Крысолов

— А тут тоже есть сморки? — спросил Редж, заметив, что здесь деревянные полы и вряд ли их можно осветить.

— Нет пока. Там, где месяцами не бывает еды, сморки не водятся.

— Хм... значит, меня ты взял... — Редж протянул с вопросительной интонацией, но тармаэл не пожелал закончить его фразу. Десантник пожал плечами и продолжил осмотр. Домик был не такой уж маленький, лестница с резными перилами вела на второй этаж. На первом же располагалась печка с низким жерлом и вертелом. Стол, табуретки, пара кресел с клетчатой обивкой, с одного из них свисал светло бежевый плед. Редж подобрал его и накинул на плечи.

Тармаэл в это время рылся в рюкзаке и сначала наткнулся на сверток, который впихнул ему в последнюю минуту слуга.

— Можешь съесть это, если голодный. Обед будет только, если мы что-нибудь к нему поймаем.

— Поймаем? — Редж заглянул в сверток. Там была запеченная птица — в ощипанном и приготовленном виде весьма напоминающая земную курицу. Десантник выломал ножку и вгрызся в чуть жестковатое мясо.

— Ну да. Здесь водятся звери. Будем охотиться, — тармаэл кивнул на лежавший на столе арбалет.

— А вот зачем ты меня притащил — в качестве охотничьей собаки!

— Что такое собака и зачем она на охоте? — спросил тармаэл, достав из рюкзака пару каких-то шмоток.

— Собака... — Редж запнулся, не зная как объяснить, — Ну это такое животное, которое вот как раз прыгает возле двери перед выходом на прогулку, повизгивает в нетерпении и носится с лаем.

— Очень полезное животное, — кивнул тармаэл. — Теперь понимаю, зачем ваша раса берет их на охоту.

— Разве вы не держите домашних зверушек просто для забавы? Ну, чтобы рядом было живое и преданное тебе существо. И любило тебя просто за то, что ты есть.

— Ага, и даешь есть ему.

— Нет, вот то животное, про которое ты говоришь — кошка, а я про собаку.

Тармаэл с задумчивым видом потеребил ткань, которую держал в руках, а потом, вспомнив, зачем ее достал, шагнул к Реджу.

— На вот, оденься, а то замерзнешь в лесу.

— Спасибо, — Редж скинул с плеч плед и нацепил на себя нечто вроде пончо из плотной материи, — А ты, господин, в этом пойдешь?

Тармаэл был одет в свой неизменный шелковый балахон наподобие кимоно, и только до пояса его прикрывала тонкая светлая накидка.

— Это сделано из тончайшей шерсти горных коз, она на самом деле очень теплая.

— Да я не об этом. Ты вот прям в этих светлых шмотках пойдешь в лес?

Тармаэл ухмыльнулся:

— Это простолюдины вынуждены носить темную практичную одежду, — он ткнул Реджа в грудь перламутровым когтем. — А у меня защитное поле.

— О, меня повысили с "Эй, раб" до "Эй, простолюдин"? — усмехнулся Редж, снова притягивая господина к себе поближе.

— Тебя повысили с "Эй, сморколов" до "Эй, постельная грелка".

— Мне можно приступать к обязанностям прямо сейчас, господин? — руки землянина сползли с талии на ягодицы тармаэла.

— Ты еще о чем-нибудь способен думать?

— Когда ты ко мне так близко подходишь — нет, — честно признался Редж.

Они все же отправились в лес, землянину вернули его армейские ботинки, и он с наслаждением шуршал разноцветными листьями под ногами. Тармаэл бесшумно плыл и даже колючие кусты сами уворачивались от его летящих одежд. Редж присвистнул:

— Как это у тебя получается, господин?

— Что именно? — не оглядываясь, уточнил Синеглазый.

— Ветки перед тобой сами раздвигаются. Твое защитное поле... это какой-то прибор или ты сам его делаешь?

На этот раз он обернулся через плечо.

— Это тебе знать необязательно, раб.

— Да ладно тебе, господин — Редж нагнал его и пошел рядом. — Мне просто любопытно. Для себя. Ну, кому я это могу рассказать?! Ты сам сказал, здесь нет и не может быть моих сопланетников.

