— Нашла, — снова встрял старший Виттебранд, — Перед нашим с Изольдикой знакомством юная Ванилика как раз покинула дом, — сообщил он, подтверждая мои опасения.
— Тем более, — сказал, даже не взглянув на рыцаря и все еще глядя только на Изольдику, — Все встает на свои места. Всему виной страх, правда? Страх и совсем капельку зависть. Не черная, нет. Вряд ли бы ты опустилась до черной зависти и злобы. А белая. Когда грустно от того, что у кого-то есть то, чего у тебя, и, как тебе кажется, уже никогда не будет. И единственное что тебе остается, тешить себя маленькой надеждой, что та отдушина, которую ты себе пытаешься создать, будет если не эквивалентной заменой, но хоть как-то скрасит твое одиночество. Я прав? Ты ведь уже поняла, что я знаю. Ты умная, Изя. Уверен, что поняла.
— И за что же ты тогда меня осуждаешь? И чуть ли не казнишь смертным боем? — спросила она, водя изящным пальчиком по ободку серебряного кубка. Не думаю, что у нее там было вино. Вообще, вся посуда в замке была, как бы потактичнее выразиться, монументальной, что ли. Тяжелая, массивная, в чем-то грубая. Впрочем, вполне подходящая для средневекового замка.
— Не казню, но осуждаю. Ты решила за обоих. Это просто нечестно.
— Вот как? Но у нас все решает тот, кто принимает на себя ответственность. Так что в рамках своего народа я права, и мои действия оправданы.
— Только потому, что вторая сторона у вас, как правило, принимает в этом самое минимальное участие, да и то, лишь на начальной стадии, ведь так?
— И что с того? Я взрослая, половозрелая особь, я подняла на крыло двух дочерей. И можешь мне поверить, они далеко не самые худшие отпрыски драконьего племени. Поэтому это только мое решение, и я в полной мере готова нести ответственность за него.
— Ответственность? Не знаю, как у вас, но у нас это слово означает — держать ответ. Так почему же ты его не держишь? Почему замалчиваешь?
— Так, — голос Витауса был резок, мы оба: и Изя, и я, вздрогнули от самой интонации — властной и волевой. — Я требую объяснений. И сейчас мне уже все равно, кто из вас будет мне их давать.
Он посмотрел сначала на Изю, потом на меня. На мне взгляд рыцаря задержался чуть дольше. Наверное, оно и к лучшему, потому что здоровая злость, поднявшаяся откуда-то изнутри, позволила мне в тот момент сказать все в лоб так, как есть.
— Ты провел с ней эту ночь. Ничего страшного, по большому счету. Если говорить словами леди Троубург, половозрелы особи могут позволить себе такую роскошь, не так ли? Вот только она не посчитала нужным тебе напомнить, что драконы, по сути своей, существе магические, и в определенный период, в частности в самом расцвете детородного цикла, для зачатия вполне достаточно одной единственной ночи. Что-то мне подсказывает, что сейчас она даже пол будущего ребенка уже знает.
— Нет! — воскликнула Гаррилика и вскочила со своего места, — Как ты могла?! — юная выверна была близка к истерике, — Мама?!
— Я могла?! — Изя тоже вскочила, — В чем ты меня обвиняешь?
— Ты ведь знаешь, что у них не так, как у нас? Как я теперь смогу... — она опустила взгляд на Ульку, по щекам, бледным как полотно, потекли слезы, — как мы теперь сможем...
— Что сможем-то? — прогудел перепуганный её поведением Улька.
— А ну прекратить истерику! — воскликнул Витаус и обе выверны неожиданно застыли, а потом медленно-медленно сели обратно. Улька тут же обнял Гарри, та трогательно уткнулась мордашкой в широкую грудь рыцаря. Изольдика, нацепив на лицо маску вежливости, повернулась к хозяину замка. Я решил пока не вмешиваться, послушать, что он ей на все это скажет.
Но первым делом Витаус обратился не к Изольдике, а к Гарри.
— Дорогая моя девочка, какие бы отношения не связывали нас с твоей матерью, я обещаю тебе, что на мое решение поддержать ваш с Паулем союз, они не отразятся. Тоже могу сказать о сыне. Если он сделал свой выбор, то ничто, и в этом я уверен, не заставит свернуть его с выбранного пути.
Они с Улькой переглянулись и, судя по всему, без лишних слов поняли друг друга. Что могу сказать, настоящие отец и сын. Дальше настала очередь Изольдики. Витаус снова перевел взгляд на нее.
