Сравнение было очевидно не в пользу Текткета, но странное нелогичное чувство 'ностальгия' не хотело отпускать и привычной уже тяжестью лежало на душе. Главное было не показывать эту тяжесть окружающим. А мысли читать, при всех своих прочих странных способностях, они вроде ещё не научились.
Глава двадцать вторая — Б
Хочешь-не хочешь, а пришлось путешественникам принимать нелёгкое решение. Кэйлин, конечно же, ратовала за то, чтобы дождаться Брианчика здесь, в седьмом форте. Даже близость кочевников не могла заставить её изменить мнение и отправиться в путь. Спорить же с расстроенной волшебницей дураков не нашлось. Моран было попытался заикнуться, что дорога тут всего одна, и, если ехать очень медленно, то рыцарь их непременно догонит, но быстро умолк под гневным взглядом. Чароит, как водится, вообще устранился от решения проблемы, словно ему и дела не было, поедет ли отряд хоть куда-нибудь или будет торчать в форте до скончания века. Самому же Турмалину отсутствие рыцаря оказалось только на руку. Теперь шансы поймать Нишена становились совершенно призрачными: ученик некроманта наверняка уже въехал в Город-на-Перекрестке, а значит, скоро целых пятьдесят золотых попадут Турмалину в карман, ему даже особо напрягаться не придётся. Но в такой ситуации любой светлый, конечно, должен попытаться взять командование на себя, дабы соблюсти статусность. Иначе, какой же он после этого светлый?
— Нечего плакать, от слёз толку маловато, — заявил Турмалин зарёванной волшебнице, — дело будем делать.
— А что я мо-о-о-огу? — неуверенно провыла та.
— Например, перестать сотрясать воздух рыданиями. А вот... — он обвёл взглядом спутников, — скажем, Моран. Твоё умение ездить верхом могло бы сейчас очень пригодиться.
— Хотите меня вслед за Брианом отправить? Дык ведь я не рыцарь, могу и тут подождать, — проворчал Моран.
Но Турмалин, ничуть не смутившись, продолжил:
— Нам нужен разведчик, и он должен быть отличным наездником. Если Бриан добрался до каравана, то, наверное, решил поехать с ними и защитить, если кочевники решат напасть. В случае же, если кочевники уже напали, и караван принял бой, он тоже остался, чтобы оказать помощь. Раненых, например, перевязать. Или, в самом худшем случае, если и стражники, и Бриан пали на поле брани, гонец обернётся быстро и принесёт весть. При этом он не будет связан рыцарскими обетами, а значит, сможет убежать от преследователей без зазрения совести. А мы только так и сможем узнать, что так задержало нашего благородного Бриана и стоит ли его ждать дальше.
— Складно, конечно, говоришь, — засомневался Моран, — и всё же...
Договорить ему не дали. Кэйлин вскочила и бросилась ему на шею с воплями:
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Мы же не можем оставить Брианчика в беде! Хотите, я тоже поеду!
— Сиди уж лучше тут, — Моран не сумел устоять перед натиском волшебницы, — съезжу я, съезжу. Посмотрю. А ты, дурная башка, не вздумай даже увязаться. Во-первых, только задерживать меня будешь, а во-вторых этих двоих, — он кивнул на Чароита и Турмалина, — одних оставлять точно нельзя, а то как пить дать передерутся и прибьют друг друга. Так что, Кэйлин, твоя задача проследить, чтобы тут всё было тихо и мирно. А вы, орлы, девушку тут не обижайте!
— Езжай уже! — отмахнулся Турмалин. — Утомил своей болтовнёй.
Моран фыркнул и пробурчал что-то о невыносимости светлых. Чароит деловито поддакнул и пообещал, что в ближайшие часы не будет заниматься перевоспитанием отдельных светлых эльфов, хотя и очень хочется. Разумеется, Турмалин сделал вид, что ничего этого не слышал.
Едва Моран уехал, Чароит тоже направился к воротам. Это так удивило Турмалина, что он окликнул наблюдателя:
— Эй, подземник! Куда тебя понесло?
— А с чего это мне перед светлым отчитываться? — с готовностью откликнулся Чароит. — Подышать свежим воздухом иду, а то тут что-то душновато...
