— А как же ты собираешься добираться в Эльфин? Ты ведь не знаешь дороги.
— Не беспокойся. Часть твоей памяти и знаний передались моей сущности. Я не только знаю дорогу, но и научился многому другому, например, водить машину, — ответил Сергей. — Так что теперь повезу я.
Он сел за руль и уверенно, как будто всю жизнь этим занимался, повел автомобиль ближайшей дорогой в аэропорт.
Остановившись у самого здания аэровокзала, посмотрел в глаза насупившегося детектива. Тот угрюмо молчал.
Чтобы прочесть мысли друга, ни к чему было зондировать мозг. Все и так предельно ясно. То же чувствовал он сам. Но, решительно отбросив сомнения, сказал:
— Конрад, пришло время расстаться. Помнишь уговор? Я его выполнил. Скажу тебе больше: уходя, ты уносишь частицу моей души, так же, как и я — твоей. И поверь еще раз — они обязательно найдут друг друга в бескрайнем пространстве. Дай бог, чтобы мы только остались живы. Не поминай злым словом демона Сергея и поцелуй от его имени Карину. Будь счастлив, напарник! И не забудь захватить кейс, он тебе очень пригодится!
Демон на прощанье крепко обнял детектива и, отворив дверцу, слегка подтолкнул к выходу.
"Вот и перевернута еще одна страница моей жизни, при том, далеко не самая худшая, — думал он. — Сколько их еще осталось? Кто знает, кто знает... Но Конрада Орловски я не забуду! Неужели мой друг был мнимым? Не хочется в это верить".
Захлопнув дверцу, Краевский увидел лежащие на заднем сиденьи пачки банкнот, пистолет и уже совсем засохший, помятый букетик синих полевых цветов. Уходя, Конрад оставил их на счастье другу.
— Все-таки он славный малый, — вздохнул Сергей, выводя машину на автостраду, ведущую в Эльфин.
* * *
Вначале нужно было проехать по набережной Внешнего кольца Океанополиса, одной из красивейших автострад при-брежной части страны.
Особенно хорош был участок, прилегающий непосредственно к океану. Здесь дорога вилась, словно гигантская змея, опоясывая сушу, круто вознесшуюся над великой водной гладью. Сюда, к ее подножию, из неимоверной дали, как бы пытаясь догнать друг друга, стремились вечные скиталицы волны. Правда, иногда, во время полного штиля, они исчезали, растворяясь в огромных массах воды. Но вскоре, как по волшебству, рождались вновь. Временами волны становились огромными и напоминали разъяренных диких зверей, с отчаянием безысходности бросавшихся на стены каменной тюрьмы, разбивая о нее свою плоть, разбрызгивая капли соленой крови на многие сотни метров вокруг.
Холодными осенними днями пар, поднимающийся над водой, превращался в туман, сплошной пеленой окутывавший прибрежную полосу. Дорога же для этой магически порожденной фаты оставалась недоступной. Резкие порывы ветра и возвышенное положение не давали туману завладеть автострадой. Тогда у водителей невольно создавалось впечатление, что они мчат по чудесному пути, сотворенному богами среди облаков. Недовольный рокот океана, слышимый далеко внизу, довершал эту незабываемую картину. Мало кого могло оставить равнодушным такое великолепие.
Не стал исключением и Сергей. От восторга у него перехватило дух. Машина, казалось, неслась по верхушкам облаков, почти касаясь их колесами. Морской воздух, насыщенный горько-соленым привкусом водной пыли, пьянил, наводил на мысль о том, что и сам он — лишь часть этого величия. И он был не так уж далек от истины. Потому что уже не чувствовал себя чужеродным данной реальности. Чем материальнее становился сам, тем роднее и ближе становилась ему она. Сейчас Краевский мчал по якобы мнимой автостраде, испытывая настоящее удовольствие. Наслаждался быстрой ездой и красотой дороги.
"Не зря на Земле говорят, — думал он, — что на дорогу, огонь и воду можно смотреть вечно".
Временами казалось, что он и машина представляют собой единый организм, настолько та была послушна его воле.
