— Хорошо, выведите его в мою каюту.
— Будет сделано, — сказал капитан. Через секунду он исчез, а вместо него появился диктор-землянин, взволнованно вещающий о важных событиях. Разумеется, на одном из местных языков. Угерин спохватился и активировал синхронный переводчик.
— ... транслировалось по основным каналам межпланетной связи. Сразу предупреждаем о том, что мы не рекомендуем смотреть это сообщение впечатлительным людям и что его нельзя показывать лицам, не достигшим восемнадцатилетнего возраста. Просим вас активировать возрастные фильтры на кадевизорах, если они были выключены. Вот эта запись.
Диктор пропал, и вместо него появился человек в форме Серых Призраков. Это был сам Саркул, но Угерину понадобилась пара мгновений, чтобы опознать его. Все же ему еще ни разу не доводилось видеть бывшего Охотника в униформе "Галактики".
— Организация "Галактика" приносит извинения за вторжение в ваши каналы связи для передачи данного послания. Дело в том, что это самый простой способ оповещения жителей Млечного Пути. Теперь о деле. Как всем уже известно, некоторое время назад столица планеты Земля — Космополис — подверглась нападению группировки вольных под командованием вепрагонта криссианского происхождения, известного под именем Телск. Данное нападение было вызовом нашей организации. Все знают, чем оно закончилось. Так вот, во избежание повторения подобных ситуаций в будущем, мы приняли решение наглядно продемонстрировать, как мы поступаем и будем поступать со всеми, кто решится нам бросить вызов или противодействовать в чем-либо.
Изображение снова изменилось. На этот раз Угерин увидел помещение с десятком кресел, образующих полукруг. В них сидели Серые Призраки, среди которых криссианин узнал Ардана, Саркула и Чуссатона. Лица остальных ему ни о чем не говорили. Перед ними в небольшом овальном углублении стоял Телск, опустив голову и глядя куда-то под ноги. Серые Призраки переглянулись между собой, потом их взгляды сошлись на вольном. Со своего места поднялся Саркул.
— Итак, вина этого человека доказана. Можно по-разному оценивать его деятельность в качестве известного пирата и убийцы. Однако согласно уставу нашей организации, наиболее сурового наказания заслуживают те, кто действует против нас. В данном случае применима лишь одна степень наказания — высшая.
Саркул сделал паузу. Сидевшие встали разом, словно по команде. Угерин видел их взволнованные лица, блеск глаз. Лишь Саркул и Чуссатон сохраняли спокойствие и видимое равнодушие.
— Приговоренный, вам полагается смотреть прямо, — произнес Саркул.
Телск, наоборот, еще ниже наклонил голову. Но через мгновение он дернулся, словно от удара током, и показал лицо окружающим. Вольный глядел на всех с ненавистью, двигал нижней челюстью, явно силясь что-то сказать, но не издавал ни звука.
— Незачем пытаться нас оскорблять или пытаться сопротивляться. У нас, как видите, есть все средства для того, чтобы принудить вас к подчинению. Итак, слушайте.
Голос Саркула внезапно зазвенел, словно стальной клинок.
— Именем организации "Галактика", Высший Трибунал, рассмотрев ваше дело, на основании Устава организации "Галактика" за преступления против представителей человеческой расы, включающие в себя похищения, убийства, ограбления, нанесение увечий, организацию преступного сообщества с целью совершения преступлений, а также за вооруженное противодействие членам организации "Галактика" и за попытку их убийства при исполнении, в том числе попытку убийства представителя высшего командного состава, постановил: приговорить к высшей мере наказания — сжатию в течение пятидесяти двух часов! Приговор начать приводить в исполнение через одиннадцать часов.
Сцена в очередной раз изменилась. На этот раз показывали небольшую камеру, освещенную матовым светом, идущим от стен. Ни окон, ни мебели. Лишь небольшой прозрачный сосуд из пластика стоял в одном из углов. Дальняя стена раскрылась, в камеру втолкнули Телска, после чего вход снова закрылся. Зазвучал голос, холодный и равнодушный.
