— Потом разъяснишь мне, что эти слова значат, — Артелайл вздохнула,— А те, кого обязательно отправят на острова? Они ведь выбраны случайно, он не может этого не заметить!
Кикарос расплылся в довольной улыбке, словно голодный кот, дорвавшийся до стратегических запасов сметаны.
— А это кое-что, что мне когда-то рассказал Женя еще до всего... этого. Он этим нагло пользовался не раз, потому про него и говорили, что видит будущее как хранительница. Насколько я его понял, если ты знаешь что-то, ты будешь склонна подсознательно искать тому подтверждения, а не опровержения. Так устроен человек. Женя называл это “самоисполняющиеся пророчества”. Вот ты сейчас сказала Аркастеру факт, и он сам же найдет ему подтверждение, вот увидишь. В каждой мелочи он будет искать подтверждение факту, что уехали сильные люди, которые могли повести за собой толпу. И именно поэтому, едва мы узнали, что кто-то распустил этот слух про то, что ты ослепла — нам потребовалось его задавить в зародыше. Более того, в тот список я лично умудрился выбрать тех, кто больше всего хотел бы уехать. Ну, сама понимаешь, переселять кого-то из королевства по принуждению, все дела. Все будет выглядеть, как если бы рабочим предложили шанс, и они согласились.
— Но хватит ли этого?
— Надеюсь, что хватит. Потом мы что-нибудь еще придумаем. Не беспокойся, Артелайл. Скажи мне лучше, как твои сны?
— Ничего ясного так и не было, только опять огонь и крики “палач”, — вздохнула хранительница, — я даже не знаю, есть ли в них какое-то предсказание или это просто сказывается усталость за последние месяцы.
— Женя сейчас с этим разбирается, скоро мы узнаем подробности. У нас и без палача тут проблем хватает.
— Спасибо, Кикарос.
* * *
Леннарт и Ренгус вышли из дворца и медленно шли по площади, в сторону ждущих их карет. Леннарт был несказанно рад избавиться от непривычного браслета. Небо над городом все еще оккупировали плотные облака, скрывающие солнце. Это заставляло черную брусчатку площади казаться на удивление зловещей. Цепь, торчащая из колодца в центре и медленно вращающаяся спиралью, казалась готовой к броску змеей.
— Ренгус, ты же говорил что хранительница… — нарушил молчание Леннарт.
Молчание его напрягало, особенно молчание Ренгуса.
— Мне тоже могут врать, Леннарт. И я тоже могу на это купиться. Твоя задача — не допустить этого — он указал на листы с набросками, которые сделала Артелайл.
— Я сожгу их.
— Не стоит, Леннарт. Они тебе будут напоминать, что думать надо головой, а не тем, что у тебя находится ниже спины.
— Хранительница ведь…
— Разумеется Артелайл наговорит тебе список благих дел, который будет достоин жрицы. За это чернь ее и любит.
— То есть мне не стоит делать то, что она говорит?
Они подошли к карете Ренгуса и тот резко открыл дверь, напугав кучера.
— Тебя в детстве в колодец головой вниз бросали, Леннарт? Разумеется делать все, как сказали. Но без фанатизма. Необходимый минимум. И по всем вопросам советоваться со мной. Вот.
— Что это?
— Игрушка с дальних островов. Купил у коротышек, которые недавно открыли лавку в городе. Благодаря этой штуке можно разговаривать и видеть того, с кем ты говоришь, даже если ты на другом конце страны. Обошелся мне в целое состояние, но тут уж ничего не могу поделать.
— А эти… У меня все Лильди выпрашивала такую. Это же как волшебные зеркала окторана.
— Да, только откуда-то с запада, и то, что через них обсуждается, не подслушать. С зеркалами это делалось просто. А эти штуки за какие-то полмесяца стали такими модными… Моя Матильда и Нири Алдавис вообще подрались из-за последней, что оставалась в лавке. Теперь смотрит в эту стекляшку, словно видит там будущее. Но что интересует нас, так это то, что разговор по этой штуке никто не сможет подслушать…
— Очень удобно.
