— Наступает ночь, ты можешь раздвинуть шторы, выйти на балкон и вдохнуть свежего воздуха, но легче не становится. Ты не спишь — не можешь, ты думаешь только о дозе. Ты ловишь себя на том, что делаешь дорожку из муки. Смахиваешь ее и снова делаешь. А потом снова и снова. Из-за сухости во рту не можешь говорить, но не способна пить жидкость, ты забыла, когда в последний раз ела...
— А потом, дней через семь, боль начинает отпускать, ты снова начинаешь чувствовать свое тело, мышцы пытаются выполнять команды мозга. Но ты не радуешься. Наступает депрессняк, не покидающий тебя ни на мгновение в течение полугода. Теперь ты уже никогда не будешь одна, внутри тебя живет кто-то, кто постоянно шепчет, иногда переходя на крик, приказывает, убеждает, упрашивает, что тебе нужно принять дозу. Ты ходишь на работу, общаешься с друзьями, занимаешься сексом, но как только остаешься наедине с собой, сразу вспоминаешь эйфорию, недоступное теперь удовольствие, и начинаешь ненавидеть окружающих. Каждую ночь во сне ты ширяешься, просыпаясь с одной только мыслью, — пойти и найти.
Джейн могла лишь испуганно хлопать ресницами, прижимая руку к груди, думая о своем Максе. Нет, Фредерик не сказал ничего того, что она бы ни знала, но почему-то казалось, что весь мир перевернулся. Одно дело читать о страданиях людей и видеть замкнутого, раздраженного Макса, ни в какую не соглашающегося обсуждать свои муки, и совсем другое слышать все это от столь опытного человека, как Фредерик. У Джейн не возникло сомнений, что продюсер описал состояние, через которое пришлось пройти Максу, настолько красочно описал, что заболело сердце, лопатки и голова, словно она сама вступает в период ломки. Страшно, до дрожи страшно.
Фред откинулся на сидении и продолжил нейтральным деловым тоном:
— Легко ли отказаться от счастья, Джейн? После дозы кокаина человек получает ни с чем несравнимое удовольствие, забывается депрессия, проблемы в жизни, в семье, на работе. Как ты считаешь, Макс был счастлив, прежде чем попробовал порошок? А хотел бы быть?
Джейн неопределенно кивнула.
— Ты что-нибудь знаешь о его жизни до первой дорожки? Пацаном он единожды ошибся и теперь бьется башкой об стену, пытаясь выбраться, а ты, Джейн, никак ему не помогаешь.
— Но что я могу сделать? Клянусь, я пыталась, Фред! Я ушла из дома, я хотела посвятить всю себя ему! Я готова была на все, лишь бы он выкарабкался!
Фред громко рассмеялся, вновь привлекая внимание людей.
— Девочка! Сейчас с ним работают профессионалы, я никогда не выпускаю парня из-под присмотра, и ни в чем не уверен, а ты, маленькая наивная дурочка, думала, что своей любовью и примитивным сексом сможешь удержать наркомана от дозы? Ты слишком высоко ценишь свою помощь, Джейн, раз не понимаешь, почему он тогда сорвался.
Джейн сцепила пальцы, чувствуя, как нервно подрагивает нижняя челюсть, иногда отдаваясь клацаньем зубов.
— А ответ очень прост. Там ему было лучше.
— Боже.
— Ему казалось, что лучше. Он сходил туда и вернулся к тебе, собираясь вновь пережить ломку, депрессняк, чтобы остаться с тобой, дура. Выбрал тебя. Так? А ты что сделала?
— Фред, ты считаешь, что мне нужно было все это терпеть и прощать?
— Тебе нужно было дать ему то, что будет притягательнее порошка. Печь пироги, в совершенстве изучить технику минета, нарожать кучу маленьких Максов. Черт, Джейн, тебе нужно было создать среду, в которой ему будет лучше. И каждый день радовать и удивлять его, убеждая, что место у твоей юбки — самое замечательное в мире. А в случае ошибки не напоминать, какой он безнадежный укурок, а радоваться, что он все еще хочет бороться, сесть рядом, взять за руку и вместе пройти очередную ломку, а после тратить вдвое больше сил на борьбу.
