Я спрыгнул с ветки дерева, на которой сидел, и мы в абсолютной тишине отправились домой.
Разговор возобновился лишь после того, как мы оба умылись, переоделись и поужинали.
— Цунаде, мне нужно, чтобы ты посмотрела на кое-какую методику, — поднявшись, я поманил её за собой.
Найдя на рабочем столе в спальне нужный свиток с записанной теоретической методикой техники тайдзюцу, я протянул его Сенджу.
— Эта техника основана на технике Восьми Врат. Она является более слабой её версией, но в то же время она не калечит тело так сильно, как та. Но она ещё только в разработке, и нужно правильно рассчитать подачу чакры, чтобы не калечить тело.
Приняв из моей руки свиток, лучший ирьёнин Конохи углубилась в чтение, сев на край кровати.
'Метод Семи Вдохов Небес' — дыхательный метод тайдзюцу, основанный на технике Восьми Врат. Первый этап: первый шаг — вдыхание огромного количества кислорода. Второй шаг — насыщение лёгких чакрой. Третий шаг — перемешивание чакры и кислорода в лёгких. Насыщенный чакрой кислород распространяется по телу, укрепляя его, повышая выносливость и усиливая мускулы. То, насколько первый этап усилит тело, зависит от уровня контроля над дзюцу и качества тела. Визуально при этом глаза пользователя становятся абсолютно белыми. Вокруг него появляется желтая аура, а мускулы становятся намного более жилистыми. Второй этап: делается очередной вдох, но чакра копится не в лёгких, а прямо в мускулах. Там же происходит насыщение. После чего смешанный с чакрой кислород поляризуется и насыщает только мускулы тела, увеличивая физическую мощь шиноби в разы. Визуально при этом кажется, что пользователь в несколько раз увеличил свою массу. Полностью убирает усталость. Третий этап: смесь кислорода и чакры направляется в кровь, ускоряя её ток в теле. Огромное усиление силы и скорости. Визуально: покраснение кожи шиноби и набухание вен на теле. Четвёртый этап: смесь кислорода и чакры направляется в кости, хрящи и жилы тела пользователя. Происходит незначительное в сравнении с прошлыми этапами усиление физических характеристик. Однако крепость тела скачкообразно увеличивается. Пятый этап: смесь кислорода и чакры посылается в жизненно важные органы, тем самым улучшая общее самочувствие бойца. Также происходит незначительное увеличение сил, скорости и реакции. Шестой этап: смесь кислорода и чакры направляется в спинной мозг. Повышение реакции, силы и скорости. Седьмой этап: смесь кислорода и чакры посылается в головной мозг. Огромное увеличение скорости, силы и реакции...
— Принцип работы совершенно разный, — задумчиво закусила губу Цунаде. — Техника Восьми Врат высвобождает просто запредельное количество чакры и заставляет её циркулировать с запредельной скоростью, здесь же принцип другой. Небольшое количество чакры филигранно, можно даже сказать хирургически, усиливает определённые области тела. Чем лучше человек обращается с чакрой, тем выше эффект. Огромное сходство можно найти лишь в одном пункте. Чем сильнее тело, тем сильнее эффект. А если взять кого-то с прекрасным контролем чакры и сильным телом...
— То этот шиноби воистину станет настоящей машиной смерти. Ну, или куноичи, — закончил я за неё. — Это решит твою проблему с эффективностью в прямом противостоянии, которая пострадала из-за твоей специализации. Причём разом. Тебе не нужно будет тратить месяцы, а то и годы, чтобы вновь встать на один уровень со своими сокомандниками. И уже отталкиваясь от техники Семи Вдохов Небес, ты сможешь развиваться дальше.
— Почему же ты только сейчас рассказал мне об этой технике? — тихо спросила нахмурившаяся Цунаде с явной обидой в голосе.
— Потому что я не ожидал, что на тебя так сильно давит твоя воображаемая слабость.
— Воображаемая?! — вскинулась Цунаде, но, не дав ей выговориться, я её перебил.