— Именно. А теперь мне пора, Леннарт.
— Спасибо за поддержку, Ренгус.
— Спасибо не звенит, — мрачно хмыкнул Леннарт и нырнул в ждущую его карету, — стоимость стекляшки вернешь в следующий раз.
Леннарт зло посмотрел на коробку, в которой крылся подарок Ренгуса, и пошел в сторону к своей карете.
* * *
Огромные створки украшенных позолотой ворот бесшумно отворились на хорошо смазанных петлях, впуская Женекерса из темноты пещер в светлое помещение. Пещеры пронизывали гору целым лабиринтом, в котором пришлось даже немного поплутать.
Здесь было тепло, несмотря на огромные окна, из которых открывался завораживающий простых смертных вид. Еще одна лестница, покрытая цветастым южным ковром, раздваивалась у запертой двери, ведущей во внутренние помещения и, разворачиваясь, вела на второй этаж. Там, на полках закрытых стеклом, у горящего камина все так же, как и четыре сотни лет назад лежал древний позолоченный шлем, скорее всего, какой-то трофей хозяина этих мест. Рядом с ними были несколько диковинных и жутко неудобных, по оценке Женекерса клинков, пара каких-то уродливых черепов, размером с кулак... С тех пор ничего не изменилось.
— Тебя давно не было, — раздался спокойный голос.
— Здравствуй, Шарвин. Шендар дома?
Шарвин была призраком. Таким, каким их описывают в сказках, по всему побережью. То становилась видимой, то теряла все цвета, бледнела и исчезала совсем. Но когда она того хотела... Она становилась не только полностью видимой, но и осязаемой. Она все так же была облачена в просторное белое платье, густые каштановые волосы ниспадали вниз почти до пояса. Наверное, ее можно было назвать красивой, по человеческим меркам.
На вид ей можно было бы дать максимум двадцать семь, не больше. Но вот только свидетельства, которые нашел Евклид говорят, что она была с Шендаром еще тогда, когда он только обустраивал свое жилище и путешествовал. Сколько же ей на самом деле лет было тайной, но она точно была старше его. И Виллама. И даже Ланны.
— Конечно. Работает. А пока, не составишь ли компанию — девушка указала на два кресла у камина и стоящие на столике фигуры.
— Разумеется.
— За эти годы я стала играть намного лучше, хотя, признаюсь, здесь тяжело найти достойного противника. Чай?
— Буду благодарен.
Шарвин растворилась, чтобы спустя несколько секунд зайти в комнату с чашкой ароматного южного чая и свежей выпечкой, мигом наполнившей своим ароматом небольшую комнату. Пожалуй, этого Женекерсу не хватало больше всего. Возможности порадоваться таким мелочам, как теплому чаю после холода, аромату выпечки, пению птиц... В конце концов, даже женской красоте, пускай оная и представлена призраком. Впрочем, не хватало ли? Должно было бы не хватать.
Эту игру придумали здесь давно, и во многом она напоминает шахматы. Разве что вместо клеток тут восьмиугольники и поле тут немного больше. Фигур тоже прибавилось, да и правила были сложнее. На юге монахи нескольких религиозных орденов используют ее, чтобы развивать в себе терпение. Если играть по всем правилам — партия может растягиваться на месяцы. Простые люди обычно предпочитают упрощенный вариант игры, где меньше фигур и проще правила.
— Упрощенный вариант?
— Разумеется, — улыбнулась Шарвин, — я не думаю, что у тебя есть время до нового года, хотя признаюсь, это было бы очень интересно.
Последний раз, когда он играл в эту игру с Шарвин, он просчитывал каждое движение на три шага вперед, и это была ничья. Будет разумно начать с этого значения.
— Я слышала о твоем пленении. Сожалею, об Илейн.
— Что было, то было, Шарвин. Илейн сделала правильно, ей было видней.
— Ты не обиделся на нее?
