Пока я, полностью предоставленная самой себе и своим просто нереальным потоком струящимся в голове мыслям, бродила по коридору, вдруг откуда-то, кажется со стороны регистратуры, неизвестно как до меня донёсся чей-то посторонний голос. Точнее мозг уловил только одно, сразу глубоко засевшее в сознание слово — 'Колесников'.
Незаметно подойдя к регистратуре, я невольно стала вслушиваться в раздраженный монолог той самой миловидной девушки в белом халате, которая ещё недавно помогла успокоить Тимура, а теперь, кажется, сама была на взводе.
— Послушайте, я же вам объясняю, это не наш случай. С наркотической передозировкой вам надо везти в третью городскую больницу...Кто вам сказал такую чушь? Женщина, я не хамлю, просто вы, кажется, не хотите меня слышать. Вам нужно в третью городскую...да, та, что на Каслинской...Ничего, бывает. Всего доброго.
— Простите, — не узнав свой вмиг севший голос, я вцепилась в регистрационный стол. — А вы сейчас говорили о каком-то мужчине...с передозировкой. Вы бы не могли ещё раз повторить фамилию?
— Колесников Александр Владимирович. А что? Девушка вам плохо?
Да мне плохо. Мне было очень плохо, только я всё-таки смогла удержаться на ногах, и, что-то дежурно ответив медсестре, даже не шатаясь, отойти от регистратуры.
Алекс...Господи, какое ещё наркотическое опьянение? Ведь он только пил, ну пускай ещё частенько играл на автоматах, но наркотики?! Неужели до этого могло дойти? Нужно срочно ехать! Как она сказала? Третья городская, на Каслинской?
Прежде чем со всех ног помчаться к остановке, я сначала хотела предупредить Тимура, но...Он меня не видел. Всё также стоя ко мне спиной, он, продолжал утешать всё ещё всхлипывающую жену, по-прежнему обнимая её за плечи. Понимая, что поступаю неправильно, что нельзя вот так срываться, даже ничего не объяснив, я всё-таки как ошпаренная побежала прочь. Во-первых, потому что из головы не выходили мысли об Алексе, а, во-вторых,...не могла видеть их вместе. Я всё понимала. Да, у меня не было причин ни злиться, ни ревновать, но я не могла там находиться. Не могла я объяснить своему глупому сердцу, что оно зря кровоточит, что оно не должно никак реагировать, когда я вижу любимого мужчину с другой женщиной. К этому надо привыкнуть, с этим надо смириться....Только я не смогу, ни за что не смогу! Она его жена, а я, Я лишняя!
* * *
*
— Господи, не понимаю, как это могло произойти? — убрав дрожащие ладони от лица, девушка подняла на Тимура красные, опухшие от слёз глаза. — Он вроде бы спокойно играл в своей комнате, что-то там мастерил из конструктора. Я даже не заметила, как он вошёл в кухню, как стащил эти магниты...Боже мой, ну зачем я их вообще купила?
— Во-первых, мы их вместе покупали, — спустившись с лестницы, Тимур остановился перед Кариной, сжав ладонями её плечи. — А, во-вторых, ты абсолютно не виновата. Со всеми родителями такое может случиться.
— Слабое оправдание. Если бы я внимательней за ним следила...
— Да прекрати ты! — разозлившись, Вербицкий даже несильно встряхнул Карину за плечи. — Сашка подвижный ребёнок, он сейчас мирно играет в комнате с машинками, а не успеешь оглянуться, уже через секунду он в унитазе бассейн устроил. Ну что со мной такого не бывало? Ты вспомни, как я заснул всего на десять минут, а из твоих любимых туфель он уже соорудил флот для кораблей!
— Не сравнивай, — всё-таки не сдержав улыбки, Карина спустилась вслед за Вербицким на первый этаж. — Это какие-то жалкие вещи, а тут жизнь нашего сына...
— Не драматизируй. Всё обошлось. Магниты эти вышли сами собой, причём довольно быстро, так что напрасно мы с тобой паниковали.
— Вовсе нет. Ты же понимаешь, что нам повезло? Могла бы быть операция.
