Озгейм

— Тогда тебе к Клаусу, он в баронской дружине служил, пока не покалечился. Учти, мужик суровый.

— А почему его хромым зовут? Нет, я понимаю, что хромает, но с вашими эликсирами и магами, неужто хромоту вылечить нельзя?

— Смотря где, да какой маг. Если где на материке, то наверно можно, а у нас сам видишь — четвёртый уровень потолок. Не для таких как ты конечно.

— У меня может быть и больше?

— Может, коли учителя найдёшь. А где его здесь взять? Так что дорога тебе дальняя...

— Про казённый дом только не надо. Не люблю, когда за меня решают.

— А оставайся, землю пахать научишься, бабу справную найдёшь, — охотник вздохнул. — А я вот уйду. Брошу всё и пойду куда глаза глядят.

— А что до сих пор не ушёл?

— А я уходил. Два раза. Да вот вернулся. Но всё равно опять уйду. Ты что собираешься с добычей делать?

— Съесть, а что есть другие предложения?

— А не лопнешь? Сейчас весна, начало травня, скотину никто не режет, она как раз только на подножный корм перешла, птицу тоже. Молока и яиц почти нет — селяне дичину охотно покупают.

— Деньги, конечно, всем нужны, но мне надо навык кулинарии повышать, а на чём, если я всё продавать буду?

— Это да, но и за приготовленное мясо платить не будут, у нас любая баба лучше сделает.

— То-то и оно. И шкурки продавать смысла не вижу.

— С этим проще, что не сшей — в городе всё дороже возьмут, чем цена за мех, да и с десятка голубей фунт пера набегает, тоже деньга. Но учти, в городе без денег делать нечего, и там конечно можно на обмене покрутиться, но невыгодно — все будут норовить отдать подороже, а взять подешевле. Если же хоть какого навыка торговли нет, то совсем труба.

— А здесь как можно денег заработать?

— Почитай и никак — натуральное хозяйство. Всё что нужно либо растим, либо в лесу добываем, даже соль и то местная. Руду Молл привозит, ну или украшения от городского ювелира, артефакты какие, или ткани редкие — считай всё. Деньги у народа есть, ведь в город много чего везут, но тратить не любят.

— Тускло.

— А я тебе о чём — болото. Родное, теплое и безопасное. Всё одно уйду.

— Ладно, надо думать. А теперь расскажи-ка мне мил человек, что у тебя с Фёклой на самом деле приключилось.

— А что ты вспомнил? Я уже рассказал, как было.

— И всё же повтори.

— Да пожалуйста. Два года назад допекло меня опять всё, и решил я податься отсюда. Не последней причиной этого решения были мои отношения с Таришей, точнее то, что она меня женить на себе решила. Девка конечно справная, но как на мамашу её погляжу, так и представляю, что с ней лет через десять будет. Нет, многим конечно такие женщины нравятся, но я же не мясную лавку заводить собрался. Да и не любил я её — так увлечение. А тут к ней из соседней деревни сватов прислали, ну я под это дело и сдёрнул. Когда вернулся уже всё чин-чинарём было. Но с Фёклой мы с тех пор не разговариваем.

— Странно всё это, она мне другую историю рассказала. Факты в целом сходятся, но интерпретация иная. Есть у меня надежда, что смогу вас помирить, но зарекаться не буду.

— Было бы здорово, напрягает меня это слегка, да что греха таить — здорово напрягает, не люблю я с людьми враждовать. Неправильно это.

— Хорошо, постараюсь. С тебя зайцы, если чего не учудишь, то сегодня с пирогами будешь.

Фёкла опять готовила, судя по ароматам что-то вкусное.

— Здравствуй, Стас, опять пирожков захотелось?

— Здравствуйте. Пирожков тоже хочется, но больше помочь вам.

— И чем же ты поможешь, тесто раскатаешь? Я не против.

— И тесто раскатаю, и с Бало попробую помирить.

— Даже так? Скажешь, что он на меня зла не держит?

— Давно уже, только сказать этого не решается. Понял он, что для Таришы, так лучше. Обида давно прошла, да гордость идти на мировую не даёт. Если бы вы сделали вид, что не было этой истории вообще, то ему бы легче стало.