Как ни странно, но за время своих злоключений в различных мирах, включая и родную Землю, автомобиль ему пришлось вести впервые. Не отсюда ли острота ощущений?
Через полуоткрытое окно в кабину занесло серенькую бабочку-поденку, она начала биться о лобовое стекло, пытаясь вырваться на свободу. Ударяясь, мотылек падал вниз, потом вновь с достойным уважения упорством карабкался вверх, ища выход. Но без посторонней помощи освободиться было невозможно — он этого не знал и продолжал напрасно расходовать силы.
Наблюдая за его стараниями, Сергей невольно настроился на философский лад.
"Вот и человек чем-то на него похож, — думал он. — Имея видимость свободы, на самом деле бьется о жесткие рамки, ограничивающие судьбу. Взять хотя бы меня. Кто же я на самом деле — божество или ничтожество? С одной стороны, если исходить из постулатов Пастуха, то я в симбиозе с ним — Великий Бог-Творец, способный создавать целые миры, подобные этому. Но с другой стороны, нужно сначала оценить насколько этот мир мним? Для людей, живущих в нем, только он и реален, в отличие от всех прочих, о существовании которых здесь знаю, возможно, я один. И попробуй-ка им докажи, что все они — лишь отражение прихоти какого-то там пси-трансформера. Для опровержения этой безумной теории сразу же отыщется множество научных фактов. Кто-то из философов легко докажет, что мир, откуда я сам пришел, также для кого-то мним. Мнима и моя родная Земля с ее многовековой историей. Тогда окажется, что мним и я сам, и Риза, и ван Хорст, и Лориди, и Великие Боги пси-трансформеры Перун и Горун, и даже, как ни дико, L-Dox. В этом случае не существуют в реальности Дриола, наша дочь Камилла и многое, многое другое.
Ну, а если пойти по этому пути дальше, то, возможно, мы даже не прихоть богов, а всего лишь продукт фантазии скромного мечтателя-поэта, сидящего за стареньким письменным столом, таким, какой был у меня на Земле, и вершащим наши судьбы одним росчерком пера.
Но тогда к чему моя жизнь и борьба? К чему все страдания? В этом случае судьба Сергея Краевского и близких ему людей уже давно предопределена, и остается лишь просить Создателя не быть слишком жестоким к своим детям...
Так можно зайти слишком далеко, — прервал полет своей фантазии Сергей. — Это уж я чересчур загнул. То, что со мной приключилось, не смогло бы прийти в голову ни одному писателю. Никакой вымысел не сравнится с безумием реальной жизни. Сейчас наиболее реально то, что я хочу есть и обязательно остановлюсь у ближайшего бара".
Вскоре Краевский увидел указатель пути "Эльфин" и свернул с главной дороги. Трасса, петляя, стала подниматься вверх, в горы. Океан остался далеко за спиной. Спустя сорок минут езды по извилистым горным дорогам он увидел приютившийся на каменной террасе небольшой ресторанчик с романтическим на-званием "У эльфа". Оставив машину на стоянке, направился ко входу в заведение.
Как выяснилось, первое впечатление было ложным. Строение располагалось боком к дороге, и потому казалось намного меньше, чем было на самом деле. К ресторану вела еще одна пешеходная дорожка. Очевидно, где-то неподалеку располагался поселок.
У самой двери Сергей увидел группу подростков, толпившихся вокруг какого-то странного существа, время от времени неловко подпрыгивавшего. Его движения сопровождались дружными взрывами смеха. Подойдя ближе, Краевский увидел: ребята развлекались тем, что заставляли прыгать через веревку пьяного одноногого старика. Костыли лежали здесь же, рядом.
— Попрыгунчик скок-по-скок, — весело скандировали пацаны то опуская, то натягивая бечеву. Если бедолаге удавалось ее перепрыгнуть, он получал мелкую монету, если нет — то сильный щелчок по носу. Довольно часто старик под общий гогот, падал на землю, но поднявшись, продолжал "забаву". Еще не-много — и он сможет пропустить стаканчик.
