— Да мы отвлекать не хотели, — я только развел руками, — да и вроде как они не от меня же деньги получают, а от всего нашего государства. За кой хрен я их привлекать буду? Опять же, я тут распинаюсь, чтобы из людей жилы не рвали, а потом мне их звать на стройку? Да еще и дома для себя? Нехорошо как-то получается...
— Ничего ты не понимаешь! — Ладимир рассмеялся, — Народ-то не дурнее вас, видит все и чувствует. И про жилы не рвать, и про деньги твои, что государство им платит, и про все остальное. И вот именно по этому сейчас пришли — из уважения! Ты с мытниками да старостами раньше дело не имел? Во-о-от, а они натерпелись. Думаешь, они разницы не видят? Думаешь, не видят как ты себя и государство свое разделяешь? Да о них заботишься? Если бы согнал насильно на стройку, тоже бы слова не сказали, но уважение бы потерял. А так вы для всех дела делаете, да о себе в последнюю очередь думаете, получается, да своими силами работаете. Такого раньше не было. Вот и решили мужики подсобить, из уважения. Да тоже с умом! Они сами пришли, а технику не взяли! Понимают, где свое, а где государственное! Чтобы ресурс, значит, не портить...
— Блин, мужики, — я чуть от такого не прослезился,— спасибо вам! С меня — поляна после стройки!
— Из своих запасов? Или из государственных? — хитро улыбнулся Ладимир.
— Э-э-э-э, а у меня своих... Вот же задал задачку! — я впал в задумчивость.
Действительно, устроил государство, будь добр соответствовать его Законам, да свою шерсть с государственной не путать. Мы-то по умолчанию брали что хотели со складов, но для других-то денежное обращение ввели! И что будет с нашим государством, если его руководящий состав гребет под себя, не взирая ни на что? Задачка...
С помощью мужиков справились быстро, до конца января успели. Работали по выходным, я устранился, да засел с Ледой и Зоряной делать тарифную сетку для руководящего и командного состава. О мыслях своих рассказал своим коллегам, после недолгих пререканий все согласились, что надо бы и нам в нами же придуманную систему мотивации вливаться. Самое веселое, что основные споры разразились не вокруг собственного достатка, а вокруг материалов для исследований и экспериментов! Мол, как теперь их брать, если надо покупать практически со склада? За свой счет покупать, или все таки как госрасходы оформлять?
Дальше — больше. Дома, в которых мы живем, они чьи — наши или государственные? Лес чей? И как считать? Оформлять право собственности на людей? А барак тогда чей? На всех поделить? А сколько стоит тот барак? И трактор? И руда? Переписав все используемые ресурсы, поняли, что утонем в количестве информации. Волевым решением принял закон — пока все государственное. А тогда мы должны платить за аренду у того государства. Да посчитать затраты и их стоимость. Леда схватилась за голову, она главный бухгалтер у нас и учетчик, ей работы много привалило. А потом — новая проблема.
Вот посчитали мы ресурсы, трудозатраты, определили стоимость дома, амортизацию его, расписали график ремонтов и прочего. Получили некую таблицу с уменьшающейся ценой, при том что цены на ресурсы вязли тупо с потолка. Ну, зафиксировали стоимость леса, по трудозатратам на его спил и перевалку. Пересчитали зарплату крепостных, исходя их новых цифр — задумались. А если технический прогресс идет дальше, и лесоруб, который раньше получал, например, пятьдесят копеек в день за спиленные три кубометра леса станет пилить шесть? Ему рубль платить? Денег-то мы еще напечатаем, но прогресс-то идет неравномерно! Лесоруб удвоит производство, у остальных ничего не изменится, выйдет перекос. Сокращать "рабочие места"? Потребление-то у нас не сильно изменится. Бред какой-то. Отдать все на откуп "невидимой руки рынка" — так мы тогда получим сто пятьдесят лесорубов, и через год работы копеечную цену на лес, типа баланс спроса и предложения. А опыт? Нахрена нам куча опытных лесорубов, и ни одного металлурга? Потом переучивать да опыта заново набираться? Не хочется, вроде.
Мучились долго, спорили — еще дольше. По итогу я вывалил на моих товарищей дикую смесь формул и расчетов. Новшеств было много. Во-первых, мы теперь оцениваем стоимость ресурсов с учетом их количества относительно количества населения, вроде как запаса. Схватился за голову Горшок, он у нас тоже как будущий муж Веселины участвует в совещаниях. Второй коэффициент вводился из степени восполнения запасов. То есть, если лес у нас ресурс восполнимый, то у него он один, а невосполнимые ресурсы, такие как руда железная — коэффициент другой. Схватился за голову Буревой, он главный химик-технолог у нас, ему их считать. Дальше — больше. Стоимость технологии. Разработал, например, лесоруб новую технологию. Ну там с криком "ки-я!" и ударом ноги сосны валить. Сели, просчитали потенциальную выгоду, да и оформили ему выплаты за использование технологий, исходя из прироста производительности и фактического применения ее на производстве. И включили эту выплату в стоимость леса! Таким образом, мужик с топором, технологии ноль, остальные показатели фиксированы, рубит лес. Цена того леса складывается исходя из трудозатрат мужика, фиксированы они теперь у нас практически, да коэффициенты разные применяются, амортизации топора, которая таким же манером просчитана, налога на запасы, исходя из доступных запасов леса, налог на возобновляемость, исходя из количества времени, необходимого для выращивания этого леса. А вот если трактором пилить, помимо амортизации трактора добавится еще и налог на технологии! Из них выплаты будут идти тем, кто этот трактор создал, исходя из расчета работы в течении года. Потом — налог снизится, но не уйдет, это будет фонд выплат единовременных по рацпредложениям да на науку, и запас сформируется денежный. Такая вот система получилась.