— Да, воображаемая! — неприятно было осаживать Сенджу так грубо, так что дальше я говорил уже мягче. — Пойми, ты — невероятный специалист в своей области. То, что ты в бою не так сильна, не делает тебя слабой. Сконцентрируйся ты на своих боевых качествах — нисколько бы не уступала Джирайе или Орочимару, а может быть, даже превосходила их. Но твоё умение намного важнее умений таких шиноби, как Джирайя или Орочимару. Каждый из них может устранить сотню шиноби за день... Ты же можешь спасти тысячу за тот же день. Ты стоишь десятка таких бойцов, как твои сокомандники, — на последних словах мой тон сменился почти на нежный, стоило мне увидеть ту растерянность, что воцарилась на личике Сенджу. Чёртово умиление.
— Слышать такие слова от тебя... как минимум странно... — призналась Цунаде.
— Отчего же? — спросил я, присаживаясь рядом с ней на кровать.
— Ну как же. Изами Учиха, тот самый, который в одиночку кидается на десятки врагов, который всем своим видом показывает, что ему никто не нужен рядом с ним в бою, ибо все кругом — клопы вонючие, а он — сам возродившийся Рикудо, и далее, и далее...
— Просто я, наверное, повзрослел, — ответил я после секундной заминки, обдумывая её слова. — Знаешь, одни шиноби мечтают быть героями, спасающими принцесс. Другие мечтают стать суперсекретными и суперкрутыми Анбу, со своими друзьями ликвидирующими вражеских каге и всю их охрану, после чего прорывающимися с боем назад, при этом спасая от верной смерти своих товарищей. Я же... Сперва я был первым. Потом мне показали, что быть шиноби и быть героем — это совершенно разные вещи. Шиноби — солдаты и убийцы. Воины и бойцы. Диверсанты и шпионы. И если придёт приказ, если перед шиноби поставят задачу, то нужно умереть, но выполнить. При этом этот приказ может идти вразрез со всей известной моралью... Но его нужно будет выполнить, и выполнить удачно. Умереть, не выполнив — нельзя. И тут крылся мой камень преткновения. Раньше я думал, что могу сделать всё сам. А если не могу, то это связано с моей слабостью. Но это не так. Эпоха силы прошла. Закат этого времени наступил с созданием скрытых деревень. А ушло оно вместе с твоим дедом. Когда умер Хаширама, каждому думающему человеку стало понятно: неважно, насколько ты силён как индивид, отлаженная военная машина перемолотит тебя в труху. Ну убьёшь ты тысячу. Ну две тысячи. Ну целый десяток тысяч. И что? В конце ты упадёшь с чакроистощением — и после тебя добьёт самый распоследний крестьянин. Или будешь отравлен ядом и сдохнешь в муках, отчаянно цепляясь за последние крохи своей жизни. Или же в спину пройдёт незамеченный удар — ведь после длинного боя концентрация сбивается, тело наливается тяжестью, а желание закончить бой побыстрее, вырвать наконец-то себе победу, заставляет совершать ошибки даже лучших из лучших шиноби. Неважно, насколько сильным я стану, меня всегда сможет повергнуть отлаженный военный механизм. Если я, конечно, не стану богом во плоти, — на последних словах на моё лицо выползла усмешка, заставившая Цунаде посмотреть на меня как на умалишённого. — Нужно стать вторым Рикудо-сеннином, чтобы стать воистину непобедимым.
— Понятно... Но всё же странно слышать от тебя такое, — улыбнувшись, Цунаде взъерошила мне волосы, попутно распуская их, словно почувствовала, что у меня начинала побаливать голова... Побочный эффект постоянной тренировки шарингана, о котором я уже успел забыть. Последний раз я такое испытывал в детстве.
— Спасибо, — поблагодарил я её, откидываясь на кровать и довольно вздыхая. — Так что ты думаешь насчёт техники?
— Я посмотрю, что можно сделать, — оседлав меня, попутно массируя мою голову, ответила Цунаде, прежде чем грубо впилась в мои губы поцелуем...
46.
Жители Конохи давно привыкли к тому шуму, который порождает новый квартал красных фонарей.