Тармаэл продолжал идти молча.

— Ой, может, ты думаешь, на мне сохранились какие-нибудь передатчики? Ну хочешь, обыщи меня, — он забежал вперед и задрав пончо продемонстрировал мускулистый торс. — Я могу подсказать, где можно поискать, — добавил он с широкой улыбкой. Редж не уловил, что произошло, только он вдруг оказался прижатым спиной к дереву и с двух сторон от шеи почувствовал острые когти.

— Мы с тобой враги, сморколов, — тихо, одним дыханием проговорил ему в лицо Синеглазый. — Ты может быть наемник и для тебя это ничего не значит. А я потомственный воин, у меня есть долг перед своим народом и... — землянин с удивлением заметил, как вспыхнул румянец на бледной коже, — и как бы мне ни было хорошо с тобой в постели, это не заставит меня забыть, что... — он тяжело вздохнул.

— П-прости меня, г-господин, — ошарашено прошептал Редж. Тармаэл продолжал мрачно смотреть ему в глаза, втягивая воздух сквозь зубы.

— Прости меня, господин, — повторил уже тверже Редж. — Если ты меня отпустишь, я поцелую тебе ноги.

— Не надо, — он убрал когти и отстранился. — И... не надо мне... — он склонил голову, опуская на лицо светлый занавес своих волос. — ... напоминать...

— Прости, — Редж обнял его за плечи и поцеловал в висок. — Ну я дурак... я забылся... я не должен был...

— Я просто хочу отдохнуть и забыть все хоть ненадолго, — устало сказал тармаэл, мягко высвобождаясь. — Меня так все достало, представить не можешь! А тут ты еще со своими дурацкими вопросами.

— Все-все, я буду молчать, господин.

— Не надо молчать. Просто не лезь не в свое дело.

— Хорошо. Давай я тогда тебе лучше про собак расскажу.

— Давай, — согласно кивнул Синеглазый.

Их шаги и болтовня вспугнули с дерева большую птицу. Синеглазый вскинул арбалет на хлопанье крыльев и выстрелил. Птица вскрикнула и тяжело шлепнулась вниз.

-Лихо! — присвистнул Редж.

— Принеси.

— Ага, все-таки в качестве охотничьей собаки.

— Это и твой обед тоже, — невозмутимо пояснил Синеглазый.

— Господин, это съедобно? — Редж сорвал с куста большую красную ягоду.

— Да.

Землянин попробовал и обнаружил, что она не просто съедобная, а еще и очень вкусная. Он остановился на минутку, сунул дичь подмышку и набрал горсть ароматных ягод. Тармаэл, заметив, что десантник отстал, топтался на месте, подбрасывая носком сапога шуршащие листья. Редж догнал его и протянул ягоды.

— А сам чего не ешь? — он взял одну ягодку кончиками пальцев.

— Я ем, но чем-то вкусным приятно делиться.

— Да? Я всегда думал, что все обстоит наоборот.

— Значит, до сих пор тебе попадались одни жадины, — Редж отправил пару ягод себе в рот.

Охота с тармаэлом больше напоминала прогулку по грибы. Они просто шли и болтали, а Синеглазый иногда вскидывал арбалет, так что через час десантник тащил на себе уже три увесистые тушки.

— Думаю, достаточно, — объявил Синеглазый, и они повернули к дому.

Дрова для костра и печки были заготовлены и лежали в аккуратной поленнице позади домика. Редж набрал еще хвороста и сложил костер. В сенях нашлась решетка на высоких ножках. Землянин начал было ощипывать птицу, давалось это с трудом.

— Надо воду вскипятить. Тут есть какая-нибудь кастрюля?

Тармаэл отобрал от него тушку и перья с нее осыпались сами, просто от его прикосновения.

— Или ты просто чая хотел? — уточнил Синеглазый, протягивая руку за второй птицей.

— Чай тоже бы не помешал.

Тармаэл закончил с перьями и удалился в дом, вернулся он с металлическим, хорошо закопченым чайником. Во дворе имелся колодец, так что далеко за водой идти не пришлось. Чайник сунули прямо в костер, повесив его за крючок под решетку, а на ней самой расположили тушки птиц. Тармаэл вытащил во двор плетеные кресла и принес еще пледы, когда осеннее солнышко закатилось за деревья и стало холодать. Мясо прожарилось, и Редж, обжигаясь, жадно на него накинулся.