— Я не уверена, что у меня получится, Фред, — разбитым голосом прошептала Джейн, роняя голову на руки, размазывая по лицу слезу, оставляя на руках черные следы от туши.
— Поэтому я тебе этого и не предлагаю. Нужно быть законченной идиоткой, с отсутствием малейших признаков самолюбия, чтобы доверить свою жизнь и судьбу своего потомства кокаинщику.
— Тогда зачем...
— Затем, чтобы ты поняла, на что он готов пойти ради тебя, и как ему хреново в этой гребаной борьбе! Я предлагаю тебе сделку. Ты используешь свои маленькие хитрости, чтобы, пока еще возможно, мы смогли заработать на таланте солнца, а за это, в дополнение ко всем бонусам, которые ты получаешь он него, я предлагаю тебе стабильную заработную плату. Согласись, было неприятно получить то предупреждение и почувствовать себя нищей и брошенной?
— Так это твоих рук дело?
— Это неважно, Джейн. Мы оба с тобой привыкли к красивой жизни, а этот парень заработает для нас миллионы, нужно лишь, — подмигнул, — чаще подбрасывать дров. Ну, что скажешь, малышка?
— Да пошел ты, — выплюнула слова Джейн, на секунду задумалась, подбирая оскорбление для сидящего напротив нее человека, так и не смогла выбрать подходящий вариант, поднялась и вышла на улицу. Села в такси, назвав домашний адрес. По пути она позвонила Сэму, отменяя их совместный ужин, ссылаясь на адскую головную боль, причем, нисколько не обманывая указанной причиной.
* * *
Пару дней спустя
— Чего тебе? — рявкнула вместо приветствия в трубку Джейн.
— И тебе добрый вечер. Милая, я с просьбой.
— Я же сказала все, что думаю о тебе и твоих просьбах! Если не помнишь, могу повторить!
— Повторишь в другой раз. У нас проблема.
— Повторяю по слогам, для особо одаренных: У.Нас.С.Тобой.Нет.И.Не.Будет.Общих.Дел. Тем более проблем.
— Макс отказывается выступать.
— В смысле отказывается? Макс не хочет идти на сцену? — у Джейн не получилось скрыть удивления.
— Да, просит отменить выступление, а это невозможно, зал битком, все его ждут. Мы уже на час опаздываем! Ты должна что-то сделать.
— Но что я могу?
— Понятия не имею, — и не в трубку: — Солнце, душа моя, тут с тобой кое-кто хочет поговорить.
Джейн выскочила на свежий воздух, судорожно соображая, что же ей сказать и как вдохновить рокера.
— Алле? — послышался усталый голос Макса.
— Привет, это я.
— Джейн? Привет, — кажется, он немало удивился. — Это тебя Фред попросил со мной поговорить?
— Да. Почему ты не хочешь петь?
— Я не могу поймать волну... Устал... Не знаю, хочу домой. Погоди, а ты где сейчас? На улице?
— Да, вышла подышать, в "Кураже" очень шумно.
— В "Кураже"? Это бар такой что ли? Ты же говорила, что должна готовиться к семинару! — возмутился он.
Джейн прикрыла глаза, прижимая руку к груди, подняла подбородок. Макс очень звал ее на сегодняшнее выступление вместе с друзьями, обещал сделать пригласительные для любого количества людей, лишь бы она пришла.
— Прости, Макс, я правда собиралась учить, просто... — сердце набирало обороты, — просто планы в последний момент изменились... Но ты все равно должен выступать, тебе же это так нравится!
— Очень нравится, Джейн! Ты права, что у меня еще есть, кроме сцены?! — он бросил трубку. Джейн разрыдалась, не в силах осознать то, что только что сделала. Зашла в комнату, плотно прикрыла балконную дверь и вернулась за стол, уткнулась в ноутбук, периодически смахивая соленые капли с клавиатуры и вытирая глаза, когда строчки расплывались до нечитаемого состояния.
* * *
Утром она прочитала смс от Фреда: "С меня новые туфли. Пришли счет". И снова разрыдалась, представляя своего Макса, выступающего на сцене против своего желания, потому, что так нужно Фреду. И Джейн. Это первый и последний раз. Это неправильно, это отвратительно! Она ненавидела себя.
