Но мой взгляд всё равно примагничивался к Соби. Как же хотелось, что бы все исчезли, и остались только мы с ним вдвоём. Хотелось слышать его голос, пропасть в его глазах, почувствовать на своём лице прикосновение его губ. До боли хотелось. Может, открыто попросить устроить нам уедиенцию?
Посол поднялся с места, и все сделали то же самое. Встреча окончена? Уже? Я запаниковала. И даже ни одной минутки наедине с Соби?
— Для окончательного оформления виз я вынужден попросить у вас паспорта, леди, — заговорил переводчик, переводя слова посла. — А вы пока, если хотите, можете прогуляться по нашему парку. Правда, парк такой маленький, что больше похож на дворик, но уверен, вам понравится. Акито и Соби вас проводят. А я с вами прощаюсь.
Да-да, на волю, к Соби. Эти официальные приёмы — жутко утомительная штука. Хорошо, что я не политик. Мы с Кариной доверчиво отдали наши документы ещё одному мужчине, который весь разговор просидел молча с неизменной вежливой маской на лице, посол высказал ещё какие-то комплименты и пожелания, и наконец отпустил нас.
В сопровождении братьев Миками мы с Кариной пересекли залу, прошли в другой коридор, а по нему вышли в уютный зелёный дворик с невысокими деревцами, с пёстрыми цветущими клумбами и аккуратно подстриженным газоном. Акито предложил своей спутнице взять его под руку, я же естественно приняла такое же предложение от Соби. Карина немного знала английский язык, и потому смогла завести разговор с кавалером. Так как их пара шла позади, то я не видела их общение. Да меня оно сейчас и не волновало. Мне хотелось поговорить с Соби. Сердце моё нервничало.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, идя с моим парнем по посыпанной гравием дорожке.
— Хорошо, — ответил Соби. — Плечо заживает. А ты как?
— Я? Да отлично! — изобразила я непринуждённость. — Отдохнула, выспалась. Сегодня взяла отгул.
— Вот как? Ради меня отгул не брала.
— Так теперь дома спокойно, тихо. Никто меня не мучает уроками, не раздражает упрямством.
— Тогэ, — буркнул Соби. — Я не верю тебе. Ты скучала по мне. Думала. Так же, как и я о тебе.
Я подняла взгляд на любимое лицо — раскосые глаза были полны нежности. И невыносимо захотелось в ней утонуть. Чтоб остудить желание, пришлось вернуть взгляд на дорожку.
— Я надеялась, что ты всё же сам приедешь за вещами, — вновь заговорила я.
— Нужно было пройти кучу формальностей, пообщаться с полицией. Да и Акито запретил. Запер меня здесь, как в тюрьме.
— Он так пристально смотрел на меня, пока мы разговаривали. Мне кажется, я ему не понравилась.
— Понравилась, — улыбнулся Соби. — Он сказал, что ты привлекательная и знаешь себе цену.
— Вот как? А что ещё сказал?
— Ещё? Что ты грубиянка.
Я встревожилась. Это неправда! Я вновь вскинула взор на собеседника и... наткнулась на хитрую физиономию.
— Это шутка. Я пошутил, — поспешил заверить Соби, заметив, как тревога на моём лице быстро сменяется гневом. — Ничего дурного Акито о тебе не говорил. Честно.
Я гордо вздёрнула подбородок и обиженно отвернулась от вредного парня.
— Тоже мне, шутник, — проворчала я.
По углам дворика росли невысокие раскидистые деревья с пышной ещё зелёной кроной. Не о том мы говорим в день разлуки, совсем не о том. Сейчас нужно сказать друг другу самое важное, самое главное. Я подошла к одному из деревьев. Провисающая густая крона будто пыталась заботливо приголубить; вытянутая форма листьев напоминала разрез глаз Соби, а тёмно-коричневая почти чёрная кора цветом походила на их оттенок.
— Это и есть сакура? — догадалась я.
— Да. Здесь специально посадили несколько деревьев, кусочек Родины, — ответил Соби, остановившись возле меня. — Конечно, они уже давно отцвели, да и плоды сбросили.
