— Неужели ваши друзья позволяют себе делать подобные замечания? — спрашиваю я.
— Ну если они не скажут это вслух, то уж наверняка так подумают.
— Вы будете удивлены, но большинство людей думает только о себе и беспокоятся о том, что о них подумают другие.
— Да, доктор Хьюз тоже так говорит... Он считает, что это недостаточная мотивация для того, чтобы похудеть — нужны более сильные факторы недовольства собой и своей жизнью. А мне это кажется самым обидным.
— Ну, допустим. А как изменится ваша жизнь, когда вы станете стройной? — задаю я традиционный вопрос.
Но на самом деле мне хочется, улучив момент, узнать у нее кем был тот рыжий тип с багровым лицом в ярко-красной тунике, что входил с ней вместе к доктору Хьюзу, и кто эта уже знакомая мне грузная, неряшливо одетая тетка, что выходила вместе с Диной из его офиса, по обыкновению плюясь семечками и разбрасывая повсюду конфетные обертки. Когда Дина вошла в мой кабинет, они оба остановились у двери, переглядываясь. Дверь была закрыта неплотно — они топтались там, перешептывались и отталкивали друг друга. Я резко открыла дверь — они шарахнулись, прижались к стене и застыли с испуганными лицами. Потом тетка сказала низким хриплым голосом:
— А мы что? Мы — ничего, Полигорьевна. — Если помешали, скажи, мы уйдем. — Мы тебя уважаем. Ты — большая шишка. Мы это понимаем.
Я ничего не ответила, плотно прикрыла дверь и продолжила сессию с Диной.
Позднее, этим же днем, я столкнулась к доктором Хьюзом в холле.
— Скажите, Джеф, вы практикуете групповую терапию?
— Нет, никогда. Только персональные консультации.
— Но я видела, что к вам заходят двое и даже трое пациентов сразу.
— Нет, пациент всегда только один.
— А кто же остальные?
— Ну, скажем, мои ассистенты. Интересно, на кого из них вы обратили внимание?
— На женщину... интересная, в змеином платье, она мне еще улыбнулась. На молодого человека с римским профилем и еще ... такой темнолицый, огромный — он просил прощения за то, что украл у меня пирожки. А скажите, некто Ануш — ваш ассистент или пациент? А уборщик выкрашенный в зеленый цвет вам знаком?
— Он кажется вам зеленым? Хм... занятно. Да, они все — мои ассистенты... уборка тоже входит в их круг обязанностей. Они вас беспокоят?
— Ну... иногда мешают работать. И отбирают мой чай... Они обращаются ко мне "Полигорьевна" — странное производное от моего русского имени-отчества —
Полина Григорьевна, и считают меня ''большой шишкой''.
— Да, они часто коверкают слова. Я рад, что вы о об этом спрашиваете. Ваш интерес означает небезразличие к тому, что не является частью вашего мира на данный момент. Это обнадеживает и дает шанс...
— На что?
— На интересную игру, моя дорогая.
Опять он заигрывает! Не успела я возмутиться, как он продолжил: — Но прошу учесть, что общение с казадорами нужно аккуратно дозировать.
— Вы о чем?
— Я о том человеке, что приходил к вам несколько дней назад и оставлял в вашем кабинете сумку. Методы, которые используют ему подобные, обогащают почву — как удобрение, пробуждают интерес к миру и тому, что находится за его пределами. Но распознать момент, когда в удобрении больше нет необходимости, не так просто. И тут вы можете рассчитывать на мою помощь...
Этот странный разговор был прерван — к нам подбежали администратор Линн, заместитель директора и две секретарши. Они радостно сообщили, что завтра в честь десятилетия создания нашего медицинского центра, всем работникам вручат подарки и денежные премии, а после надо будет это как-то отметить...
— Я приглашаю всех к себе! — тут же откликнулся доктор Хьюз. — Мой новый дом достаточно вместителен.
— Чудесно! — захлопала в ладоши Линн. — А еду мы закажем из ресторана...
