Позади раздался тихий, необычайно глухой голос Роанара.
— Нет, — строго произнес он, и что-то в его тоне даже заставило Ольцига и Филисити остановиться и обеспокоенно взглянуть на него. Монах немного опешил, заранее подготовившись к чему-то недоброму. Арбалетчик прямо посмотрел ему в глаза и невесело усмехнулся, — к слову сказать, за нами гналась самка лерса. Мы убили ее детеныша. Я убил.
Повисло тяжелое молчание.
— Доволен? — осуждающе взглянув на Ольцига, прошипел я. На лице монаха появилось нескрываемое возмущение.
— Ну уж нет! Даже не думай этого делать, Райдер! Знаю я, как это бывает. Сейчас ты повернешь все так, что я окажусь виноватым.
— Виноват я, — так же строго сказал Рон, прикрывая глаза, точно мирясь с чувством собственной вины, — так что если хочешь что-то сказать об этой ситуации, говори мне.
Я сочувственно покачал головой. На самом деле Ольциг совершенно не стремился никого обвинить в том, что произошло: в конце концов, все ведь остались живы. Но Рон сейчас вряд ли был способен это понять. Возможно, отчасти ему хотелось, чтобы ему указали на вину. Словно это помогло бы ему пережить ее, довести до кипения и выпарить, как воду на огне, за которой не уследили.
Однако Ольциг не собирался таким образом "упрощать" арбалетчику жизнь. Он, напротив, опешил, стыдливо опустил глаза, почувствовав, что барон достаточно раскаялся, и не стоит снова наступать ему на больную мозоль. Вместо того он решил наступить на мою:
— Ох... тогда странно, что, догнав нас, лерс вдруг развернулся и умчался.
— Неужто у меня такой грозный взгляд? — усмехнулся я, стараясь обратить все в шутку, однако успел обменяться с Ольцигом многозначительными взглядами. Dassa сам просил меня не распространяться о том, что я снял проклятие с Лэс-Кэрр-Грошмора. Что-то подсказывало мне, что странное поведение лерса было как-то с этим связано. Животное не остановилось бы, если бы наперерез ему бросился кто угодно другой из нас. Но не я. Через меня оно пройти не смогло, что-то не позволило. Что-то во мне напугало его...
Что со мной не так, декс меня забери?!
Я ощутил на себе долгий пронизывающий взгляд Филисити. Девушка вздохнула и кивнула в сторону, в которую вела нас до этой нелепой остановки.
— Давайте двигаться дальше. Скоро доберемся до Сияющей Чащи, и там будет легче передвигаться даже ночью.
Мы согласились и возобновили путь. Я приблизился к девушке, стараясь смотреть под ноги: в сгустившейся темноте было практически ничего не видно, густые кроны деревьев, смыкающиеся над нами сплошным покровом, превращали сумерки Вары в непроглядную ночь.
— Почему это так назвали? Сияющей Чащей?
Филисити улыбнулась.
— Это банально. Потому что она сияет. Листва деревьев там испускает прекрасный голубой свет.
— Так лесные колдуны обозначили принадлежащую им территорию? — догадался я. Готов поспорить, что "чаща" — только название. На самом деле светящиеся в темноте деревья наверняка описывают некий замкнутый контур.
Девушка улыбнулась моей догадке.
— Да, — кивнула она, — мои учителя издревле умели договариваться с лесными духами. У них взаимовыгодный союз.
Ольциг фыркнул, услышав наш разговор.
— Лесные духи! — небрежно воскликнул он, — неверные всегда умели придумать себе сказки и верить в них.
— Может, Therabia — тоже сказка неверных? Или Отр? — нахмурившись, парировал я. Упоминать рассказанную мне в Ургоре легенду о возникновении гор Онкода из тела огромной убитой тритоном змеи Erabi я не стал. Монах на секунду замолчал, затем качнул головой.
— Об Отре мы ничего не знаем. Только легенды, — серьезно отозвался он, испытующе глядя мне в глаза. Удивительная способность закрывать глаза на очевидные вещи. Мы ведь видели Therabia воочию! Не понимаю, как Ольциг после этого может вообще говорить о сказках неверных.
