреждал, что за любое упоминание Вельи буду наказывать!

Сарон весь так струхнул и даже не побелел — посинел, что мне стало его жалко. И самой страшно, я чувствовала, что Северин на грани чего-то такого, что лучше бы мне не видеть и не знать.

— Княже! — Глубоко вздохнула для храбрости, и как могла громко сказала я. — Что же вы?

Напряжение как то разом спало, Князь успокоился и вновь сел рядом со мной. Сарон попятился и ушел, буркнув, что проведает, привязанных в отдалении, лошадей. Прочие предпочли отвернуться с виноватыми почему-то лицами.

Я совсем перестала что-либо понимать.

Северин бессмысленно и бездумно пялился в огонь, и на мои тихие слова не отзывался. Пришлось, преодолев себя дотронуться до его руки. Он словно очнулся от глубоких раздумий, встряхнул головой и посмотрел на меня.

— Прости, принцесса, задумался.

Нужно его как-то отвлечь, спросить что-нибудь безобидное...

— Почему ваши... люди зовут меня хозяйкой?

Князь помрачнел еще больше и так посмотрел на меня, что срочно захотелось спрятаться с головой под одеялом и не показываться до самого утра:

— Потому что так надо! — Резко вскочил на ноги и бесшумно исчез среди теней...

Растерянно посмотрела на мужчин. Что я такого сказала?

— Не расстраивайтесь, хозяйка, — кивнул мне один из них. — Князь не любит, когда ему напоминают о прошлом.

— Я не хотела...

— Вы не виноваты. Просто Ронэ еще молод, и... не может понять чувства Северина. Ронэ еще не научился... эм-м, понимать меру, — речь ему давалась не то чтобы с трудом, но были заметные запинки. — Я — Латъер. Вы, наверное, не запомнили, когда нас представляли?

— У вас сложные имена,— тактично ответила я.

Мужчины переглянулись, один снял котелок с аппетитно пахнущим варевом с огня и поставил его прямо в снег.

— Мы знаем. Я тоже поначалу плохо запоминал имена вашего языка. Садитесь ближе, хозяйка, мы не кусаемся.

Я не сразу сообразила, что это была такая попытка пошутить. Но ближе села. Латъер изо всех сил старался быть учтивым и вежливым, но это ему тяжело давалось. Скорее всего, из-за языкового барьера, а может, были на то и личные причины. Он был уже не молод и еще не стар, лет сорок на вид. Волосы золотистые, заплетенные во много-много тоненьких косичек, сплетавшихся в одну толстую. Лицо резкое с грубоватыми чертами, откровенно некрасивое. Глаза карие, теплые, так не вязавшиеся с суровым выражением этого самого лица.

Мужчины улыбались мне, кивали. Потом один из них спросил:

— Хозяйка не обидится, если нас... мы... будем говорить... на... -окончательно запутался, но другой подхватил: — ...между собой?

— Нет, конечно, говорите на здоровье, — пожимаю плечами. Знать бы еще, что имелось в виду.

Они заговорили на своем северном языке. Понятно теперь зачем спрашивали. Молчать из-за меня неохота, говорить неудобно... Латъер присоединился к ним, а я от нечего делать заглянула в котелок. Варево остывая, исходило паром, и было опознано мной как каша, из неизвестной крупы, с мясом.

— Хозяйка есть хотела? — посмотрел на меня, о, вспомнила, Аринн. Он мне и запомнился только потому, что как и Сарон, выглядел моложе всех остальных, едва ли не девятнадцатилетним юнцом.

— Хочет, — машинально его поправила. — То есть хочу, да, но могу и потерпеть.

— Горячо, — доверительно сообщил парень. Я чуть не рассмеялась самым неприличным образом, такое забавное выражение лица у него было.

— Я подожду, — повторила.

