— Тут и стой, — посоветовал Алексас, когда она уткнулась затылком ему в грудь. — Безопаснее.
— Вижу, моя методика помогает даже в безнадёжных случаях, — проговорил Джастин в воцарившейся вокруг тишине, когда следующий блок Алексаса обрушил на брусчатку осколки льда. — Берём планку повыше?
Вонючий красный дым, последовавший за этими словами, вынудил Ташу закашляться.
— Надо же, и с наговором Шлимура сразу совладали. А как насчёт этого?
Под порывом обжигающего ветра Алексас пошатнулся, но щит выстоял.
— А говорили, безнадёжны. — Джастин был пугающе весел. — Что ж, а если попробовать...
Договорить он не успел: по причине того, что невидимый вихрь сбил колдуна с ног, протащив затылком по каменным плитам и вынудив вытереть собою брусчатку, обернув тёмный плащ белым.
Под взглядами сообщников, исполненными завороженного ужаса — те давно уже забыли о тренировке, благоразумно отойдя подальше от места поединка, — Джастин кое-как приподнялся. Коснулся рукой лица.
Посмотрел на кончики пальцев, обагрённые кровью из рассечённой губы.
— Ты напал на меня, — медленно произнёс он.
— Верно подметили, — рукавом отерев пот со лба, тихо откликнулся Алексас.
— Ты пробил мой блок.
— Кто-нибудь когда-нибудь должен был вам ответить.
Когда Джастин, встав на ноги, скупыми движениями отряхнул плащ, и из неприятной его улыбочка сделалась страшной, притихла даже возня сражавшихся по соседству оборотней.
— Полагаю, это можно расценивать как жажду более серьёзного испытания, — произнёс колдун.
Не ответив, Алексас мягко подтолкнул Ташу в спину, без слов повелевая поскорее убраться подальше. Та послушалась — и отшатнулась, когда вспыхнувшее почти под ногами пламя едва не опалило лицо, вынудив отступить обратно.
— Она никуда не уйдёт, — сказал Джастин после того, как вокруг них с Алексасом замкнулось огненное кольцо.
Миг спустя разбившееся о щит заклятие хлестнуло Ташу по щекам пепельным ветром, едва не сбив с ног. О, Богиня, подумала она тоскливо. И потянуло же кое-кого задираться...
Алексас притянул её к себе — напряжённые руки юноши вытянулись по обе стороны от её лица:
— Ни шагу от меня.
Следующий блок брызнул молотым стеклом; Таша прикрыла глаза ладонью, когда колкие пылинки швырнуло в лицо.
— Это уже интересно, — одобрил Джастин. Вокруг него вихрился хоровод сухих листьев: им обернулся ответный удар Алексас. — А что мы на это скажем?
За огненным кругом взвился снов белых и алых искр. Таша машинально коснулась рукой щеки — она почему-то была мокрой — и недоумённо уставилась на свои покрасневшие пальцы.
Обернулась.
— Даже с каскадами справляемся? — улыбка Джастина становилась всё более сумасшедшей. — Ну надо же...
— Прекратите! — Ташин голос сорвался на крик: вид Алексаса, из носа которого уже вовсю хлестала кровь, лишил её всякой выдержки. — Прекратите, пожалуйста, отпустите его!
Джастин оставил её мольбу без ответа. Он вздымал ладони к потолку с дирижёрским азартом — а Алексас раскинул руки, словно стремясь удержать нечто чудовищно тяжёлое на своих плечах. Вихрь кружащего вокруг пепла окрашивал его волосы серым.
— Алексас, прекрати! — невесть откуда взявшийся ветер дул Таше в спину, становясь всё холоднее. — Хватит, остановись! Уступи, я...
— Нет.
Он выдавил это сквозь зубы, толчком выпрямив сгибающиеся руки.
Затраченное на этот толчок усилие стоило ему прокушенной губы.
— Сдавайся, мальчишка!
Ярость, прорвавшаяся в голосе Джастина, хлестнула Ташу пронизывающим холодом: рождённый им колдовской ветер уже пробирал до самых ноющих костей. Алексас рухнул на колени, и залитое кровью лицо его было бледнее мела.
