Незабудка

— Знакомая малютка. Значит, ее мамаша не вняла предупреждениям. Родителей Сони хотели лишить родительских прав, но пожалели, давая возможность одуматься. Зря получается!

— Колесников, пусть ребята подпишут протокол, — обратился он к дежурному, — и отвезем девочку к непутевой мамаше. Посмотрим что и как. — Повернувшись к ним, попросил: — Ребенок спит, не хочется ее тревожить. Поедете со мной? Потом я развезу вас по домам.

— Конечно.

Они вышли вслед за участковым на улицу. Юноша поежился: тонкий свитер почти не согревал.

Милицейский уазик остановился у невзрачного домика. Одно из окон строения тускло светилось.

Участковый открыл входную дверь, пропуская ребят в дом. По узкому коридору они прошли в комнату. В сильно захламленном помещении, освещенном только грязной лампочкой, почти не было мебели. Посреди комнаты стоял стол с остатками еды, под ним лежало несколько пустых бутылок. На сером от грязи полу валялись вещи, клочки смятых газет и еще какой-то мусор. На продавленном диване, открыв рот, громко храпел молодой мужчина. Милиционер осмотрел комнату и прошел дальше. Оглядел две других.

— Ну, и где же мамаша? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Распахнулась входная дверь. В комнату влетела заплаканная молодая женщина. Волосы на голове незнакомки напоминали воронье гнездо. Увидев незваных гостей, она остолбенела.

Участковый с презрением оглядел вошедшую женщину.

— Т-а-а-к, Филиппова, где ты бродишь?

— Соню искала! Только на минуточку вышла к соседке, а когда вернулась, девочка исчезла.

Она заплакала, громко всхлипывая.

Малышка, завернутая в куртку, проснулась от шума.

— Мамочка! — радостно завопила она.

— Соня, солнышко мое! Вы нашли ее.

Женщина забрала ребенка, освободив дочь из куртки.

Девочка прижалась к матери и пробормотала:

— Я искала тебя, искала. И заблудилась.

— Ну и что мне с вами делать, гражданка Филиппова? Материнскими обязанностями вы пренебрегаете. Ребенок остался ночью на улице один. В доме — бардак. — Участковый обвел комнату рукой. — Будем оформлять Соню в детдом.

— Миленький Павел Витальевич, простите, это в последний раз! Глаз с нее не спущу.

Женщина поставила дочку на стул.

— Смотрите ни одного нового синяка, как я и обещала. Больше никто не обидит Соню, — бормотала она, поднимая на девочке платье.

Рядом с Таней вздрогнул Сашка. Послышался звук втягиваемого сквозь сжатые зубы воздуха. Все тело малышки покрывали фиолетово-желтые бледнеющие синяки.

— Ладно, Филиппова, поверю в последний раз, но буду проверять ежедневно. Доверия у меня к тебе нет. И наведи порядок в доме. Еще раз увижу голодного и грязного ребенка без присмотра, берегись! Никакие твои слезы не помогут — заберем! — Посмотрев на ребят, добавил: — Идите в машину, отвезу вас домой.

— Не надо, мы пройдемся пешком.

Лукьянов взял Таню за руку и повел к выходу.

— Придется куртку стирать. — Сашка, одеваясь, морщился от запаха. — Мне, кажется, мамаша не мыла бедную девочку целый год. Зря участковый ей поверил. Таких родителей не исправить.

— Каждому надо давать шанс исправиться, — запротестовала Таня.

— Да что ты говоришь? — издевательски протянул юноша.

Девушке стало неуютно от злобных ноток, прозвучавших в его голосе.

— Думаешь, в детском доме ей будет лучше?

— Не знаю. Извини, увидел синяки на теле малышки, такая ненависть проснулась. Бить беспомощное, зависящее от тебя существо подло.

— Ты как будто знаешь, о чем говоришь? — тихо произнесла девушка.

Сашка заглянул ей в лицо.

— Еще бы не знать. Тебя били в детстве?

Таня перед собой увидела его глаза, наполненные душевной мукой. Губы кривились в странной, горькой улыбке.

