Первое звено

— Есть в учении вашего пророка один слабый пункт, — я вспомнила, за что еще можно зацепиться для добычи сведений без особой опасности вызвать подозрения. — Гомосексуалисты вовсе не грешники или сластолюбцы. Тяга к особям своего пола обусловлена генетически. Это доказано.

— Не спорю. В генетическом отклонении нет злого умысла, по крайней мере, человеческого. А вот в навязчивой пропаганде неизлечимого заболевания, во введении моды на подобный стиль жизни — есть.

— Хочешь сказать, что размежевание мужчин и женщин — результат заговора сексуальных меньшинств?

— Размежевание — прежде всего результат отказа от Бога. Когда Господа выкидывают из души ли, из храма, его место тут же оказывается занято.

— Дьяволом?

— Вот видишь, к правильным выводам прийти не так уж сложно.

— Дьявол искусил мужчин похотью, а женщин чем же?

— Тщеславием и гордыней. Все эти феминистские организации...

— Постой-ка, хочешь сказать, что они-таки хуже нас?

— Ничего подобного! Они — другие. Наверное, это неспроста. Наверное, если бы Господь желал, он создал бы совершенное человеческое существо, способное размножаться без партнера. Но он зачем-то создал два пола. Превозносить один, клеймя второй недочеловеками и ошибкой эволюции, по меньшей мере глупо. А ведь именно так все и происходило, это ты, надеюсь, знаешь из курса истории? — Я кивнула, но Алехандро уже завелся и продолжал. — Череда взаимных обвинений, отказ от института семьи, искусственное оплодотворение, суррогатные матери, банки спермы, яйцеклеток и эмбрионов, искусственная матка. Секс с представителями своего пола, потому что они понятнее, привычнее и, в конечном счете, лучше. Зачем нам эти волосатые, вечно озабоченные самцы? Зачем нам эти капризные, вечно менструирующие самки? Хочется детей — пожалуйста! Клоны себя любимого, некого винить в дурной наследственности, а ее и нет, ведь я — совершенство. Что не устраивает, подправят генетики. Мужчины, в силу своей природы более агрессивные, первыми создали генетическое оружие. Конечно, в производстве XX-вируса никто не признался, но и полное вымирание женщин мало кого огорчило.

Охотно верю, жизненный сценарий. И я определенно видела самое начало сходной пьесы. Конец, оказывается, простой и логичный: зачем после развода терпеть по соседству бывшую супругу, от одного вида которой случается нервный тик? А ведь она, стерва, может и алименты затребовать. Если есть возможность и хватает решимости, проще ее прикончить. Мертвые, как известно, не кусаются. Баба с возу... Да много еще поговорок можно припомнить. Экстремальный развод в планетарном масштабе, м-да...

— Я ответил на твои вопросы? — спросил Алехо, прервав затянувшееся молчание.

— Да, на первый раз более чем.

— Кто бы мне рассказал, зачем здесь ты?

Я промолчала, хотя знала ответ. И теперь, кажется, поняла, почему именно я, а не какая-нибудь средневековая послушная девица, не смеющая лишний раз поднять глаза на мужчину. Потому что знаю, чем все это кончится. И Алехо знает, а значит, мы могли бы попытаться избежать прежних ошибок, выбрать на развилке другую дорожку...

Признаться ему? Рассказать? Нет, не сейчас. Сейчас боязно. Я слишком плохо знаю его, а вот мужчин — чуть-чуть лучше. Он наверняка разозлится, что я решилась водить его за нос в таком серьезном вопросе. Разозлится, но долгом избранного пренебрегать не станет, и получится у нас нечто ужасное... Если б я была ему хотя бы симпатична, он, наверное, смог бы отнестись с пониманием и теплотой, но ведь я для него всего лишь мелкий извращенец. И на эту неприязнь наложится обида из-за обмана... Сама себя загнала в угол. Но я же ничего не знала о нем, когда впервые увидела! Он мог оказаться кем угодно: фанатиком, извращенцем, садистом. В моем мире разумные девушки не доверяются первому встречному.