От ночи к ночи росло и без того огромное количество посетителей из числа воинов Конохи — посетители, которые не привыкли отдыхать тихо. Повизгивание продажных девок, пьяные крики расслабленных шиноби, окрики вышибал из отошедших от дел бойцов Конохи и сладкий запах горячего саке создавали неповторимую атмосферу в этом небольшом рае для взрослых. Хотя и не все посетители были взрослыми. По тёмным углам скользили фигуры новоиспечённых генинов, которые сдались под напором гормонов и пытались сейчас незаметно проскользнуть к 'конфиденциальным отелям'. Ну как незаметно... Они думали, что слились с окружением и стали незаметны, но зоркие глаза опытных шиноби легко вычисляли тринадцатилетних детишек, возомнивших себя взрослыми.
Можно было даже встретить сердобольных шиноби, которые, не выдержав, ловили вчерашних выпускников, не давая совершить им их тёмные делишки, которые в будущем могли повесить им ярмо на шею.
Многие кланы не чурались подкладывать под относительно перспективных юношей своих девчонок. Можно было заметить и куноичи постарше, которые изображали великую любовь к молодым клановым подросткам, желая поудобней устроиться в жизни. Но если за клановыми был хоть какой-то пригляд, то бесклановые бежали навстречу будущим обязанностям, ничего не подозревая.
И лишь некоторым из них везло встретить неравнодушного бескланового, который не давал им совершить фатальную ошибку.
Но среди всей этой толпы выделялась троица молодых мужчин, которые сидели на веранде заведения под названием 'Золотой Страус' и, громко хохоча, рассказывали друг другу различные истории и шутки, о которых люди их статуса 'вроде как' не должны были иметь понятия.
— Эй! Ещё бутылочку саке нам! — окликнул официантку высокий, подтянутый пепельный блондин с морщинами вокруг глаз, придававшими его лицу постоянный весёлый вид. И выдавали весёлый и отходчивый характер этого шиноби, который был известен на весь мир как Белый Клык Конохи.
Ойкнув, девушка зарделась от развратного взгляда, брошенного на неё Сакумо Хатаке, который, изрядно выпив, слегка потерял над собой контроль, совершенно забыв о том, что дома за его поведение с него спросит строгая жена.
— Хай, — кивнув мужчине, показывая тем самым, что она приняла заказ, девушка уже хотела было убежать, но её остановил мягкий голос черноволосого собутыльника Хатаке.
— И одну бутылку пива, — добавил герой Второй войны шиноби. Услышав заказ, девушка тут же сорвалась с места, желая выполнить его как можно быстрее.
В кругах обслуги ходили слухи о крутом нраве этого шиноби, которому и принадлежало данное заведение. Особенно о том, что нерасторопных сотрудников он увольняет без всяких сожалений, а после те более не могут найти работу в сфере обслуживания — во всяком случае, в пределах деревни.
А переезжать из Конохи девушке совсем не хотелось. Не для этого она ложилась под одного нечистого на руку купца, странствуя с ним больше года, пока он не добрался до Конохи, где ушлая девчонка кинула своего папочку, устроившись в данное заведение...
— Изами, ты мне всё ещё должен, — приобняв брюнета за плечи, прохрипел русый широкоплечий парень, известный бабник и глава древнего и великого клана Сенджу. — Меня целый месяц мучают кошмары из-за того, что я увидел в лесу, — сокрушался Наваки под громкий смех Сакумо, в котором время от времени пробивались лающие нотки. Он определённо слишком сильно связан со своим призывом...
— Считай Мокутон моим извинением, — улыбаясь, ответил я, сбрасывая его руку с плеча. — Или это, по-твоему, недостаточный подарок?
— Какой-такой Мокутон? — спросил Хатаке, отсмеявшись.
— Ах, забудь, — отмахнулся Наваки, бросив на меня предупреждающе-угрожающий взгляд.
— Пфф, одни секреты вокруг, что за жизнь? — очередная рюмка саке была оперативно уничтожена изголодавшимся по алкоголю и компании Хатаке. Я его полностью понимал... С такой строгой женой не побалуешь.
— Итак, Изами, ты так и не ответил — рад ли ты тому, что завтра тебе на шею посадят детсад? — перевёл тему Сенджу.