— Да пресвятая Бригетта, считай, что не помню я уже ничего, так ему и передай. Помоги нам от глупой этой вражды избавиться. Перед людьми же стыдно.

— Вот и славно. Значит пироги будут к месту, ибо проложат путь к сердцу и растопят лёд.

Через час Бало уминал пироги, а я вешал ему лапшу на уши, о том как Фёкла узнав о его раскаянии, готова принять заблудшее дитя в свои, почти материнские, объятия. Главное же условие, которое она выдвигает — никогда не упоминать об обстоятельствах их размолвки. По-моему шутка удалась. Фигаро и Труффальдино могли бы гордится своим учеником.

Чуть не забыл — у меня же ещё одно дело есть. Пока Клаус где-то хромает, надо серп дочке портного сварганить. Судя по звукам со стороны кузни Молл с сынком обедать ещё не пошли, а значит хватаю пару кусков свежезажаренной крольчатины и вперёд, к трудовым победам.

— О привет, Стас, ты никак с угощением?

— Здравствуй Молл. Привет, Малюта. Да, вроде того — кулинар из меня пока почти никакой, но вроде не спалил и досолил, угощайтесь.

— Спасибо. О, вспомнил, сынку, старые времена, как только женился на твоей матери, она тогда также отвратительно мясо жарила. Ха-ха-ха! Вот тебе, Стас, ответное угощение — наш квасок, он тебе вроде нравился. Ну, червячка заморили, можно и о деле. Зачем пришёл, за молот подержаться, опыта поднабраться?

— И это тоже. Заказ у меня на серп.

— Интересно, и кто же тебе работёнку подбросил, при живом-то мне?

— Аратос попросил.

— Ха, рассказывай, чувствую потеха будет.

Услышав мой рассказ Молл долго держался за живот, даже Малюта ухмыльнулся.

— Смотри сюда, Стас — это кусок медной руды. Я тебе его прошлый раз показывал. Стоит он десять копеек. Помнишь сколько таких надо на фунтовый слиток металла? Правильно — пять. Значит стоимость руды для слитка пятьдесят копеек или одна марка. Уразумел? Дальше проще — выплавленный слиток стоит вдвое от стоимости руды, а значит мы имеем уже две марки. Серп откованный из слитка стоит вдвое от стоимости слитка. Это сколько?

— Четыре марки, — ну гад плешивый. — А зачем он мне вперёд заплатил?

— А затем, что взяв деньги, ты принял на себя обязательства и должен их выполнить. Если бы он заплатил меньше, то ты мог бы вернуть деньги, обусловив это тем, что не можешь на них даже материал купить. Но он дал тебе ровно столько, что на материал тебе хватит, а то что работа твоя бесплатная, то это ты как бы сам так согласился.

Век живи, век отмывайся. Ладно — урок мне будет, за уроки тоже платить надо.

— Расчёт, который я тебе показал, универсальный, а как всё универсальное к реальности отношение имеет слабое. Туже медную руду в нашей местности можно купить дешевле, особенно если на рудник отправиться и скупать у самих старателей. В деревне, для своих, я естественно фунт изделия я за четыре марки не продаю, отдаю по три. У тебя уровень низкий, а значит качество будет похуже моего, к тому же тебе надо больше работать, чтобы быстрее поднять уровень. Так что не стоит цены назначать выше двух марок, но и ниже не бери — на шею сядут. Завтра я с сыном в город еду, оттуда по рудникам, потому кузня в твоём распоряжении. Руда ещё осталась, цену её знаешь, сколько употребишь, за столько жене отдашь деньги. Да, ещё — даже моей работы медный серп больше двух лет не протянет, так что то что старый пять лет прослужил это чудо. Даже жадность творит чудеса. Ха-ха-ха!

Тоже бы посмеялся, если бы не обида. Я не я буду, если его не сделаю. Надо только подумать и найти слабое место, и одно кажется уже вижу.

— Ну что лоб морщишь? Давай сюда монету, бери руду и вперёд — договорённости надо выполнять. Гы!

Недолго я был богачом.

Через час с небольшим, сжимая в руке новенький серп, правда, без ручки, ибо о ней договорённости не было, я подходил к дому Аратоса.

Хитрый жук грелся на солнышке, явно переваривая обильный обед.