* * *

Путешествие продолжалось уже третий день — быстро ехать по бездорожью не получалось. Нам еще повезло, что ландшафт практически не изменился. Дома и дороги исчезли, а освободившиеся пространства тут же затянула трава, будто некто взмахнул волшебной палочкой. Оставалось радоваться, что при этом не прозвучало желание получить в мгновение ока вековые леса. Деревья и кусты, судя по всему, росли лишь там, где были до гибели цивилизации.

Мы мало разговаривали, общих тем не находилось. Алехандро, казалось, не хотел лишний раз смотреть на меня, я была погружена в свои мысли. Сначала страдала из-за XX-вируса, поминутно прислушиваясь к самочувствию, потом сообразила, что создан он был искусственно, а, значит, или уже исчез или вот-вот исчезнет, как и все, что сделано в этом мире людьми. А может, он прекратил свое существование давным-давно, через несколько лет после смерти последней женщины. В любом случае, переживать из-за сконструированной болезни глупо, защититься от нее я все равно не могу, равно как и от любой другой, изначально присущей этому миру. Гораздо полезнее подумать, есть ли шанс вернуться домой.

В нашем мире, кажется, считается, что человеку дана свобода воли, он может сознательно выбрать Бога или дьявола, добродетель или грех. Если здесь Творец придерживается тех же принципов, то, возможно, мое упорство в выборе одиночества приведет к тому, что Алехандро получит другую подружку? Из нашего времени, но мечтающую иметь кучу детей. Все бы устроилось самым замечательным образом! А меня вернули бы назад, и случившееся казалось странным сном. В голове рефреном застучала вычитанная когда-то фраза "Прежде Евы была Лилит."

Ну, а если б не вернули, я, наверное, смогла играть роль доброй тетушки, время от времени помогающей счастливым родителям с малышней. Конечно, не сильно приятно смотреть на объятия-поцелуйчики Алехо с обретенной супругой, хотя терпеть пришлось бы не так уж долго. Первый же ребенок — и о нежностях придется забыть. Настругают второпях второго, потом третьего... Ой, нет, не хочу даже думать! Буду надеяться, что в один прекрасный день проснусь в своей постели.

— Это еще что за?.. — внезапно подал голос Алехо.

Я очнулась от депрессивных размышлений и подняла голову. Парень таращился вперед и вверх. Проследив за его взглядом, увидела возвышающиеся над верхушками деревьев стройные башни, каждая из которых была увенчана то ли цветком, то ли солнцем.

— Мы сбились с пути?

— Нет. Это Иррила, вернее, была Иррила, я проезжал через окраины, и они исчезли, стоило мне их покинуть. Собор оттуда виден не был. Получается, он уцелел.

— Посмотрим?

Алехо тронул поводья, я следила, как башни скрываются за надвигающимся лесом, который раньше, наверное, был обширным парком. Миновав его, мы очутились на берегу небольшого озера, и у меня дух перехватило от представшего зрелища.

Над водой, будто скала, возвышался прекраснейший собор. Стройные шпили, показавшиеся издали башнями, наверное, из-за того, что были не гранистыми, а округлыми в сечении, взносились вверх, словно роща корабельных сосен. Само здание на первый взгляд напоминало замок из песка, точно такой, как я любила строить в детстве, играя на пляже.

Черпаешь горстью песок, пропитанный водой, сжимаешь в кулаке и потихоньку, капля за каплей, выпускаешь на сделанный заранее плотный холмик. Вода тут же уходит, оставляя застывшие потеки причудливой формы. Постепенно ровная поверхность покрывается вычурной лепниной, вырастают высокие шпили и башни, пока очередная капля не обрушит непрочное сооружение, и можно все начинать сначала...

— Издали похож на выветренные скалы из песчаника. — Я чуть не подпрыгнула, за созерцанием прекрасного здания напрочь позабыв о существовании Алехо. — Видел такие у моря. А вблизи тебе вряд ли понравится, — прозвучало с иронией.

