— Но, вождь, необученный целитель...
— Лучше, чем никакой. Подними также стариков-целителей, которые ушли на отдых, и учеников. Запрети опытным исцелять глупую простуды, да царапины, с которыми справится любой мальчишка. Пусть берегут силы на что-то большее, а мелочи оставят ученикам и молодым хранителям. И пусть берут с собой учеников за пределы Виссавии. Там они быстрее обретут нужное нам мастерство.
— Да, мой вождь.
— Ступай. Отдашь свой дар Араму и отдохнешь. Нас всех ждет много работы.
Глава 6. Слепота
Рэми сидел в кресле с закрытыми глазами и задумчиво перебирал пальцами длинную шерсть Рыка. Барс, до этого сидевший неподвижно, вдруг заворочался в ногах хозяина и лизнул руку Рэми влажным языком.
— Что, дружок? — тихо прошептал телохранитель. — Хочешь выйти? Позвать Эллиса?
Рык положил голову хозяину на колени, и Рэми погладил его пушистую морду, стараясь удержать клубящееся в глубине души беспокойство. Он хотел верить, что все это временно. Что сейчас он откроет глаза и...
Он медленно поднял веки и вздохнул. Короткий отдых не помог, все осталось по-прежнему. Он видел меняющееся каждый миг разноцветное сияние вокруг барса, зеленоватый ореол кокона целительной магии на кровати, и неясные, сероватые очертания предметов. Остальное поглотила темнота, вязкая и безжизненная.
— Рэми... — позвал с кровати слабый голос брата.
— Я здесь, Арман.
Рэми мягко оттолкнул Рыка и подошел к кровати. Он знал, что этого не стоило делать, что брат может обо всем догадаться, но не мог удержать жгучего желания оказаться теперь ближе к Арману. К единственному человеку в этом замке, который сейчас способен понять. Но не способен помочь, увы.
Рэми сел на краю кровати, слабо улыбнулся и сжал ладонь брата. Здесь пряный аромат магии был гораздо сильнее и слегка кружил голову. Зеленый кокон, окутавший Армана, почуял еще одного нуждающегося в исцелении человека и, подобно живому существу, начал ластиться к ладоням мага, пытаясь и его окутать мягким одеялом успокаивающей силы. Рэми слегка напрягся, и кокон послушно забыл о телохранителе, вновь сосредоточившись на Армане.
— Боги, как я рад, что ты жив, — выдавил вдруг Рэми, касаясь лба брата. Горячка, еще недавно сжирающая Армана, уже почти спала, но Рэми чувствовал, что брат все еще очень слаб. А, значит, тревожить его нельзя. И говорить ему ничего нельзя. Однако, несмотря на телесную немощность, брат все равно был излишне наблюдательным:
— Ты ранен?
Вопрос удивил Рэми и слегка встревожил.
— Нет, — вновь попытался улыбнуться телохранитель. — С чего это мне быть раненым? Меня там и не было почти... я пришел слишком поздно... прости.
— Тогда почему ты так бледен? — не спешил успокаиваться Арман. — Почему на меня не смотришь? Раньше, помнится, от твоего взгляда некуда было деться, а теперь глаза твои безжизненны... Посмотри на меня...
— Арман...
Рэми услышал, как за его спиной скрипнула дверь, и украдкой вздохнул с облегчением. Кто-то третий лишил его необходимости отвечать на каверзные вопросы брата и отложил неприятный разговор. Пусть даже этот кто-то третий и оказался виссавийцем, которых именно теперь Рэми видеть было неприятно.
Пальцы Армана сжали ладонь, подбадривая. Рэми вздрогнул. Брат только очнулся после почти убившего его ранения, а все еще продолжает опекать безрассудного братишку. Обычно Рэми бы возмутился и даже бы, наверное, обиделся, но теперь ему так нужна была чья-нибудь поддержка. Хотя бы на мгновение, а не оставаться наедине с этой проклятой темнотой.