Тимур на это никак не ответил. Во-первых, потому, что за те шесть часов, что он провёл в больнице, сам уже, не раз чуть ли не до седины волос успел накрутить себя подобными мыслями, а, во-вторых, среди томящихся в стенах больницы людей, он выискивал глазами Риту и с ужасом понимал, что её здесь нет, иначе бы он сразу же, сию секунду нашёл её даже среды тысячной толпы. Ушла? Чёрт, он ведь совсем о ней не подумал. Да он вообще ни о чём не мог думать, пока врач не сообщил, что с Сашей всё в порядке и никакой операции не потребуется. До этого момента, все люди, разве что кроме Карины, которая паниковала ещё больше чем он, и поминутно насылала на себя проклятия, для него не существовали, зато теперь....Куда она могла уйти? Уже ведь глубокая ночь! А если с ней что-то случилось?
— Ты на машине приехала или тебе такси вызвать?
Понимая, что сейчас у него нет даже времени, чтобы отвести Карину до дома, Тимур, с нарастающей дрожью во всём теле хотел немедленно набрать номер Риты, хотя и был уверен, что она не ответит, поэтому, когда жена взяла его за руку, потянув за собой на скамью, он невольно, впервые за всю эту бессонную ночь сильно на неё разозлился.
— Ты её ищешь да? — чувствуя, что мужчина норовит ответить ей что-нибудь грубое, Карина мягко улыбнулась, чем сильно его удивила и удержала на месте. — Тимур, давай поговорим.
— Не сейчас, мне нужно....
— Нет как раз сейчас, пока я ещё могу что-то нормально соображать, — с губ девушки сорвался тяжелый вздох, а сама она заметно заволновалась, хотя и подняла на мужчину взгляд полный решимости. — Знаешь, за эту ночь у меня было очень много времени, чтобы подумать обо всём.... Пускай ты и говоришь, что моей вины в том, что Саня оказался здесь нет, но я сама понимаю, что это не так. Понимаешь, если бы я за ним просто не уследила — это другое дело, это можно понять, в конце концов, у меня не четыре глаза, но...Я совершенно забыла о сыне. Да, вот такая я лицемерка. Наняла адвокатов, чтобы они доказывали, что ты плохой отец, что ты не заботишься о ребёнке, а сама я за это время думала о ком угодно, только не о Саше. Назло тебе забрала его из садика, чтобы вы меньше виделись, увезла в какую-то дурацкую квартиру, в самом вонючем районе города, чтобы тебе было дольше добираться, вспоминала о нём, только когда надо было покормить или погулять, а всё остальное время думала, как бы тебе насолить...
— Карин...
— Нет, пожалуйста, не перебивай, дай мне высказаться, — было видно, что девушка очень взволнованна. Всё, что она говорила, она говорила от сердца, с болью пропуская через себя каждое слово. — Мне очень плохо. Я...мне действительно очень больно от всего, что происходит, и я хотела, чтобы так же больно было тебе, но...со своей местью я зашла слишком далеко. Я забыла, что в первую очередь я мама и ради своего сына я должна сохранять хоть какое-то маломальское достоинство, а не превращаться в бесчувственную стерву. Наверное, проблема ещё и в том, что у меня нет подруги или какого-то близкого человека, который бы мог мне это объяснить,...хотя кое-кто всё-таки нашёлся, но это уже неважно. Я не хочу, чтобы то, что случилось сегодня, ещё хоть когда-нибудь повторилось. Я...точнее мы должны поддерживать нормальные человеческие отношения, чтобы у нашего ребёнка всё было хорошо. Вместе у нас уже это вряд ли получится,...а значит нужно развестись. Только не так, как я собиралась. Не надо больше ругани, грязных судебных склок, оскорблений...давай разойдёмся по-людски.
— Ты это серьёзно? — после минутного молчания, поражённо произнёс Тимур.
— Да, абсолютно. Только так мы сможем поддерживать хотя бы просто приятельские отношения и быть нормальными родителями. Мы должны сохранять достоинство и...Господи, что я несу? Какое достоинство после всего, что я натворила? Тимур, прости меня. Закрыв лицо руками, девушка тихо заплакала и даже крепкие объятия несмотря ни на что всё-таки любимого мужчины не смогли её успокоить.