— Если шкодила, могла получить по мягкому месту, — ответила она, понимая, не это он имеет в виду.

— Когда я был маленький, все не мог угодить отцу. Что бы ни делал, как бы ни старался, он всегда был недоволен. За малейшую провинность мог ударить меня. Казалось, раздражаю его своим существованием. Выговаривал мне по любому пустяку: не так хожу, не так сижу, ем, разговариваю. Я не мог понять его требований, потому что они всякий раз менялись.

Много раз спрашивал мать: "Почему отец не любит меня?"

Она отмахивалась: "Он сложный человек, не нужно обращать внимания. Все образуется со временем".

Но ничего не менялось. Когда он напивался, то становился агрессивным. В такую минуту старался не попадаться ему на глаза. Я возненавидел папашу. Жутко завидовал своему другу Сергею. Его отец — замечательный человек. С ними я ездил на рыбалку, возился в гараже с машиной. Именно он научил меня играть на гитаре. Записал нас в секцию самбо. Когда нужно было что-то купить, я просил мать. Она шла к отцу: все семейные деньги были у него. Только он решал, заслуживаю ли покупки. Часто выносился вердикт — не заслуживаю. В пьяном виде цеплялся к матери, упрекая во всех грехах. Потом просил прощения. Мать он любил. Даже я, сопляк, понимал это. Меня же не переносил на дух. Для себя уяснил: отец неуравновешенный, жестокий человек — больше не пытался заслужить его одобрение.

— Мне очень жаль, — Таня сжала его руку.

— Ничего, это было давно. Отец мог быть ласковым. Мне исполнилось шесть лет, когда родилась сестра Ира. Он бросил пить. Приходя с работы, каждый вечер играл с малышкой. Именно тогда я понял: не любит только меня! Следующие четыре года были самыми спокойными в моей жизни, но нанесли множество мелких ран. Родители всюду ездили втроем. Я оставался один и глядел им вслед. Они были дружной семьей, но без меня.

— Почему так несправедливо поступали?

Девушка представила одинокого мальчика. Он смотрит в окно, на уходящих родителей с сестрой на руках. У нее защемило сердце.

— Однажды я узнал, почему. Но это не оправдывает ни одного взрослого, делающего ребенка заложником своих ошибок. Я вернулся из школы домой и уже с улицы услышал шум, ссору и крики.

— Прости меня, это больше никогда не повторится! — плакала мать.

Сел на лавочку во дворе. Мне не хотелось заходить в дом. Май месяц, сияло солнце, а для меня день стал пасмурным. Окна были открыты, и я услышал больше, чем хотел.

— Я смог тебя простить в прошлый раз, больше не могу! Ты мне всю душу вынула! Хочешь еще одного ублюдка мне на шею повесить?! Не выйдет! Что тебе неймется? Чего тебе не хватает. Так хорошо жили, спокойно. Но это не для тебя, правда? Может, ты давно мне изменяешь, а я, лопух, не замечал?!

— Нет, это в первый раз! — жалко оправдывалась мать.

— Тогда ты тоже так говорила! А оказалось, все два года, пока я был в армии, ты веселилась. Еще клялась, что Сашка — мой сын! Хоть бы посчитала, сколько месяцев прошло, когда я был в отпуске. Ты что целый год носила ребенка? Ты сама не знаешь, чей он сын. Уйди с дороги, видеть тебя не могу! Интересно, если бы я не приперся к тебе на работу и не застал с этим... гадом. Продолжала бы вешать мне на уши лапшу?

— Это было в первый раз! — не уступала она.

— Не доводи до греха. Уйди! Мне только дочь жалко. Ее я не брошу, буду навещать.

Послышались звуки борьбы, мать зарыдала громче. Отец вышел с чемоданом на крыльцо, увидев меня, тоскливо произнес:

— Я очень любил ее, но всякому терпению приходит конец. А ты... это... прости. Я к тебе плохо относился, ты напоминал мне...

Он вышел за калитку и исчез из моей жизни.

— Он не был твоим отцом... Тебе стало легче? — спросила Таня, понимая его боль.