...Каша оказалась очень вкусной, хоть и необычной. И не думая жаловаться на непривычно простую еду, сытая и довольная, естественно не раздеваясь, кое-как улеглась спать на одеяльце из шерсти этой чудной зверюги и им же укрылась, благо размер позволял. Со всех сторон вокруг, точно как и я, невозмутимо укладывались мужчины, негромко переговариваясь между собой.

Так слушая чужую, непонятную речь я и заснула.

Князь ночевать не пришел.

Утро 'порадовало' метелью и лютым холодом. Закутавшись в одеяло поверх одежды, я на деревянных ногах дошла до саней и там неожиданно для себя снова уснула.

Снились мне холод. Холод и лед, белый, белоснежный поглотивший в себя все. Опутавший с ног до головы колкой сетью, обездвиживающий, глухой к мольбам и просьбам... а еще холодный... очень холодный... просто нестерпимо...

Но вдруг лед пропал, и вместо него меня обожгли синие глаза Князя.

— ... я же запретил спать! — рычал он, встряхивая меня за плечи.

Я хотела было ответить, но слова застряли у меня в горле, стоило лишь заметить, что по лицу Северина струйками из глубокого пореза на лбу сочится кровь.

Князь быстро поднял меня на руки и усадил на свою кобылицу, запрыгнул сзади. Не понимая, что происходит, потеряно завертела головой, и тут уж мне хотелось запищать от ужаса.

Северяне обнажив мечи сражались... с пустотой. Вернее это я сначала так подумала и только присмотревшись, разглядела что вовсе и не с пустотой, а со складывающимися в фигуры снежинками. Которые наносили вполне реальные раны...

Что же это такое? Как?.. Почему...

Князь прижал меня одной рукой к себе, и что-то гортанно прокричал. Снежные фигуры на несколько мгновений отступили, а потом вновь бросились в атаку.

Почему мы не убегаем? Почему топчемся на месте, не слезая при этом с беснующихся лошадей?

Одна из фигур повернулась ко мне, и я увидела темно-зеленые точки там, где должны быть по идее глаза.

— Княже! — закричала я в ужасе и зажмурилась. Горло рванул болью. Неважно, потом, все потом...

Лошадь под нами гарцевала, снова что-то крикнул на непонятном языке Северин... Вой ветра, ржание, голоса, все смешалось в единую какофонию, наводящую даже не страх — ужас...

— Не бойся, — на ухо проговорил мне Северин, крепче притискивая к себе. Я, в свою очередь, наплевав на воспитание и вдолбленные с младенчества принципы, сама вцепилась в Князя руками и даже умудрилась ногу через его бедро перекинуть! — Тс-с, принцесса, твой страх их привлекает. Ну, хватит уже... Проклятье!

Что именно случилось я не сообразила, но что-то прошлось по моему боку, впрочем, лишь слегка, по краю одежды. Мигом позже это место взорвалось болью. Из горла вырвался придушенный хрип... Потом мир завертелся, закрутился, ветер оглушительно взвыл... и все стихло.

Когда я рискнула открыть глаза, оказалось что Князь стоит по колено в снегу, а я повисла на нем, вцепившись намертво, как перепуганная кошка в ветку. К нам уже спешили прочие, переговариваясь между собой на своем языке. На лицах было написано волнение и изумление, но не был страха... это почему-то поразило больше всего.

Подняла голову и встретилась глазами с Северином.

— Лазорь, — выдохнул он сквозь сжатые зубы и улыбнулся, хотя эта самая улыбка на заляпанном кровью лице смотрелась жутковато. — Можешь меня отпустить.

Я спохватилась и разжала ноги. Хорошо хоть он додумался придержать меня, а то так бы и упала на потеху всем.

— Не ранена? — последовал вопрос.

— Вроде нет, — неуверенно ответила я. Потрясение еще не прошло, и с уверенностью утверждать то или иное я не спешила. Зато мигом придумала, что спросить. — Что это было?

— Сальвиры, — вместо Князя ответил Латъер. Встретив мой недоумевающий взгляд, пояснил: — Духи метели.