Глава 20
Видна на твоем лице
Ложь, что глубоко проникла.
Все мало тебе,
Ты все берешь, берешь, берешь... не скажешь
Нет! Не примешь этого ты!
Меня вниз тянешь
Слепо,
Кровь на глазах ...
( Linkin park - Blackout)
Обычный день, именно такой, каким был каждый в ее нынешней жизни, подходил к концу. Джейн доделала тест и готовилась ко сну, мысленно прокручивая свой завтрашний доклад на чужом языке, оценка за который немало повлияет на допуск к экзамену. Она уже собиралась лечь спать, как услышала звонок в дверь. Кто бы это мог быть в столь позднее время? Требовательный, пронзительный в полной тишине звук не прекращался ни на секунду, не сулил ничего хорошего: кто-то непрерывно жал на кнопку. Случилось что-то? Оглядела себя: футболка со свободными хлопковыми штанами — вполне прилично, сгодится для побега при пожаре или землетрясении. Поспешила в прихожую.
На пороге Макс. Стоит и смотрит на нее, не отрываясь, оглядывая с ног до головы жадно, быстро.
— Привет, — поздоровалась шокированная его появлением Джейн, меньше всего на свете, открывая дверь, она ожидала увидеть именно его. Это был первый раз, когда он пришел без приглашения. Выглядел странно. — Ты что здесь делаешь? — спросила она, пытаясь понять, что в его виде так сильно настораживало. Он что, опять? Неужели?
Макс, не здороваясь, быстро зашел в квартиру, отпихивая хозяйку с дороги.
— Ты не представляешь, как меня все задолбало! — воскликнул он, захлопнув дверь.
Поймать мечущийся по прихожей взгляд было невозможно, Джейн судорожно соображала, что ей делать и кому звонить в случае, если подозрения подтвердятся. Его трясло, он с трудом сдерживал себя. Сдерживал от чего? Глаза метали молнии. Словно сумасшедший, сорвавшийся с цепи зверь, он прошелся по квартире, заглядывая в комнаты.
— Макс, что случилось? — осторожно спросила Джейн, нервно сцепив пальцы.
— К черту все! — бросил он и грубо схватил ее за руку. Дернул на себя, прижал свой лоб к ее, тяжело дыша. — Джейн, твою мать, Джейн! — агрессивно шептал он.
Джейн ахнула и отпрянула, с ужасам таращась на его бешеные глаза. Бешеные, но не стеклянные, зрачки не сужены. Он чист. Но ожидаемое облегчение не последовало.
Сильные руки стальной хваткой держали ее плечи, горячее частое дыхание обжигало губы. Сердце колотилось. Он был так близко. Ближе, чем когда-либо за последнее время. Злой, пугающий, будто способный на любой поступок. Стало страшно, от осознания, насколько сильно он взвинчен, что его тормоза отключились. Задрожала. Дернулась — он не пустил. Опять дернулась — опять не пустил. Резким движением прижал к стене, встряхнул за плечи. "Он меня убьет", — мелькнула в голове. Уперлась ладонями в его грудь, попыталась оттолкнуть, еще и еще раз — да куда там! Бесполезно.
— Макс, пусти! — ударила изо всех сил, стараясь привести в чувства. Он схватил ее сжатые в кулаки ладони, одной рукой прижал их к стене над ее головой, другой держал пойманную в ловушку жертву.
Теперь трясло их обоих, ее губы задрожали, дыхание сбилось. Она понимала, что ничего плохого не сделала, за что он...? Разобраться, что творится в его больной голове казалось невозможным.
Глаза горели. Макс, сквозь зубы, шумно втянул в себя воздух, Джейн замерла, чувствуя, на себе жар его шумного дыхания. "Боже, это возбуждение...", — пронеслось в голове. Он не злится, не пытается ее убить или наказать, он хочет ее. Прямо сейчас, еле сдерживается. Джейн проглотила ком в горле, колени подкосились. Она всем телом ощутила исходящую от него энергетику, его жажду. В следующую секунду тело предало ее.