— Не надо! — Таша упала рядом. — Перестань, ты... ты же...
Он не отвечал. Едва ли у него были силы на ответ. Сил хватало лишь на то, чтобы удерживать поднятыми судорожно дрожащие руки; держать их, держать щит — и чудовищную тяжесть, продавливавшую его, как горный валун сминает сталь.
— Сдавайся, щенок! — колдун уже почти визжал.
Алексас молчал. Только в глазах светился огонь. Огонь упрямой и упорной души, отсекавший ему все пути назад.
Для таких, как он, не было никаких путей назад. Ведь у него не бывало плохих идей: бывали лишь отличные идеи, плохо реализованные.
— Считаю до трёх. Раз...
Таша попыталась податься вперёд — и лишь окончательно упала на припорошенный снегом камень, не чувствуя замёрзших пальцев.
Что с ними сделают? Убить не убьют, но...
— Два...
— Ещё раз устроишь подобное на тренировке — испытаешь на своей шкуре всё, чем отыгрывался на новобранцах.
Знакомый голос прозвучал за миг до того, как ветер стих, бесследно растворившись в зимнем холоде.
Алексас рухнул наземь, как подкошенный. Таша с трудом приподнялась на локте: огненное кольцо исчезло, и невесть откуда взявшийся Андукар беспристрастно смотрел на Джастина, корчившегося у его ног в болезненных судорогах.
— Слышишь меня? — холодно спросил эйрдаль.
— Да, — выплюнул Джастин.
— Ты замещаешь магистра Пэлмесса на время его отсутствия. Каждый из тех, на ком ты отыгрываешься, рано или поздно может заместить тебя. Ты ничем не лучше их. Тебе просто повезло получить свои силы раньше других.
— Д-да.
— Рано или поздно все вы будете равны. Одинаково могущественны. Одинаково ничтожны перед Госпожой. Согласен?
— Да...
— Молодец, малыш. — Андукар перевёл взгляд на колдунов, опасливо следивших за разворачивающимся действом. — Этих двоих — в комнату. Охоту пропустят. Оказать помощь. Нет, не ему, — категорично добавил Андукар, когда кто-то направился к Джастину. — Пусть познаёт прелести самоизлечения. Вздумаете ослушаться, узнаю.
И без лишних слов растворился в воздухе.
Таша склонилась над Алексасом. Ей казалось, что он в беспамятстве, но он приоткрыл глаза — и долго смотрел на неё, явно не совсем понимая, что происходит.
— Ты идиот, — выдохнула Таша, когда цепкие пальцы музыканта нашли и сжали её запястье.
Алексас лишь улыбнулся; в уголке его губ надулся и лопнул кровавый пузырёк.
— Идиот! Осёл! Ты ведь только получил... — Таша осеклась и перевела дыхание. — Ты знал, что проиграешь, не мог не проиграть! Зачем?!
Улыбаясь тихо и светло, он провёл большим пальцем по тыльной стороне её ладони.
— Я обещал. Я никому не дам тебя обидеть.
Потом один из колдунов призвал — а, может, сотворил — парящие в воздухе носилки, водрузил на них Алексаса и направился со двора в замок. Носилки поплыли за ним, и Таша шла рядом, пока Алексаса переправляли в их башню, держа своего рыцаря за руку.
В конце концов, даже если бы она попыталась отнять ладонь, он бы всё равно не отпустил.
— Будить каждые два часа, поить по ложке из обоих пузырьков, — распорядился колдун, в то время как Таша помогала Алексасу лечь в постель и укрыться одеялом. — Вам настойка Даэ тоже не помешает. Та, которая зелёного цвета, — снисходительно уточнил мужчина.
— Каких пузырь... а, хорошо, — сказала Таша, когда на тумбочке появились две прозрачные склянки и большая серебряная ложка.
— Одно лечит, другое калечит? — донёсся слабый голос из недр кровати.
— Одно лечит, другое усыпляет, — без тени юмора откликнулся колдун. — Сон называют лучшим лекарством не без основания.
— А магией вы его подлечить не можете? — с робкой надеждой спросила Таша. — Чтобы он скорее поправился?..
