Мажор. (Ваше высокоблагородие I)

В ответ на вопрос начальства, полицейский урядник со всей силы влепил затрещину провинившемуся человеку в черном сюртуке. Тряхнул, что чуть не оторвал голову и заорал...

— Слышал, скотина однобокая, о чём у тебя спросил его высокоблагородие господин капитан-исправник? Перевожу: КАК? Ты! Собака плешивая, умудриться спустить всё за одну игру? Всё, что было собрано за половину года? Сто тысяч? Как такое возможно? Отвечай, быстро, ну!

— Не знаю! Не понимаю! Не могу объяснить! — словно заведенный подвывал избитый картёжник.

— Ведь, уже всЁ? — следующий вопрос прозвучал от начальства после очередного прохождения пути шагов в триста.

Урядник с силой приложился по лицу несчастного. Тот упал на пол.

— Ведь уже всЁ сделали возможное и невозможное чтобы ты выиграл? Деньги собрали. Нужного человечка нашли. Время и место, где он будет, указали. Что тебе ещё надо? Едрить её в кочерыжку! Что? Может ты играть разучился? Или навыки свои шулерские подзабыл? А может ты с ним договорился? А? Будешь отвечать? — Лежачему от души зарядили сапогом. — Будешь или нет?

— Всё как обычно, — сплевывали кровь, шепелявили из разбитого рта. — Всё, как всегда. Только потом, будто туман в глаза. Делаю одно — получаю другое. Карту тяну одну — вижу другую. Морок какой-то.

Исправник внезапно перестал как умалишенный носиться по кабинету, остановился, впился глазами в несчастного и наконец задал вопрос полностью...

— Ты знаешь, что я с тобой сделаю? — чиновник остановился как раз под портретом императора в горностаевой белой мантии. Глаза Александра Первого глядели с безмятежной кротостью.

— Ваше высокоблагородие не губи, — катала на коленях пополз в сторону полицейского. — Всё отыграю. Верну до последней копейки! Дай только времечка.

— Что ты вернёшь? У кого ты можешь выиграть такую сумму?

— Купцов пощипаю, прокачусь по другим городам. Умения мои — они никуда не делись.

— Так, что же ты? — полицейский задал короткий вопрос и снова стал ходить вдоль стены.

Урядник тут же размахнулся и врезал со всей дури, после чего начал переводить...

— Так, что же ты вражина каталажная, если навыки никуда не делись, приезжему князьку проиграл, а? Говори, бычий потрох?

Глава 4.

Стук в дверь не дал возможности ответить аферисту. В кабинет спешно зашёл секретарь.

— Ваше высокоблагородие, в приемной пять минут как появился командир 22 артиллерийской бригады князь Ланин. Он, как сумасшедший, машет пистолетом и угрожает меня застрелить, если вы его срочно не примите.

— Ланин? — удивился полицейский.

— Ланин? — расшифровал его вопрос урядник.

— Ланин? — даже избитый картёжник на мгновение пришел в сознание и открыл заплывший глаз. (Откуда он узнал?).

— Быстро, этого в соседнюю комнату — хозяин кабинета начал давать указания. — А ты, — секретарю. — Через минуту, проси.

.....

— Это, безобразие, господин капитан-исправник! — громко заревел подполковник влетая в кабинет. — Не город, а чёрте, что? Pas de Kolomna, mais une sorte de Chicago! (Не Коломна, а какое-то Чикаго! Франц.) Знайте!!! Я этого, так, не оставлю! Я буду жаловаться в Министерство. Я буду жаловаться в Канцелярию его императорского величества. Я, — ещё мстительнее прищурили глаза. — Скажу деду — генерал-лейтенанту, чтобы он переговорил с самим государем императором — лично! Вот, тогда... Тогда! Вы, запоёте и будите знать, как держать в приемной князя Ланина! Я вам тут устрою corps de ballet. (Кордебалет. Франц).

— Ваше сиятельство. Успокойтесь, — лицо исправника расплылось в улыбке. Он стал сама доброта. — Присядьте и расскажите, что случилось.