По-прежнему не имея возможности действовать руками, Джейн рванулась вперед, отчаянно прижимаясь своим губами к его. Макс ответил незамедлительно: впился в ее рот, проникая языком внутрь, подсадил Джейн за бедра, заставляя обхватить себя ногами. Резко толкнул к стене, продолжая целовать. Она попыталась схватить его за волосы, но Макс вновь убрал ее руки вверх, зажимая обе ладони в кулаке.
Он целовал, слегка кусая, свободной рукой шаря по телу, задирая майку и опуская штаны.
Все происходило катастрофически быстро. Она могла думать только о нем, чувствовать его запах, его страсть, огонь его желания. Мягкие губы на ее шее, ключицах, плечах.
Макс крепко обнял, поддерживая, попытался дойти до спальни, но не хватило выдержки, вновь придавил ее к стене, жадно проводя языком по шее. Джейн изо всех сил прижимала его ногами к себе, чувствуя напряжение, чувствуя его потребность в ней.
Поцелуи. Сумасшедшие, опасные, сводящие с ума. Как взрыв, как падение воды с высоты с последующими брызгами. Ее пальцы у него во рту. Его язык облизывает ее ладонь, грудь, и снова губы. Прочь одежду. Прочь белье. Прочь все мысли и сомнения!
— О Боже, Маааакс! — закричала Джейн, когда он оказался внутри. Безумно приятно и больно одновременно. С непривычки. Спина царапалась о шершавую стену, добавляя дискомфорта, но о ней не думалось. Сильные длинные пальцы сжимали ягодицы, будут синяки, никаких сомнений. Сейчас не до этого.
Он двигался внутри. Слишком близко, чтобы думать о чем-то еще. Слишком ярко. Слишком для нее!
— Маааакс! — кричала Джейн, царапая его плечи, пытаясь кусаться от переполняемых эмоций. И снова: Мааакс!
Он поменял положение, смахивая рукой вазу и прочее барахло с комода, усаживая девушку сверху. Руки стиснули ее бедра, не позволяя сдвинуться даже на миллиметр. Он словно утверждал, что это его женщина, доказывая свое право на обладание. Кому, доказывая? Ей? А, может, себе? Был так глубоко, как только возможно. Так долго, как только мог.
Резко вышел, кончая на ее живот. Оперся кулаками о комод, нависая над ней, блаженно прикрыл глаза, расслабляясь. Рот приоткрыт, щеки красные, лоб вспотевший. Хватал воздух, насыщая тело кислородом, после сумасшедшей гонки, неуправляемой страсти, безумного секса.
Сердца колотились, непонятно у кого громче. Пара минут тишины.
Макс поднял веки и посмотрел ей в глаза.
Они все еще не могли успокоиться, не понимая, что происходит, что только что было, и как им на это реагировать. Смотрели как на врагов, оба готовые к атаке и обороне.
Молчали.
— Твою мать, Джейн, — выдохнул Макс, опуская голову. Через мгновение резко вздернул подбородок, отстраняясь.
— Что происходит? — прошептала она, поджимая ноги и прикрываясь оказавшейся рядом майкой.
— Я только с репетиции! — воскликнул он, натягивая штаны. Будто это что-то объясняло или меняло. Джейн оглядела коридор: всюду разбросана одежда, на полу осколки вазы, вода и цветы. Цветы.
— Черт возьми, кто подарил тебе эту дрянь? — Макс с размаху пнул розы, которые разлетелись по квартире, вместе с крупными кусками стекла, которые он зацепил ногой. Джейн вновь сжалась. — Я спрашиваю, чьи цветы?! — заорал прямо лицо.
— Друга Джо! — выкрикнула в ответ Джейн, вжимаясь в стену. — Сэма.
— Какого, нахрен, Сэма?!
— Друга детства. Макс, у меня с ним ничего нет, не кричи так, пожалуйста! — взмолилась она, прижимая ладошки к вискам и качая головой.
— Ты трахалась с ним?!
— Нет! Прекрати кричать, пожалуйста, я ни с кем не спала.
Он походил по комнате, успокаиваясь.
— Я не буду извиняться за то, что только что было, — бросил сквозь зубы. Джейн поняла, что Макс имеет в виду не цветы.