Они отошли вместе, видимо, чтобы уточнить детали празднества, а я вернулась к себе — мне не терпелось сообщить Жене об этом разговоре.
Я звонила ему несколько раз, но безуспешно. Я оставила несколько сообщений, но он так и не перезвонил до конца дня. Настроение у меня испортилось да еще и разболелась голова. Вернулась домой. Муж с сыном ушли на какое-то спортивное соревнование и я была этому рада. Ужин готовить не хотелось. Прилегла на диван и включила телевизор. Бездумно переключала каналы, пока не остановилась на каком-то кулинарном шоу. Ведущие обсуждали способы приготовления супов и заодно спорили о том, какой повар заслуживает больше доверия — худой или толстый. Затем разговор перешел на то, что кулинарное искусство недооценено, потому что картина, скульптура и мелодия могут жить в веках, а самое вкусное блюдо тут же исчезает без остатка и о нем просто забывают. Ведущему передачи возразил знаменитый шеф Жан Феппин, который готовил для президентских приемов. Он сказал, что блюдо навсегда становится частью того, кто его съел, и еще добавил, что овладеть кулинарным искусством — это значит приобрести новое удивительное знание: комбинацию творчества, гармонии, поэзии, красоты, волшебства и немного провокации.
Проснулась я среди ночи в полной темноте, во рту пересохло. Мне снился какой-то безумный сон: ассистенты доктора Хьюза — востроносый Ануш, массивный темнолицый тип, рыжий в красной тунике и зеленый с ведром и шваброй — варили в моем кабинете суп в огромном котле, а женщина в змеином платье с огромным вырезом настаивала, чтобы я бросила в котел свой перстень в виде конверта: "Немного волшебства и провокации" — повторяла она нараспев чарующим голосом. "Немного волшебства и провокации..." Я сняла перстень, бросила его в котел, подняв фонтан брызг, от чего змеиная женщина громко рассмеялась и захлопала в ладоши, а я тут же проснулась.
В доме полная тишина и темнота, только часы тикают в гостиной и немного душно. Муж и сын вернулись поздно и, видимо, решили меня не будить, укрыли пледом и поужинали сами. Я сразу схватилась за телефон — проверить сообщения. От Жени — ничего! Головная боль усилилась. Встала, походила по квартире, заглянула к сыну — спит, погладила кота Феншуя, открыла форточку. Сон как рукой сняло. От чего у меня настроение плохое? Вроде все как всегда, никаких неприятностей нет, а вот кошки на душе скребут. Прошла на кухню, заварила себе большую чашку чаю и вышла с ней на балкон. Но влажный ночной воздух, кресло-качалка и легкий ветерок настроения не улучшили. "Что со мной? Чем я так недовольна? Я сержусь на кого-то? "
— Это обычно бывает когда сознание расширяется, милая детка. Ограниченность протестует и пытается сопротивляться, — ответил незнакомый голос сочувственно.
На соседнем балконе прилегавшем к нашему, сидел маленький белобородый старичок в ветхом коричневом пальтишке и круглой шляпе с пером.
Кто это? Насколько мне известно, владелец этой квартиры живет во Флориде.
— Добрый вечер. Извините, я видимо, говорила вслух. Эта квартира всегда пустовала...
— Все пустоты имеют свойство заполняться — неважно — в квартире, в сознании или в сердце, причем независимо от желания владельца пустоты. Это симпатичное свойство и примиряет меня с реалом, — вздохнул мой собеседник.
— Вы новый жилец?
— Да, но не надолго. В этом городе я проездом, — ответил старичок. — И тут уже глубокая ночь. А судя по всему, у вас она не спокойная. Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет, у меня все в порядке. Просто не спится.
— А не найдется ли у вас и для меня чашки чаю, милая детка? В этой квартире шаром покати, а ближайший магазин в этот час закрыт.
— Конечно.
Я вернулась на кухню, поставила чайник и проверила сообщения. Ура! От Жени!