— Надеюсь, тебе не придется столкнуться с этой легендой нос к носу, — буркнул я злее, чем хотел.
Филисити изумленно уставилась на меня. Роанар вмешался в беседу:
— Чаще призывайте древних существ в краю, где вас слышит каждое дерево, — хмыкнул он, ускоряя темп и нагоняя проводницу, — боги они или нет, я не знаю. Но в краю, где все дышит язычеством, подкрепленной верой лесных колдунов, я бы не стал упоминать их имена.
Эта мысль показалась достаточно разумной нам обоим, и мы с Ольцигом поутихли. Я одернул себя за неоправданную раздражительность и молча продолжил идти, продираясь сквозь дебри Вары.
Через полчаса впереди показался слабый голубой отсвет. Моя рука непроизвольно потянулась к эстоку, но я заметил загоревшийся взгляд Филисити, почувствовал, как природная магия всколыхнулась в ней, и успокоился, поняв, что это не опасность, а та самая Сияющая Чаща, о которой говорила колдунья.
— Если продолжим двигаться в этом темпе с одним перерывом на сон, сможем добраться до моих учителей к завтрашнему закату! — торжественно возвестила она.
Только теперь я почувствовал, как сильно меня вымотал прошедший день. Кажется, я еще не уставал сильнее за всю эту поездку. Усталость читалась и на лицах остальных. Даже Филисити, воодушевленная близостью родных краев, выглядела измотанной. Всем нам требовалось поспать.
— Прекрасно. Чаща безопасна, а нам нужен привал, — деловито произнес Ольциг, словно читая мои мысли.
Девушка вопросительно кивнула мне, и я пожал плечами.
— Сон действительно нужен. Но безопасно ли здесь, тебе виднее.
— Здесь достаточно безопасно, — ответила она.
— Тогда остановимся здесь. Надеюсь, лерс давно потерял наш след.
Роанар прищурился, глядя на меня и начал выкладывать место для будущего костра.
— Знаешь, Райдер, отчего бы это существо ни сбежало, — задумчиво произнес он, — ему вряд ли захочется возвращаться.
* * *
Проклятый сон!
С каждым разом он приходит ко мне все в больших подробностях. Неизменно там присутствует Виктор Фэлл со своим подручным, неизменно слышится крик Литиции. Только теперь, мне кажется, я могу до мельчайших деталей рассмотреть узор, которым расшит камзол наместника Орсской пустоши, увидеть каждую родинку на лице убитой женщины, каждый растрепанный волос на голове мальчишки по имени Кастер, несущего длинный меч своего хозяина, которым тот только что убил женщину. Я могу слышать шум бурных вод Тайрьяры за окном, и теперь в моем сне звучит та треклятая песня, что пела Саари в Ургоре. Я слышу ее мелодию без слов, потому что у Литиции нет языка...
Боль поднимает меня, взрываясь в голове, как бочка с порохом, засасывая обратно в реальный мир. Я вскакиваю — каждый раз в холодном поту с прерывающимся дыханием, злой на себя за это, как декс на весь белый свет. Не знаю, что я ненавижу больше, эти сны, или эти пробуждения, когда надоедливая мигрень грызет голову, как жадный паразит, а сердце стучит, как бешеное...
Протерев вспотевшее лицо, я оглянулся, убеждаясь, что остальные друзья продолжают мирно спать у слабо горящего костра. Филисити подогнула ноги и подтянула их к себе, положив руку под голову. На улице было достаточно холодно, и я тихо достал свернутый плащ-накидку из торбы Роанара, которую он украл из лагеря Рыжего Шина, и укрыл им девушку. Затем тихо подбросил в костер пару веток, чтобы поддержать пламя, и как можно тише зашагал в темноту леса. Хотелось скрыться от света, уйти в тень и пробыть в ней до того момента, пока не перестану чувствовать себя загнанным зверем.