— Лечить тут особо нечего. Всего-навсего полное истощение ментальных и крайнее — физических сил. Можно, конечно, влить в него чужие, но необходимости не вижу. Состояние стабильное, нужды дальше истощать резерв нет... От этого не умирают, поверьте. — Мужчина взглянул на неё с мягкостью, которой трудно было ожидать от обитателя этого замка. — Ещё вопросы есть?
— Есть, — откликнулся голос с кровати. — Это смотрелось достаточно эффектно?
Губы колдуна тронула даже не улыбка: намёк на неё.
— Более чем. Но в следующий раз советую вам, юноша, всё же здраво сопоставлять свои силы с силами противниками.
Когда за ним закрылась дверь, Таша отмерила ложку вязкого зелёного зелья. Сунув её в рот, сморщилась, когда невыносимая горечь обожгла язык; напоив лекарствами Алексаса, смочила в тазу носовой платок и велела своему рыцарю лежать смирно.
Тот послушно не шевелился всё время, пока Таша бережно стирала кровь с его лица.
— Теперь, стало быть, я произвожу на тебя лучшее впечатление? — спросил Алексас после того, как девушка кинула вконец грязный клочок ткани в камин.
— Ты сегодня уже произвёл неизгладимое впечатление на всех вокруг. Хотя лучше бы оно было не столь неизгладимым, честно тебе скажу.
Он лишь улыбнулся вновь. Прикрыл глаза — и вскоре Таша уже смотрела, как он спит.
Во сне лицо его, не смягчённое улыбкой или приветливым взглядом, было благородным, жёстким и очень, очень взрослым.
Присев на край кровати, Таша рассеянно промурлыкала незатейливый баюкающий мотивчик. Коснувшись кончиками пальцев тёмных кудрей, тихонько погладила своего рыцаря по волосам.
Что ж, во всём этом присутствовал один неоспоримый плюс. У них появился легальный повод пропустить охоту. Правда, с чего Андукар позволил сделать это ей, не особо пострадавшей... хотя какая разница, в конце концов. Главное, что позволил.
Ох уж эти мужчины...
— Тётя Таша?
Обернувшись на скрип двери и сопроводивший его детский голосок, Таша изумлённо привстала.
— Кира?!
Радостно тряхнув светлой косичкой, одной рукой прижав к груди книжку, внучка Тальрин Ингран оглушительно хлопнула дверью.
Алексас даже не вздрогнул.
— Мне буся сказала, что вы здесь! И дядя Алексас! — кинувшись к Таше, вместо объятий Кира ткнулась лбом ей в грудь: обниматься с огромной книгой в руках было не так-то просто. С любопытством посмотрела на кровать. — Он спит, да? А когда прроснётся? Я по вам соскучилась!
— Тише, тише. — Погладив девочку по голове, Таша осторожно усадила её на край постели. — Мы по тебе тоже. Алексас болеет, мы не должны его будить, поняла?
Кира послушно кивнула, сжимая книжку так, точно ей доверили сокровище.
За полгода, минувшие с их последней встречи, девочка заметно вытянулась. А ещё у неё наконец прорезались коренные зубы, и речь Киры обогатилась раскатистым 'р'; зато наивность голубых глазёнок и присутствие книжки в руках остались неизменными.
При виде девчушки, всегда чем-то напоминавшей ей Лив, у Таши защемило сердце.
— Что читаешь? — спросила она, отвлекаясь от тоскливых мыслей о сестре, Ароне и всего, что случилось тем летом, когда они гостили в доме госпожи Ингран.
Кира повернула пухлый том в чёрном кожаном переплёте.
При виде названия, вытесненного полустёртыми золотыми буквами, у Таши вырвалось нечто среднее между вздохом и иканьем.
— 'Краткий справочник магистра сангвимагии'?! А... а тебе не рановато?
— Я из библиотеки взяла! Мне интерресно, — гордо заявила Кира. — Только я не всегда понимаю, что там написано.
— Ещё бы, — буркнула Таша, забирая книгу из миниатюрных детских рук.
Странные дела, подумала она, недоумённо повертев потрёпанный талмуд в руках. Книжка по кровавой магии из библиотеки эйрдалей — и Кира?..