Знай, Полинка, если тебе понадобится моя помощь, я все брошу и приеду к тебе. Уж сам не знаю, как это вышло, но за короткое время ты стала мне очень близким человеком. И если мое участие в твоей жизни возможно, то я буду этому бесконечно рад. Прости, я знаю, что ты дорожишь своим покоем и своим миром так, будто других миров на свете нет. Ты дорога мне. А значит и твой покой тоже.
И меня тут же будто теплой волной захлестнуло от этих слов и сердце застучало сильнее. Пока закипал чайник, я напевала и пританцовывала от радости. А когда я заваривала чай для старичка на соседнем балконе, то чуть не обожглась от волнения и внезапного понимания ситуации. Я зла на себя, на себя, на себя! Я очень ждала от него письма или звонка, от него зависело мое состояние души, а мой здравый смысл протестовал против этого ожидания и всей нелепости ситуации. Зачем мне это? Мой мир наполнен смыслом, моя жизнь благополучна. Женя-ювелир, безусловно, близок мне, мне с ним интересно, у нас много общих точек соприкосновения. Но он живет на другом полушарии, и возможно, мы больше никогда не встретимся, во всяком случае, если я сама не попрошу его приехать... А я ведь не попрошу?
Я вынесла поднос на балкон и передала старичку через перила. Он присвистнул от удивления.
— Вы так любезны! Настоящее ночное чаепитие! Даже с вареньем!
Я с удивлением воззрилась на поднос. На одном блюдечке — красиво выложены ореховое печенье и сырные крекеры, а на другом — тонкие ломтики лимона, а посередине красовалась розетка со смородиновым вареньем. Я совершенно не помнила, как это сделала, видимо, машинально, пока размышляла о сложившейся ситуации.
— Угощайтесь, пожалуйста, — ответила я слегка растерянно.
— И чай заварен просто отменно, — продолжал нахваливать старичок. — А варенье, пожалуй, — еще одно явление, которое примиряет меня с реалом. Как здорово, что у вас оказалось именно смородинное!
— Да, — ответила я растеряно. — Это тоже мое любимое. Я раньше варила его сама, а сейчас покупаю в магазине. В Америке варенья и джемы в большом ассортименте. Мое умение варить прекрасное варенье никому не нужно.
Зачем я это говорю незнакомому человеку? Что со мной? Откуда эта печаль в моем голосе? Надо попрощаться и идти досыпать...
— О, тут вы ошибаетесь! Лишних умений вообще не бывает! — заметил старичок. — Но как я могу вас отблагодарить за угощенье, милая детка?
— Что вы? Не надо ничего. Я рада, что чай вам понравился.
— Ну тогда за мной должок. Меня зовут Ахх. Я — мастер решать неразрешимые ситуации. И я вам еще не раз пригожусь.
И тут муж позвал меня: "Полина, с кем ты разговариваешь?"
Я вернулась в спальню, нырнула под одеяло, прижалась к его плечу и согрелась.
Но только я собралась уснуть, как в сознании возник Женя. Какой же он интересный мужчина — карие глаза, чудесная улыбка и теплые руки.
"Кольцо в виде пустого конверта символизирует пустоту в твоем сердце", — сказал он мне. "Пустоты всегда заполняются, — тут же продолжил его мысль благообразный старичок в ветхом пальтишке. — Все пустоты — будь-то квартиры, сознания или сердца. Это закон реала и ему невозможно противостоять".
"Ты стала мне очень дорогим человеком, — сказал Женя. — Я знаю, что ты выбрала покой. Я уважаю твой выбор".
"С меня должок, милая детка. Можешь на меня рассчитывать", — зазвучал в ушах голос старичка с соседнего балкона. "Я решаю самые неразрешимые ситуации".
Да что за черт!
Я взбила подушку и перевернулась на другой бок.
Суть человека проверяется в трудные ситуации. В первые, самые сложные годы эмиграции, я убедилась, что мой муж — самый верный, самый лучший и самый надежный. Однажды ночью, после обычного скучного секса, я даже стала молиться: "Господи! Я так виновата перед ним! Но я не по легкомыслию так поступила, а потому что могла противиться чувству. Оно было сильнее меня. Но я больше не хочу этого! Сделай так, чтобы я не влюблялась больше ни в кого — тогда я все выдержу".