— Сейчас узнаем, — соскочила с повозки и направилась вокруг озера к собору.

Чем ближе я подходила, тем больше захватывало созерцание. Причудливые каменные изгибы обретали знакомые или не очень формы, превращались в предметы и существа. Колонны стали деревьями, очень похожими на пальмы, их огромные листья расходились веером-капителью. Из зарослей выглядывали разнообразные животные и птицы, по углам крипты скользили ящерки, ползли улитки, таща на спинах непривычные остроугольные раковины. Были здесь и люди, облаченные то ли в просторные балахоны, то ли в дорожные плащи. Все, и странники, и животные, устремлялись к пространству над высокими стрельчатыми дверьми. Там, под густым пологом сплетавшихся ветвей, стояла колыбелька, а над ней склонились мужчина и женщина.

Рождество.

Не знаю почему, на глаза навернулись слезы. Все это было так прекрасно, так величественно, так привычно, так правильно... Сердце колотилось, дыхание прерывалось, ноги слабели. Казалось, встать на колени будет хорошо и верно. Удержало ощущение пристального взгляда.

Повернув голову, увидела Алехо. Он смотрел вовсе не на чудесный собор, а на меня, причем выражение лица было, мягко говоря, странным. Тут же стало неловко и неприятно, нахлынуло раздражение. Похожее чувство возникает, когда слушаешь в наушниках любимую музыку, а кто-нибудь неожиданно трогает за плечо. В такие моменты почти теряешь связь с реальностью, и резкое возвращение в привычный мир кажется едва ли не болезненным.

Я быстро заморгала, загоняя обратно навернувшиеся слезы, и приготовилась к насмешкам, но парень взирал серьезно и даже как-то испуганно.

— Это собор Рождества. Не действует давным-давно, со времен Разделения. Я видел его целиком, как сейчас, только на старинных фотографиях. Нижняя часть десятилетиями была зашита щитами, якобы закрыта на реставрацию. А на самом деле никому не требовалось лишнее напоминание об изжившей себя семье. Тем более исполненное столь великолепно, что даже сингла проняло, — изобразил издевательскую усмешку, но глаза оставались тревожными. — А я-то думал, что тебе не понравится.

Я промолчала (а что было отвечать?), поднялась по ступенькам, толкнула дверь. Она не поддалась.

— Тебе там делать нечего, — Алехо не пошел за мной, так и стоял внизу. — И будь добр, прибери свои патлы, смотреть противно. А еще лучше постригись покороче или вовсе сбрей.

— Ты спятил? — наезд на мою прическу оказался неожиданным, несправедливым, злым, и я совсем растерялась. — Мне не идет короткая стрижка, а уж лысый череп...

— Не идет и отлично. Может, станешь чуть-чуть больше на парня походить.

— С чего... — я вовремя спохватилась и захлопнула рот. Чуть не ляпнула, что на парня мне походить незачем, ибо я девушка. А с другой стороны, может, как раз сейчас и нужно признаться? Ведь момент подходящий, и собор такой красивый, и как-то символично...

— Послушай... Ты не сердись... — начала было, но вдруг лошадка, оставленная с тележкой у подножия лестницы, забила копытами и издала тонкое визгливое ржание.

Парень, не дослушав, поспешил к ней, похлопал по шее, успокаивая. Я спустилась по ступенькам, подошла к воде. Запал ушел, язык налился свинцом, губы не разжимались. Нет, сейчас я уже ничего ему не скажу. Какая глупость, будто в плохом фильме: нечто вмешалось совершенно не вовремя. Хотя в жизни тоже так бывает, сколько угодно.

— Ты поосторожней тут броди, — избранный, справившись с лошадью, встал рядом. — Здесь, похоже, змеи. Трава как-то подозрительно колыхалась, когда я подошел к лошади.