— Нет. Почему-то мне не стало легче. Я почувствовал себя обманутым, заложником их отношений. Ради так называемой любви он позволил женщине растоптать его. А уж если простил, надо было идти до конца, а не вымещать свои обиды на мне.

— Сколько тебе было лет?

— Десять, а сестре четыре. Кстати, отца я почти простил. Через год он снова женился, каждые выходные забирает Ирку к себе. Кое в чем я его понял. Моя мама как подросток, не умеет обращаться с деньгами. Может все потратить на ерунду. Забывает вовремя забрать сестру из детского сада, в общем, она не собранная. Теперь я в семье кассир. Контролирую все покупки и траты. Пришлось стать им после недельного поста на хлебе и картошке, зато моя мамуля купила себе классное платье.

— Саш, но ты же любишь ее? — Тане отчего-то был очень важен ответ.

— Конечно. Но не заблуждаюсь на ее счет. Она веселая, очень добрая, но легкомысленная и не обязательная. Просто она такая.

— Кое-кому не стоит заводить детей. Особенно таким, как родители Сони, — вырвалось у девушки, прежде чем она подумала, что говорит.

— Точно, но тогда полмира исчезло бы, и я в том числе, — засмеялся Александр.

— Только не это! Без тебя было бы скучно на земле, — воскликнула девушка. — Ой, который час?

Услышав ответ, запаниковала:

— Дома меня ждет наказание. Я обещала вернуться не позже двенадцати.

— Таня, как ты могла так задержаться? У тебя совесть есть? — встретила ее на пороге заплаканная Анна Ивановна.

— Мамочка, я не специально. Все объясню, — она хотела поведать, что произошло.

Сердитая и расстроенная женщина не захотела слушать. Ушла к себе в спальню.

Таня коротко объяснила отцу причину своей задержки.

— Это не оправдание. Есть телефон, могла бы из участка позвонить. Маме нельзя волноваться, а ты просто забыла о ней, — укорил отец.

— А вы должны больше доверять мне, — обиделась девушка.

* * *

— Что я тебе сейчас расскажу, у меня прекрасные новости. — Женька кинулась обнимать Таню.

Девушка аккуратно освободилась из объятий подруги и села на диван.

— Интересно. Я слушаю.

Болотина забегала по комнате.

— Леша пригласил меня на свидание. Вот!

Подруга уставилась на нее, ожидая реакции.

— Рада за тебя. Ты так долго об этом мечтала.

— Но и это еще не все. В шестнадцать ноль-ноль наши ребята играют в футбол с Восьмой школой. По пути к тебе я встретила Лукьянова. Он просил, если сможешь, прийти на стадион. Леша тоже пригласил меня. Поболеем за наших ребят?

— Посиди здесь, спрошу у мамы.

Таня нашла мать во дворе. Та сидела на лавочке, закрыв глаза.

— Опять тошнит? — посочувствовала она. — Мам, извини, что заставила волноваться, совершенно забыла о телефоне.

— Тебе куда-то надо идти? — догадалась женщина, подняв измученные глаза.

— На стадион. Играют наши ребята. Но если нельзя идти, я останусь, — чуть покривив душой, предложила дочь.

Анна Ивановна махнула на нее рукой.

— Отправляйся. Не мельтеши перед глазами.

* * *

— Мазила!!! — надрывались рядом с девушками болельщики из их школы. Команда явно проигрывала.

— Молодцы!!! — скандировали приезжие гости. Было чему радоваться: счет 3: 1 в их пользу.

После матча расстроенный Сашка подошел к Тане.

— Ты меня подождешь, пока переоденусь? Я провожу тебя.

Он стоял перед ней в футболке, мокрой от пота, совсем близко. Девушка поймала себя на мысли, что ей нравится его запах. Провела рукой по его щеке.

— Иди быстрее в раздевалку. На улице прохладно, а ты мокрый, еще простынешь.

Лукьянов наклонил голову и прижал ее ладонь к плечу.

