— Уважаемые друзья, я собрал вас всех, чтобы совместно узнать последние замыслы государя Ортензия, а именно его волю относительно того, кого нам следует возвести на престол Мории и Алмаага и поддержать на нем вопреки всем недругам государства и нарушителям его законов, — Элбет повел речь торжественно и прямолинейно. Он так и не присел на резной стул, заняв вертикальную позицию возле места бывшего правителя. — Мне известно, что Ортензий несколько лет назад оставил завещание, в котором изъявлял волю по поводу своего наследника.
Его взгляд метнулся в сторону Клода Шинье, выступавшего здесь как доверительное лицо. Алмаагец поднялся и, прочистив горло, немного сутулясь и заикаясь, перешел к сути дела. Он держал в руках свернутую грамоту, на сургуче которой виднелась государева печать, а другой придавливал к столу прочие бумаги, исписанные аккуратным почерком.
— Его Величество Ортензий I передал мне в шестнадцатую неделю 571 года этот свиток, и мы обоюдно подписали договоренность, согласно которой я обязался вскрыть послание в случае невозможности дальнейшего занятия им морийского престола и управления страной. Нынче этот горестный для всех нас момент наступил. Так что позволите мне? — он вновь прокашлялся и дрожащими пальцами ухватился за запечатанный документ Ортензия. Едва лист распрямился перед его глазами, Шинье начал читать срывавшимся на хрип голосом: — Согласно закону морийскому о наследовании прав на имущество, а также иные права, я, Ортензий I, государь морийских земель, признаю графа Ланса де Терро, сына Оквинде де Терро и Лиссы Ризы Росси, своим приемным сыном, что дает ему все необходимые права наследования как государевых земель, так и власти над подданными народами, что требует соблюдения им клятв данных мной перед лицом самого бога Моря.
— Ура! Ура! — закричал д'Орхе, нарушая покой собрания громкими хлопками, последовавшими за восторженными возгласами. — Я всегда любил и ценил нашего государя за его предусмотрительность и расчетливый ум. Я не сомневался, что государь не объявит иного наследника, чем юный граф Ланс. — Многие присутствовавшие сдержанно взглянули на релийца. Воля государя не стала ни для кого сюрпризом, и, озвученная вслух, она окончательно развеяла волнения последних дней, чем действительно могла бы вызвать улыбки на лицах и радостные взоры. Но мужчины сохраняли озабоченный строгий вид, так и не поддержав веселья релийского дворянина, который будучи отцом супруги Рионде де Терро, брата Оквинде и соответственно дяди Ланса, уже предвкушал, как закрепится при дворе, чтобы оказать влияние на молодого государя. Элбет лишь усмехнулся этим размышлениям, ибо представил, как изменится лицо графа, когда он поймет, что новый государь не так прост, как мог казаться несколько лет назад, когда он навещал Релию. Хотя по всей очевидности даже тогда д'Орхе не успел познакомиться с племянником зятя, иначе не вздумал бы даже мыслить о собственных интересах в Алмааге.
— Безусловно, нам всем стоит возрадоваться новому государю Мории, — проговорил колдун, когда Шинье опасливо занял свое место за столом, а релийский граф приутих, осознавая несвоевременность бурных эмоций, покуда тело погибшего государя еще не предали огню. — Ланс де Терро был воспитан Ортензием, и даже лично мной, — отметил он, делая многозначительный кивок головой. — Его отец был закоренелым моряком, верным капитаном и великим адмиралом, его мать, хотя очень рано покинула бренную землю, также совершила славные подвиги во спасение жизни своих друзей, в числе которых был будущий государь Ортензий. Да омоются наши земли божественными водами при восшествии на престол нового государя. Государя морийского Ланса I! Однако, как вам известно, господа, нынче граф де Терро находится вдали от родных краев, и я считаю, что он не сможет возвратиться в Алмааг раннее, чем к зимним празднествам Моря, именно тогда вся страна и почтит нового ставленника бога Моря на острове.