Исходя из этого попробовали пересчитать наши финансы. Всю жизнь думал, что все эти "считатели денег" дурью маются, и только в девятом веке понял, насколько важное это дело! Пересчитали, опять проблема. Как оценить труд военных? Они-то существуют авансом, до тех пор, пока не будет нападения. Как считать? Ввели оценку вероятности угрозы, ее масштаба, последствий. Добавили "денежный эквивалент" человека — сколько у нас будут потери, если военные не отработают, и мужика или бабу убьют? Собрали в кучу все расчеты, потом подумали, и вообще все свели к труду. Ведь чтобы лес достать, или там нефть добыть, серебро (в девятом веке) или доллары (в двадцать первом) не в землю зарывать надо, а надо эти финансы раздать лесорубам да нефтяникам. А значит, все можно свести к стоимости труда. И следовательно — количеству людей и произведенному ими капиталу! Причем капиталу — тоже в трудозатратах! И следовательно, деньги у нас стали эквивалентом исключительно труда! Вот какая штука получилась. Донес все Кукше и Ториру — те схватились за голову. Как считать ту угрозу? Как определить вероятность ее наступления?
А потом наступил момент, который чуть не вогнал нас всех в тоску. А как посчитать в трудозатратах работу руководящего состава? По эффективности работы подчиненных? Можно и так. А как оценить деструктивные факторы? И что делать, если своим действием или бездействием руководитель нанес ущерб. Например, по пьяной лавочке зарядил иноземному послу в рыло, бах — война! Ущерб, затраты, люди гибнут, капитал, в натуральных показателях, уменьшается. Кто виновен и как его наказывать? Может, заслужил посол тот? Да и отстранять руководителя от работ во время войны — не самое лучшее решение. Зоряна только и успевала записывать идеи и давать им оценку с точки зрения нашего Закона. Леда вторила ей, только с точки зрения финансов. Итог — налог на руководителя. На труд наших мужиков теперь был введен налог на общегосударственные нужды. Причем, введен хитро. Каждый последующий начальник в цепочке управления получал меньше, чем непосредственный руководитель, чем дальше от "земли" работал — тем меньше его доля в том налоге, пусть масштабами берет. За голову схватились Святослав, Агна и Ладимир, им больше всего рассчитывать надо, у них наиболее длинные цепочки управления.
А потом задал вопрос Торир. А что с внешней нашей торговлей? Внутри-то цены определили, а как их соотнести с ценами на Ладоге? Вот сделали мы сталь, наши расходы на нее понятны, в труде считаем, налогах разных. А на Ладоге ее по чем продать? Какой эквивалент обмена? Лис схватился за голову — его участок работы.
Вот так и присели мы перед новосельем, все за голову схватились, глаза стеклянные, в голове — шум. Товарищи мои думают о своих участках работы, я же переношу наши рассуждения на будущее, в котором я жил. Ясно стало две вещи — почему развалился Госплан СССР, и откуда взялся капитализм. Госплан рухнул от объемов расчетов, сам я его почти не застал, только читал да родителей слушал, и более старших товарищей. Подсчет ресурсов со всеми коэффициентами у нас, в девятом веке, превратился в адову работу. Я Буревоя в легкой степени шизофрении силком достал из-за стола, когда он считал коэффициент воспроизводства воздуха! Представляю себе, что в двадцатом веке творилось с аналогичным подходом... А капитализм — это от лени. Конечно, плюсы в свободе предпринимательства есть, несомненно. Но задать направление работы и нести ответственность за результаты при капитализме для любого чиновника — просто песня! Ничего не вышло — невидимая рука рынка так распорядилась. Ответственность — а за что? Рука-то невидимая, вот с нее и спрашивайте. Как-то так выходило по моим мыслям...
После заката, взял бумагу и издал один из первых указов. Указ о финансах. Зоряне и Леде задача на год — разработать и оформить концепцию государственных финансов, на базе наших мыслей и рассуждений, определить те области, в которых нам надо вмешиваться в работу, где — не надо, в каких областях поддержать инициативу, как те области искать, механизм поддержки и прочее. Пока же мы вводили изменения в оплате труда для крепостных, согласно распределения на рукастых, глазастых и головастых, как еще в конце года решили. Да себе начисляли зарплату, и прекращали вольницу в плане использования ресурсов по личному усмотрению. Зарплату, правда, начислили огромную. За все годы тут, считай, да плюс выплаты за рацпредложения и технологии. У нас на руках, ну, по записям в "банке", было два бюджета годовых государства. Про запас. На ту зарплату я и отоварился на государственных складах, и проставился мужикам. Затраты нес не один, все скинулись.