Вначале Сергей хотел пройти мимо, но что-то его остановило. Возможно, вспомнил один из снов L-Doxа, в котором сам был похож на этого старика. Подойдя вплотную к хохочущим подросткам, зло прошипел:
— Пошли вон, подонки!
Им внезапно овладело неуемное желание стереть их с лица земли. Возможно, в отместку за то унижение, которому подвергся когда-то в другом измерении, сдержаться было ох как нелегко!
Видимо, Краевский был настолько ужасен в гневе, что ребята бросились врассыпную, оставив старика на тротуаре.
Взглянув на него, Краевский подумал:
"Что я могу изменить в его судьбе? Разве убить! Но можно ли смерть считать избавлением? Да и вправе ли я судить?"
Тяжко вздохнув, протянул калеке купюру в пятьдесят конов и вошел в ресторан. Здесь, несмотря на испорченное попрыгунчиком настроение с удовольствием пообедал и только затем, по привычке запивая трапезу бокалом "Честерского", стал расспрашивать хозяина об Эльфине, о том, как найти закрытый санаторий "Альбани".
— Ехать Вам, господин, осталось от силы часа полтора, — охотно поддержал беседу с богатым посетителем хозяин. — Поворот к лечебнице недалеко от въезда в город. Не беспокойтесь, уважаемый, его пропустить невозможно, там стоит указатель.
Сергей расплатился и вышел к машине.
И вновь дорога. Но теперь уже не такая ухоженная, как предыдущая. Но какое это имеет значение? Цель-то близка!
* * *
Психиатрический санаторий "Альбани" находился в живописном месте, в ложбине между двумя невысокими холмами. Поросшие низкорослым кустарником и лиственным лесом, они служили прекрасной защитой от ветра, господствующего здесь почти круглый год.
Лечебница располагалась в большом, прекрасно ухоженном парке, обнесенном ажурным, но достаточно прочным и высоким забором. Все здесь было сделано солидно, добротно. Понятно, что в таком заведении могли лечиться лишь состоятельные люди.
Машину пришлось оставить у входных ворот. Въезд во двор был разрешен только специальному транспорту. Рядом с его автомобилем припарковалось еще несколько машин. В проходной, ведущей на территорию "Альбани", дежурил привратник, любезно и без лишних вопросов отворивший дверь.
Краевский попытался телепатически прозондировать окружающих, но какой-либо угрозы не уловил. Пока все выглядело совершенно безобидно. Сергею хотелось надеяться, что последнее колдовство, когда он стирал из памяти окружающих сведения о Дрейле Горин, достигло максимального эффекта, затронув глубинные пласты причинно-следственных связей, и устранило какую-либо опасность.
Пройдя через проходную, Сергей попал в благоустроенный парк. Хотя осень уже давно вступила в свои права, но здесь все по-прежнему утопало в зелени. Клумбы пестрели разноликими приятно пахнувшими цветами. Красота и покой настраивали на благодушный лад.
"Бдительность терять нельзя. За это можно дорого заплатить, — думал он. — Горький опыт уже имеется".
Но с другой стороны, усложнять ситуацию также не имело смысла.
Подойдя к рабочему, сосредоточенно занимавшемуся стрижкой газона, спросил, где можно найти дежурного врача. Тот, оторвавшись от работы, указал на небольшой одноэтажный домик в самом конце аллеи.
Дверь оказалась открытой. В холле его встретила молоденькая медсестра. Она любезно осведомилась о цели визита и тут же исчезла в кабинете врача.
Ждать пришлось недолго. Вскоре его пригласили.
За столиком сидел худенький седой старичок с печальными усталыми глазами. Он понимающе кивал Сергею, пока тот рассказывал, зачем приехал в "Альбани".
Все оказалось намного проще, чем можно было ожидать. Привычных ловушек и препятствий на сей раз не было. Наоборот, врач был искренне рад его появлению.