— Я полностью с вами согласен, граф ла Ронэт, — произнес Клазон, приподнимаясь над столом. Он склонил голову в знак уважения к последней воле государя и продолжил: — Наследнику трона к тому же пока слишком опасно появляться в столице, где до сих пор не выяснены подробности покушения на государя. Несомненно, ему тоже грозит опасность нападения, а жизнь графа де Терро отныне дороже жизни всех гвардейцев и прочих воинов Мории, которые присягали на верность вождю.
— Ланс де Терро еще тот пройдоха, — вполголоса пробормотал себе под нос принц ла Фонти, дряхлый старикан с трясущимися руками, осунувшимся лицом, но все еще прямой фигурой. Он не расставался со своей твердой тростью, которой мог выбить спесь из любого заносчивого молодчика при дворе. — Когда этот мальчуган приезжал с отцом в мое поместье, то загнал до пены любимого скакуна, а парню тогда было не больше двенадцати. Этот или сам себе голову сломает или сломает головы своим врагам. Государь знал, кого признать своим сыном...
— Любезный Эннет, за прошедшие годы граф Ланс очень изменился, — перебил принца видорий. — Я надеюсь, он стал рассудительным и благовоспитанным, терпеливым и ответственным. Однако Море может каждое мгновение призвать любого праведника в свои просторы, и мы должны молиться, чтобы этого не произошло с принцем-наследником, поэтому не мешало бы обезопасить его возращение в великий град.
— Всех гвардейцев следует предать суду и выслать в Истару, тогда моему племяннику не будет грозить никакая стрела, ни шпага, ни кинжал! — вновь воскликнул граф д'Орхе столь быстро признавая в персоне государя близкого родича. — Но что вы ответите, мудрый Элбет, на мои опасения, что государь Ланс просто не успеет добраться до Алмаага? Ведь не исключено, что юный граф, ныне исполняющий обязанности сотника в далеких степных краях, узнает трагические новости о кончине государя спустя пару недель, а до празднеств Моря осталось не более месяца?!
Об истинном месте пребывания Ланса после путешествия по Черноморью было известно всего лишь двум людям во дворце — погибшему государю и его советнику Элбету, поэтому престарелый колдун не стал разуверять релийца в оправданном беспокойстве.
— Я могу заверить вас лишь в том, что я уже отослал для графа печальные известия, — ответил Элбет.
— Вы как всегда поступили очень верно, граф. Но смею предложить наиболее достойное решение для случая, если наследник государя все-таки задержится в пути, — д'Орхе не собирался уступать в своей настойчивости. — А это, к сожалению, может случиться, ведь лишь нашему государю были подвластны волны и ветер в пути по морю, чего отныне мы навеки лишены, кроме некоторых... — он бросил подозрительный взгляд на прямую фигуру колдуна. — Господа заседатели, предлагаю принять решение о том, что на время отсутствия государя, его обязанности, выполнение которых народ с нетерпением ожидает, должен будет исполнять регент, то есть ближайшее приближенное к государю лицо.
— Я готов сию же минуту записать и подтвердить ваши решения, судари, — важно проговорил Клод Шинье, хотя его голос все еще дрожал от волнения, находясь в столь значимый для всей морийской державы момент среди тех, кто определял её будущую судьбу.
Предложение релийского графа было поддержано, и даже Элбет нашел в нем крохи разумности — ведь назначение регента для колдуна не принесло бы особых затруднений, тем более рядом находилась достойная для этого кандидатура Мориса Росси, настоящего родственника принца-наследника Ланса, будущего государя морийского.