— Здравствуйте, мастер Аратос, как поживаете?

— Здравствуй, чужеземец. Давай.

— Что?

— Серп, который ты мне сделал.

— Извините, но я не сделал ещё серп для вас.

— А что у тебя в руке?

— Где? Ах, этот, его я сделал на продажу. Хотите купить — всего две марки. Это очень дёшево.

— Ты отказываешься от нашей договорённости?

— Нет, что вы, но мы не оговорили срок выполнения. Поэтому я пока не приступал к изготовлению вашего серпа. Как только продам этот, вероятно сразу сделаю ваш. Купите?

— Если я его куплю, то тогда у меня будет два, когда ты принесёшь мой, а два мне не нужно.

— Очень жаль, тогда пойду искать покупателя.

— Погоди. Чего ты хочешь?

— Мне нужны инструменты для кройки и шитья — раскроечный нож, иглы, крючки, гибкий ярд с дюймовыми делениями, ну и прочее.

— Да даже самый простой такой набор стоит не меньше десяти марок.

— У вас же третий уровень, и вы пользуетесь железным набором. Не знаю покупали ли вы бронзовый набор, когда у вас был второй уровень, но то что начинали с медного я просто уверен. Такой бережливый человек как вы не выбросит такие ценные вещи, но если вы скажете, что продали инструменты, то я пойду продавать серп дальше.

— Хорошо, ты прав, я его сохранил и готов отдать тебе, если мне не придётся ждать исполнения своего заказа. Всё равно продать его не удастся — я пробовал неоднократно, никто не хочет платить.

— Я надеюсь в нем остались целые вещи?

— Всё цело, только немного изношено.

Ну, понятие немного изношено, вероятно означало для нас совершенно диаметральные вещи. От ножа остался жалкий источенный огрызок, иглы погнуты, на ярде почти невозможно разглядеть делений. Похоже этот жмот использовал этот набор ещё долго после получения третьего уровня. Его нынешние инструменты выглядели по сравнению с этими как новые. Ничего, немного и эти поживут. Я вообще не собираюсь здесь долго задерживаться, а данную демонстрацию устроил, дабы поддержать реноме. Ибо нех.

— Могу ещё чего-нибудь сковать, цена божеская — две марки за фунт, как и обещал.

Думал откажется. Ага, жди, заказал две лопаты и мотыгу, только аванс не дал. Что ему мешало сразу всё оплатить, пока я в ценах не копенгаген был? Небось жадность, четыре марки вперёд заплатить это ж, о-го-го как много. Решил прошвырнуться по деревне, может кто ещё соберётся на халяву разжиться добром? Желающих оказалось не мало, да что там немало, много оказалось. Двадцать восемь заказов — от серпов до топоров, а один так вообще — староста решил лемех новый на плуг поставить, а дура эта десять фунтов весит. Очень жалел, что я не могу работать с бронзой, сказал, что за бронзовый и сорока марок не пожалел бы. Я бы тоже взял сорок, но видно не судьба. За беготнёй не заметил, как дело к вечеру подошло. Пора к Клаусу.

Дом у Клауса был в деревне второй по богатству, даже Молл так не шиковал. Вроде, кому сам бог велел медную крышу иметь? Правильно — кузнецу, ан нет, только у старосты такая, да у хромого вояки.

Нужного мне типа углядел во дворе сразу — здоровый кряжистый мужик обтирал пучком сена что-то мирно хрумкующую кобылу. Двигался он легко, но небольшую хромоту заметить было несложно.

— Здравствуйте, уважаемый Клаус, позволите пройти во двор?

— И тебе не болеть, чужак. Проходи, чего через забор орать. Учиться пришёл?

— Да, уважаемый.

— Хватит лебезить, чай не в городе. Зови просто — Клаус.

— А я Стас.

— Сойдёт. Какие у тебя показатели?

— Чего?

— Вот балбес. Ну почему мне всегда достаются тупые салаги? Силы у тебя сколько, ловкости, праны?

— Силы сорок один, ловкости сорок.

— Н-да, видал я лилипутов и покрупнее. Праны сколько?

— А это что?

— О, великий Вотан, не пировать этому оболтусу в твоих чертогах... Единиц жизни у тебя сколько?