— Я этого не умею делать. А мои правила запрещают мне это.
Партия закончилась в пользу Шарвин, и для следующей партии Женекерс решил просчитывать ходы на четыре шага вперед. Из-за количества фигур и сложности игры это добавило лишнюю секунду, которую ему приходилось раздумывать над своим ходом. Но все равно, со стороны казалось, что он делает ход сразу, без малейших раздумий. А вот Шарвин, напротив, думала над каждым ходом иногда по несколько минут, просчитывая комбинации.
— Неужели даже любовь для тебя… правило?
— А что делать, когда больше ничего нет? Только воспоминания, по которым ты придумал себе правила?
— Не знаю, — честно произнесла Шарвин, и до конца партии не проронила ни слова.
Эта партия закончилась в ничью. И от неминуемого поражения, Шарвин спас только появившийся в дверях Шендар.
Все так же в черной с золотым мантии, с идеальной тонкой завивающейся черной бороденкой, густыми бровями, едва ли не сливающимися в одну линию, и все так же ни единого седого волоса. Прямо классический южанин, только что с торжественного приема.
— Женекерс. Не ожидал. Рад встрече.
— Взаимно. Я тоже, по правде говоря, не совсем был уверен, что застану Вас здесь.
— Да, куда я денусь.
— Вода из реки забвения. Из самых ее верховий, — Женекерс поставил на стол небольшой стеклянный сосуд.
— Спустя четыре сотни лет это для тебя все еще актуально? — удивился Шендар, прищурив глаз.
— Да. Хотя, признаюсь, я пришел к тебе несколько по другой причине.
— Надеюсь, ты помнишь наш уговор? Я знаю, что в Королевстве сейчас проблемы и не намерен влезать в них, как бы ты не просил, или даже хранительница.
— “Не задавай вопросов и не услышишь в ответ лжи”, — процитировал слова, сказанные когда-то Шендаром, Женекерс, — вполне помню. Ровно, как и то, что ты сам определяешь, на что именно этот уговор распространяется. Услышу ли я ложь от тебя, если спрошу про того, кого в древних книгах именуют как Палач Юга?
— Он сгинул много лет назад. Зачем тебе эта древняя история, давно покрывшаяся пылью? — насторожился Шендар.
— Видимо не сгинул, раз хранительница увидела его возвращение, — возразил Женекерс, — у меня есть основания полагать, что тот, кого мы называем Лорд Яда, приложил к этому руку. Или еще только приложит.
— Женекерс, я же сказал, что не буду влезать в дрязги Королевства.
— Я этого не прошу. Мне хватит только информации о том, где найти этого палача, чтобы убедиться, что он не выскочит в самый неудобный для нас момент, как черт из табакерки?
— Как что? — не понял Шендар, услышав незнакомый речевой оборот, — ладно, не суть. Он не может выскочить, Женекерс. Хранительница ошиблась. Даже я знаю, что по королевству ползут слухи о том, что ее дар уже не тот, что прежде.
У Женекерса никогда раньше не получалось диалога с Шендаром. Слишком многое было в интонации, выражении лица, глазах. Все то, что Женекерс упускал, и что было для Шендара так важно. Что ж, в этот раз маг приготовился к разговору намного более основательно, чем прошлый раз.
— Мы серьезно работаем над тем, чтобы существенно укоротить язык тем, кто это болтает. В идеале — до уровня шеи, — Женекерс выдавил из себя плотоядную ухмылку, — И все же, Шендар, мне интересен палач.
— Хорошо. Допустим на мгновение, что палач восстанет из мертвых. Я думаю, у тебя есть свои источники, дающие тебе основания полагать, что я с ним сталкивался когда-то. Не буду их оспаривать. Палач не будет подчиняться никому и никогда. Это то, в чем я точно уверен.
— А я не совсем уверен в том, что Ядовитый знает об этом. И он вполне может выпустить это зло при малейшем шансе. Шендар, позволь я тебе просто покажу расклад сил. Я не прошу тебя вмешиваться, у меня более чем хватает своих сил.