Сияющая Чаща сейчас была зрелищем не для меня, хотя, надо признать, она чарующе прекрасна. Все так, как рассказывала Филисити. Стволы деревьев здесь ничем не отличались от других в Варском лесу, но прожилка каждого листка на каждой ветке светилась приятным голубым сиянием, словно внутри в ряд вставало множество невероятно маленьких светляков. Это было непередаваемо красиво. Призрачный отсвет от листвы серебрил траву подобно лунному свету. Вокруг оживала настоящая сказка наяву. И пусть Ольциг с Дайминио на пару отправят меня за это на еретический костер, но сейчас я со всем должным благоговением мог поверить в существование лесных духов. Мне казалось, я могу ощутить, как их невидимые прозрачные тела движутся вокруг меня, провожая в темноту.
Оказавшись, наконец, достаточно далеко от света с тем расчетом, чтобы без проблем вернуться к друзьям, я прижался к стволу толстого исполинского дуба и сжал голову руками — уже не от боли, а, скорее, от усталости. Каждый раз, когда во сне шумела Тайрьяра, я просыпался с чувством, как будто прошагал тысячу миль. А она ведь звала меня. Настойчиво и все чаще с каждым днем, приближающим нас к Орссу.
Я посмотрел в темное небо глубокой ночи, скрытое за плотными кронами деревьев непроглядной завесой, и тихо произнес в воздух:
— Что тебе нужно? Что ты пытаешься сказать?
Разумеется, Туманная река не ответит. Потому что сны — это просто сны, а реки не умеют разговаривать. По крайней мере, так говорил мне здравый смысл. Но прав ли он? После того, что я видел в Синей Глуби и Лэс-Кэрр-Грошморе? Почему я все еще отрицаю очевидное? Чего так боюсь?
— Не хочу тебя расстраивать, но Тайрьяра в другой стороне, — произнес кто-то рядом со мной.
Я вздрогнул и развернулся, выхватив кинжал и направив его в лицо предполагаемому врагу. Дыхание мое стало резким и прерывистым, и я даже не сразу понял, кого перед собой вижу.
Арбалетчик смотрел на меня, скрывая собственный испуг за скепсисом. Он качал головой.
— Теряешь форму? Даже не услышал, как я пошел за тобой. В Элле ты меня каким-то непостижимым образом почуял, а теперь нет.
Я выдохнул, убрал кинжал и потер руками лицо, привалившись обратно к стволу дуба. Роанар теперь смотрел на меня еще пристальнее, его взгляд обжигал нескрываемым беспокойством.
— Не хотел никого будить, — произнес я, хотя ощущать уколы совести у меня сейчас просто не было сил.
— Ничего, — хмыкнул он, — когда неподалеку спишь ты, уснуть вообще трудно.
На этот раз я действительно почувствовал себя виноватым и извиняющимся взглядом посмотрел на друга. Он лишь пожал плечами.
— Как ты?
— В порядке, — отчеканил я.
— Не похоже. Ты напоминаешь призрак. А я знаю, какой из тебя призрак, поверь, — он невесело усмехнулся, и я вернул ему усмешку, предпочтя не придумывать остроту в ответ.
Роанар тяжело вздохнул, покачав головой. Брови его хмуро сдвинулись, и между ними образовалась напряженная скобка.
— Эти сны... часто с тобой так? — участливо спросил друг. Я неопределенно пожал плечами и хмыкнул:
— Чаще, чем хотелось бы.
В темных ветвях деревьев послышалось какое-то движение, мы с арбалетчиком взглянули вверх, не увидев ровным счетом ничего в непроглядном мраке Варского леса. Ветви зашуршали от несильного, но долгого и протяжного ветра, и мне показалось, что я слышу слабый шепот. А через несколько секунд понял, что мне это не кажется.
— Ты убил ее... ты убил ее... ты убил ее... — звучало откуда-то.
Мною завладел ужас. Словно сон стал явью, потому что я узнал этот голос. Это был мой собственный голос, только слабый и тихий, а во сне я обличительно громко бросал эту реплику в лицо Виктору Фэллу.
Я вновь выхватил кинжал, жалея, что Роанар пришел без арбалета. Однако друг взялся за рукоять моего оружия и покачал головой.
— Опасности нет, — заверил он, указывая куда-то на ближнюю ветвь дерева, — смотри.