— Что случилось? — взбешённый посетитель не хотел усаживаться на место. — Он ещё спрашивает, что случилось? Вооружённый групповой налёт, ограбление, избиение, похищение дорогого имущества, — Вот, что случилось. Ведь, всё! Всё, что нажито непосильным трудом. Всё отобрали, украли и унесли, а может и увезли! А вы тут сидите! Бездействуете! И не чёрта лысого не делаете!

— И всё же, князь. Хотелось поподробнее. — Исправник поднялся с кресла. Из уважения к высокой персоне встал напротив, приготовился слушать.

— Поподробнее, — боднули воздух головой. — Хорошо.

— Афанасий, — позвали слугу, сквозь открытую дверь. — Пойди, сюда!

В кабинет, медленно хромая, зашел потерпевший с перебинтованной головой и ободранной дергающейся щекой.

— Рассказывай.

— Ваше высокоблагородие господин капитан-исправник, — несчастный сделал страдальческое лицо. Опёрся на здоровую ногу. — Смилуйтесь, я, начинающий художник — пейзажист с уклоном на импрессионизм.

— Но, но! — князь громко влез в объяснения. — Ты, давай, не выражайся. Не успел стать художником, понимаешь. А уже ругается! Говори, как было. Коротко, ясно, понятно.

— Так я говорю: Решил с утрица выйти на улицу. Нарисовать солнышко красное, тучки, ползущие по небушку, птичек, летящих вдали. Взял новый мольберт, коробочку красок, кисточки. Только за порог, немного отошёл от дома, чтобы выбрать место поудобнее, где можно было бы присесть и тут...

— Хмм... — князь недовольно заскрипел зубами. — Короче, дело было так: Этот олух вышел из дома со своими дурацкими поскребушками, как на него напали неизвестные в тёмной одежде, молодые, крупного телосложения, в масках. Сперва их было трое, потом пятеро, потом, вроде подошли ещё трое. Короче налетели, забрали всё, что было и убежали.

— Правильно? — переспросил "добрый" хозяин, страшно сведя брови.

— Да ваше высокоблагородие, — потерпевший шмыгнул носом. — Наверное, потому-ча, после удара по голове. Я упал на землюшку и более ничего не помню.

— А тебе и не надо помнить, — князь снова влез в разговор. — Итак наговорил — что расстрелять мало. Думаю, этого достаточно, чтобы его высокоблагородие незамедлительно приступил к поиску негодяев.

— Ваше сиятельство, видите ли, в чём дело, — полицейский наконец-то решил вставить слово. Серые чуть навыкате глаза уставились на потерпевших. — Под указанное описание подходит много людей. И вряд ли удаться найти их быстро.

— Хорошо, господин исправник, — князь наконец-то сел на стул. Положил на стол платок и начал водить по нему пальцами. — Я добавлю примет для описания преступников: Мне нужно, чтобы ваши люди, как можно быстрей нашли и проводили ко мне для беседы людей крепкого телосложения, ростом не ниже ста восьмидесяти сантиметров. Возрастом не старше двадцати четырех лет. Причем мне без разницы кто это будет: горожане, мещане, купцы, крестьяне, разорившиеся дворяне, беглые. За каждого приведённого на разговор плачу двести рублей.

— Это же сколько народу, вы хотите опросить, ваше сиятельство? — удивлённо воскликнул чиновник. — Их же не счесть. Только у реки работают грузчиками не меньше трёх десятков. А может больше. Я не говорю про весь город. А есть ещё уезд.

— Да, похоже погорячился, — князь поднял голову, задумался. — Поправим: До двадцати лет и рост не ниже сто девяносто. А лучше выше. И платить буду — по триста рублей.

* * *

— Ah, prince! Charmant! Fabuleux! Bravisimo! (Ах, князь! Прелестно! Великолепно! Брависимо! Фрац.) — женская часть гостей званого ужина в доме городничего платками утирали мокрые глаза. — Ce ne sont pas des chansons, ce sont des larmes pour lame. (Это не песни — это слёзы души. Франц.).

— Оленька, — позвали молодую барышню, девочку семи лет. — Подойди, солнышко. Поблагодари князя за пение.