Рэми не знал, когда он ослеп окончательно. Он помнил, как вместе с Виресом вошел в затемненные покои принца, как увидел неподвижного Мираниса на кровати. Помнил, но уже смутно, сложный ритуал возвращения Тисмена и Кадма из-за грани. От Рэми и не требовалось ничего: нить заклинаний плел Вирес. Рэми же, у которого учитель черпал и черпал нужные для ритуала силы, чувствовал себя беспомощным и глупым. Он только тогда понял, что никто и никогда его всерьез не считал телохранителем принца, что никто и никогда не обучал его таким вот ритуалам, а все обучение сводилось... Рэми сглотнул, чувствуя себя преданным. Вирес скорее обучал принца, что станет повелителем, а вовсе не телохранителя Мираниса. Боги, они уже тогда хотели его отдать клану. Уже тогда приняли решение за него.
Но вскоре обида угасла, сменившись усталостью. Рэми впервые присутствовал на ритуале возвращения телохранителя из-за грани, и впервые с замиранием сердца слышал холодный вопрос Виреса — хочет ли Миранис отпустить своего телохранителя за грань. Даже в бреду принц ответил нет, и на душе Рэми потеплело. А когда умолкли в спальне звуки последнего заклинания, Рэми с облегчением опустился на стул, и тут перед глазами мигнуло. Раз, второй, и телохранитель вдруг оказался в темноте... Бродил он в этой темноте и до сих пор.
— Завтра горячка минует, — произнес где-то неподалеку голос целителя, возвращая Рэми из недавних воспоминаний в спальню Армана. — Через седмицу, в крайнем случае, вы встанете на ноги.
И тут же неожиданное:
— Тебе надо отдохнуть, наследник.
Рэми почувствовал, как вздрогнул и напрягся Арман.
— Все уже знают? — тихо спросил Рэми.
По спине прошел неприятный холодок. Увлекшись своей слепотой и усталостью, Рэми на время и думать забыл о дяде. А дядя тем временем действовал, оплетая наследника крепкой цепью долга и обязанностей.
— Прости, наследник. Виссавия уже приняла тебя, а для нас... опасно не знать, кто ты.
Опасно? Рэми почувствовал, что его трясет от гнева. В чем может быть та опасность? Что за чушь городит целитель? Виссавия его приняла? Хотя сам Рэми ясно дал понять, что хочет остаться в Кассии, все равно за него решили?
Обойдется. Благодаря магическому зрению выносить слепоту было не так и сложно, хотя это и отнимало очень много сил. Оттого Рэми и устал, как собака, но и отдыхать не мог... Не сейчас. До тех пока не очнутся другие телохранители, он не мог расслабиться в проклятом клане.
— Совет ждет тебя, наследник.
— Подождет.
И никогда не дождется. Но сейчас они в клане и отказывать виссавийцам прямо опасно. Дайте боги, чтобы они не додумались повлиять на Рэми через тех, кого он любит. Например, через Армана.
Брат все так же сжимал ладонь Рэми, пальцы его были горячими и влажными от пота, но в разговор дозорный не вмешивался.
— Я понимаю, как тебе сложно, наследник, — продолжал уговаривать ровным тоном виссавиец. — Но как советник я не могу молчать. Выслушай нас, прошу.
— Мир выздоровеет, и мы...
— Нериан, я прошу тебя. Ты сейчас не можешь покинуть клана. Не так.
— Не называй меня этим именем...
— Как скажешь, Рэми.
— Оставь нас.
Рэми видел, как шевельнулось зеленое марево возле неясной фигуры целителя. Наверное, он поклонился. А потом молча направился к двери. Как де они послушны. Аж противно. Пахнуло сквозняком, стукнула дверь.
— Значит, они все знают. И что ты — племянник вождя?
Голос брата был слабым, но твердым, да только отвечать на вопросы о виссавийцах было гораздо легче, чем на вопросы о потухшем взгляде Рэми.
— Ты же сам слышал.
— Что говорит Мир?
— Мир... еще не очнулся.
— А другие телохранители?
— Лерин... спит. Кадм и Тисмен... их возвращали из-за грани.
— Ты возвращал?
— И Вирес... но Вирес тоже вымотался...
— И со всем этим ты остался один?
Рэми прикусил губу.
— Я справлюсь.
— Проклятие! — выругался Арман. — Я вижу, как ты справляешься!
— Мне надо идти, — прошептал Рэми, вставая.
