Зимний крокус

— Олэ, девочка моя, что там? — тихо спросила Миррэ, открыв глаза.

— Ветер усилился, — ответила я. — Не знаю, с чего бы... И снег, кажется.

— Для зимних штормов рановато, — озабоченно пробормотала она. — Боюсь, как бы не занесло нас тут... Зря ты приехала, славная, не пропасть бы тебе тут со старухой...

— Ну как это зря! — возмутилась я. — Когда это я боялась ветра! Я так соскучилась по тебе, а ты говоришь — зря? А пропадать будем вместе. И вообще пропадать я не собираюсь. Дом крепкий, дрова есть... чего ещё надо?

Сказала я это... и в тот же момент поняла, что вру.

ЭТОГО ветра — я боялась. Мне очень не хотелось признаться себе в этом, но хотя магом я была слабым, магическую природу бури я чувствовала безошибочно!

Тоска и ком в горле, желание всхлипнуть, а ещё лучше — кинуть в окно, в стену что-нибудь тяжелое... Мерзкий ком под ложечкой, словно я съела что-то несвежее. Ветер — это была не моя стихия. Вот если бы земля или даже огонь...

Айдесс! Мой любимый, мечта моя далекая... Вот он бы заткнул этот ветер и эту пургу, словно нашкодившего мальчишку.

— Страшно-то как воет... ровно зло срывает, — задумчиво произнесла Миррэ. — Такого я на своем веку и не слыхала. Дай-кось я ставни проверю. На всякий случай.

И принялась медленно вставать, оперевшись на локоть.

— Нет! Подожди, — всполошилась я, — я сама проверю! Ты лежи пока...

И, надевая старый, но крепкий плащ, добавила строго:

— Ещё чего не хватало!

Сапоги тоже пришлось натянуть — под ногами вместо вчерашней инеистой травы была ледяная слякоть. Но самое главное творилось в небе!

Туча, приближающаяся к острову, казалась зловещей даже сейчас, ночью, и чем-то неуловимо отличалась от обычных дождевых и грозовых туч. Я бы не смогла сказать, чем именно, но...

Раздумывать было некогда — воздух был настолько напоен мокрым снегом, что в первое мгновение мне показалось, что мне в лицо швырнули — да с силой! — целую лопату этого снега. Снег сразу набился под плащ, сорвал капюшон, он был всюду — а ветер ещё только набирал силу.

Ничего. Не растаю же я, в самом деле...

Держась за перила крылечка, а потом за стену дома — так мне казалось надежней, как будто отпусти — и унесет, — я закрыла ставнями окна. Простое вроде бы дело — но дерево было холодным и скользким, ставни казались тяжелыми, как будто то были не ставни, а целые ворота! Я несколько раз прищемила пальцы, сломала пару ногтей и, когда поняла, что стала вся мокрая, до пояса, неожиданно успокоилась. А возможно, тому причиной была вышедшая из-за облака луна, которая равнодушно взирала на это безобразие.

Это само по себе было странно — лунный свет и снежные вихри, не дающие вздохнуть как следует, ледяные и колкие... Как будто они существовали отдельно — луна и эта буря.

Впрочем, что же это я! Конечно... Это же не настоящая буря. Ещё и поэтому мне не по себе, и сердце сжимается от какого-то нехорошего предчувствия...

Наконец последнее окно было закрыто, и я, ежась и начиная трястись от озноба, впала в сени, а затем в теплую комнату. Засов на двери я закрыла изнутри, будто буря могла начать ломиться в дом... так было спокойней.

Миррэ, пока я была на улице, уже встала и даже оделась. Хорошо, что я вернулась! Промедли я дольше, старушка пошла бы туда, в бурю...

— Быстро ты, Олэ, — одобрительно улыбнулась мне Мири. — Но, раз уж я встала, давай я хоть земляничного листа заварю, вроде осталось. Попьем с тобой горяченького-то...

— Нет-нет! Я сама! — воскликнула я. — Садись, я всё сделаю!

И не удержалась от упрека:

— И вот куда ты, спрашивается, собралась идти? На улицу? Неужели я бы не справилась..