— Merci, prince, — девочка лет семи присела в реверансе. — Votre chant etait merveilleux. (Ваше пение было прекрасно. Франц.). — Она пролепетала тонюсеньким голоском.

— Але, апп! — кудесник сжал руку в кулак, дунул в него, раскрыл и там оказалась небольшая игрушка... Это, тебе. — Подал он маленькой даме яркий шарик.

Тем временем, рядом, за круглым столом, продолжали восхищённо обсуждать похождения залётного питерского кудесника...

— Мa chеre! Какой "он" всё-таки charmant! В городе не больше трех дней, а уже столько событий! С другими столько не случится за год. И поёт, и в карты выигрывает, и даже afficher le focus (показывает фокусы. Франц.).

— А ещё он решил сам найти и покарать негодяев, которые сегодня утром напали на его слугу.

— Неужели? Ах! Прямо настоящий le Chevalier suns peur et sans reproche! (Рыцарь без страха и упрёка! Франц.)

— Скажите, ваше сиятельство, — моложавая дама в возрасте "едва за сорок", в розовом платье, чувственно подалась вперёд. Шаловливо поднесла палец к губам. — Как получается у вас Et montrer des trucs aussi fous. (Показывать такие безумные трюки. Франц.). Наверное, знаете какое-то колдовство? — Она томно задышала и заломила руки. — А может, вы?! Член тайной ложи масонов?

Князь встал. Сделал загадочное лицо, прислонился к мраморной колонке, отчего зазвенели хрустальные подвески стоявшего на ней канделябра...

— Mesdames et Messieurs, — начал он торжественно. Вынужден признать, любой фокус, это просто ловкость рук и наличие небольших знаний в голове. Ничего mysterieux et magique (Загадочного и волшебного. Франц.) в нём нет и никогда не было.

- И вы можете это доказать? — воскликнул кто-то из гостей.

— Легко, господа! Однако! Если, все узнают мои секреты, я не смогу больше выигрывать деньги. Поэтому, я покажу один трюк и полностью раскрою его секрет. Но! Мне нужна компенсация. Скажем, десять тысяч рублей. Это минимальный выигрыш с одного пари.

— Ах! — дамы закатили глаза. — Он такой великодушный! А что за фокус? Он смертельный?

Глаза вселенца хитро заблестели...

— Я подожгу сторублевую ассигнацию. Она вся покроется обжигающим пламенем. Потом огонь прогорит, погаснет. А сторублёвая купюра останется целой. Идеально целой, господа! Это очень яркий и опасный трюк. Секрет которого я продаю за десять тысяч рублей. Хотя мог бы получить все сто, а то и двести.

— Десять тысяч! Десять тысяч? — Десять тысяч... — гости собрались в круг и начали, что-то обсуждать.

— Скажите, ваше сиятельство, — хозяин дома высказал общее решение. — А вместо денег возьмёте двух щенков борзой. Как раз по пять тысяч.

— Нет, господа, собаки не интересует.

— Породистые жеребцы, рогатый скот, крепостные крестьяне, домашняя утварь? — предложения посыпались со всех сторон.

"Сын турецкоподданного" сидел с недовольным кислым лицом.

— Ваше сиятельство, внезапно выкрикнул какой-то зажиточный помещик. — Театр, не желаете?

— Театр? — бровь князя поползла вверх.

Полный мужчина с большими усами и пивным животиком начал объяснять...

— Я тутача на днях гостил в Москве, у графа Загорского. Так, он, шельмец отдал долг крепостными актёрами. Я их привёз в имение, а чё делать дальше не ведаю. Толку никакого. Работать не хотят. Делать ничего не умеют. Жруть только, до по усадьбе шлындают. Подумал, может заберёте за фокус. Их там ококрас около дюжины. Да две телеги скарба.

— Около дюжины... — скривили лицо. — Не знаю...

— Ваше сиятельство, — помещик продолжал уговаривать неуступчиво князя. — Берите. Не прогадаете. В нагрузку отдам ещё трёх мужиков. Здоровые. Ладные. Кровь с молоком. Как раз сгодятся в рекруты.