Каждый день граф Элбет ожидал вестей из порта. Суда, заходившие в столицу с северных вод, должны были привезти того, чью голову омоет глава видориев Морий, который покидал свои палаты лишь в таких торжественных случаях, как восшествие нового государя на престол. Однако среди многочисленных дворян и прочих морян, спешивших в столицу на зимние праздники, на пристань не сошла нога принца-наследника, и колдуну по-прежнему приходилось отрицательно кивать головой на ироничные вопросы графа д'Орхе о том, есть ли известия от его молодого родича де Терро. К тому же за неделю до самой длинной ночи в Алмааг пожаловал другой де Терро, граф Рионде. Он прибыл вместе с молодой женой, вновь носившей под грудью дитя, и тут же заявился во дворец заверить графа ла Ронэт, ставшего на время правителем острова, в своих искренних дружеских намерениях и стремлениях к процветанию всего морийского народа. Элбет не мог отказать Рину и его семье в богатых апартаментах при дворе, о которых, правда, уже успел распорядиться релийский выскочка д'Орхе, за последние дни возомнивший себя полным хозяином среди роскошных просторных залов великолепного строения алмаагских зодчих, что испокон лет занимали морийские государи. Младшего брата Оквинде де Терро Элбет увидел впервые, и хотя на внешний вид с возрастом релийский граф все более походил на своего отца и брата, его лицо было слишком добрым, а голос мягким для того, чтобы взвалить на плечи управление огромными просторами государства. Но его тесть, видимо, не сомневался, что Рионде это крайне необходимо, тем более под его надежной опекой и присмотром.
Однако вести с севера все-таки пришли, пусть и случилось это за пару дней до назначенного совета глав всех морийских стран, многие из которых уже вступили в столицу, окруженные богатой свитой или всего лишь верными помощниками. Придворные слуги суетливо носились по коридорам в заботах, а многочисленные гости, заполонившие галереи, террасы, лестницы и залы дворца, обменивались краткими, но порой очень важными фразами о предстоявшем событии в истории Мории.
На верхней площадке, прикрытой от непогоды прозрачным толстым стеклом, сооруженной не без чародейства графа ла Ронэт более сотни лет назад, располагалась голубятня, куда прилетали самые последние известия с материка от верных осведомителей алмаагца. Элбет отцепил от маленькой лапки прибывшей птицы, стучавшейся в приоткрытое окно, небольшой бумажный свиток, которому были не страшны ни дождь, ни снег, так как он был надежно защищен чарами колдунов, из чьих краев был отослан. Не задерживаясь в светлом помещении, в котором он нередко наблюдал по ночам звездное небо, советник поспешил спуститься по запутанным узким ходам каменной башни, выстроенной в форме пирамиды, в основании которой проходили ритуалы омовения и служения видиев богу Море. Оказавшись внизу, колдун прошел мимо глубоких бассейнов, заполненных чистой подогретой водой. Помещения были почти пустынны в столь ранний час, однако до слуха графа долетели голоса из-за толстой ширмы, разделявшей мужские купальни от женских. Элбет поспешил к выходу, но вскоре понял, что его догоняли быстрые легкие шаги, и старец все-таки оборотился.
— Не ожидала вас здесь встретить, граф Элбет, — раздался горловой женский голос, после чего рядом с колдуном появилась высокая женщина, наряженная в открытое платье, облегавшее стройную фигуру. Но, несмотря на прелестные формы и сверкание драгоценностей на груди и пальцах, спутницу трудно было назвать красавицей. Принцесса де Кри, Корлинская, приехала в Алмааг несколько дней назад вместо своего мужа далийского принца, отправленного для заседания в совете оклинскими дворянами. У неё было очень длинное лицо, острый вздернутый нос и тонкие губы, но зеленые глаза особо подчеркивали образ хищницы, что рождался при первом же взгляде на принцессу. — Неужели колдуны тоже молятся богам? — добавила она, слегка прищуриваясь.
— Кому как не колдунам заботиться о морийском народе, сударыня, — ответил Элбет. Они не спеша направились по заснеженной тропе из красного камня к зданию дворца. — Поэтому нам также иногда надо разговаривать с вашими богами. Очень жаль, что я только сейчас удостоен чести с вами поговорить, хотя мне уже поведали о вашем прибытии. Позвольте поинтересоваться, что стало с принцем Корлинским, вашим мужем?