— Ага, как же. Что может быть прекрасней, чем обучать малолетних генинов, которые мнят себя крутыми шиноби из-за того, что получили протектор деревни? Это ведь просто предел моих мечтаний, настоящий смысл жизни! — ядовито отозвался я на вопрос Наваки.
— Да ладно тебе, — поспешил вклиниться в мою экспрессивную речь Сакумо. — Если бы я так думал, то ты бы никогда не попал в мою команду.
— Сравнил жопу с пальцем.
— Что? — не понял Хатаке. — При чём тут жопа и палец? — не понял он.
— Это несравнимые вещи, мой сучий друг, — от алкоголя меня уже полвечера изрядно несло, отчего я то принимался громко оценивать проходящих мимо веранды девушек, то выдавать разные грубые сравнения. — Я уже хлебнул крови, побывал в сражениях и патрулях и имел за собой такие подготовку и опыт, какие немногие чунины к концу жизни имеют, — фыркнул я на сравнения дорогого мне себя и новоиспечённых генинов.
— И всё равно ты был заносчивым засранцем, считающим, что раз ты что-то умеешь да знаешь — тебе все должны. Ты был тем ещё щенком, считающим себя матёрым волчарой, — не остался в долгу Хатаке. — Если бы ты знал, сколько усилий мне стоило уговорить Ичиро не выбить заносчивому тебе, засранцу такому, тенкетцу в назидание во время спарринга, — от этого воспоминания на лице пепельноволосого появилась ностальгическая улыбка. — Хорошее было время, — сказав это, он наполнил себе и Наваки рюмки саке и, отсалютовав, выпил этот мерзкий напиток.
— Фу, — на моё лицо непроизвольно вылезла гримаса отвращения, — как вы только можете пить эту дрянь?
— Тц, ты просто учиховский варвар, ничего не понимающий в напитках высокородных, — ответил Наваки, посмаковав саке. — Пей дальше свою белиберду для простолюдинов и не смей плохо высказываться о таком великом напитке.
— И выпью, — буркнув, я допил пиво, плескавшееся в большом литровом стакане, слегка поморщившись от вкуса. — Нет, не понимаю я... Отчего все мужики, которых я знаю, любят алкоголь?
Моя реплика вызвала хохот со стороны Хатаке.
— Ха-ха-ха, — отсмеявшись, он поднял на меня весёлый взгляд. — Ты сейчас так сказал, как будто бы ты не мужик, а баба.
— Тц... Хочешь сказать, мужик ты или нет — определяет пристрастие к алкоголю? — спросил я.
— Эй-эй, не смей так нагло передёргивать, — погрозил мне пальцем Сакумо.
Пока мы продолжали болтать ни о чём, к нашему столику подоспела рыжеволосая девушка, неся на подносе бутылку тёплого саке и литровый стакан холодного пива.
— Ваш заказ, господа, — поклонившись, она поставила бутылочку саке посреди стола, а стакан — передо мной. — Желаете ещё чего-нибудь? — спросила она, кокетливо постреливая в нас глазками.
— Да. Сделай нам кальян. Классику. Виноградно-мятный вкус, — попросил я. Кивнув, девушка поспешила удалиться исполнять заказ.
— Хорошааа, — протянул Хатаке, смотря рыженькой девушке вслед.
— Ага, — кивнул Сенджу, не отрывая взгляда от филейной части обслуги.
— Наваки... на твоём месте я бы лучше этого не говорил... А то сейчас у меня закрались странные мысли на твой счёт.
— Что? — не понял Сенджу, Сакумо же уже начал лыбиться, предвкушая грядущую подколку.
— Ну... Рыжая, зеленоглазая, миловидное круглое лицо, которое напоминает мне одну достопочтенную Узумаки... — начал я издалека, но продолжить мне не дал вопль Сенджу.
— Прекрати! Сперва Цунаде, теперь бабуля! Для тебя что, ничего святого нет?! — ужаснулся Наваки. При этом на его лице явно отобразились разные грязные фантазии, что заставило его стать похожим на человека, съевшего целый лимон без закуски.