Мужики рады, посидели неплохо в воскресенье, я им в ножки поклонился за помощь. Молодцы у меня граждане, пусть и крепостные. На хитрый взгляд Ладимира ткнул его в ведомость начисления зарплаты, со всеми расчетами. Тот одобрительно кивнул, красиво, мол, выкрутился, и присоединился к новоселью. Там же и объявили указы об изменении оплаты труда, плановых показателях, да и про детский труд. Труд у нас теперь детский будет после учебы и тренировок, два направления есть. Стажировки — это пусть на госслужбе да на производстве поработают, посчитать помогут, да и вникнут в процессы, стажировки не оплачиваются. Второе направление — нечто вроде кружков ремесленных на самоокупаемости. Пусть мелочевкой занимаются, а то подарок собрать какой, или мелочевку сделать — бежим да чуть не всю ночь делаем мы с дедом, племянниками и пасынками.
Крепостные решения одобрили. Теперь вроде как их дети становятся ближе к руководству, да и подзаработать могут. По тарифной сетке новой — вообще предложение на ура прошло, народ проникся оплатой за идеи и их реализацию. Теперь будем потихоньку, по мере разработки норм и правил внедрять финансовую стратегию нашу. Решили делать последовательно, мелкими шажочками, да зорко глядеть, чтобы не навредить. Единственный минус — у нас на это куча времени уходить будет. Затраты на учет и расчеты по трудовой деятельности попервой будут сопоставимы с самой этой деятельностью, но я надеялся что это со временем оправдается, и станет полегче.
Жизнь постепенно входила в обычное русло. Народ работал, мы тоже не отставали. Пошли свадьбы. Поженились наши ребята, Веселину с Горшком я благословил, но попросил задержаться до марта. Ребята просьбу выполнили, ждем теперь.
Привычная жизнь нарушилась в середине февраля. Сначала вернулся Кушка из дозора, конь в мыле, пасынок — тоже.
— Люди. Много. Идут сюда, — запыхавшись доложил Кукша.
— Военные?
— Разные. Думал — беженцы, вроде Святослава. Но там воинов больше, много конных, налегке идут, считай. Разве что саней несколько.
— Ну что, начальник штаба, командуй сбор, да пошли людей к дорожникам и на торф...
— Торир тем уже занимается, не маленькие, чай.
— И то хорошо, пойдем наряжаться.
Пошли вдоль стены деревянной крепости. Нас застали почти со спущенными штанами — крепость каменная стоит буквой "Г", защищает нас с востока и севера, не пойми от кого. А идут к нам — с юга! Да и то крепость — одно название. Ворот нет, полы на стенах далеко не везде, разве что башенки по углам готовы. Вон как раз на юго-восточную Гуннар с расчетом тянет пулемет с запасом пуль. Торир уже в броне, командует стрелками. Воспитанницы тихонько воют, их перевели в первую крепость, да там оставили пока. Брунгильда ведет колонну арбалетчиц. Из барака с вооружением быстро, но без суеты выбегают мужики и строятся, их ведут к воротам Атли и Отар. Хорошо мы народ натренировали...
Когда я вышел в своей броне да с винтовкой, все были уже готовы к отражению атаки. Я с Кукшей и Ториром выдвинулись к проему между деревянной и каменной крепостью, там у нас самый опасный участок. В проемах для ворот в каменной крепости стояли трактора и щитовые домики, тоже преграда, молодцы вояки. Буревой "мчал" со скоростью пешехода на "Бычке", на его корпусе Обеслав с пацанами из Суворовского училища приделывали на ходу второй пулемет! Танк, фактически, получился!
— Ополчением думаю надо проем закрыть, между деревянной крепостью и стеной каменной. Арбалетчиц во вторую линию, как тренировались, стрелков по башням, да вот сюда поставить надо, там где настил у стен есть, Буревоя в резерв, — я с Ториром и Кукшей планировал оборону, по наезженной дороге в сторону торфяника поскакал всадник — предупредить, за ним — два трактора на полном пару, с тележками. Это вооружение и броня для дорожников и металлургов. Не позаботились, зараза, заранее — теперь приходится выкручиваться. Там стрелков всего ничего — Влас, Добруш, Олесь и Растимир да пара мурманов.
Странно, на страха не было. Я как-то спокойно воспринял, без паники, сведения о "гостях", остальные тоже деловито отдавали приказы, передвигались, проверяли вооружение, даже шутили. Наверно, к сорока годам, мне летом стукнуло, становится не так страшно. А может это уверенность в себе и в своих людях. Но в любом случае, отступать и сдаваться без боя я не планировал.
— Сколько их там? — Кукша думал о чем-то своем, мой вопрос вывел его из "зависания".
— По следам всадников тридцать-сорок, я издалека их видел только, сразу сюда рванул. Сани еще там есть, но немного. Запасных коней...
— Заводными их называют... — Торир крутил план местности.