— Змеи? — рассеянно переспросила я, припоминая небезызвестного гада, успешно рекламировавшего фрукты наивной женщине. Занятно, если это он же напугал лошадку. Тогда получается, что враг рода человеческого склонен к дешевым эффектам и страдает недостатком фантазии. Нет бы в этот раз прикинуться милым пушистиком, можно и не белым.

— Странно, всего несколько дней назад здесь был город. Видно, приползла откуда-то к воде. Вот ножницы, — протянул мне колечками вперед.

— Я лучше в хвост соберу, — буркнула, ощущая под его взглядом все большее смущение.

— Скажи-ка, кем ты собирался быть, выйдя из интерната?

— Актером, — просто идеально подходящая в данной ситуации профессия! Подобным навыкам дуалов точно не учили, они не требуются для выживания, так что во лжи он меня не уличит. И я не обнаружу собственного невежества в большинстве других областей. Вернее, обнаружу, но оно будет вполне естественным. И, самое смешное, я сейчас как раз актерством и занимаюсь, следует признать, небезуспешно. Хотя дурачить парня, который никогда не видел женщин — большого мастерства не надо.

— Тебе подходит. Поехали. Вечером будем на месте, — отвернулся и быстро пошел к повозке.

Когда солнце изрядно склонилось к горизонту, мы и впрямь достигли цели путешествия, но нас поджидал неприятный сюрприз: община дуалов исчезла. Алехо был убежден, что не сбился с пути — рядом протекала небольшая речушка, на берегу росло огромное старое дерево, которое, по словам избранного, невозможно было спутать с каким-то другим.

— Что же делать? — спросила я. Ужасно хотелось принять душ и поспать в нормальной постели. Сколько-нибудь большие водоемы нам по пути не попадались (кроме недавнего озера, да и оно было не столь уж велико), а если б и встретились, я, скорей всего, не рискнула б раздеться и выкупаться.

— Здешняя община была основана годы спустя после Разделения, — задумчиво проговорил Алехо. — Собор Рождества не исчез, он построен еще в те времена, когда все в мире шло своим чередом. Возможно, уцелел и дом Алехандро Родригеса. Насколько мне известно, он старинной постройки.

— Ты там бывал? Где это?

— Бывал. Он не так уж далеко отсюда, у Зеленого моря. Даже если жилище исчезло, обосноваться у моря будет разумнее. Лишний источник пищи, а вдоль побережья можно перемещаться на лодке.

Да-а, в практичности избранному не откажешь. Географическая привязка мне, конечно, ничего не сказала, но заверение, что это не слишком далеко, успокоило. Будем надеяться, что и города по пути попадутся. За несколько дней без цивилизации я не на шутку соскучилась по белым друзьям и прямо-таки мечтала пообщаться с ними напоследок с толком, смакуя каждое мгновение. Даже мороженого поем с Алехо за компанию. Погода жаркая, горло не разболится.

Мы решили переночевать на берегу речки, под раскидистой кроной приметного дерева.

Алехандро достал из повозки походную плитку, работавшую на каких-то черных таблетках (избранный оказался необычайно запасливым. Чего только не было в его передвижном хозяйстве! Он даже бесполезный пистолет не выбросил, положил вместе с патронами в какую-то коробочку и убрал подальше), зажег и поставил на нее сковородку. После вывалил туда из большой консервной банки нечто, напоминающее смесь мясного фарша и фасоли, принялся помешивать, разогревая. Я отправилась к речке за водой. Только наклонилась, чтобы зачерпнуть ковшиком, как густая трава сбоку зашелестела, послышались жуткие вопли, и какой-то небольшой желто-рыжий зверек стремительно метнулся ко мне из зелени.

Завопив со страху, выпустила ковшик, бултыхнувшийся в реку, и вскочила на ноги. Зверь в мгновение очутился рядом и принялся карабкаться по мне, впиваясь когтями в штанину. Я задергала ногой, завывая и безуспешно пытаясь стряхнуть чудовище.