— Это была профессор Трелони, еще до того, как мы родились. Она сказала это Дамблдору, но Снейп подслушал первую половину и повторил это Волдеморту. Гарри закрыл глаза и продекламировал: "Приближается тот, у кого есть сила победить Темного Лорда... Рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца..."
— Что это значит — "трижды бросил ему вызов"? — спросил Невилл.
— Это относится к выживанию в схватке с Волдемортом, и, по словам Дамблдора, это в равной степени относится и к твоим родителям, и к моим. Вот почему мои родители скрывались после моего рождения. Вы не знаете, были ли у вас такие же?
— Я не думаю, что были, но у нашего дома необычайно сильные обереги. Очевидно, это связано с тем, что он расположен на пересечении силовых линий. — Он вздохнул и добавил: — Но все же, ты родился тридцать первого, а не тридцатого. Я уверен, что пророчество могло относиться только к тебе.
— Это не то, что сказал Дамблдор, — ответил Гарри. — И подумай о других доказательствах. Мы оба попали в Гриффиндор, хотя ты старался этого не делать. И ты также сыграл важную роль в победе над Волдемортом. Я убежден, что если бы он выбрал тебя вместо меня, наши роли поменялись бы местами.
Лицо Невилла вытянулось, и Гарри понял, что он осознал нечто ужасное.
— Как ты думаешь, Лестрейнджи напали на моих родителей именно поэтому? Из-за пророчества?
— Я не знаю, — сказал Гарри. — Честно говоря, я сомневаюсь в этом. Разве они не пытали твоих родителей, чтобы выяснить, куда мог отправиться Волдеморт после того, как потерял свои силы?
— ты прав. Вероятно, они напали на них только потому, что те были аврорами. — Он снова вздохнул. — Почему Дамблдор думал, что Волдеморт выбрал тебя?
— Он мог только догадываться, но подумал, что, возможно, Волдеморт выбрал меня, потому что я полукровка, как и он. Или, может быть, он начал со меня, потому что я родился тридцать первого, и следующим он пришел бы за тобой
Невилл удивил Гарри, улыбнувшись.
— Ничего, если я расскажу Ханне? Она будет рада узнать, что была права, хотя бы отчасти.
— Продолжай. Все знают, что было пророчество, и единственная причина, по которой я держал это в секрете, чтобы ты не узнал.
— Если не возражаешь, я спрошу, о чем говорилось в пророчестве в целом?
Гарри перевел дыхание и повторил слова Трелони.
— Приближается тот, кто способен победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе, но у него будет сила, о которой Темный Лорд не подозревает... и один из них должен умереть от руки другого, потому что ни один из них не может жить, пока жив другой... тот, у кого хватит сил победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...
Невилл долго молчал, и Гарри видел, что он глубоко задумался.
— Но как ты до сих пор жив? — спросил он.
— Волдеморт украл мою кровь. Вот почему я смог вернуться, благодаря защите моей матери.
— Но это не имеет смысла. Разве не сказано: "Ни один не может жить, пока жив другой?"
— да. Я тоже не понимаю. Помни, что это гадание, так что по большей части это чушь собачья.
Невилл кивнул.
— Полагаю, ты прав. Но как насчет силы, о которой Темный лорд не знает?
— Очевидно, это любовь. В основном, жертва моей матери. — Он опустил то, что Дамблдор сказал о необычайной способности Гарри любить, особенно в свете его детства.
— Не знаю, — ухмыльнулся Невилл. — Похоже, ты обладаешь исключительной властью в этой области. В конце концов, у тебя две ведьмы.
Гарри усмехнулся и сказал:
— Я уверен, что любой волшебник смог бы это сделать. И я настоятельно рекомендую это, если ты сможешь убедить Ханну. — Невилл покраснел, но Гарри не удержался и добавил: — Попробуй Парящее заклинание.
Глаза Невилла расширились, и они оба рассмеялись. В тот вечер они больше не говорили о пророчестве, но вместо этого затронули широкий круг тем, в основном о жизни после Хогвартса и войны. По тому, как Невилл говорил о Ханне, Гарри понял, что он по уши влюблен в нее. Интересно, скоро ли они объявят о своей помолвке.
Когда Невилл собрался уходить, Гарри еще раз поблагодарил его.
— Я рад, что ты смог прийти. Мне искренне жаль, что ты не можешь понять, через что мне приходится проходить, но я благодарен тебе за твою точку зрения. Ты настоящий друг.
— Ты тоже. Не позволяй Пророку или другим Искателям убедить тебя в обратном.
После ухода Невилла Гарри прошел в гостиную и достал пергамент и перо. Он написал:
"Дорогая Гермиона,
Пожалуйста, извини меня за то, что я не ответил раньше, а также за то, что прогнал тебя в субботу. Я безмерно благодарен тебе за помощь, и Райану тоже. Вы замечательная пара, и я рад, что сыграл свою роль в том, что свел вас вместе.
Я знаю, ты удивляешься, почему я никогда не рассказывал тебе о Дурслях. Не то чтобы я тебе не доверял — я просто не хотел говорить об этом. В этом никогда не было смысла, особенно с тех пор, как Дамблдор настоял, чтобы я оставался там каждое лето. Ты уже сделала все, что могла, чтобы помочь, например, присылала мне еду и писала письма. Для меня было огромной разницей в том, что у меня были друзья, которые заботились обо мне.
Не могу сказать, что мне захочется много говорить об этом, поэтому, пожалуйста, не жди от меня откровенности. Но я был бы рад увидеться с тобой завтра вечером перед эфиром, если вы сможешь. Возможно, ты сможешь прийти на Гриммо-плейс на ранний ужин, и мы также сможем обсудить детали передачи гоблинам в пятницу и моего свидания с Плаксой Миртл (не могу поверить, что я только что это написал).
Пожалуйста, дайте мне знать, подойдет ли ужин во вторник.
Твой,
Гарри"
Он отправил сообщение с Лисандером, который догадался опустить его в заколдованный почтовый ящик, установленный Гермионой в саду за домом. Отправив его, Гарри почувствовал облегчение — ему не нравилось чувствовать себя таким далеким от Гермионы. По общему признанию, он тоже отмахнулся от Рона, но почему-то это было по-другому.
Я пережил понедельник", — подумал он. Все знают, но я все еще в порядке. Я прошел через тренировку, поход в Косой переулок и вечер с Невиллом. Временами Гарри все еще чувствовал себя подавленным, но чувство покоя и принятия окружающего мира помогало ему защищаться. Вот как это произошло, спокойно подумал он, прежде чем лечь спать.