— Если, мужиков будет... семеро. Лет до двадцати. Самых высоких. Тогда, пожалуй, заберу, вместе с театром.

* * *

Третий день пребывания князя в городе был посвящён посещению Коломенского рынка. Он не торопясь обходил торговые ряды. Рассеяно осматривал товар.

Позади него плёлся Афанасий и не останавливаясь тарахтел подобно старому патефону... — Знаете, ваше сиятельство? Последний удар по моей несчастной головушке был в какой-то степени полезен... Например, раньше я смотрел на солнышко как обычно, а теперь различаю оттенки, цвета, тона, полутени, которых не замечал ранее. Ведь лучики — они бывают утренние, полуденные, предвечерние и все они различны...

.....

— нДа, — вселенец выдохнул разочарованно. — "Это вам не Рио-де-Жанейро. И даже не Пальма-де-Майорка".

В конце очередного ряда их сиятельство уткнулся в стайку ребятишек, окруживших человека, с огромной похожей на раскидистый куст бородой, который сидя на подвёрнутой ноге, активно одной рукой, чем-то смутно похожим на насос, качал воздух внутрь продолговатого предмета. Другой поочередно закрывал или убирал пальцы с четырех небольших дырок. В результате из "шарманки" раздавались различные пиликающие звуки.

"Не может быть", — челюсть вселенца поползла вниз. — "Кто бы мог подумать: Что, я! В этой глуши. Почти у чёрта на куличках. Встречу первого гармониста России. А он, вон — живой и заросший как обезьян, сидит, пилякает и в ус не дует.

Подполковник, подобно волнорезу, раздвинул волну ребятни. Подошёл ближе. Внимательно осмотрел изобретателя самого народного и любимого инструмента. (Если не считать балалайку). Видя внимание к своей персоне, тот вскочил, выставив вперёд бородищу. — Здравия желаю, ваше высокоблагородие!

— Так, ты, что? Солдат?

— Так точно. Фейерверкер 22 артиллерийской бригады. Иван Изосимов.

— Не понял? — брови подполковника, выполнили команду "Смирно". — Я командир 22 артиллерийской бригады? И чего-то не помню, чтобы разрешал своим унтер-офицерам сидеть и побираться на рынках? Да ещё в таком виде?

— Виноват, ваше высокоблагородие. Вышел в отставку год назад. Так, что... вроде как бы бывший.

— Запомни, Изосимов! — военный гордо задрал подбородок. Деловито поправил белые перчатки на руках. Поджал губы. — Бывших артиллеристов не бывает. Особенно, если они из 22 артиллерийской бригады. Ты понял, фейерверкер?

— Да... — выдавили еле-еле сдавленным звуком.

— Не слышу, — грозно повторили вопрос.

— Так точно, выше высокоблагородие! — гаркнули так, что галки взлетели с крыши небольшой часовенки, стоявшей неподалёку.

— Другое дело. Слушай, Изосимов! А я вспомнил, где я видел твою фамилию. В списках на поощрение. Надо же, оказывается мы должны тебе денег. Да много! Чуть ли не двести рублей. Или даже триста. Точнее не помню. Слушай приказ, унтер: Придёшь завтра в Вардеево и получишь всё до копейки.

— Есть, прийти завтра и забрать всё до копейки! — снова вытянулись в струну.

— Да, хотел спросить, а почему дыр четыре? Пальцев же на руке — пять? Пять. А отверстия, в инструменте, четыре?

— Виноват, ваше высокоблагородие. Дырок может быть даже двадцать. Просто, у меня нет денег на свистульки.

— На, чего?

— На свистульки. Такие маленькие, стоят внутри.

.....

— Афанасий, догадайся с первого раза чья бричка перегородила дорогу нашей карете? — вселенец задал вопрос начинающему художнику, когда покинули торговые ряды.

— Их благородию поручику Левашову?

— Et vous avez raison, mon jeune ami. (И вы правы мой юный друг. Франц.).

— Князь! — к ним действительно подошёл молодой гусар. — Увидел вашу карету и решил засвидетельствовать почтение, а также пригласить...