Я посмотрел туда, куда указывал барон и увидел, что из темноты на меня уставились две маленькие ярко-рыжие светящиеся точки.
— Ты убил ее... — глухим сонным голосом проговорило это удивительное существо, и я изумленно приподнял брови.
— Пересмешник...
А я ведь действительно забыл, что изначально эти удивительные птицы водились именно в Варе. И Корун Объединитель стал отлавливать их и обучать еще птенцами, создавая себе целый легион первоклассных шпионов, которые были нужны в первые годы, когда королевство Солнечных Земель называлось Объединенным лишь на словах...
— Судя по всему, дикий, — кивнул Роанар. Я сдвинул брови, посмотрев на друга.
— Он повторяет за...
— За тобой, — кивнул Рон, понимая, что мне не хочется заканчивать вопрос, — эти твои слова меня и разбудили.
Я устало прикрыл лоб и глаза рукой.
— Блеск. Надеюсь, я хоть не хожу во сне? А то метаться и разговаривать уже научился.
Рон сочувственно взглянул на меня.
— Какой он из себя? Виктор Фэлл.
Я удивился вопросу и пожал плечами.
Наверное, во всех Солнечных Землях этот человек представляется монстром. Или помесью человека с монстром. С красными глазами или острыми клыками. С крыльями или хвостом. Когда народ кого-то боится, он приписывает ему черты абсолютного, канонического зла, потому что не хочет верить, что человек, который творит страшные вещи, может быть обычным. Но ни Виктор Фэлл, ни седовласый колдун Коруна Объединителя не похожи на монстров. Да и сам Корун, который хладнокровно приказал уничтожить Лэс-Кэрр-Грошмор, с виду ничем не отличался от любого другого человека...
— Он обычный, — нахмурившись, отозвался я, — ничего выдающегося внешне. В нем нет изъянов, уродств. Статный, темноволосый, богато одетый. Кажется, любит черный цвет, если судить по одежде, в которой я его каждый раз вижу.
Роанар казался несколько разочарованным. Я усмехнулся.
— Чего хмуришься? Считаешь, что на самом деле у него должны быть челюсти, как у наяд и перепончатые крылья, как у дексов?
На самом деле, мне никогда не приходилось видеть дексов. Но, судя по страху Филисити, что настиг нас в Городе Костяных Башен, перепончатыми крыльями обладало каждое Отрово отродье.
Арбалетчик закатил глаза.
— Вовсе нет. Просто твое описание кажется... обычным. Слишком реальным. Значит ли это, что твои сны — правда?
— Узнаем, когда доберемся до Тайрьяры, — пожал плечами я, — поверь, не ты один хочешь разобраться в том, что происходит. Что до Виктора Фэлла, то я знаю о нем точно только одно: его нужно убить. Это мое задание. Наше задание. И мы его выполним.
Роанар некоторое время молчал.
— Думаешь, у нас получится? — спросил он, и мне показалось, я слышу в его голосе тень страха.
— Не знаю, — честно ответил я, вглядываясь в темноту.
Пересмешник на ветке каркнул, как обычный ворон, и тут же снова передразнил меня: "ты убил ее". Оптимизма эти слова не внушали ни мне, ни барону. Хотел бы я сказать что-нибудь, что обнадежило бы нас обоих, но, к сожалению, не мог. Поэтому, вздохнув, лишь повторил.
— Не знаю.
* * *
Этой ночью кошмар не повторился. Поутру меня разбудил Ольциг и запах жареного мяса. Роанар, похоже, все-таки выбрался на охоту, и теперь нас ждал полноценный завтрак, в который медленно перетек вчерашний несостоявшийся ужин.
Запах казался аппетитным, но сон привлекал меня гораздо больше, и я едва не взмолился Ольцигу, чтобы тот забрал мою порцию, но позволил мне поспать. Пока тот объяснял, что остальные и так проснулись намного раньше, и Роанар наказал всем меня не будить, пока завтрак не будет готов, мое сознание окончательно очнулось ото сна. Я нехотя встал и умылся холодной водой из ручья, направление которого временно изменила Филисити для нашего общего удобства.