— Погоди, дурачок, — мягко пытался остановить брата Арман. — Проклятая слабость. Я так нужен тебе, а не могу даже пошевелиться... останься со мной... Когда ты рядом, я хотя бы знаю, что ты цел и невредим.
— Я цел. Но мне действительно надо идти, — повторил Рэми, вдруг ослабев. Голову разодрала тягучая боль.
— Проклятие! Остановись немедленно!
Зеленый кокон дернулся, и Рэми, поняв, что брат бросился за ним и упал с кровати, кинулся к почти потерявшему сознание Арману:
— Что ты творишь! — шептал он.
— Ты что творишь?
На зов Рэми открылась дверь, и чьи-то заботливые руки помогли телохранителю уложить почти потерявшего сознание Армана на подушки.
— Посмотри на меня, брат, — настаивал Арман.
— Я пойду...
— Не убегай!
Рэми дернулся и ударившись бедром об острый угол стола, зашипел.
— Останови его! — вскричал Арман, явно обращаясь к целителю.
— Я не осмелюсь, — беспомощно ответил виссавиец.
— Проклятие! — прошипел Рэми уже в своих покоях, ударяя кулаком в стену. — Проклятая Виссавия! Ну почему! Почему ты меня не отпускаешь... почему не помогаешь мне? Почему не исцелишь? Почему... я не вижу... Буду ли я еще видеть? Или этой слепотой ты покарала меня? Сделала беспомощным? Ответь! Если действительно любишь меня, ответь!
Тихий стук в дверь заставил Рэми собраться. Он не хотел сейчас никого видеть, но и показывать свою слабость, выгоняя каждого гостя, не мог. Потому он поправил складки плаща, слегка улыбнулся, и отойдя к окну, дал разрешение войти.
Мягко зашуршали юбки, в комнату ворвался едва ощутимый запах духов, и тихий, женский голос спросил:
— Меня тоже прогонишь?
— "Тоже" этот как? — мягко ответил Рэми, впрочем, не спеша оборачиваться. Тетка была не только женщиной, но и целительницей душ... ее обмануть еще сложнее, чем брата.
— Как вождя.
— Я не прогонял Элизара. Я просто не знаю, как начать разговор...
— Так и я не знаю, — засмеялась Рина. — Ты — мой племянник, не так ли, а по возрасту — даже старше меня.
— Только не говори, что тебя это радует. Ты не знаешь нас, ты не можешь нас любить.
— Ты маг. Ты, как и я чувствуешь иначе. И ты знаешь, что для мага родственные узы значат очень многое.
— Думаешь? — прошептал Рэми. — А я вот нет. Я ведь знаю, что такое — встретить чужого человека, который называет тебя братом. Светлых и теплых чувств это не вызывает... поначалу даже раздражает. Так что не рассказывай мне...
— Тогда почему ты пытался мне тогда помочь в замке моего брата? Почему успокаивал мою боль? Почему разговаривал со мной, как с кем-то близким? Мой... племянник, целитель, будущий вождь Виссавии...
— Не подходи! — остановил ее Рэми. — Не бывать мне вождем Виссавии, и ты это знаешь.
— Мой бедный, глупый, запутавшийся мальчик, — продолжала мягко уговаривать Рина, раня и без того истекающую кровью гордость Рэми. Ему так хотелось сейчас вышвырнуть за дверь безрассудную тетку, только бы не слышать ни ее уговоров, ни мягкого, спокойного голоса. — Ты ведь родным стал уже давно. Ты вернул мне брата, мой целитель судеб. Почему ты отдаляешься от нас? Не знаешь, как много значит для виссавийцев семья? Не знаешь, как мучается мой брат, видя в твоих глазах ненависть? Не знаешь, как он тебя оплакивал?
— Не верю тебе.
— Он тебя любит.
— Не верю, что можно любить чужого человека. Я нужен ему... пока Калинка не родит наследника. И что тогда? Я вновь стану лишним? Я нашел свое место в Кассии, где мне хорошо, где мне удобно. Почему я все должен бросить ради вас? Ради призрачного положения "кузена вождя"?
— Но кто тебя просит бросать? Ты говорил с моим братом? Слышал, что он собирается тебе предложить?