— Это ты...ты меня прости. Прости за всё, я не хотел причинить тебе столько боли. Я не хотел, чтобы ты страдала...Ты дорогой мне человек, это правда.
— Дорогой, — осторожно отстранившись, девушка, не утирая слёз, одними губами усмехнулась, — но не любимый. Скажи,...а может когда-нибудь, пускай очень-очень давно...ты любил меня? После этих слов повисло долгое молчание. Оба неотрывно смотрели друг другу в глаза. Карина с надеждой, а Тимур...сказать правду значит причинить ещё большую боль, а соврать он не мог, только не сейчас.
— Ты мне всегда нравилась, — это была самая безобидная на его взгляд правда, которая впрочем, всё равно вызвала отблеск грусти в глазах девушки.
— Но это другое, совсем другое, хотя я всегда об этом знала. Так что нечего меня жалеть. Поделом.
— Карин...
— Не надо, не отвечай. Всё, что я хотела сказать, я уже сказала. А сейчас мне остаётся либо прорыдаться на твоём плече, либо напиться в каком-нибудь хорошем кабаке. И прости, но я, пожалуй, выберу второе.
— Только не переборщи, — рассмеявшись, Тимур поднялся вслед за девушкой со скамьи. — Завтра ещё Сашу забирать.
Когда мужчина, хоть и испытывая огромное душевное облегчение, вновь с всколыхнувшейся в груди тревогой собирался искать Риту, Карина снова его отдёрнула.
— Подожди, мне кажется, я всё-таки забыла тебе кое-что сказать, — несколько секунд терзаясь в раздумьях, девушка всё-таки продолжила. — Не знаю, в курсе ты или нет, но ко мне сегодня приходила Рита. Она сказала мне практически всё то же самое, что я сейчас тебе выдала. Она действительно переживает за Сашу, за тебя...Решение прийти ко мне ей явно далось нелегко. Она меня ненавидит, как впрочем, и я её, чего уж скрывать? Но...ты знаешь, вынуждена признать, что она тебя, наверное, любит. Не так сильно, как я, конечно, но всё-таки любит. Извини, если опять влезла не в своё дело, зато теперь вроде бы точно всё сказала. Прощай.
— До завтра, — мягко улыбнувшись, через несколько секунд ответил мужчина. — Нам ведь в пять Сашу забирать?
— Да, в пять. До завтра, — с натянутой улыбкой, спокойно ответила девушка и только, когда Тимур ушёл, она по стенке сползла обратно на скамью, одними губами прошептав, — хотя всё-таки прощай.
* * *
*
Наверное, минут двадцать, а то и больше, я стояла у двери его палаты, не решаясь войти. В голове крутилась тысяча вопросов, на которые было просто невозможно найти ответы. 'Что мне ему сказать? Как посмотреть в глаза? Зачем я вообще пришла, разве он примет мою помощь, после всего, что было?'. Единственное, что меня сейчас успокаивало и помогало не сойти с ума — это слова врача. Понятия не имею, каких богов благодарить за то, что никакой передозировки не было. Точнее, Алекс опять сорвался. Сначала пошёл по автоматам, видимо как всегда немало проиграл, вцепился с кем-то в драку, домой вернулся уже с бутылкой, причем не с одной. И самое ужасное, что в этот раз он ещё и где-то раздобыл пакетик с травкой, который к вселенскому счастью, не успел использовать по назначению. Он напился до такого состояния, что не мог даже подняться с дивана, а только елозил по нему и что-то невнятно мычал. Ну и конечно, когда пришла квартирная хозяйка (слава богу, что хоть кто-то оказался рядом), увидев Алекса с разбитым лицом, нервно дрыгающегося на диване, в окружении пустых бутылок спиртного и открытого пакетика марихуаны на столе, она сразу подняла панику, видимо решив, что он уже умирает. Конечно, слава богу, что всё оказалось не так страшно и дольше чем до завтрашнего утра его в палате не должны были продержать (мне еле удалось уговорить врачей, чтобы Алекса, пока он не очнется, оставили в больнице, а не везли в отрезвитель), но этот его сегодняшний срыв окончательно порвал все нити терпения хозяйки квартиры. Она прямо в больницу привезла все вещи Алекса и сказала, чтобы ни он, ни я больше никогда не появлялись у неё в доме. Но это ещё полбеды. Самое страшное, по крайне мере, на мой взгляд, был этот пакетик с марихуаной. Да, Алекс не стал или не успел его использовать и врач сообщил, что в его крови нет следов наркотика, но разве это что-то меняет? Если он уже до такого дошел,...то можно ли его теперь вообще спасти?