— Можешь не возвращаться! — напутствовал его Турмалин и повернулся к Кэйлин.
Волшебница даже реветь забыла, заслушавшись их перепалкой. Она проводила Чароита долгим взглядом и спросила, понизив голос:
— Слушай, а ты не боишься, что он тебя прибьёт? Чароит выглядит очень опасным. И, знаешь, мне кажется, что на самом деле никакой он не торговец самоцветами.
Турмалин едва не поперхнулся. Неужели Кэйлин заподозрила, что с ними путешествует кристаллийский наблюдатель? На всякий случай он, подбоченившись, рассмеялся.
— Этот? Да он слишком хилый, чтобы меня победить. А на торговца очень похож как раз — рожа-то какая ушлая.
Кэйлин покачала головой.
— Не-а, не ушлая вовсе. И я думаю, что он — преступник. Наверное, сделал что-то такое, за что за ним свои же гоняться стали. А если подземники плохие, и гоняются за кем-то — значит, этот кто-то — хороший. Так что Чароит — хороший подземник, и не кривись так! — волшебница погрозила пальцем. — Мне вообще кажется, что Чароит — это его не настоящее имя, а на самом деле его зовут Турмалин.
На этой фразе настоящий Турмалин всё-таки поперхнулся. С одной стороны он не уставал удивляться наивности Кэйлин — вон какие умозаключения выстроила — смех, да и только! С другой стороны, было крайне лестно — надо же, его с самим Чароитом перепутали! Хотя, со сторонней точки зрения это было даже логично: воительницы, что гнались за ним, допустили ту же ошибку. А тут ещё Обсидиан его упомянул... Имя звучало слишком часто, вот его и запомнили.
— А что, похоже на правду, — хмыкнул он, — но это не означает, что я стану лучше относиться к этому бледному нахалу!
Кэйлин вздохнула.
— Какие же вы, мужчины, упрямые! Все! Независимо от расы и возраста!
— Да ладно, — Турмалин примиряюще поднял руки, — не злись. Хочешь, Мыша выпущу — полетает тут кругами, может, повеселит тебя. Заодно и поохотится. Только ты тогда сокола своего не отпускай.
— Хочу! — обрадовалась Кэйлин и тут же снова сникла. — Я и не злюсь, просто волнуюсь очень. А вдруг и правда с Брианчиком что-то плохое случилось? А меня, как назло, рядом не было. Я ведь не какая-нибудь дура бесполезная, все же видели, как я колдовать могу. И два раза его уже спасала... Эх!
Она задумчиво поджала губы, потом продолжила совсем тихо:
— А все эти разговоры о свадьбе — ерунда. Я же знаю, он на мне никогда не женится...
Рука Турмалина замерла возле дверцы клетки.
— Почему? Мне показалось, ты ему нравишься. Даже очень! — он недоумевал, с чего вдруг Кэйлин одолели упаднические настроения.
— Не в этом дело! — волшебница с досадой потрясла головой.
— А в чём же?
Зверёк, наконец, дождался, пока клетку откроют, вырвался на свободу и сделал пару кругов над лагерем. Полёт его был ещё не слишком уверенным, но крыло явно шло на поправку.
Кэйлин проводила взглядом радостного Мыша и пристально глянула на Турмалина, будто оценивая.
— Ладно, раз ты мне друг, тебе я скажу. Правда, ты меня после этого возненавидишь. Но всё равно, поклянись, что никому-никому не проболтаешься. Даже если решишь после этого никогда со мной не разговаривать.
Заманчивая тайна вильнула хвостом прямо перед носом у Турмалина, и он, раньше чем успел подумать и всё взвесить, воскликнул:
— Конечно, клянусь. И уверен, что ты преувеличиваешь, ну что такого страшного может случиться, чтобы от тебя все отвернулись?
Кэйлин прищурилась, она явно колебалась, стоит ли довериться недавнему в общем-то знакомцу. Но всё же решилась.
— Дело в том, что я — некромантка! Кажется...
Она закрыла лицо руками, готовая снова разрыдаться.
— То есть, как это 'кажется'? — не понял Турмалин. — Ты либо некромантка, либо нет. А если тебе кажется... Странно звучит, не находишь?
