А порой — куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.
Я смотрела, как Криста, тихонько сев рядышком с Дэнимоном, обнимает его за плечи. Как постепенно выцветает изумление на лице Восхта, вновь уступая место угрюмости. Как Навиния откидывается на спинку стула, с каким-то кошачьим вниманием наблюдая за Альей. В конце концов позабытая было тревога добралась и до меня; а дверь в комнату пленных всё не открывалась, и время тянулось невероятно долго, и мы ждали, ждали...
В тишине, которую не нарушали невесомые шаги Повелителя дроу, щелчок замка прозвучал, как выстрел.
Лод в гостиную скорее вывалился, чем вышел. Пошатнувшись, привалился спиной к стене, давая дорогу Морти и Эсфору; кожа белее, чем батистовая рубашка, под глаза легли такие синяки, будто колдун не спал неделю.
Алья замер, где стоял. Дэнимон вскинул голову.
Наверное, в этот миг все присутствующие желали услышать вердикт ровно столь же, сколь и опасались.
— Он будет в порядке, — едва слышно бросил Лод. — Спит. Я подправил его воспоминания о последних событиях... он не вспомнит, что с ним делали. Завтра должен очнуться.
Мой облегчённый вздох смешался с шумным выдохом Альи — и светлой четверки.
Дэнимон, молча поднявшись на ноги, кинулся в спальню. Остальные светлые — за ним. Мы с Альей ограничились тем, что заглянули в комнату с порога.
Фаника уложили, заботливо закутав в одеяло, не укрыв лишь лицо, умиротворённое сном. Жуткие хрипы исчезли без следа, дыхание выровнялось, и даже отсюда было видно, что синюшная белизна кожи уступила место обычной бледности. Значит, Лод сделал ему переливание крови? А где же тогда оборудование — и кто послужил донором? Видимо, Эсфор: то-то он тоже держится за стеночку...
Но вопрос об оборудовании оставался открытым.
Какое-то время Дэн просто стоял у кровати, глядя на спящего брата. Потом, развернувшись на пятках, вернулся к нам и подошёл к Лоду.
Я ожидала изъявлений признательности, но эльфийский принц меня удивил.
— Вы обещали снять с меня ошейник, — сказал он.
Лод слишком устал, чтобы удивляться подобной неблагодарности вместе со мной. Так что просто протянул руку и коснулся шеи эльфа дрожащими пальцами:
— Разомкнись.
Дэн вскинул руки ещё до того, как услышал щелчок. Немедленно сдёрнув опостылевшее серебряное кольцо, покрутил его в пальцах. Потом, сжимая ошейник в ладони, опустил руку.
— А теперь примите мою благодарность. Не униженную благодарность пленника, но благодарность того, кто волен сам распоряжаться своими словами и поступками, — негромко и серьёзно молвил принц. — И я, Дэнимон из рода Бьортреас, освобождаю тебя, Лодберг из рода Миркрихэйр, от твоей клятвы.
Вспышка сиреневого сияния просветила его ладонь, пробившись сквозь пальцы — и лицо Альи вытянуло бескрайнее изумление. Впрочем, как я заметила краем глаза, у светлых, столпившихся за порогом своих покоев, лица вытянулись не меньше...
А вот я этого ожидала. И не я одна.
— Я правильно понимаю, принц, — уточнил Повелитель дроу, — что ты отказался от нашего щедрого предложения? И не сбежал из моего королевства, прихватив брата, пока тебе давали шанс?
— Мой брат в ближайшие пару дней явно никуда бежать не сможет. Да и некуда нам бежать. — Эльф перевёл взгляд на Алью. — Я не могу вернуться к отцу. Не сейчас. Не так скоро — после того, что он сделал. И там, куда я должен вернуться... там, среди моего народа, таится в тени мой враг. Тот, кто желал смерти моему брату. Тот, кто убил мою мать. И я хочу вернуться, зная, кто он.
— Вот как. — Улыбка Альи была ироничной до горечи. — Но здесь тебя окружают враги. Неужели ты не боишься оставаться среди безжалостных порождений зла?
