И ладно бы только эта неприятность приключилась со мной, а то над головой во тьме вспыхнули зловещие огоньки очей очередного исчадия, предпочитающего обитать на потолке головой вниз.
Сразу вспомнил оторву, однако при выбросе огня из недр зловещего подземелья на поверхность, сумел разглядеть висящее надо мной чудовище, и оно нисколько не походило на неё — было много крупнее и ужаснее.
Сверху на меня упала слюна, едкая и ядовитая на запах, с шипением разъела защитный обуглившийся покров моего наряда — испарилась.
Где ж Ярила? Почему не двинул вслед за мной? Без вожака мне тут никак, и одному не справиться!
В пору было звать варвара.
Полагаясь не только на глаза, чудовище изучало меня — оно принюхивалось, пыхтя в широкие ноздри, дополнительно прислушивалось, не забывая про слух.
Пришлось подсунуть ей рог аспида, отбивая им свой запах — человечины. Оно фыркнуло, и как ни в чём небывало, укрыло голову крыльями.
Взглянув на чудовище при новой вспышке, я бы ни за что не отличил её от сталактита — оно в точности повторяло нарост, даже слизь стекала через небольшое отверстие. Выходит, сытая, а то бы заинтересовалась мной всерьёз.
Стараясь не издавать лишних шумов, и делая осторожно каждый новый шаг, я попятился прочь, следуя далее по туннелю, уходившему по наклону вниз, постоянно норовившей завернуть меня к месту входа, но я всё дальше и дальше удалялся от него, затыкая ладонью лицо.
Вонища, витавшая тут, выворачивала нутро наизнанку, и хорошо, что я питался в последнее время впроголодь, иначе далеко бы не ушёл.
Тлетворное разложение экскрементов достигло столь угрожающего уровня раздражения на мой организм, что мне пришлось соорудить некое подобие повязки из останков одежды.
Шаг, ещё шаг, — считал я каждый последующий. Торопиться некуда, и бессмысленно — один неверный шаг или движение, и всё — назад хода нет. И на кой я только полез сюда? Тут, если имелся вход, то в преисподнюю!
Остановился, вглядываясь во тьму — мои глаза светились, позволяя мне различать всё, что попадалось на моём нелёгком пути.
Развилка! И что теперь? Как быть? Куда идти дальше? И зачем вообще куда-то идти?
Мимо меня промелькнула тень чудовища. Мне повезло, что я держался у стены, остерегаясь быть затоптанным много раньше. А это б, несомненно, раздавило меня и не заметило. Слишком огромное оно было, но не скажу: неповоротливое, как раз наоборот — прыгнуло при развилке на стену и подалось по своду вниз.
Подкравшись к развилке, я заглянул в оба прохода — и первый, и второй уходили вниз, закручиваясь всё той же спиралью.
Нет, лезть туда, не знаю куда — не по мне.
Выход нашёлся сам собой. Я подобрал булыжник и швырнул в левый проход от себя. Камень с характерным грохотом поскакал вниз, а я прислушался, ловя отзвуки удаляющегося эха, полагаясь на слух, стремился определить приблизительно глубину.
Источник звука, исходящего эхом от камня, прервался, но я засомневался: булыжник достиг дна, скорее всё ещё продолжал падать и падать.
Я уже взял иной обломок для проведения повторного опыта с правым проходом вниз, как оттуда до меня донёсся вопль:
— У-у-у...
Выл длак. Так мог заходиться только он. И словно звал меня к себе на помощь — чувствовал, а я: нужен там ему не меньше, чем он сам здесь мне.
Выбор был сделан мгновенно и окончательно — я кинулся в правый проход, сжимая в одной руке булыжник, в иной — рог аспида.
И на что я надеялся? Сам себе удивляюсь! Но пошёл до конца — назад пути уже не было. Отсюда не выбраться — из прорвы живым не уйти! Да и мёртвым не всем и не всегда удаётся.
А вот и я! — мысленно обратился я к тем, кто напал на длака.
Но рядом с тварью не было ни души.
— Какого ты... орёшь тут?! — накричал я на длака.