— Ну, я на самом деле не уверена, — с тоской промолвила волшебница, — просто один случай... Помнишь, когда мы ещё в той деревушке сражались с мертвяками? Мне той ночью сон приснился дурацкий. Будто явился ко мне какой-то незнакомый мужик в тёмном капюшоне и рассказал, что если хочешь справиться с живыми трупами, говорить надо вот это и вот так. Ну и зачитал нечто очень похожее на заклинание. Я уверена, что это был именно сон, но слова запомнила, словно наяву услышала. А в горячке боя решила: 'а почему бы не попробовать, всё равно наши дела плохи' — и зачитала. Тихонечко, конечно, чтобы никто не слышал. И оно подействовало, представляешь? Один скелет переметнулся на нашу сторону и пошел дубасить сородичей. А я так испугалась, что больше не пробовала это колдовство. Кто знает, может, ко мне сам девятый бог явился...
— Да, я помню, — кивнул Турмалин, — но тогда я подумал, что так случайно получилось. Ну мало ли, может, некроманту трудно всё время следить за своими созданиями?
Кэйлин покачала головой.
— Ничуть не трудно. Нам в школе рассказывали принцип: некромант даёт мертвяку одно задание, после чего может вообще забыть о его существовании. Так что я своими руками отняла скелета у Нишена. Значит, я тоже некромантка, приспешница Неназываемого. И теперь Брианчик меня возненавидит, и ты тоже.
Она обреченно вздохнула. А Турмалин подумал, что настоящий светлый, конечно, начал бы воротить нос от эльфийской полукровки, ввязавшейся, пусть по недоразумению, в грязные дела с немёртвыми, но именно сейчас у него не хватило духу поступить, как светлый.
— Ну, это же было всего один раз? И ты не знала, что делаешь. Просто забудь об этом, и Брианчику не рассказывай.
— Не один раз, — печально возразила волшебница, — я успела запомнить кое-что из колдовской книги Нишена. Некромантия — это ведь не всегда поднятие мертвяков, там и другие заклинания есть. Но мы их все равно не учим, чтобы избежать искушения. В общем, их я попробовала. И у меня получилось, хотя не должно было получаться. Я же не проходила посвящения, и учителя говорили, чтобы мы даже не совались в этот раздел магии, там всё не так, как у нас. И вообще — хороша же я некромантка: мертвяков боюсь до дрожи в коленках...
— Так, может, это и не некромантия вовсе, раз получилось? Может же быть что-то на неё похожее, но не она?
— Если бы! — фыркнула Кэйлин. — Что я, не отличу что ли?
— В таком случае, тебе стоит найти кого-то, понимающего во всех сферах магии, кто бы мог объяснить, почему так происходит, и как от этого оградиться, — предложил Турмалин.
Волшебница с радостью ухватилась за эту спасительную соломинку.
— Да, правильно! Я запуталась, потому что сама ещё слишком мало знаю. Мне бы учителя хорошего найти...
— Найдёшь, — уверил Турмалин, — и отца своего тоже найдёшь. И с Брианом вы поженитесь, всё будет хорошо.
Впервые за сегодня Кэйлин посветлела лицом и улыбнулась.
— Правда?
— Конечно! — Турмалин подумал, что утешить кого-то гораздо проще, чем успокоиться самому. И всем, порой, нужен кто-то, кто скажет ободряющие слова, какими наивными они бы не выглядели.
— А я есть хочу! — сообщила волшебница.
Ну, значит, точно перестала переживать. Аппетит вернулся вместе с былым энтузиазмом и жаждой деятельности.
— Так приготовь. А то что у нас последнее время Моран кашеварит?
— Ну, он так вкусно готовит, — мечтательно протянула Кэйлин, — лучше я водички пока попью. Подожду, пока он вернётся. Это и для фигуры полезно. И вообще мне лень этим заниматься.
Турмалин припомнил вчерашнюю кашу морановского производства и мысленно содрогнулся.
— Ну как знаешь. А я лучше поем твоего утреннего супа.