— Наконец-то и к Дрейле кто-то приехал, — сказал он. — Давненько ее никто не навещал. Вы говорите, дальняя родственница? Так-так. Это очень хорошо, что Вы нашли время ее посетить. Возможно, Ваше появление благоприятно скажется на здоровье больной. Ну, а сейчас она очень, очень плоха. Хворь Дрейлы не столько телесная, сколько душевная. Бедняжка полностью замкнулась в себе. Окружающий мир для нее перестал существовать. Мы боимся, что вскоре она откажется от пищи. Тогда дело — дрянь. Возможно, Вам удастся пробудить у нее интерес к жизни. Позвольте дать один совет: погуляйте с ней подольше на свежем воздухе, а еще лучше свозите на озера. Здесь, совсем рядом, есть цепь чудесных лесных озер, к их великолепию нельзя остаться равнодушным. Возможно, это как-то расшевелит Дрейлу. Но у меня будет к Вам просьба: к девяти она должна вернуться в палату. В это время у нас вечерний обход, и я буду передавать дежурство коллеге.
Сергей на всякий случай просканировал мозг врача, но никакого подвоха не уловил. Любезно поблагодарив за доброе отношение к Дрейле и получив письменное разрешение на выход за территорию санатория, в сопровождении все той же сестрички направился к корпусу, в котором находилась больная.
Несмотря на внешнее спокойствие, Сергей жутко нервничал. Мысли торопливо сменяли друг друга.
"Как Дриола встретит меня? Узнает ли? — думал он. — Как вести себя?"
Все вопросы отпали сами собой, как только Сергей увидел пациентку "Альбани". Зрелище оказалось тягостным. Он предполагал, что Дриола далеко не в лучшей форме, но не настолько! Дрейла абсолютно не была похожа на ту красавицу, которую он когда-то знал и любил. И все же это была она. Сергей увидел руины некогда могучей личности, жалкие остатки интеллекта.
Просканировав ее мозг, отчетливо ощутил — часть сущностного ядра еще жива, но связи в нем сильно нарушены. Исчезли искусственно созданные Горуном структуры нового интеллекта. Выпавшие звенья разрушили целостность общей системы.
Ее внешний вид соответствовал внутреннему состоянию — безумие наложило неизгладимую печать и полностью уничтожило былую красоту. Спутанные неопрятные седые волосы. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, бледно-синие запавшие губы, беззубый рот, пустые блеклые глаза.
Сергей с грустью сказал медсестре:
— Ваш доктор большой умница. Он совершенно прав. Дрейле необходимо хотя бы на время сменить обстановку. Я свожу ее к озерам. Это, несомненно, пойдет на пользу.
Бережно взяв под руку ту, за которой так далеко и долго шел, не спеша повел к выходу. Она ступала рядом, словно заводная кукла. На лице — никаких эмоций.
Так же, по-прежнему не торопясь, об руку прошли через парк. Не обменявшись ни единым словом, ни мыслью, приблизились к машине.
Сергей какое-то время колебался, не зная, куда посадить спутницу. В конце-концов решил, что будет лучше, если она сядет рядом.
Ехали молча. Он даже не пытался заговорить. К чему, ведь даже телепатический контакт оказался невозможен. Видать, не зря сказал Алэк Лиховэн, что он пришел слишком поздно.
Теперь уже и Сергей почти не верил, что Дриолу удастся спасти. Но все же, попытаться он обязан. Ради Камиллы, Перуна и, конечно же, самого себя.
Вот почему Краевский гнал машину в направлении Океанополиса, туда, где их ждали дом и зеркало, открывавшее путь в родной мир.
Дрейла вначале никак не реагировала на происходящее, но постепенно ее глаза начали следить за дорогой, это было хорошим признаком. Даже такие мелочи радовали Сергея.
"Неужели все же есть надежда?" — думал он.
Вот и Океанополис.
Езда по загруженным улицам заняла еще около часа. Но даже самая долгая дорога подходит к концу. Сергей подъехал к тому месту, где всего лишь три дня тому назад появился в этом мире. Сейчас нужно быть особенно осторожным и не потерять голову из-за близости цели. Но опасности по-прежнему он не ощущал.