— Нет. — Дэнимон смотрел на него без улыбки. — Потому что теперь я видел тьму и видел зло, и наконец-то понял: это — не одно и то же. И мне жаль, что я осознал это так поздно.
Я вдруг поняла, что Эсфориэль смотрит на племянника с... гордостью?
Что ж, мне тоже радостно было осознавать, что наследник эльфийского престола не унаследовал от папочки редкостную твердолобость.
— Мы будем рады помочь вам отыскать истину, принц, — тихо вымолвил Лод, кое-как оттолкнувшись от стены. — Но теперь, если позволите, я удалюсь. Для одного дня, мне кажется, нам всем хватит событий... и серьёзные разговоры, которые нам определенно предстоят, лучше оставить на завтра.
Дэнимон только кивнул. Отвернулся, на миг встретился взглядом с Эсфориэлем — и, смутившись невесть чего, устремился обратно в комнату пленных. Даже дверь за собой прикрыл. Жаль: я не особо обращала внимания на реакцию остальных светлых, а ведь мне было крайне интересно, как они всё это восприняли...
Забавно. Должно быть, немое одобрение дяди-предателя напомнило принцу — теперь, играя заодно с тёмными, он стал таким же предателем. Пусть даже его предали первым. Видимо, умом Дэнимон пришёл к верным выводам, но вот сердце и душа их ещё не до конца приняли.
Ладно. Всему своё время, и это время не стоит торопить.
— Иди. И спасибо тебе за всё. — Алья благодарно хлопнул Лода по плечу. — Только, если позволишь, мою сестру я этой ночью придержу при себе. Понимаю, что тебе хотелось бы отдохнуть в её обществе, но мне нужно с ней многое обсудить.
Морти, которая уже шагнула следом за своим хальдсом, на этих словах замерла.
Видимо, Алье очень хотелось поговорить обо всём, что произошло, с кем-то из 'своих'. Самых близких. А поскольку у Лода, похоже, сил хватит лишь на то, чтобы дойти до кровати...
— Как скажешь. — Колдун посмотрел на принцессу. — Морти?..
— Да, конечно, — улыбнувшись краешком губ, та коснулась его руки. Поправила ларец с лекарствами, который она перекинула через плечо; даже интересно, сколько чудодейственных пузырьков она сегодня извела на Фаника. — Совсем забыла, что мне ещё надо распорядиться о постелях для наших... гостей. Спи крепко.
Лод, кивнув, побрёл к лестнице наверх, и я сдержала желание увязаться следом.
Не сейчас. Чуть-чуть попозже. Чтобы это выглядело так, что я тоже пошла спать, и только. И вовсе не бегаю за колдуном.
А тем более — не спешу занять место Морти.
— Если позволите, я тоже вас покину. Это был тяжёлый день, и я рад, что мы все его пережили. — Эсфориэль, сдержанно поклонившись, направился в другую сторону. Их с Лодом одинаково пошатывало. — Быстрого вам дня и звёздной ночи.
Я задумчиво смотрела, как отблески свечей играют на его волосах, ниспадавших до лопаток золотым атласом.
И все-таки не сдержала вопроса, который давно хотела задать.
— Тэлья Эсфориэль, вы ведь знали, чем закончатся переговоры? Потому и не стали за ними следить?
Брат Повелителя эльфов замер. Головы не повернул: просто застыл, как шёл, глядя прямо перед собой.
И медлил с ответом.
— Да. Знал, — наконец произнёс он. Очень тихо. — И не хотел видеть, как ещё один мой брат окончательно проигрывает своей одержимости.
Я не нашлась, что на это сказать. А ему, кажется, и не хотелось слышать ответ. Поэтому я, как и двое дроу рядом со мной, просто проводила эльфа взглядом, пока он не скрылся за изгибом лестницы.
И в этот момент отчётливо ощутила бесконечную усталость.
— Иди к себе, девочка. — Алья произнёс это почти ласково. — Я понимаю, что тебе пришлось нелегко. Спасибо за помощь.
Так мой вклад оценили? Лестно.