Мири только улыбнулась — да я и знала, что разговоры наши на эту тему будут всегда. Старушка не желала мириться с тем, что сил у нее становилось меньше, и очень часто ставила перед собой трудновыполнимые задачи... Ещё и поэтому я старалась приезжать к ней чаще.

Горячий травяной чай с вареньем почти заставил меня забыть о том, что творилось кругом, но вот снаружи раздался грохот, как будто в ледоход столкнулись две огромные льдины. Так что я даже вскочила и бросилась к окну... а потом только вспомнила, что ставни сама же и закрыла!

И как же я потом радовалась, что подбежала к окну. Потому что только это позволило мне различить, что кто-то стучит. Не в то окно, у которого я стояла, в дальнее — но это несомненно был стук.

— Кто тут? — вскинулась я, а Мири засомневалась:

— Да боги с тобой, деточка... Почудилось, наверное... Кто там может быть, подумай!

Я оглянулась на нее, и меня вдруг зазнобило... Что-то необъяснимое вызвало сильнейшую тревогу, и я почти закричала:

— Кто тут? Есть здесь кто-нибудь?

И кинулась в сени. Что толку спрашивать, не в окно же впускать путника!

— Плащ накинь, Олэ! — полетел мне в спину страдальческий голос Миррэ, прекрасно понимавшей, что тратить время на плащ я не стану. — Застудишься же, девонька!

Авось не застужусь, чай, не в Пайжаре выросла!

Засов выскальзывал из рук. А руки почему-то дрожали. Уже в сенях было холодно, как в самый разгар зимы! Снаружи ревело и выло...

В раскрытую мною дверь внесло огромный сугроб — когда только он успел образоваться?! Я даже отшатнулась, тем более колкие снежинки заткнули мне рот и попали в глаза... И не сразу поняла, что кроме снега, в сени впал ещё и человек.

Кто-то не очень большой и не слишком высокий завозился, пытаясь высвободиться из снежного одеяла, и пару секунд спустя на меня смотрели голубые глаза Тёнреда. Изрядно, надо сказать, потрепанного, словно на него разбойники напали.

— П-привет, — стуча зубами, выдохнул он.

— Олэ, кто там? — встрепенулась в комнате нянюшка.

— Это Тёр! — крикнула я, щурясь и не веря. Откуда ему тут взяться?! И почему он мокрый, в крови и ссадинах?! Сорвался со скалы?

— Тёр, братишка...

Я прижала его голову к плечу, другой рукой пытаясь закрыть дверь.

Он дернулся, словно бы протестуя... И тут же хорошо знакомый голос из снежного бурана хрипло спросил:

— Можно, я тоже войду?

По-моему, я вскрикнула... или пискнула... Первая мысль была: мне это чудится. Магическая буря, в воздухе творится боги знают что... И если всё время думать о человеке, неустанно представлять его себе... вот он и почудится.

— Олэ, я не призрак, честное слово... И ужасно замерз. А ты, между прочим, звала меня в гости. Не рада, что ли?

— Ай — десс... проговорила я чуть ли не так же хрипло, как и он. Не сдержавшись, положила руку на плечо — о боги! Мокрое, ледяное...И не сразу я почувствовала живое тепло его тела. Мне бы обнять, согреть его! Прижать к себе, отдавая даже самую мельчайшую частичку тепла...

Он вздохнул, неуклюже развернулся и захлопнул дверь. Сразу стало тихо, отчетливо теперь слышалось тяжелое сиплое дыхание Тёрнеда. Айдесс стоял передо мной без шапки, в каком-то подобии куртки на волчьем меху (куртка выглядела примерно так же, как мой братишка), волосы свисали сосульками... По сути они и были сейчас сосульками. И глаза — запавшие, усталые и... смешливые.

— Так что, хозяйка, горячего есть чего хлебнуть? На рыбке не настаиваю, знаю, что без предупреждения явился.

— Айдесс... — повторила я как заклинание. — Это действительно ты?!

И — да пусть оно всё пропадет! Сегодня буря! Я не дома, и мне всё можно! — положила вторую руку ему на плечи, забыв на какое-то время о Тёрнеде, о Мири и вообще обо всём. Я так мечтала стоять и смотреть в его глаза... такие родные, необыкновенные глаза... Отважные и насмешливые, а ещё огромные, в пол-лица... И я стояла и пила этот взгляд, как погибающий от жажды человек пьет воду.