— Неужели вы также недовольны тем, что ваше мужское общество разбавит женская простота и непосредственность?! — совсем некрасиво улыбнулась женщина. — Принц слег в лихорадке неделю назад, поэтому я исполняю в Алмааге его обязанности, о которых мне уже сообщил преподобный Морий. Разрешите и мне спросить вас, граф Элбет. В длинную ночь мой голос действительно будет что-то значить, или я все-таки со спокойной душой поприветствую будущего государя, которого вы, наконец, нам представите?
— О, вы уже в курсе, что ваш сосед, граф Релии, предлагает назначить регента на время отсутствия принца-наследника в столице. Но не забывайте, что это всего лишь краткосрочная инициатива, и без сомнения очень скоро законный государь вступит в свои права...
— Да, релийцы самые болтливые среди морян, — принцесса подтвердила вечную неприязнь между дворянскими родами соседних государств, но колдун полагал, что на совете эти условности вмиг отпадут, едва они поймут, что следует вдвоем противостоять Алмаагу, острову, который недолюбливали все дворяне материка. — Однако я, как и полагалось, узнала эти известия из уст главы видориев, который будет председательствовать на совете, к тому же именно ему предстоит первому всенародно назвать наследника Ортензия титулом государя морийского.
— Что ж, я надеюсь, что вы и на совете прислушаетесь к мнению Мория XXXI, — они уже ступали по открытому переходу в другую часть дворца, когда из-за темного угла выплыла пышная фигура правителя Бастара, первого из русов, которые осенью и зимой управляли городом и страной. — Господин Регат, рад приветствовать вас этим утром, — Элбет склонился в почетном кивке, однако бастарец удосужился лишь слегка двинуть головой на этот жест и безответно двинулся далее по коридору.
— Эти русы да тоны! — воскликнула принцесса. — Никакого уважения к женщине! Своих они держат взаперти вдали от чужих глаз и рук, а на чужих даже глядеть не желают. Я предчувствую, что правитель Рустанада не вымолвит в мою сторону ни единого слова, ведь совершенно негоже появляться в свете без супруга!
— Сомневаюсь, что вы будете скучать в одиночестве, сударыня. Во дворце в дни празднеств собираются и более галантные кавалеры, — колдун слегка усмехнулся, а женщина поддержала его искру:
— И я уже успела познакомиться с некоторыми из них. Так, например, барон Тюрон Насса, управитель Гореста, Главный Минора, просто великолепен в широкополой шляпе и высоких сапогах, а его способность убедить любого собеседника в своей правоте просто поражает мой ум!
Элбет подумал, что либо у этой дворянки ума не хватало, и оттого она смотрела на мужчину, а точнее главу морийского государства, только как на объект женского желания, либо принцесса умело играла избранную роль и скрывала предпочтения, которые, несомненно, выскажет на совете. Колдун поинтересовался у далийки, как она устроилась в своих комнатах, и распрощался с гостьей, передав её внимание и любопытные взоры новому собеседнику, командору Брэну, наместнику ныне объединенных земель Лемака, Навии и Тайрага. Далее по освещенным коридорам дворца колдун старался двигаться быстро и незаметно, чтобы не задержаться под градом допросов прочих людей, с которыми следовало считаться даже в собственном доме, вдали от их земель и богатств. Элбет желал поскорее добраться до спальни, где он сумел бы прочитать долгожданную записку от Молоха. Но, оказавшись за толстыми дверьми своей опочивальни, которую стерегли с вытянутыми в руках алебардами два гвардейца в тонких кольчугах, граф ла Ронэт с некоторым сожалением отметил, что его подкараулили для разговора и в этой части дворца. Но от Мориса у колдуна почти не было секретов, так как этот мальчишка на его глазах вырос в смелого юношу, верного гвардейца, воина государя, получив чин капитана, а после став помощником самого генерала — командором Алмаага.