— Рада помочь в том, что считаю нашим общим делом, Повелитель. — Я низко склонила голову, надеясь, что благодарность выйдет достаточно куртуазной. — И делаю, что могу, по мере моих скромных сил.
— Оставь церемонии. — Дроу небрежно махнул рукой. — Не тебе мне кланяться. По крайней мере, когда мы одни.
Неужели я и от него наконец получила признание моего особого положения? Ушам не верю.
Но голову охотно подняла:
— Благодарю за подобную честь.
— Довольно обмена любезностями. Иди уже. — Морти велела это шутливо и тепло. — И присмотри за Лодом вместо меня, ладно? Побудь с ним. Сейчас ему это нужно.
Я посмотрела на неё, надеясь, что Морти не прочтёт недоверия в моём взгляде.
И в её глазах, медовых и прозрачных, читала одну лишь доброжелательность.
Она ведь тоже слышала, как я звала Лода в бреду. Она знает, что я в него влюблена. И знает, что он тоже это знает; и не просто спокойно относится к тому, что девушка, которая любит её мужчину, постоянно крутится подле него — подталкивает меня делать то, чего я так не хотела делать.
Занимать её место.
И нет, я сомневаюсь, что Морти бесконечно наивна.
Неужели принцесса настолько уверена в своём избраннике? Лод ведь говорил, что Морти никогда не сомневается в тех, кого любит. Или как раз сомневается — и это проверка? Для Лода? Но если уж он не клюнул на Навинию...
Что за игру она ведёт?
— Хорошо.
Больше слов не было: Морти взялась за ручку двери в комнату пленных, а я наконец прошла к лестнице в лабораторию колдуна. Туда, где ждал Лод.
С отвращением отбросив мысль, что с официальным разрешением официальной девушки можно занимать её место, не мучаясь совестью.
И, поднявшись достаточно высоко, чтобы дроу меня не видели, побежала наверх через две ступеньки.
Когда я постучалась в спальню Лода — предварительно чудом умудрившись захлопнуть дверь в библиотеку перед носом Бульдога, норовившего проскочить со мной, — мне изнуренно ответили 'войдите'.
Комнату освещала пара свечей. Лод лежал на кровати — поверх одеяла, на спине, подложив руки под голову: он лёг, не раздеваясь. Только мокасины скинул.
От его измученного вида у меня сжалось сердце.
— А, это ты. — Сил на улыбку у него тоже не нашлось. — Садись.
Я присела на край постели:
— Совсем тяжко пришлось?
— Как видишь. — Он прикрыл глаза. — Лучше тебе не знать, что мне пришлось лечить. Если б не силы, которые я взял у Кристы, я бы умер вместе с ним.
— Ты перекачал Фанику кровь, которую взял у Эсфориэля?
Лод кивнул. Едва заметным движением, не глядя на меня.
— Но я не заметила у Эсфора никаких ран. И никакого оборудования, с помощью которого ты мог это... — я замолчала, вдруг осознав то, что должна была понять сразу. — А, ну да. Если магией можно перемещать объекты из одного места в другое, то ей же можно просто переместить кровь из одной вены в другую, верно? Или переместить в эту вену целебные зелья из склянки...
— Именно. Можно, пусть и довольно сложно.
— Как и всё, что ты сегодня делал.
Он промолчал — а мне вспомнился наш разговор перед давешним визитом к пленным.
...и ты думаешь, эти инфантильные светлые идеалисты согласятся с нами сотрудничать? — спросила я, пока мы спускались по лестнице. — Я бы на их месте вообще подумала, что всё это спектакль, а на самом деле похищение Фаника тоже организовали мы.
— К счастью, они не так умны, как ты. И согласятся, если у них будут гарантии. — Лод пожал плечами. — Я дам Дэнимону клятву Эйф, что после нахождения Фаника сниму с него ошейник. И позволю им с братом уйти на все четыре стороны.
— Дашь? — я подозрительно сощурилась. — И что за подвох будет крыться в формулировке?
— В формулировке — никакого.
— А в чём тогда?