Она с детства не переносила, когда к ней прикасались чужие люди. Как ежик фыркала, топорща невидимые иголки. Позволяла только маме и папе приласкать себя и то не часто. Подростком с трудом терпела объятия Жени по любому поводу. Очень не любила, когда собеседник во время разговора стоял ближе, чем ей этого хотелось. Ее зона комфорта была на расстоянии вытянутой руки. И вот теперь в этот невидимый внутренний круг попал Лукьянов, и ей нравилось, правда, немного беспокоило.

Мальчишки вышли из раздевалки, и тут пошел дождь. Пережидая его, все спрятались под трибуну. Неизвестно почему, Таню пронзило ощущение надвигающейся разлуки: скоро Сашки не будет рядом.

ГЛАВА 8

На перемене они стояли у окна.

— Почему ты такая грустная? Что-то случилось?

Юноша с волнением вгляделся в ее лицо.

"Какие у нее чудесные глаза, как бархатные, — подумал он. В который раз, подавляя острое желание, прижать девушку к себе. — Такая маленькая рядом со мной. Постоянно хочется прикасаться к ней и защищать от всего мира".

— Саш, у меня со вчерашнего вечера душа не на месте. Я знаю, так говорят только старушки. Ничего не могу с собой поделать.

Во двор школы въехали зеленые жигули.

— Это за мной, — обреченно сказала Таня. У нее все похолодело внутри.

— С чего ты взяла? — удивился Александр.

Дверца машины распахнулась, из нее вышел отец Тани. Он быстрым шагом направился к школе.

Зазвенел звонок на урок.

— Лукьянов, Васильева! Вам что особое приглашение требуется? Звонка не слышали? — Учительница математики возмущенно смотрела на них.

— Мария Федоровна, приехал мой отец. Что-то случилось, — обратилась к ней девушка.

Женщина со странным выражением на лице посмотрела на них.

— Ладно, решите свои проблемы, зайдете в класс.

— Ей показалось — это с нами что-то произошло, — усмехнулся юноша и протянул руку. — Здравствуйте, Антон Сергеевич.

Мужчина пожал ее.

— Здравствуй Саша.

Повернувшись к дочери, произнес:

— Иди в класс, забери вещи. Нужно успеть на поезд. Бабушка умерла.

— Вы надолго уезжаете? — поинтересовался Лукьянов, оставшись наедине с отцом девушки.

— Не знаю, как получится. У меня работа, взяли несколько дней за свой счет. Я подожду в машине. Пусть Таня не задерживается. — Антон Сергеевич торопливой походкой вышел на улицу.

— А папа где? — удивилась девушка, выходя из класса.

— Он у тебя чуткий, дал нам возможность попрощаться. — Сашка обнял и нежно поцеловал. — Я буду скучать. Возвращайся быстрее!

Таня поднялась на цыпочки и впервые сама поцеловала парня.

— Я тоже буду скучать.

Он смотрел в окно на свою Таню, идущую к машине. Сердце защемило, а на душу легла тяжесть.

* * *

— Как мама? — волновалась девушка.

— А что говорить?

Сосед, сидящий за рулем, покосился на молчаливого Антона Сергеевича.

— Скорая помощь утром приезжала. Врач укол сделала, успокоительное дала. Плачет как малое дитя...

— Причем тут дитя. Невроз у нее. Сама в положении, а тут такое... — Отец махнул рукой. Отвернулся к окну, скрывая слезы, блеснувшие на глазах.

— Вот и подумать должна, — не унимался сосед. — Ребенка жалеть надо, матери уже не поможешь.

— Ладно, Алексеевич, к чему эти разговоры, — оборвал его Антон Сергеевич.

— К тому, что ты мужчина. Должен помочь ей взять себя в руки. Ради малыша, — возмутился сосед.

Таня искоса глянула на отца. Всегда собранный и сильный, сейчас он выглядел растерянным.

ГЛАВА 9

Проносились за окном станции и полустанки. Поезд мчал их на встречу с горем. Таня глядела в окно, еще переживая торопливые сборы в дорогу. Мать так и не уговорили остаться дома. Как ни горячились, как ни доказывали, что ей тяжело будет перенести дорогу. Она не слушала и твердила одно:

— Я должна увидеть маму. Должна проводить ее. Ей было всего пятьдесят восемь лет. Почему так рано, почему?..