— Вам осталось жить ровно пятьдесят два часа. В течение этого времени в этой камере будет постепенно увеличиваться сила тяжести. Приборы фиксируют ваше состояние и не дадут системе регулирования гравитационного поля убить вас раньше времени. Приговоренный Телск, ваше время заканчивается!
Лицо вольного не выражало ничего, кроме отчаяния и страха. Он тяжело дышал и затравленно осматривал камеру. Потом обреченно опустился на пол, прислонившись спиной к стене. В центре камеры внезапно вспыхнули лигурийские цифры, показывающие обратный отсчет времени. Даже не зная особенностей лигурийской системы отсчета времени, было нетрудно догадаться, что они показывали время, оставшееся Телску.
Изображение снова изменилось. Все та же камера, но уже значительно позже. Судя по таймеру, прошло уже несколько часов. Телск тяжело и отрывисто дышал, щеки его обвисли. Сам он успел переместиться в дальний угол, к сосуду с водой. Емкость была уже наполовину пуста.
Следующий кадр. На таймере оставалось меньше суток. Вольный лежал на спине, закрыв глаза. Грудь его отрывисто вздымалась, он сипел, с трудом вдыхая воздух. Неестественно вывернутые ладони, пригвожденные к полу, вспухшие вены, кожа, отдающая синевой. Лицо же, обезображенное отвисшими щеками, напротив, было совершенно белое.
Снова смена кадра. Таймер неторопливо отсчитывал последние секунды. Одежда на Телске обвисла, обтянув его тело, кожа с лица буквально слазила, пытаясь обнажить череп. Судя по всему, подошел тот предел, после которого в организме начали лопаться крупные кровеносные сосуды. Полуоткрытые глаза приговоренного неподвижно смотрели вверх, но в них еще была заметна тень сознания. Внезапно Телск заметно дернулся, с его губ сорвался стон. Через секунду пальцы принялись скрести пол, тело забилось в конвульсиях. Приговоренный явно пытался подняться, но не мог — слишком сильно было давление гравитационного поля.
Пластиковый сосуд, заполненный на четверть, распух в нижней части и трещал, раздуваемый водой, ставшей непомерно тяжелой. Внезапно, с громким хлопком он лопнул, обдав брызгами Телска. С огромным трудом, повернув голову, Телск бросил взгляд на таймер и что-то тихо зашептал. Распознаватель речи в кадеиме Угерина включился автоматически и усилил звук, сделав речь вольного слышимой. Он говорил на криссианском.
— Меня... убейте... прошу...
Таймер безжалостно отсчитывал время, но никто не появился в поле зрения и не выполнил просьбу умирающего. Подернутые пеленой боли глаза смотрели куда-то далеко. Телск некоторое время продолжал шептать, все тише и тише, пока не замолчал. Таймер отсчитал последние мгновения и высветил нули. В этот миг что-то противно хрустнуло, и тело вольного лопнуло, словно перезрелый плод, упавший на землю. Видимо, сила тяжести в камере была резко увеличена до запредельного уровня.
Зрелище было жуткое, хотя до массовой казни на Площади Открытия было далеко. Несмотря на все преступления Телска, Угерину даже стало жаль вепрагонта. Страшный у него был конец — боль и агония, растянутые на долгие часы.
Выключив кадеим, Угерин задумался. Итак, Телск умер. Наверняка вепрагонт был тем единственным, кто мог бы пролить свет на тайну возникновения "Галактики". И теперь этот человек не скажет ни слова. Что ж, Серых Призраков можно было поздравить с успехом — они только что ликвидировали одно из своих слабых мест. Оставалась единственная зацепка — Враност.
— Связь с капитаном! — скомандовал он ксаугану.
Кадеим активировал сергер, перед директором возникло лицо командира корабля.
— Капитан, мы отправляемся домой. Больше нам здесь делать нечего. Мне нужно попасть на Крисс как можно быстрее.