Тварь живо переменилась, и заискивающе завиляла хвостом, подавшись ко мне с повинной — признала хозяина.
Но не меня! Это я на раз уяснил — обернулся, и нечто тёмное поглотило меня. Последнее что уяснил: пропал. И всё — провал, словно земля ушла из-под ног.
Недолго же я пребывал в неизвестности, и никто меня, за время моего пребывания во тьме, так и не побеспокоил — ни один призрак или дух, пока не услышал то самое шипение.
— То он, хозяин! Один из тех, о ком у выродков сказано в пророчестве! Я проверял — всё сходится! Его надобно уничтожить — испепелить! Стереть, ежели вам будет угодно!
— Найди кристалл, Шиш!.. Исчезни! Сгинь!..
На какое-то время стало тихо — голосов извне на слух я больше не воспринимал, зато отчётливо ощущал иной раз лёгкий порыв ветра, касавшийся меня, словно тот, к кому обращался призрак, сам недалеко ушёл от него в своём развитии.
— Кто ты, смертный? — отчётливо донёсся голос из тьмы. — Я же вижу: ты вернулся — в тебе бурлит, растекаясь по жилам, кипучая жидкость, заставляя источать ненависть ко мне! Но ты, теплокровный, как все выродки этого мира! Так кто же ты? Пришелец, нарушивший мои планы? Стремишься разрушить созданный мной здесь уклад жизни? Кто тебя послал? Ты подослан изгнать меня?
Слишком много информации полилось на меня от неведомого собеседника. Мозг едва не взорвался. Давление в висках подскочило, и я наконец-то уловил свет, реагируя должным образом на него. Глаза открылись, но это единственное, чем я смог пошевелить. Даже ворочать головой у меня не получилось, словно кто-то намерено парализовал организм.
И снова этот вихрь, пронёсшийся надо мной. Из-за изголовья прозвучал всё тот же назойливо-надоедливый глас:
— Отвечай, примат!
Собрав силу воли в кулак, я с невероятным усилием заставил шею выгнуться, голова запрокинулась чуть назад, и мне на глаза попался некто, кто был похож на мерцающее видение, готовое вот-вот исчезнуть безвозвратно.
— Мираж... — исторг я из себя.
— Мор! Меня все знают под данным именем! А как зовут тебя, выродок?
Я не сразу ответил.
— Не заставляй меня копаться в твоей памяти, иначе это будет последнее, что ты почувствуешь — жуткую, нестерпимую боль, разрывающую твою плоть изнутри, и ты потеряешь уникальную возможность источать тепло, которое и так потихоньку уходит из тебя!
— Шал-Ай... — поторопил меня с ответом Мор.
— Полное имя, выродок!
— Вал-Ай...
— Настоящее!
— Ва-а-алентин... Ша-а-алаев...
— Говори, выродок: что ты делаешь в этом мире?
— Ищу вход в св-Ой... — не соврал я.
Мор почувствовал это, иначе бы снова надавил на меня, заставляя мою голову раскалываться как арбуз, зажатый в тисках. И это ещё не самое страшное, что он обещал проделать со мной, если я и дальше стану упираться. Да сотрудничество у нас с ним происходило пока в одностороннем порядке — он пытал меня, а я и дальше отвечал... за все свои прегрешения против него. А кого — так и не узнал до сих пор.
— Каким образом вы сбили настройку в портале, созданном мной в этом примитивном мире такими неимоверными усилиями? Я уже нацелил его в свои миры, когда вы разрушили то, что я тут создавал целую вечность!
— Понятия не имею-у-у...
— Лжёшь!
— Не-а-ат...
— Да!!!
Мор продемонстрировал мне всё, что его порождения украли у нас, позволив повернуть голову к хламу, прежде принадлежащего нам — "гастарбайтерам" и священнику с участковым, да подводному охотнику.
Чего там только не было, а мне бы дотянуться до "сайги", но и от подводного ружья с гарпуном не отказался бы. Или лучше сразу овладеть гвоздезабивным пневматом с заряженной обоймой 160-мм гвоздями. Всю бы и расстрелял в исчадие, именуемое Мор.