Это было давно. До сих пор мне казалось, что моя молитва была услышана. Все было спокойно много лет. Но сейчас я опять повторяю как мантру: "У меня все прекрасно: семья, друзья, интересная работа. Я абсолютно счастлива! Все его письма уничтожены — надо жить дальше! А новых писем мне не нужно!"
Надо взять себя в руки: неистраченные страсти должны улечься, утихнуть, а пары можно выпустить на беговой дорожке или бешено выплясать на берегу океана, и пусть летящие соленые брызги подарят иллюзию танца под дождем... И не думать о счастье. Никогда не думать о счастье.
Я твердила эту мантру все утро, и едва пробудившись, и за завтраком, и стоя под душем. Я надела купальный халат и протирала запотевшее зеркало, и вдруг вдруг представила себе, что Женя обнимает меня сзади, а его руки развязывают пояс на халате, распахивают его, я даже ощутила его дыхание на своей шее и прикосновение его небритой щеки, вдохнула его запах. Женя повернул меня к себе, халат упал на пол...
Вывел меня из оцепенения телефонный звонок. Это был он!
— Полинка, ты не отвечаешь и я беспокоюсь. Все ли в порядке? О, аромат лаванды!
— Как удивительно! Я только из душа и мыло у меня лавандовое...
— Ничего удивительного. Я чувствую тебя на расстоянии. Что голос у тебя такой растерянный?
— Мне только что казалось, что ты рядом. Ты был небрит...
— Точно! Не успел побриться сегодня, — рассмеялся Женя.
Я перевела дух. — У меня все в порядке. Собираюсь на класс йоги. Потом на работу, а вечером...
— Да ну... Ты не должна отчитываться передо мной. Я не хочу знать о рациональном — когда ты свободна, а когда занята. Я буду всегда ждать тебя. Расстояния я совсем не чувствую. Ты будто рядом все время.
— Я не знаю, что ответить тебе, Женя.
— Что есть. Не выбирать выражения — это классно. Вот я хочу сказать, что ты очень красивая, и говорю! Черты лица у тебя тонкие, глаза зеленые, а фигура женственная., это — порода!
— Женя! Я не хочу, чтобы в мой мир вмешивались другие люди... Да и живем мы так далеко друг от друга... в этом нет смысла.
— А если бы мы жили рядом?
— Ну, тогда я пришла бы к тебе в гости.
— И что?
— Я бы подошла к тебе совсем близко...
— А я бы гладил тебя, утешал, жалел...
— А потом?
— А потом я бы тебя раздел и трахнул.
— Ой!
— А ты разве не это хотела услышать? Но ты ведь знала это и без слов.
Я села на стул и закрыла лицо руками.
— Знаю, да. Но боюсь говорить об этом, Женя. Нет, "боюсь"— не то слово. Я зараннее настраиваюсь на то, что когда это кончится, я буду страдать.
— А я не боюсь страданий, Полинка, но не хочу стать их причиной. Но думаю я не о страданиях, а о том, что счастье мне улыбнулось. Чувства эти без границ — и силы дают, но и сдавливают горло. Есть многое, в чем я хочу разобраться, милая моя. Понять, как заставить зеленые глаза твои светиться яхонтом, как мне предстать перед ними? Нет, и об этом думать не могу сейчас. Просто тащусь от того, что ты есть в моей жизни, от того, что ты такая.
От неожиданности, удивления и счастья, мне хотелось разреветься... Да, счастья. Я подумала о нем и ... ничего не случилось — ни пожарной сирены, но грома и молнии. И вдруг стало легко свободно, будто исчезла невидимая рука, что сжимала меня изнутри все эти годы.
— Говори, Полинка, не молчи, — попросил Женя.
Я рассказала ему о любовнике, который умер когда я уехала, о сожженых письмах, о том, что мой муж — самый самый лучший на свете...