— Ему нечего мне предложить. Я хочу уехать из Виссавии, как можно скорее.
— Убежать?
— Пусть даже так — бежать. И что из того? Я не мальчик, знаю, когда отойти в сторону, а когда сражаться. Не буду бороться за нечто, что не является моим, и что завтра у меня могут отобрать. Хватит с меня ваших игр, хватит борьбы за корону... Вождь здоров, не так ли? Женат? Калинка полная сил женщина, так пусть растят себе сына и наследника. Такого, каким хотят его видеть, а не меня — безродного недавно мальчишки, который и своей силой-то толком пользоваться не умеет. Чего вы от меня хотите?
— Немногого. Хотим тебе помочь. Рэми, в жилах твоих течет кровь виссавийца, сила, которой нет равной даже среди нас. Мой брат и тот не обладает таким даром. И слава богам, иначе снес бы клан своим безумием... но силу надо уметь использовать, ты же — не умеешь. Совет не хочет тебя заставлять стать наследником, он просит лишь об одном — чтобы ты выбрал себе достойного учителя.
— И вы ничего не потребуете взамен? Не верю!
— Не потребуем.
— Даешь мне слово?
— Даю. Придешь на совет?
— Я подумаю, — Рэми старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, а сам молился, чтобы Рина быстрее оставила его одного...
— Мне этого достаточно... Рэми... — в ее голосе послышалось беспокойство.
— Чего еще ты хочешь?
— Ради Виссавии, посмотри на меня!
Рэми вновь затрясло от гнева. Почему они все хотят от него одного и того же? Сейчас невозможного... он не может ни на кого посмотреть. Он не может одарить благосклонным взглядом и обжечь ненавистным. Если бы не его сила...
— Уходи...
— Да, Рэми.
И вновь послушалась. Телохранитель выдохнул с облегчением. Как же просто она сдалась. Впрочем, ему это даже на руку. Теперь можно ненадолго остаться одному, успокоиться, или просто отдохнуть. Он медленно, стараясь не натыкаться на серые тени мебели, подошел к кровати и сел на ее краешек. Боль в голове на время унялась. Мягкое одеяло холодило ладони. Рык прыгнул на кровать, завозился за спиной Рэми, потерся мордой о его плечо.
— Глупый котенок, — усмехнулся телохранитель, напрягаясь. Видимо, ему все же не дадут сегодня остаться одному.
Новый посетитель появился перед Рэми неожиданно и без предупреждения. Фигура, окруженная ярко-желтым сиянием, опустилась на колени, застыла в ожидании.
— Зачем, Арам? — с мукой спросил Рэми, не выдержав напряженного молчания. — Почему не хотите оставить меня в покое? Ради богов, уйти сам, не заставляй тебя ранить. Неужели не понимаешь, что сейчас я не хочу тебя видеть? Не хочу с тобой разговаривать?
— Рань меня, если тебе станет легче, — спокойно ответил хозяин замка, все так же не поднимаясь с колен. — Ты можешь сделать со мной, все, что захочешь, можешь приказать мне умереть, — Рэми вздрогнул... приказать? — Только не говори, что ты мне не доверяешь... прошу. Дай себя осмотреть.
— Зачем?
— Ты ранен, мой наследник. И я хочу тебе помочь.
— Ты еще глупее, чем я думал, Арам. Я не ранен. И мне не нужна твоя помощь...
— Я знаю, что это не так, мой наследник, — спокойно ответил Арам, не поднимая головы.
— Ты дерзишь мне? — удивился Рэми. — А я думал, что вы, виссавийцы, исключительно послушны... мне.
— Тревога сжигает мое сердце, Нериан. Разум мой уже меня не слышит. Я могу думать лишь о тебе, и забота о тебе...
— Обо мне? Или о Виссавии? Кому же на самом деле ты служишь, Арам?
— Ты задаешь сложные вопросы.
— Я уже это слышал. А ты опять уходишь от ответа. Как многое ты готов сделать для своей богини?
— Мне никогда не придется выбирать, Нериан...
— ... Рэми...
— ... Рэми. Ты — любимый сын Виссавии. Служа тебе, я служу ей.