— Ты собиралась мне сказать?
— Нет, — ответила она.
Ну, хоть не солгала. Хорошо или плохо, судить не возьмусь. Но, как не крути, обнадеживает.
— Почему? Посчитала недостойным?
Выверна не ответила. Тогда влез я.
— Давай, я объясню. У них воспитанием, как правило, занимается кто-то один. Редко встречаются полноценные семьи. Да, ты и сам знаешь, — напомнил рыцарю про Финика и его дочерей, — Поэтому она попыталась действовать по отработанной на предыдущих детях схеме.
Витаус, если и хотел что сказать, не смог, так как Изя заговорила, обращаясь к нему.
— Я вполне могу себе позволить выносить и воспитать еще одного ребенка. Ты был в моем доме, видел, что мое золото все еще заряжено, и я...
— Твоих девочек с тобой уже не будет, — перебил он, — Некому будет ухаживать. Ты хочешь снова пройти через это в одиночестве?
— Я могу через это пройти. — Убежденно отозвалась она.
— Возможно. Но зачем? Объясни мне, зачем такие жертвы? Ради чего?
— Я всегда мечтала о сыне. Ты был моим шансом исполнить эту мечту, — отчеканила выверна.
— То есть уже на том пиру ты знала, что твоя магия в сочетании с моей позволит зачать именно сына? — тихо уточнил он.
— Знала.
— Но не решилась использовать меня тогда.
— Не решилась.
— И в этот раз просто не смогла отказаться от соблазна, так?
— Только так.
— Она врет, Вит, — вмешался я. Не знаю, почему мне так показалось. Просто чутье сработало. А я привык ему доверять. Поэтому заговорил. — Она просто боится. Боится, что, если поверит в то, что все может быть иначе, ошибется. Поэтому ложью пытается обезопасить себя и своего будущего отпрыска.
— Нашего будущего сына, — с нажимом поправил он, глядя мне в глаза.
Что я мог сказать ему на это?
— Еще вчера заметил, что ты здорово держишь удар, — прокомментировал, улыбнувшись рыцарь.
Тот склонил голову, благодаря за комплемент и медленно поднялся со своего стула.
— Ты совершенно права, — сказал он смотрящей в стол Изольдике, — Только тебе выбирать как жить и чего боятся. Поэтому я оставляю за тобой право выбора, — он положил на стол перед ней ладонь, а когда убрал её, все увидели крупный перстень с черным камней в массивной золотой оправе. Когда свет падал на камен, в центре его отполированной гладкой поверхности рождался странный блик, удивительно похожий на звезду. Потом, много позже, я узнал, что такие камни у меня на родине назывались звездными сапфирами. А на Халяре миринегами.
Изя вскинула глаза на рыцаря. Тот ответил ей спокойным, уравновешенным взглядом.
— Это фамильное обручальное кольцо. Всего их три. Еще ни разу не случалось, что под одной крышей собиралось больше трех поколений нашей семьи. Поэтому в большем количестве обручальных колец мы никогда не нуждались. Не знаю, измениться ли это теперь, когда мой второй сын родиться драконом, но как бы то ни было, я предлагаю тебе стать частью нашей семьи. И чтобы ты не выбрала, собираюсь принимать участие в воспитании сына, который я очень надеюсь, будет расти вместе с нашими общими внуками. Выбор за тобой, — сказал он и поднял голову, глядя на сына с будущей невесткой. Пауль открыто улыбался отцу. Гарри смотрела с недоверчивым изумлением. Рыцарь вздохнул и снова обратился к молчащей Изольдике, которая все так же смотрела в стол на перстень перед собой. — Мы с детьми будем в моем кабинете, думаю, последующий акт нашей семейной драмы не стоит разыгрывать на публике.
И они ушли. Пауль с Гарриликой, трогательно цепляющейся за его руку, и старший Виттебранд, с прямой, несгибаемой спиной.
Мне было, что сказать Изе. Я хотел уже рот открыть, но девушка (а внешне она выглядела очень юно) неожиданно всхлипнула, закрыла лицо ладонями, сгорбилась на своем стуле и разревелась. Ир дернулся было, но я положил руку ему на плечо и остановил. Возле вырвены в одно мгновение очутился Фа с успокоительным наготове, но оно не понадобилось, потому что неизвестно откуда рядом с ней появился Финик, заставил девушку подняться на ноги и прижал ревущую выверну к груди.