— Когда прикажете отправляться?
— Если получится, то прямо сейчас.
— Слушаюсь, — ответил капитан.
— Погодите, это еще не все, — Угерин замялся. — Я подумал... В общем, время настолько дорого, что нужно лететь напрямую.
— Как напрямую? Через Нейтральную Зону?
— Да, именно через нее, — подтвердил Угерин.
— А кто нас там будет сопровождать? — удивленно поинтересовался капитан. — Быстро организовать эскорт будет непросто.
— Сопровождения не будет. Пойдем одни.
Капитан ошарашено уставился на директора. Он явно хотел обозвать своего начальника безумцем, но сдержался. Взяв себя в руки, капитан зло сверкнул глазами и коротко ответил:
— Будет исполнено.
* * *
Грузовик сбросил останки в зеленую воду и умчался назад. То, что осталось от Телска, несколько секунд колыхалось на поверхности, а затем медленно пошло вниз. Глубина всего двести метров, поэтому вредные соли даже на самом дне не слишком мешали живым существам. Так что там было кому с благодарностью принять свежую органику. Тела других казненных вольных уже постигла аналогичная участь.
Обычно мы не следим, куда грузовые корабли бросают останки. Но в этот раз я и двенадцать других бывших Учеников нарушили это негласное правило. Тринадцать тарсеров висело вокруг места упокоения вепрагонта. Не сговариваясь, мы покинули свои корабли и повисли прямо в воздухе, глядя, как то, что осталось от смертельного врага скрывается под водой. Никто не проронил ни слова, никто не смотрел на остальных.
Наконец останки Телска скрылись в водной толще. Разумеется, можно было воспользоваться обстовизором и увидеть дальнейшее погружение, но зачем? Постояв еще с минуту, мы все также молча вернулись на тарсеры и полетели по своим делам.
Так канула на дно наша самая большая тайна. Единственный человек во всей Галактике, знающий о нас все, уже больше никому и ничего не расскажет. Цель операции "Падение Мнулита" достигнута.
Никаких дел у меня в ближайшие сутки не предполагалось — первая тысяча в основном находилась на отдыхе. Лишь две сотни были выделены для особых задач, но они действовали самостоятельно и в моем руководстве не нуждались. Можно было отправиться в ЛФИ, но настроение не подходило для индивидуальной работы. А для рабочего ментоида не хватало людей. С другой стороны, спать мне совсем не хотелось.
Подумав немного, я отправился в рекреационную зону. Корабль, повинуясь приказу, за одну секунду доставил меня в ее центральную часть, на окраину Поселка.
Здесь царила ночь. Кое-где в коттеджах светились окна — далеко не все хозяева спали, когда ночь опускалась на Поселок. В конце концов, поспать можно и на личных территориях в планетарных секторах. А Поселок — это прежде всего место общения.
Но я сейчас не искал общения, скорее наоборот. Я развернулся спиной к Поселку и зашагал по аллее, ведущей в один из окраинных парков центрального сектора. Песок шуршал под моими ногами, мысли хаотично роились в голове.
Редкие фонари скупо роняли свет на дорожку. Но особой надобности в них не было — хватало освещения от звездного неба. Местное солнце, которое сейчас вообще-то находилось довольно высоко над горизонтом, было искусственно затенено фотонным уловителем, обслуживающим центральный сектор. Этот аппарат, смонтированный под землей, перехватывал фотоны в определенной области. Область эта - диск, нанизанный на ось, которая проходит между нашим солнцем и центральным сектором. Располагается этот диск на расстоянии четырнадцати километров от поверхности планеты. Перехватывались лишь фотоны местной звезды, остальные проходили свободно. Поэтому мы видели над головой настоящее звездное небо, а не искусственное. Лишь в том месте, где располагалось солнце, зияла черная круглая дыра. Ну разумеется - наше светило же не пропускает через себя свет других звезд.