— Горячее ведь, — заметил тармаэл.

— Есть офэнь хофэться, — прочавкал землянин.

Тармаэл провел рукой над его куском, и мясо из обжигающего стало просто теплым.

— О! Спасибо, — ошеломленно поблагодарил Редж.

— Будешь? — Синеглазый достал из-за пазухи фляжку и протянул землянину.

— Алкоголь? — тот понюхал содержимое.

— Ты не пьешь?

— А по мне похоже, что я такой праведник? — усмехнулся десантник, опрокидывая в себя хороший глоток.

Костер догорал, на небе зажигались звезды, постепенно вырисовывая незнакомые землянину созвездия. Они снова согрели чайник и пили чай из больших глиняных кружек, грея о них пальцы.

— Хорошо здесь, — заметил Редж, наслаждаясь тишиной и прозрачностью осеннего воздуха. — На моей планете такое только в лесопарках осталось, но там нельзя разжигать костры. Ну и еще у кого-нибудь в частных владениях наверно. Но это все равно не то. Все равно чувствуешь, что цивилизация где-то рядом, да и воздух уже не такой чистый. Лучше прикупить дачу где-нибудь в подходящей колонии — и то, наверное, дешевле обойдется.

— Зачем вы сделали такое со своей планетой?

— Земляне очень быстро размножаются. Пока мы нашли пригодные для жизни колонии, нашу планету поглотило перенаселение. Так что экспансия на другие планеты происходит не только от жадности.

— Если все ваши мужчины такие как ты, я могу понять, почему у вас перенаселение, — усмехнулся Синеглазый.

Редж расплылся в ответ:

— Нет, господин, далеко не все. Я вообще один в своем роде, можешь мне поверить.

Тармаэл фыркнул.

— А ты собираешься завести наследника, господин?

Тот вздохнул и как-то грустно улыбнулся:

— Мои данные недостаточно хороши, чтобы мне позволили продолжать род. Мне не всегда удается скрывать свои травмы. У моих братьев будут дети, чтобы продолжить род.

Редж замолчал, не зная, что сказать.

— Или ты таким образом хотел узнать, почему у меня нет женщины? — тармаэл криво усмехнулся.

— Полагаю, это не рабское дело, — Редж усиленно ковырял палочкой землю у себя под ногами.

— Хм, — тармаэл приложился к фляжке еще. — И тем не менее я аристократ, хоть и не самый удачный экземпляр. Но рисковать произвести на свет ублюдка я не имею права.

— Не надо, господин, потом ведь будешь жалеть...

— О чем? О том, что мало того, что сплю с рабом, еще и откровенничаю с ним по пьяни? А думаешь, у меня есть еще кто-то, с кем я могу об этом поговорить?

— Мне можешь сказать, все, что угодно. Об этом никто никогда не узнает, — Редж поднял глаза.

— А ты сам о себе что-нибудь расскажешь? — неожиданно спросил Синеглазый.

— Если тебе интересно, господин.

Тот кивнул.

— Ты правильно сказал, я наемник. Хоть и служу в армии своей планеты, но я ж не родину защищаю, а добываю новые территории для богатых ублюдков. Можешь меня презирать за это... Но на нашей старушке-Земле все равно нечем заняться, кроме как либо работать на этих самых богатых ублюдков, либо стать одним из них. Все, чего ты можешь добиться, это возможностей больше и круче потреблять. Все твои старания, успехи, карьера все равно сведутся к этому. Впрочем, ты можешь и ничего не делать, тебе будут выплачивать пособие по безработице, и на него ты можешь хоть и паршиво, но жить. С голоду не помрешь. Если нет своего жилья, значит, определят в социальное общежитие. Так ради чего вообще там рыпаться?! Что бы ты ни делал, да даже и вообще ни черта не делал, результат будет отличаться только в степени потребления, выраженного в денежных единицах, которые ты через себя прокачиваешь. И смысл этой бредовой жизни, чтобы этот поток не останавливался. На этой перенаселенной планетенке не осталось ничего настоящего. Ничего, чтобы не выражалось в цифрах банковских счетов. Ни приключений, ни авантюр, ни творчества. Все, чем ты можешь рискнуть, это деньгами. Все пронизано сферой услуг, каждый шаг просчитан, обсчитан и заложен в сметы. Даже если ты художник, степень твоего таланта все равно будет измеряться тем, насколько дорого продаются твои картины.