Турмалин улыбнулся, хоть у него самого на душе было неспокойно. Чароит всё не показывался, и неясно было: то ли пора уже бить тревогу, то ли сидеть и не дёргаться. Подумав, Турмалин выбрал второй вариант. В конце-то концов Чароит не первый раз на Изнанке и, конечно, знает, что к чему. А волноваться за какого-то подземника ему в маскировке ну совсем не пристало.
Его раздумья снова прервала Кэйлин.
— А хочешь, я тебе папин подарок покажу? Помнишь, тогда в дороге обещала... Все равно нам пока заняться нечем.
Турмалин кивнул. Не то, чтобы он сейчас был в настроении рассматривать чужие побрякушки, но не обижать же Кэйлин отказом. А там, глядишь, может и правда получится продолжить разговор по душам и отвлечься от тягостных мыслей.
— Вот, смотри, какая красивая штука, — она порылась в заплечном мешке и достала тряпичный сверток.
Турмалин успел подумать, что пресловутая подвеска должна быть весьма увесистой, а потом волшебница отогнула края тряпицы, и у Турмалина вмиг потемнело в глазах от волнения.
Это было украшение явно кристаллийской работы, не подделка. Темный осколок вулканического стекла, оправленный в чернёное серебро. Руны, нанесенные по ободку спиральным узором, плоская крепкая цепь двойного плетения... Турмалин раньше видел точно такую же подвеску, и, конечно, не мог её не узнать. Потому что она как две капли воды была похожа на Камень Имени его учителя, Обсидиана.
— Говоришь, отец подарил? — пролепетал он, бледнея.
— Ага! Нравится? — Кэйлин перевела взгляд с камня на собеседника. — Эй! Ты в порядке? Плохо себя чувствуешь?
— Прости, что-то голова закружилась. Пойду я, полежу немного... Турмалин отошёл в сторону, на шатающихся ногах добрался до входа в башню и уселся прямо на лестнице, не в силах взобраться на второй этаж. Кэйлин, наверное, ничего не поняла. И может, даже обидится, что её так вот неожиданно бросили посреди беседы. Но оставаться во дворе сейчас было выше его сил. Спустя некоторое время Турмалин немного пришел в себя и к нему вернулась способность здраво размышлять. Конечно, это не мог быть Камень Имени Обсидиана. Турмалин мог бы поклясться, что в день обвала видел камень на груди учителя. По всему выходило, что это ни что иное, как Камень Защиты — точная копия с Камня Имени, охраняющий артефакт. Создать такой из собственного Камня может любой кристаллия, только на деле мало кто этим пользуется. Потому что новоиспеченный носитель не просто оказывается под охраной, но может и говорить от имени своего защитника, и все его деяния будут приравнены к поступкам защитника. 'Ты — это я, я — это ты' — так начинается древняя формулировка принятия дара. Сам Турмалин Камней Защиты до сих пор в глаза не видел, но рассказов о них слышал немало. Знал и старинную легенду, что когда-то давным-давно стражницы хотели забрать детей у какой-то женщины, но одна из Матерей — великая Улексит — проходила мимо и решила пресечь непотребство. Она надела свой Камень на шейки двух младенцев и сказала: 'Они — это я. Всё, что вы сделаете с ними, вы сделаете со мной'. И стражницы отступили, не посмев причинить вред Матери Улексит. С тех пор так и пошло, только потом кристаллии не своим камнем делились, а его волшебным братом-близнецом.
Одного Турмалин никак не мог понять: что же заставило Обсидиана создать такой Камень? Он хоть и хорошим учителем был, но по социальной лестнице не сильно-то высоко забрался. Впрочем, для мужчины и это неплохо.
Турмалин сморгнул набежавшую было слезу, и вдруг его осенило: если Кэйлин говорит, что её отец дал эту подвеску её же матушке, а матушка потом передала ей, выходит, что Кэйлин — дочь Обсидиана? И значит, это Обсидиан постоянно помогал им, оберегал и скрывал свою связь с человеческой женщиной от других кристаллий. И от дочери родной скрывался, потому что не хотел проблем — кристаллий-то на Изнанке по старой памяти до сих пор недолюбливают. А деньги перестал высылать, когда погиб. И призрак явился, потому что здесь была его дочь и его Камень, всё сходится. Ох, похоже, Кэйлин так и не отыщет отца...