— Тётя Таша, а вы можете мне почитать? Объясните того, чего я не поняла.
Она покачала головой:
— Не уверена, что тебе нужно это понимать.
— Ну пожалуйста! Нужно! Ну тётя Тааша...
Умильный просящий взгляд голубых глазёнок сделал своё дело: Таша сдалась и открыла страницу, заложенную гобеленовой закладкой.
Ладно, чем бы дитя ни тешилось...
— 'Ритуал параллельных жизней, — вполголоса зачитала она, расправив ладонью плотную жёлтую страницу и вглядевшись в большие буквы с затейливыми завитушками. Книга была рукописной; похоже, ею пользовались часто — чернила уже наполовину выцвели. — Предположительно открыт в третьем веке Второй Эпохи Аллиграна'. — Она с сомнением посмотрела на Киру. — Тебе точно это надо?
Та безмятежно кивнула.
— 'Ритуал относят к сангвимагии восьмого уровня. Ритуал связывает двух живых существ нерушимой связью. Расторгнуть её может лишь маг, проведший ритуал, или же'... Здесь всё залито чернилами, никак не могу прочесть, — некоторое время тщетно вглядываясь в чёрное пятно, признала Таша. — 'Связь сливает жизни соединённых воедино; с первого же дня связи физические повреждения, получаемые одним, проявляются у другого'...
— Это как?
— Уколется один, кровь у обоих. Так... '...а особые способности одного, как-то повышенный болевой порог или моментальная регенерация, либо теряются, либо приобретаются его партнёром. В случае смерти одного из связанных второй также погибает. Данный ритуал широко использовался некромантами вне закона, связывавшими свои жизни с ценными заложниками из знатных семей и таким образом избегавшими гибели'... Мерзость какая. 'Для проведения ритуала необходимо несколько капель крови и устное согласие связываемых. Формула согласия: 'Я, полное имя-полное имя отца-родовое имя, даю своё согласие...'
— Что-что?
— Здесь надо привести своё полное имя, — терпеливо пояснила Таша.
— Полное?
— К примеру, 'я, Тариша Арондель Кармайкл, даю своё согласие на проведение ритуала параллельных жизней'. Моё имя, имя моего отца и наше родовое имя. — Вымышленные, правда, добавила Таша про себя; но своё настоящее, да ещё в качестве согласия на некий зловещий ритуал, она разглашать не собиралась. — Понятно?
— Угу.
— 'Имя может быть вымышленным, главное — чтобы согласие было высказано добровольно'...
И тут Таша запнулась.
У неё возникло смутное подозрение, что это предложение нужно было бы написать до самой формулы.
А ещё у неё возникло крайне неприятное ощущение от осознания, что только что она по доброй воле высказала своё согласие на ритуал параллельных жизней.
Похолодевшими пальцами захлопнув книгу, Таша вгляделась в наивные детские глаза.
— Ты...
— Кира!
Госпожа Ингран явно вошла без стука — но Ташу совсем не утешило ни её появление, ни то, что за чтением она не услышала скрипа двери.
— Вот ты где, — пристально глядя на внучку, проговорила женщина-оборотень. — Отец с матерью тебя потеряли.
Покорно вернув себе книжку, девочка без лишних слов вскочила с кровати, помахала рукой на прощание и была такова.
Нет, на Зельду не похожа, думала Таша, глядя, как Тальрин прикрывает за внучкой дверь. Но если это и Кира, её могли загипнотизировать. Заставить вырвать у меня согласие.
Только вот зачем?..
— Не вздумай кричать, — вдруг прошептала женщина. — В этом замке услышат любой крик.
Сидя на кровати, Таша напряжённо уставилась на незваную гостью — и смутное чувство тревоги оставило её ради чувства явного.
— Будем откровенны, девочка. — Госпожа Ингран внезапно оказалась у самой постели. — Заметку о тебе в новостном листке видели многие обитатели замка. Но если другие не знали тебя до чудесного перевоплощения, — чужие пальцы несколько насмешливо коснулись крашеных чёрных волос, — я знала. А потом вы с братцем появляетесь здесь. И что прикажешь думать?