— А ты художник?

— Нет. Не художник и не писатель, и даже не поэт. Я просто разглагольствующий мечтатель. Только мне скучно мечтать о деньгах, о вот той новой тачке с рекламного плаката, о новом навороченном гаджете... еще о чем-то, чему смысл придает только лишь правильно построенная рекламная кампания. И я решил отправиться на поиски приключений. Настоящих, а не рекламных. В космос! Там еще есть неизведанное, настоящие приключения... все настоящее, понимаешь? Проверка на прочность, а не на способности потреблять. Там моя жизнь зависит от меня — не буду рыпаться изо всех сил, просто сдохну. Ведь моему командованию плевать на расходных пешек — у нас у всех есть страховка для родственников.

— Как должно быть, тяжко сидеть на цепи такому как ты... — задумчиво проговорил тармаэл, внимательно разглядывая на землянина.

— Ну да — ничего хорошего. Но я не жалуюсь на судьбу. Я сам ее выбрал, рискнул и попался. Пусть проиграл, но зато все по-настоящему, нельзя сделать сэйв и откатить назад, — он усмехнулся.

— Знаешь, ты самый свободный человек, которого я когда-либо встречал.

— И это ты говоришь парню в рабском ошейнике?

— Во-первых, сейчас его на тебе нет, а во-вторых, нельзя сделать рабом того, для кого рабство ничего не значит.

— Я же тебе подчиняюсь, господин.

— Ты не ломаешься, только гнешься, когда сам решил, что так тебе выгодней. А если никакой выгоды не имеется... думаешь, я не понимаю, зачем ты тогда к моей постели подошел с цепью на кулаках?

— Я залюбовался... ты слишком красив, господин... когда спишь и не дерешься.

— Только поэтому я все еще жив?

— Да брось, я тоже не настолько наивен, чтобы рассчитывать, что у меня всерьез бы получилось. Иначе ты не оставил бы цепь такой длинной.

— Тогда зачем пытался?

— Да ведь и не попытался даже.

— "Бескорыстие" помешало?

Редж рассмеялся, качая головой:

— Я забыл, зачем вообще туда подошел.

— Но ведь что-то заставило тебя подойти, пока кровь не оттекла от мозга. Все-таки надеялся, что есть шанс придушить гада? И что дальше, ведь ты же не дурак? Или просто месть?

— Да не надеялся, а месть это вообще глупости — я ж наемник захватнической армии, кормящей ненасытную систему потребления. За что мне мстить? За то, что оказался недостаточным профессионалом? Просто, сидеть на цепи и подыхать с тоски — это не мое. Я человек действия.

— Это я заметил. И тебе просто удалось найти действие позанятней, — кивнул тармаэл.

— Мне удалось найти занятие по душе.

— Теперь это называется душа?

— Кажется, я сегодня сплю на коврике, — заключил Редж.

— Вот еще, одному в постели холодно. Печку ведь никто не стопил...

— Черт! Не подумал об этом. Я сейчас затоплю, — он вскочил с кресла и направился было за дровами, благо, две луны давали достаточно света.

— Ты не хочешь согреть меня собой? — донеслось до него вдогонку.

Он остановился на полушаге.

— Если я согрею тебя собой, не мешало бы иметь в доме горячую воду, а костер уже все равно догорел.

— Логично. Мне повезло отхватить такого смышленого раба, — тармаэл откинулся в кресле и еще приложился к фляжке.

Утро было сырым и прохладным. Редж осторожно выбрался из постели, не потревожив спящего тармаэла, пробежался по холодной росе за дровами, затопил печку и снова вышел во двор, чтобы размяться. После очередного комплекса по боевому самбо, он обернулся и заметил, что за ним, сонно жмурясь, наблюдает Синеглазый. Он стоял, прислонившись к дверному косяку и зябко кутаясь в плед, изящные пальцы обнимали горячую кружку с чаем.