Айдесс не шевелился. Тоже смотрел мне в глаза, молчал и даже, кажется, не моргал. Только чуть улыбнулся, нетерпеливо и почему-то смущенно.

Молчание, воцарившееся на несколько бесконечных мгновений, разрушила Миррэ. Она степенно (куда делась ее болезненность и скованность движений?) поднесла замершему кёорфюрсту чашу с горячим чаем, окутанную терпким ароматом лета и ягод. Мягкий и добрый голос няни, забавный говор выходцев с острова Солнца, иногда прорывавшийся у нее последнее время...

— Отпей с метели, молодец. Дозволишь ли попотчевать тебя? Припасов в достатке, и мы всегда рады гостям.

Улыбка Айдесса стала чуть шире, и он благодарно поклонился:

— Благодарю тебя, добрая хозяюшка! Горячий чай — то, что надо в такую погодку. Да и от снеди какой не откажусь — но только то, что можно быстро съесть. Время уходит. Вон, крыши уже летают вовсю...

Тут только я начала приходить в себя и, наверное, страшно покраснела. Оторвавшись от Айдесса, я зачем-то поклонилась (хотя какой уж тут теперь этикет!), обняла за плечи Тёра, который, кажется, готов был прилечь прямо тут, в сенях, но каким-то чудом еще держался...

— Прошу прощения, — пробормотала я, метнулась в дальнюю комнату и, схватив одеяла, вручила одно Айдессу, а во второе завернула дрожащего Тёрнеда. И стала хлопотать, с трудом заставляя себя отводить глаза от кёорфюрста.

Подбросить дров... Открыть пошире печную дверцу... Чугунок, сковородку, кувшинчик — на огонь! Хлеб, сыр и колбасу — на стол... Привычные, необходимые движения давали возможность придти в себя и успокоиться. Я даже вдруг поймала себя на том, что каким-то чудом успеваю двигаться так, чтобы это выглядело не суетливо, а изящно... Хотя кому это сейчас нужно, кто на меня глядит?! Уж конечно, не мокрым, иззябшим путникам... что с ними вообще случилось? Откуда здесь взялся Айдесс? Но я не задала ни одного вопроса — всё потом. Если бы было что-то, что я должна знать немедленно, Айдесс сказал бы... наверное.

— Я в гости приехал, — ответил вдруг на мои мысли кёорфюрст. — А тебя нет. Пришлось, видишь, отправиться на поиски... Этот вот юноша помог мне... отправиться в плавание. Сейчас он чуть-чуть отдохнет, и мы займемся погодой.

— В гости? — улыбнулась я Йэгге, почти не веря, что он тут — из-за меня. Наверняка какие-то дела были у него с родителями! Но как же хорошо... как хорошо было бы... если бы он просто приехал ко мне! Я даже на миг забыла о буре. Что буря! Она уйдет... И эти минуты, когда он так рядом, они тоже уйдут бесследно. А он, кажется, собирается что-то делать с этим ураганом?!

— Ты хочешь остановить ураган?! — спросила я, вздрогнув, когда что-то с размахом ударилось в стену дома возле окна.

— Не то чтобы я жаждал, — проворчал Айдесс и почему-то покосился на подозрительно тихого Тёрнеда, — но — да, собираюсь предпринять что-нибудь насчет него... Но честное слово, Олэ, я просто заехал в гости. Поболтать и выспаться. Ты бы показала мне что-нибудь замечательное, мы бы половили вместе рыбу, и ты же обещала угостить меня тремя порциями! Помнишь?

— Помню... — прошептала я, подавляя желание снова и снова повторять его имя. Неужели правда? И он приехал просто ко мне, просто поболтать? И выспаться... я-то не буду мешать его сну, да...

Маленький укол — но по сравнению со всем остальным почти и не больно.

— Ты получишь три порции, — сказала я, со страхом осознавая, что говорю это таким тоном, словно руку свою отдаю в храме, а не угощаю... кстати говоря, рыбой, которой тут нет и до которой нужно ещё добраться. — Или четыре. Или пять. Пять видов я точно найду, и они будут разными! Но, к сожалению, это только там... на материке. Всё равно — добро пожаловать, Айдесс... и я...