— Я всегда рад новой информации. Но не жди от меня советов.
Женекерс извлек из сумки прямоугольный кусок стекла, размером с поднос и отодвинув недопитый чай в сторону положил его на стол. Поверхность ожила и по воле мага показала карту континента, выделив жирной линией границы королевства.
— Я просто перечислю тех, кто сейчас перешел на сторону Ядовитого, — произнес Женекерс, хрустнув пальцами рук, — приступим. Начнем с кроу, которые не в меру зашевелились. Уже даже бульварная пресса пишет о том, что некоторые кланы прибавили в силе, и скоро пойдут войной на жителей поверхности.
Иллюстрируя слова Женекерса, на карте появились красные точки — вероятные места выхода кроу на поверхность.
— Лисоухие тоже зашевелились. Нападения на деревни прекратились, но вот количество их разведывательных отрядов возросло многократно. У меня есть надежная информация, что они продались Ядовитому с потрохами.
На карте вспыхнула красная стрелка от лесов лисоухих к границам королевства — предполагаемое направление основного удара.
— Пираты. Лорд Блард, демиург-покровитель пиратов, объединил разрозненные отряды пиратов на западе. Жемчужные острова последние годы вообще жили в страхе, да и сейчас дела не лучше. У меня есть серьезные основания полагать, что они планируют нападение и получают приказы от Ядовитого. Его единственный противник, также демиург-покровитель пиратов, но несколько другого пошиба, Капитан Джаск. И он пока держится в стороне, но он явно нынче не в фаворе, и его люди стараются не переходить дорогу Бларду.
Еще одна стрелка уперлась в королевство с запада.
— Север королевства. Мануфактуры. Рабочие были не слишком довольны условиями труда, кое-кто хочет на этом сыграть. Вместе с этим северные баронства собирают дружину. Хотя они заверяют, что готовятся к отражению потенциальной атаки кроу, у некоторых есть основания полагать, что они просто примкнут к тому, кто будет одерживать верх, чтобы выйти сухим из воды.
Еще одна красная стрелка с севера.
— Наемники. Элитные, псы южных берегов, обычное отребье и просто бандиты. Около восемнадцати отрядов псов, и около сотни всех остальных. Это только то, что я отслеживаю. Часть рассредоточены по королевству, часть расположились восточнее Шелкотрава. Хорошо вооружены тем, что под видом списания уходило из армии годами. Принимают приказы от Ядовитого.
Карта расцвела красными точками, словно розовый куст.
— Это если кратко. По понятным причинам, я немного обобщил и изменил данные, чтобы не выдавать некоторой стратегически важной информации. Я не имею права раскрывать сейчас все карты детально, даже тебе. Как видишь, юг это единственное место, куда не приходится практически удара. Ядовитый не хочет просто убить хранительницу. Он хочет видеть королевство в огне.
— И ты считаешь, что удар с юга нанесет палач.
— Да, Шендар. Я сейчас отрабатываю все варианты. Даже самые безумные, колодец подери, варианты, — Женекерс стукнул кулаком по столу, — Я не прошу тебя вмешиваться, у меня хватит своих сил еще не на одну войну. Единственное что мне надо знать — с чем я столкнусь. Кем бы ни был палач, у него будут серьезные проблемы, когда он встретится со мной. За эти годы у меня накопилось много сюрпризов. Но эта информация сможет сохранить жизни людей, простых людей. Как и любая информация. А жертвы будут. Они уже есть, и их число растет каждый день. До сих пор мы даже не знаем, что заставляет кровь простых людей синеть, превращаясь в яд, вопреки даже здравому смыслу. Хочу я того, или нет — для меня жертвы это всего лишь числа. Статистика, не более. Но эта статистика, где за каждой цифрой — это чьи-то родные, близкие, дети оставшиеся сиротами и искалеченные судьбы. В отличие от меня, Шендар, ты это должен чувствовать!