— О, как ты зол! — счёл мои мысли он.
Мор обнаружил у меня записи, сделанные рукой Доки. Это был мой путь домой, но я не воспользовался им.
— Отвечай, лазутчик: что вы забыли в этом мире? Охотились на меня?
— Хм, зна-а-ать бы, кто ты-ы-ы?.. А то понятия не имею-у-у...
Головная боль не прекращалась, нарастая с каждым мигом. Ощущение, будто в голове взорвалась граната — немногим ранее, а нынче и вовсе мина, да не противопехотная, а как минимум противотанковая. Мозг словно выскребали изнутри, отдирая жвалами от кости миллионы назойливых паразитов, продолжавших неистово вонзать их раз за разом в меня.
Неужели Мор не понимал: мне врать ему бессмысленно? И если не прекратит истязать, то многого от меня не добьётся.
— Я клянусь самым дорогим в своей жизни: не думал раньше охотиться на тебя!
— Ты сказал — раньше? — уяснил Мор: за ним нынче и пришёл я. Что и без того очевидно. — Неужели ты, примат, как и те, кто населяют этот мир, способен одолеть меня?..
А кого — вновь не уточнил, схитрив — сумел вовремя остановиться, продолжая нажимать на меня, — копался в памяти, выгрызаясь мне мозг.
Больше я не слышал его, не реагируя ни на что, кроме как на боль.
— Твои попытки бесплотны, выродок! С тем оружием, которое мои порождения изъяли у вас, вам не одолеть меня!
— А что насчёт волхвов и их магических способностей? Ведь возрастут многократно, если...
— Куда вы дели кристалл, выродки? С какой целью он потребовался вам? Вы совершенно не представляете, с какой именно целью его следует использовать!
Портал, — мелькнула у меня искорка догадки и угасла безвозвратно.
— Ты вернёшь мне его, выродок! Я дам тебе шанс уйти в свой мир, и даже позволю забрать тех, о ком ты постоянно думаешь! — Мор неожиданно предложил мне заключить негласный союз. — Иначе, если выродки здешнего мира испортят кристалл, уже никто и никогда не выберется отсюда! Живым — уж точно! Достань мне камень силы, лазутчик! Или я достану тебя!
Не знаю, что он сделал, но мне показалось: у меня лопнули глаза. Однако его глас и дальше отбиваться у меня жгучей жуткой болью в мозгу. Мор не переставал истязать меня, признавая, что я не только навредил ему, но и посодействовал в некотором роде, порушив защитный барьер, не позволяющий прежде его порождениями вторгнуться в земли родовитов, а теперь там имелась лазейка. И с дикарями помог — у них там сейчас шла открытая межплеменная вражда. Что уже отмечать про лешаков и жихарей. Но кристалл пересилил всё, что я, сам того не ведая, сделал для него.
— Запомни, выродок: если я не покину этот мир из-за тебя, то уничтожу его и всех теплокровных, создав здесь привычный под себя!
— Но вряд ли он будет таким, к какому ты привык, Мор, там у себя, откуда сам!
— Тогда я сделаю так, чтоб ты, и тебе подобные выродки, чувствовали себя в этом мире чужими! Верь мне: я способен захватить этот ничтожный мирок! И никто... Слышишь!.. никто не защитит вас от меня и моих порождений!.. Верни мне кристалл, и убирайся ко всем чертям — проваливай в свой жалкий мир выродков!
Больше я не слышал отбивающийся у меня в голове глас зловещего видения, выгрызающий мой мозг, показавшегося исчадием преисподней — очнулся от липкого прикосновения языка длака, и никого рядом с нами не заметил. Даже присутствия незримого собеседника не уловил.
Неужели меня огрел по голове рассыпавшийся у ног сталактит?
На затылке образовалась гематома размерами с кулак.
Вот так шишак!
— Т-с-с... — зажал я длаку морду руками, прислушиваясь: не шипит ли кто по соседству?