Моя ладонь легла на шершавый ствол. Любой человек скучает по своему родному краю. Это нормально, это естественно. Его душа рвётся домой, туда, где ей уютно и хорошо. А потому есть вероятность, что вернувшись в родной дом, она больше не захочет его покидать.
— Почему в посольстве не знали о твоём побеге? — задала я давно сидящий на моём языке вопрос. — И почему меня обманул, сказав, что здесь тебя не могут принять?
— Акито хотел сообщить в посольство о моём освобождении, но я сумел его убедить, чтоб он этого не делал, — начал объяснять Соби, прислонившись плечом к стволу. — Я доказал, что если улечу домой, то здешняя банда попрячется по норам. А так есть вероятность, что начнут меня искать и наделают ошибок. Что, собственно, и случилось. Ещё я породил в Акито подозрения, что в посольстве у бандитов есть свой человек, так как много виз и фальшивых документов выдаётся находящимся в розыске преступникам. Кстати, это тоже подтвердилось. Теперь братца ждёт повышение.
— И это всё ты сказал ему в первый день?
— Да. Более того, это именно я попросил его не прилетать за мной сразу, а подождать пару недель.
Я смотрела на Соби внимательно, даже с лёгким недоверием.
— Ты таким образом хотел помочь брату?
— Не только. Я хотел задержаться рядом с тобой.
— Глупый. Я же могла выгнать тебя, отказать в приюте.
— Могла. — Соби внешне оставался совершенно спокоен. — Но ты вернулась за мной в тот двор, а значит, уже начала проявлять сочувствие. И я понял — даже если ты и не оставишь меня в своём доме, то обязательно поможешь найти укрытие, и моя судьба не будет тебе совсем безразлична.
— Так ты использовал меня?
— Ни в коем случае! Сначала я просто хотел не терять тебя из вида, чтобы при случае отблагодарить за помощь. А потом... Потом ты мне понравилась. И я решил попытаться покорить твою крепость. Но чем больше её покорял, тем больше покорялся сам. А теперь и вовсе не хочу покидать этот сладкий плен.
— Красиво говоришь. — Моя душа снова терзалась сомнениями.
— Ты опять мне не веришь, Милена?! — вдруг вспылил Соби и выпрямил спину. — Омо-ё, боку-о нинтай о атаэ! [ Боже, дай мне терпения! ] Сейчас мне нет смысла лгать тебе! Единственный мой обман был лишь о посольстве. В какой лжи ты ещё можешь упрекнуть меня?
И действительно, больше ни в какой. Я промолчала. А Соби резко расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана белый конверт.
— Соно [ вот ], — протянул он мне. — Возьми.
Я взяла, заглянула во внутрь. И ужаснулась.
— Деньги? — И вновь меня накрыла волна разочарования. — Это что, плата за проживание?
— Нет! — рявкнул Соби и даже недовольно языком щёлкнул. — Это вообще не тебе.
— А кому? — растерялась я.
— Твоей сестре. Здесь двадцать тысяч долларов. Тебе больше не надо копить ей на учёбу. И у тебя больше нет причин оставаться с ним.
Даже не знаю, что я испытывала в тот момент: смятение, неуверенность, благодарность, стыд, неловкость. Эта смесь эмоций и мысли мои путала.
— Соби, я не могу...
— Кикитакунай! [ Ничего не хочу слушать! ] — отрезал Соби. — Это мои деньги, личные. Моя семья не ущемлена. Ты должна уйти от него, Милена. Найди другую работу, сними другое жильё и жди меня. Я хочу быть единственным мужчиной для тебя.
Видя мою затянувшуюся нерешительность, Соби забрал у меня конверт и сам положил его в мой ридикюль.
— И не бери отсюда ни цента, я запрещаю тебе, — строго говорил он. — Сразу отложи для Людмилы. Ты достаточно скопила денег для личных нужд. А при поиске новой квартиры учти, что когда я вернусь, то буду жить с тобой.
— Значит, там должно быть две комнаты и две кровати? — начала оживать я.