Я хотела сказать, что готова благодарить ураган, что принес их сюда, но что-то меня удержало. Его усталые, больные глаза? Или мне почудилось?

— ... и я угощу тебя хотя бы этим, — тихо добавила я и поставила на стол пирожки.

— Хотя бы! — воскликнул Айдесс. — Да ты мастерица преуменьшения! У меня иногда тоже получается, но не так хорошо. И вообще, почтенные хозяйки, присядьте-ка за стол тоже А то я, выходит, вас на ногах держу, будто невежа какой из Пайжары...

— Нет. Ты не похож, — робко пошутила я, садясь напротив. Знойный черноволосый пайжарец с глазами, как сливы, в ярких шелках, с брюзгливой физиономией... Не знаю, насколько верно было моё представление — я же видела только тех, что жили у нас в столице. Дипломаты. Но более яркого контраста невозможно было бы найти, как ни старайся!

Как же он хорош был сейчас, Северный Принц, Айдесс Йэгге! И неважно, что волосы спутались и кое-где ещё слиплись от влаги, а местами распушились, что на руках были пятна от смолы, а на щеке царапина... Он был — настоящий. И совсем рядом!

Тем временем Айдесс мигом сжевал два пирожка и выхлебал весь чай, как самый что ни на есть деревенщина. И строго посмотрел на Тёрнеда:

— Ешь давай. Если ты хочешь... постоять рядом, то для этого нужны силы.

— Я ем, — послушно отозвался мой братик и зажевал с удвоенной силой. Что же они собираются делать? Это же опасно, наконец! И кстати... откуда вообще этот ураган? Он же не совсем естественный...

— Айдесс, — начала я нерешительно, — это ведь.. не совсем обычная буря?

Он не успел ответить, как дзинькнуло стекло в окне — треснуло? Вроде нет... а в следующий момент, несмотря на закрытые окна и ставни, я услышала рев, как будто сотню или тысячу голодных медведей кто-то поднял из берлоги.

Айдесс мгновенно оказался на ногах, встряхнул рукой, словно разворачивая невидимый свиток, и шум слегка утих. Он взглянул на брата.

— Идем, Тёрнед. Если ты не передумал, конечно. Только не вздумай влезать со свей кровью, размажет в лепешку. Понял?

Я тоже вскочила. Не раздумывая. Мне бы удержать его — но ведь не получится! Я сняла со стены плащ — толстый, старый, теплый, для рыбалки зимой или поздней осенью:

— Возьми... Тёр... он должен тебе помочь? А я не могу... ничем помочь?

Айдесс вскинул на меня почему-то потяжелевший взгляд и тихо-тихо сказал:

— Можешь. Жди меня, ладно? Очень хочется, чтобы кто-то ждал.

Я перевела дух... потому что сердце, кажется, остановилось на мгновение. Мне стало страшно. Вот только сейчас.

И я поняла: то, что он собирается сделать — очень опасно. Он может погибнуть. А сейчас, перед самым расставанием, перед тем, как идти в ураган, Айдесс приоткрыл мне душу...

Я ещё буду перебирать каждое его слово, как драгоценность... но сейчас я заговорила, не думая:

— Я буду ждать... Я всегда тебя ждала. Всегда. И теперь... я дождусь тебя... что бы ни случилось... откуда угодно... так и знай.

Мой принц — ах, как чудесно звучит это "мой принц"!, даже если и не соответствует действительности — посмотрел на меня так, словно я сейчас ему вторую жизнь пообещала.

— Всегда? — прошептал он чуть слышно, не отрывая от меня завороженного взгляда. — Меня?..

Шальная улыбка вспыхнула на его обветренном лице. Он медленно прижал ладонь к груди — там, за ладонью сейчас билось его сердце.

— Тогда я вернусь, — все тем же шепотом сказал Айдесс, и в простых этих словах его послышалось торжественное обещание, если не Клятва. — К тебе — вернусь. Откуда угодно.

И тут же в полный голос, обернувшись к моему потрепанному брату:

— Тёрнед, готов? Идем. Ждать больше нельзя, ветер сходит с ума...