В свое время предлагали разные способы решения проблемы "дырки в небе". Например, подвесить настраиваемые микроосветители, чтобы они имитировали звезды на месте "дыры". Но потом плюнули и решили, что проблема не стоит выеденного яйца. Зато ночи получились оригинальными.
Шел я минут десять, не глядя по сторонам и пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Странно, я столько лет ждал этого дня, видел его как наяву. И вот этот день настал, а я ничего не ощущал. Словно бы я растратил все эмоции тогда, когда предвкушал этот миг. Предвкушал момент, когда будут отомщены мои близкие и родные. Но когда я смотрел, как погружается в пучину тело Телска, я не испытывал торжества. Лишь отрешенность, почти равнодушие. И где-то глубоко-глубоко — жалость. Не хотелось в этом сознаваться, но, несмотря на все злодеяния вепрагонта, мне было его жаль. Как умелому и аккуратному охотнику может быть жаль опасного и хитрого зверя, все-таки пойманного в изощренную и смертельную ловушку.
Я не следил за дорогой - ноги сами вывели меня на большую круглую лужайку на вершине небольшого холма, с которой открывался вид на окрестности Поселка. Но меня не интересовали виды. Я, не оглядываясь, направился в центр лужайки. Там стоял монумент, вырубленный из глыбы гразунита. Он был окружен аурой мягкого белого света, испускаемого установленными вокруг осветителями. Памятник изображал лигурийского юношу, запрокинувшего голову и протянувшего к небу правую руку. Его поза была такой, будто он готов оторваться от земли и полететь к звездам.
Я знал каждую черточку этого лица. Ведь оно принадлежало моему старому товарищу Пелланону — четырнадцатому Ученику. Тому из нас, кто первым ушел туда, откуда не возвращаются.
Среди бывших Учеников не было хороших художников, поэтому монумент ваяли ребята из Первой Волны. И несмотря на то, что скульпторы было плохо знакомы с нашим товарищем, им удалось в камне передать его таким, каким мы его всегда знали. Рвущимся ввысь, в поисках новых открытий.
Я был не единственным, кто отправился в эту ночь к монументу. Еще пять человек стояло около памятника. Лиц я не видел, только спины. В мою сторону никто не оглянулся — или засекли издалека, или же узнали по звуку шагов. Мне тоже не требовалось видеть лица, чтобы узнать каждого. Это были Танаул, Зард, Гатслув, Бенудал и Мрсуна. Мы все познакомились еще там, на Враносте.
Несмотря на разные планеты рождения, несмотря на отличия в характерах, мы все равно очень походили друг на друга. Даже мысли у нас были общие. Настолько общие, что все одновременно решили прийти сюда и сказать Пелланону о том, что он и его семья отомщены.
Хотя, конечно же, ему уже ни о чем нельзя сказать. Сказать можно лишь тем, кто еще жив, в первую очередь — самому себе. Чтобы не так терзала совесть при мысли об умершем товарище.
Нас была горстка — шестнадцать основателей организации плюс три сотни рекрутов из Первой Волны. Четкая структура еще не была создана, отсутствовало самое необходимое оборудование, мы все носились как угорелые, пытаясь успеть все и сразу. Пелланон занимался одним из важнейших направлений — исследовал свойства ментоида. Он, как и многие из нас, пренебрегал элементарными правилами безопасности. Но если по другим направлениям ничего не стоило заметить нарушение техники безопасности, то в делах Пелланона лишь он сам, я, да еще иногда Танаул могли оценить всю степень риска. Поэтому за остальные направления Саркул нас в случае нарушений серьезно наказывал, а вот с Пелланоном так не получалось. Я и Танаул товарища не выдавали. Это сейчас мне понятно, что я поступал как мальчишка, что зря мы сердились и обижались на мудрого Саркула. А тогда мы думали, что бывший Охотник лишь задерживает наши работы своими глупыми и скучными ограничениями. Но однажды мы убедились, что прав был Саркул, а не мы.