На лице Соби появилась странная улыбка — и не злая, но и не очень добрая. В раскосых глазах повисло господство. Парень по-хозяйски привлёк меня к себе.
— Даже если ты поставишь там десять кроватей, я буду спать только с тобой.
— Соби-сан, в тебе избыток самонадеянности, — постаралась я изобразить такие же эмоции. — А ведь я ещё ничего...
Мои слова, вытекавшие из колючек, были прерваны поцелуем. Да таким горячим и долгим, что яд полностью испарился, и из вредного кактуса я превратилась в беззащитную слабую ромашку. Жирная точка поставлена. Я окончательно покорилась этому мужчине, отдала ему последнюю свою частичку, которая ещё пыталась сохранять свободу под бледной тенью недоверия. Будь что будет. За эти мгновения счастья я простила ему всё, даже авансом.
Поцелуй прервался, но объятия не разъединились, и взоры ещё ласкали друг друга. А где-то в глубинах души снова зашевелился страх.
— Соби...
— Что?
Этот страх глуп. Он не имеет смысла. Вера должна быть сильнее.
— Нет, ничего.
— Ты что-то хотела сказать, — насторожился взгляд раскосых глаз.
— Ничего умного.
— И всё же.
— Какой же ты настырный, Соби, — поморщилась я, перекинув своё внимание на ствол дерева.
— Не заставляй меня нервничать. Раз начала, то заканчивай.
Ну что за вредина! Мой взгляд упал на землю. Может, и вправду успокоить душу?
— Я хотела спросить. Если... Если... Вполне возможно твоя семья... Родители, брат... Если они потребуют, чтоб ты остался там... Чтоб больше никуда не уезжал, не возвращался...
Соби лишь крепче прижал меня к себе.
— Моя мать желает мне счастья, — сказал он. — И если она поймёт, что моё счастье здесь, то отпустит меня, даже испытывая боль. Я вернусь, обязательно. Ты главное верь мне, Милена. И дождись.
Отстранившись, Соби пальцем приподнял за подбородок моё лицо и заглянул мне в глаза.
— Ты мне веришь? — строго спросил он.
Я прислушалась к своему сердцу, узнала мнение души, посоветовалась с разумом и выдала итог:
— Верю.
— Маттаку. [ Правильно ] Но обязательно уйди от него. Это моё желание. Обещаешь?
— Обещаю.
Я говорила правду. Сейчас я готова была сделать для него всё, исполнить любое его желание. Потому что верила, что и он для меня сделает то же самое.
Громкий оклик резко прервал наш поцелуй и рассыпал наши объятия. И почему этот Мир с его вечными проблемами не может оставить нас в покое?
— Соби, мо ику джикан дэс! [ Соби, пора идти! ] — позвал Акито.
— Нам пора, — повернулся Соби ко мне.
— Как уже? — заволновалась я.
— Да. Надо.
Я согласно кивнула. Да, так надо. Так надо. Настоящие чувства всегда проходили испытания разлукой, вот и наши должны подтвердить свою силу.
— Во сколько ваш рейс? — Я пыталась заставить себя отпустить любимого.
— Точно не помню. Кажется, в шесть вечера.
— Тогда действительно пора.
Отвернувшись от дерева, я направилась к дорожке. Но Соби догнал, остановил меня, взял за руку и вновь повернул к себе.
— Милена-тян. — Парень заглянул мне в глаза. — Я не сказал тебе самого главного.
— И что же?
— Я люблю тебя.
Карина подвезла меня прямо к подъезду. Но домой идти не хотелось. Там было слишком пусто, слишком тихо. И в то же время желания провести вечер в чьём-нибудь обществе, наполненном надоедливыми вопросами и ноющим участием, тоже отсутствовало. Я ещё раз поблагодарила Карину, заверила её, что со мной всё отлично, даже улыбнулась для правдоподобности, помахала уезжающей подруге ручкой и... И отправилась бродить по улицам.