Но нет — глас Шиша или Мора на слух не уловил. Длак тоже вёл себя естественно. Уж у него-то, животного, шестое чувство развито на должном уровне в отличие от меня, человека, сразу бы почуял присутствие призрака или того, кто был подобен на него.
И почему я не очнулся там, в доме у старухи с девчушкой, остановившись с мужиками на ночь в "Захолустье"?
Длак зацепил оберег.
Ню! — вспомнил я про подругу дней своих суровых тут, и про тех, кто так же, как и она, называли себя — родовиты. — Ярила, вожак!..
Длак заурчал.
— Га, тварь! Веди наружу!
Мне требовался Велизар и... кристалл!
Почему я сразу не догадался, что это никакой не артефакт, а источник силы! И стоит овладеть им, и наведаться в лабиринт Драгомира на Лысом Горбу, установив в центре, можно постичь суть создания мироздания — моего мира, здешнего и... А был ли Мор на самом деле реален или всё-таки плод моего разыгравшегося воображения? Но помниться: последними его словами было желание заполучить назад кристалл силы для восстановления портала и наведения его на собственный мир. А что же тогда станет с этим и моим? Не разрушит ли он, таким образом, их? Ведь получаются параллельными с его? И временной вектор пересекает их? А если будет нарушен или вовсе разрушен?
Длак лизнул меня, напомнив: мы с ним здесь одни, но долго так продолжаться не может — поторопил.
Уходим!
Но так просто уйти, ничего не заполучив, я не мог — проверил наличие за пазухой записей Доки.
На месте! Где ж им ещё быть?
— За мной, — потащил я сам длака, толком не ведая куда. Интуиция что ли подсказала или что-то ещё — не всё ли равно, а то, что я наткнулся на логово, а в нём, о чём и мечтать раньше не мог. И отсутствие хозяина было мне на руку.
Всё не утащу, но на тварь кое-что также взвалю. Вот она — "сайга", а к ней и обоймы с патронами, совсем немного, чуть-чуть, а на большее я и не претендую. Вооружился, накинув ремень "сайги" на себя, и ухватился за гвоздезабивной реечный пневматический пистолет. Проверил — работает, выбив при выстреле гвоздём из стены искры — и также повесил, но на поясной ремень.
Так, что тут ещё? Ага...
Руки сама находила всё необходимое. Блин, тяжело. На мне всего ничего — карабин и пневмат с зарядами к ним, — а груз под пуд весит.
Настала очередь длака нагрузить полезными вещами. Упирается тварь, отбивается, отступая от меня, не хочет прогибаться под тяжёлой ношей.
А так? — сунул я ей консерву с тушёнкой, предварительно проткнув ножом, так любимым Докой с воронёным лезвием и зазубринами, как у пилы с обратной стороны.
И сам не отказался от иной консервы. Ту, что я кинул длаку, тварь проглотила вместе с банкой. Ничего страшного — ей заворот кишок не грозит, если костные основания панцирных моллюсков грызла и не давилась, то и это переварит.
Навешиваю на неё всё, что только может унести — а всё мы отсюда не сможем. Жаль, нет Ярилы. Варвар как раз способен унести то, что пришлось в итоге бросить. И еды я взял минимум, чтоб хватило на пару дней на двоих, и длак в этот список не входил — обойдётся "лохами" с "олухами" на обратном пути, тварь. Жрать захочет, нароет их себе из-под земли, а нет, сами полезут, так и быть, помогу ему — упокою из "сайги".
— Фу-уф... — выдохнул я для успокоения души, памятуя, какие тут обитают исчадия с чудовищами, взялся за карабин, унимая дрожь в руках и далее по всему телу. Дыхание восстановилось, и мы с длаком двинули в обратный путь по адскому подземелью.
Нет, если выберусь отсюда с этой тварью, непременно повешу на неё пустую консерву, сделав колокольчик, чтоб больше не терялась, а всё норовила слинять. Да ноша мешала. И потом, куда твари деваться — без меня тут долго в прорве не продержаться в одиночку.
За моей спиной осталась та самая развилка, и теперь я на пару с длаком лезу наверх.
А вот и те самые огоньки глаз, горящие красным светом, как светофор.