— В том, что после фокуса, который выкинул его отец, Дэнимон вряд ли возжелает так скоро к нему возвратиться. В том, что Фаник едва ли способен будет куда-либо идти, как только мы его найдём — потому что похитители наверняка обращаются с ним совсем не так, как мы с его братом. И в том, что когда Дэн осознает правду, ему понадобится время на переоценку ценностей. Его наверняка резко качнёт в другую сторону... возможно, даже чрезмерно. — Лод провёл пальцем по губам, стирая усмешку. — И когда он поймёт, на что способны его прекрасные светлые... я думаю, что он предпочтёт провести это время в обществе тёмных.
— Что ж, в итоге всё получилось, как ты и думал, — сказала я. — С Дэнимоном. Ты доволен?
Наверное, правильнее было бы просто оставить его в покое, дать уснуть, но я не могла. И знала: если б он хотел, чтобы я оставила его в покое, он бы прямо сказал мне об этом.
— Доволен — неправильное слово. Я просто знал, что так будет. Так что я...
— Удовлетворён?
— Да. Этим — да.
— А чем — нет?
— Тем, о чём сильно жалею. Даже сейчас. Что не взял ту троицу сюда, под горы. — Лод по-прежнему не открывал глаз. — Чтобы познакомить их с той болью, которую они так любили причинять другим.
Перед глазами вновь всплыла картинка кровавого фонтанчика над шеей обезглавленного наёмника; я, вздрогнув, заставила себя сфокусироваться на том, что вижу здесь и сейчас, но где-то под рёбрами опять заворочался мерзкий скользкий ком.
Я уже жалела, что попросила Лода взять меня в Тьядри. Просто после неудавшихся переговоров мне казалось невыносимым сидеть в четырёх стенах без дела.
А в итоге для одного дня мне пришлось увидеть и пережить слишком многое.
— Ну и правильно, что не взял. — Я за дужку подтянула очки обратно на переносицу. — Было бы время, ты бы на месте их уму-разуму поучил... но времени у нас не было. А тащить такую падаль сюда, во дворец? Больно много чести.
— Да. Я тоже так подумал. — Лод отвернул голову. — Однако мне очень хотелось проделать с ними всё то же, что они творили с этим мальчиком. И... мне и сейчас жаль, что не проделал.
Забавно. Он подарил наёмникам быструю смерть, потому что очень хотел другого. А это другое было из области тех чувств, которые он не собирался поощрять: пусть Лод и примирился со своим внутренним драконом, но не давал ему править балом. И когда он понял, что действительно жаждет чужой крови, жаждет, как никогда в жизни... он проявил милосердие.
Ведь это был один из тех поступков, который помогал тебе понять — твоя тень всё ещё знает своё место.
Я поняла, зачем Морти попросила меня побыть с ним. Потому что нехорошо было оставлять Лода наедине с драконом, который требовал жертву — и был недоволен, что эта жертва ему не досталась. А теперь, раз ему не дали растерзать кого-то другого, терзал своего владельца.
Что бы на моём месте сейчас сказала принцесса? Что он — не Ильхт? Что ему не нравится пытать людей? Что он должен в очередной раз обуздать свою тёмную сторону?
Да. Наверное, это было бы правильно.
Но я — не Морти. И Лод действительно не Ильхт.
И при этом — не тот, кем его хотела бы видеть принцесса.
— Ты подарил этой троице куда более лёгкую смерть, чем они заслуживали. И это было милосердием с твоей стороны. Правда, — негромко сказала я. — Я бы сама хотела, чтобы они испытали то же, на что обрекли Фаника. В десятикратном размере. Только... пожалуй, стоит приберечь это для того, кто их нанял.
А вот теперь он открыл глаза. Повернув голову в мою сторону, посмотрел на меня внимательными светлыми глазами. Ничего не сказал: просто посмотрел.
Что я делаю? Вот поэтому рядом с ним и должна быть Морти, а не я. Потому что её пугает его дракон, и она сможет держать этого дракона в узде... а меня — не пугает.
И я смогу лишь гладить его по головке, уговаривая потерпеть до следующей охоты.