Всё вокруг идеально подходило к моему состоянию. Небо было таким же хмурым, как и страдальческое настроение. Ветер окутывал холодом, неся его то ли с севера, то ли от разлуки. А на мои щёки скатывались капли не то слезинок, не то дождевой мороси. Я машинально брела по дороге, машинально смотрела на окружающий мир, машинально дышала, двигалась. Потому что, хоть тело и было здесь, мысли мои улетали далеко-далеко. И так как их главным героем был мой необычный сказочный принц, то и заражённая любовью душа внимательно следила лишь за яркими воспоминаниями о прошлом да за светлыми мечтами о будущем. И только серое скучное настоящее ничего во мне не заинтересовывало.
В это настоящее я вернулась неожиданно, когда хлынул ливень. На меня будто ведро холодной воды вылили. Промокшая я забежала в какой-то магазинчик. Зонта у меня с собой не имелось. Местность, которую я осматривала из окна своего укрытия, была мне не знакома. Куда же я забрела?
— Кажется, дождь надолго, — проворчала толстая тётка, стоявшая рядом со мной. — Всё небо обложило. Пошли, Машка, не будем терять времени.
Тётка с Машкой ушли, а у меня сердце занервничало и застучало быстро-быстро. Всё небо заволокло тучами. Над всем городом. Значит, и над аэропортом тоже. А вдруг отменят рейс из-за непогоды? Может, я зря стою здесь, может мне нужно бежать туда, к нему? Я вырвала из недр своего ридикюля сотовый телефон и выбрала номер, на который ещё ни разу не звонила. Но надежда не оправдалась. Бездушный металлический голос сначала на японском, потом на английском объяснил, что абонент находится вне зоны досягаемости. А взглянув на время, я поняла, что самолёт вот уже как минимум полчаса парит в воздухе.
Соби улетел.
Но мы встретимся через месяц.
Я верю моему принцу.
Вернувшись домой, я сняла с себя мокрую одежду, понежилась в горячей ванне с мягкой пеной, после нарядилась в свой любимый домашний голубой костюмчик с зайчиком и заварила себе крепкого ароматного чаю. Того самого, которым угостил меня Соби. Жизнь постепенно восстанавливалась. Хорошо, что Игорь в отъезде и не придёт. Сегодня я его не смогла бы принять.
Тучи потихоньку растворялись, но вечернее солнце уже попрятало лучи света, а потому серость оставалась серостью, как на улице, так и в моей душе. Соби сейчас находится высоко над этой серостью. И настроение его, наверняка, более солнечное. Всё-таки домой возвращается. Интересно, думает ли Соби обо мне? Наверно, пока думает. Его чувства пока ещё свежи.
Я допила чай и отошла от окна. Ничего. Эта боль временна. Всего месяц переждать, и тоска уйдёт. Нас с Соби тоже ждёт счастливая жизнь на двоих.
Пройдя в комнату, я поудобнее уселась на диван и положила себе на колени ноутбук. Людмила вышла на связь по скайпу по первому моему зову.
— Привет, сестрёнка! — помахала мне ручкой Люда. — Ой, как хорошо, что ты позвонила!
— А что случилось?
— Да физика эта надоела жутко. А мне ещё три задачи решать! Какие у тебя новости?
— Да вот, решила приехать к тебе на День рождения, — улыбнулась я.
— О! Отлично!
— И наверно, задержусь дома на недельку.
— Ура-а! Здóрово! — звонко завизжала сестрёнка.
На этот визг со стороны откликнулся строгий голос мамы.
— Чего же ты так кричишь? Поросёнок!
— Миленка приедет на целую неделю!
К монитору подошла мама. Люда, резко вскочив, уступила ей место.
— Решила взять отпуск за свой счёт? — спросила мама.
— Да, — тяжко вздохнула я. — Очень по вас соскучилась. Увидимся, пообщаемся.
— А как дела твои?
— Нормально всё.
— Глазки у тебя почему-то грустные. Снова проблемы?
Может, признаться маме? Рассказать ей о Соби, о нашей любви. Или не стóит? А вдруг мама начнёт отговаривать, заверять, что за две недели настоящие крепкие чувства возникнуть не могут, убеждать, что с иностранцем, а тем более с азиатом лучше не связываться. Мама, конечно, не националистка, но всё же неизвестно, как она отреагирует на мои отношения с Соби.