— А, так бы и сказали, сорок одна.

— Я так и сказал, и прекрати меня во множественном числе называть. Или в глазах двоится? Тогда иди сначала проспись, дохляк. Что умеешь?

— А что надо?

— Бой на кулаках, палках, мечах, топорах, палицах?

— Из лука умею стрелять.

— Значит ничего, понятно. Становись в стойку — левая нога чуть впереди, руки сожми в кулаки и прикрывай голову. Защищайся!

Когда встал, в голове здорово шумело, а жизнь, или как её назвал вояка — прана, уменьшилась на пару единиц.

— Плохо падаешь, придётся с этого начинать.

Следующие полчаса я падал — сначала громко и больно, а под конец стало уже терпимо. Вот только прана уж больно быстро убывала.

— Пойдёт, но надо будет ещё потренироваться. Теперь будем учиться уворачиваться от ударов. Очень нужное умение, и не только в кулачном бою.

Уворачиваться я научился не сразу — более-менее стало получаться когда прана упала ниже двадцати.

— Ладно, хватит пока, а то умрёшь невзначай.

Ну, спасибо дядька, спас. Как ни странно, следующим упражнением был ужин.

— Ешь хорошо, еда для воина это половина победы. Как можно прану повысить? Не знаешь? Всего есть четыре способа. Первый самый простой, если организм не больной, то он сам потихоньку восстановится, но это долго — три-четыре единицы в сутки. Второй лучше — это еда, тут считай до пяти единиц каждые два часа. Можно и больше, но это пища должна быть от хорошего кулинара. Третий способ это зелья — тут всё зависит от алхимика что их варил, может и одна единица, если зельевар совсем никудышный, а может и десяток, и более. Зато зелья можно каждые четверть часа принимать. Ну и последний способ, если маг подлечит. Маг тоже может лечить каждые четверть часа, а качество опять же от уровня мага зависит. Первый способ долгий, третий и четвёртый дорогие, а потому жратва в жизни воина это самое главное. На, кваском запей, и пошли дальше учиться.

Удача, в этот раз меня бить не стали — Клаус дал в правую руку палку, а в левую ужасно тяжёлый и неудобный, сколоченный из досок, круг с ручкой. Сказал, что это щит и меч, чекист средневековый, мать твою. Через час руки у меня почти отваливались, это с учётом того, что было целых три пятиминутных передышки. Оказалось, что хуже силы и праны у меня только уровень бодрости, то есть устаю я в момент.

— Всё, доходяга, достаточно. Что ты будешь делать, если на тебя кольчугу надеть с тигиляем, да в атаку погнать? Как раз когда добежишь только сдаться врагам и останется — этакий поставщик трофеев. Да ладно, не тушуйся, не из таких хиляков приличных бойцов делали. Что удивительно, приёмы ты прямо на лету схватываешь, а кондицию подтянем. Полчасика у нас ещё есть, расскажу тебе о воинском искусстве. Что у воина главное?

— Сила, выносливость, то есть бодрость, и знание приёмов.

— Молодец в точку. Это главное для тяжёлого пехотинца в строю. А для одиночного бойца?

— Ну, то же самое.

— А вот и нет, для одиночки много значит ловкость.

— Бало говорил, что ловкость нужна для стрельбы из лука.

— Прав этот шалопай, но не совсем. Почему лучники носят только кожаную броню, а то и вовсе без неё обходятся?

— Наверно потому, что в рукопашных схватках не участвуют.

— Умный ты всё-таки, хоть и дурак. Если приспичит, то и лучник может в рукопашную сойтись с пехотинцем, и вот тут чаще всего ловкость и сыграет главную роль. Сейчас объясню. Вот смотри — у меня сила шестьдесят восемь, бодрость семьдесят, а ловкость пятьдесят. Если надену бронзовую кольчугу с тигиляем, ловкость упадёт до сорока, щит и меч — ещё долой десятку. Если против меня выйдет лучник с боевым ножом и ловкостью больше шестидесяти, то я по нему просто не попаду, но и он скорее всего мне ничего сделать не сможет. Если же он сможет вдруг взять в руки секиру, всякие уникумы бывают — он вроде лучник, а сам и воином прокачан, то его ловкость тоже на десятку упадёт.