Всё-таки собравшись с духом, я робко постучалась и вошла в палату. От того, что я увидела на кровати, меня сразу передёрнуло. В этом ужасно похудевшем, с осунувшимся лицом, заросшем густой щетиной мужчине, я с трудом могла узнать своего уже бывшего мужа (неделю назад, я получила развод). Мне казалось, что я нахожусь в одной комнате с совершенно посторонним человеком, который к тому же прожигает меня ненавистным взглядом.
— Чего припёрлась? — севшим голосом грубо рявкнул Алекс, при этом болезненно поморщившись. Он только недавно пришёл в себя, и видимо его попойка давала о себе знать.
— Как ты? — стараясь не обращать внимания на грубость, тихо, даже выдавив из себя слабую улыбку, спросила я, всё ещё продолжая стоять у дверей палаты, почему-то не решаясь подойти к кровати мужчины.
— Не видишь? Лучше всех! — ядовито расхохотавшись, он попытался приподняться, но сморщившись наверняка от просто невыносимой боли, так и остался лежать. — А тебе, естественно, приятно сейчас на меня смотреть? Специально пришла, чтобы потешить себя, лишний раз убедиться, что сделала правильный выбор? Конечно, на черта тебе нужен спившийся неудачник, когда на горизонте замаячила старая любовь? А ты Ритка вообще молодец, не теряешься! Когда я был при бабле, а этот твой Тимур работал охранником или кем-то там ещё, ты естественно выбрала меня, а теперь, когда мы поменялись местами, ты тоже так ловко переменила своё решение. Мне только всё-таки интересно, почему ты к нему ушла? Я окончательно задолбал, старые чувства вспыхнули или бабла очень захотелось?
Не знаю, кому сейчас из нас было больнее. Я понимала, что Алексом движет не столько злоба, сколько дикая, наверное, просто нечеловеческая обида. Выходит, он знает о Тимуре...откуда? Боже мой, ну что за идиотский вопрос? Во многих газетах печатали скандальные подробности развода Вербицкого, ну и моё имя там конечно мелькало. Да и вообще, разве я сама пыталась что-то скрыть от Алекса? Мне было ровным счёт всё равно узнает он о нас с Тимуром или нет, а вот сейчас...давно не чувствовала себя такой тварью. Если раньше я убеждала себя, что ни в чём перед Сашей не виновата, то сейчас эта жалкая иллюзия развеялась в один миг. Вышла за него замуж только из-за его отца, о чём он понятия не имел. Я ведь поначалу врала ему, признаваясь в любви, да и сама пыталась убедить себя, что со временем хоть какие-то нежные чувства к нему появятся, но это было бредом. Чем дальше, тем ужасней. Я едва ли не каждый день изводила его скандалами, лицемерно прикрываясь его слабостями, скрывая тем самым злобу на саму себя, за то, что тогда всё-таки прогнулась, не нашла другого выхода и теперь вынужденна жить с нелюбимым человеком. Вместо того чтобы помочь ему преодолеть все трудности, я каждый раз только тыкала его в них носом, окончательно подавляя его волю и только усугубляя ситуацию. А в довершение ко всему, я его бросила. Просто взяла и бросила как какую-то бездушную игрушку, по-человечески даже ни о чём с ним не поговорив. И вот как после этого мне смотреть ему в глаза? Как бы там ни было, Алекс меня не предавал и в трудные минуты всегда был рядом.