— Король... — слабо выдохнула она, но даже я услышал в её срывающемся голосе облегчение вперемешку с удивлением.
А потом Иля подняла всех одним только взглядом, и мы все дружно, прихватив с собой тарелки, по стеночке потянулись к выходу. После таких страстей, всем хотелось посидеть где-нибудь хотя бы в относительной безопасности и тишине. Так что засели в игровой комнате и даже телевизор включать не стали. Просто общались. На разные темы. В основном, что греха таить, про любовь. Обсуждали случившееся, сочувствовали Витаусу, да и Изю ребятам, впрочем, как и мне самому, в чем-то было жалко. Но я очень надеялся, что они там все вместе разберутся, что к чему. Собственно, так и вышло. Ужинали мы в полном составе, причем у обоих — и Изи, и Гарри, на пальцах теперь красовались те самые кольца со звездными сапфирами. Такие вот дела.
Витаус Виттебранд
Это не было помешательством. И необдуманности в моих решениях было лишь самую малость. Вчера, когда Изольдика, Изя, как прозвал е Андрей, пришла в отведенную мне в её доме комнату, это не было попыткой соблазнения. Она зашла проверить, как я устроился. И все, что произошло потом, исходило в первую очередь от меня. Сейчас я куда лучше отдаю себе отчет в том, что она, пусть и не сопротивлялась, но все время пыталась что-то сказать, но я, как влюбленный мальчишка, мог думать только о нежности её кожи под моими руками и запахе фиолетов, цветов, что так щедро устилают сиреневым ковром луга вокруг замка. Ими пахли её волосы, короткие, но мягкие. Рыжие, как пламя в камине зимой. Их так приятно было пропускать сквозь пальцы. Я задыхался и тянулся к её губам за новым вздохом. И это был мой выбор, она лишь поддержала его.
Сегодня я приказал приготовить для нее отдельную комнату. Даже сам отвел её туда после ужина, но задержался, вместо того, чтобы оставить одну.
— Что-то еще? — тихо спросила Изольдика, не глядя на меня.
Не придумав ничего лучшего, сказал:
— Я успел переговорить с Андреем. Он у нас лекарь душ.
— И чья душа, по-твоему, нуждается в его искусстве? Моя?
— Моя. И наши, — ответил я и пояснил, — Он считает, что ты не знаешь, как себя теперь вести. Просто не умеешь принимать мужчину, не как нечто временное, а как того, с чем можно поделиться мыслями, на кого можно положиться.
— Возможно, — помедлив, сказала она, — он прав.
— Тогда скажи, что мне делать. Я тоже не знаю, как вести себя с тобой. И Финик мне в этом не помощник. Он так же, как и ты, не умеет полагаться на кого-то. Только на себя.
Она долго молчала. Мне казалось это просто невыносимым. День выдался трудным. Впрочем, вчерашний был не многим легче, и завтрашний, я точно знал, будет еще трудней, чем этот. Но думать о нем сейчас мне было недосуг. Тогда она сказала:
— Эта комната, — обвела рукой пространство вокруг себя, но так и не обернулась, — Мне обязательно проводить ночи именно здесь?
Я этого боялся. Дракон. Так еще и выверна. Мы говорили с ней о верности, которой вполне может хватить на мой век, который будет не в пример короче, чем её, но я надеялся, что она останется со мной уже сейчас. Что не станет улетать, как бы сильно не привыкла к полной и безоговорочной свободе. Андрей ошибся. Я говорил с ним. Он думал, как и я. Заверял, что Изя нуждается в семье и поддержке так же сильно, как я нуждаюсь в этой женщине, сумевшей завладеть моим сердцем.
— Разумеется, нет. Ты взрослая женщина. Если ты считаешь, что самое время размять крылья... — не успел договорить, она шагнула ко мне и прижала палец к губам.
— Я не хочу улетать. Я хочу быть с тобой и этой ночью тоже, можно?
Вместо ответа, целую ей и улыбаюсь в поцелуе. Как я могу отказать? Но в моих комнатах мы не идем в постель, я наливаю нам вина. Изольдика утверждает, что для драконьего ребенка оно совершенно безвредно. По крайней мере на данной стадии беременности. Я сажусь в свое любимое кресло, оно всегда стоит возле окна. Лунными ночами люблю размышлять, глядя на звезды. Притягиваю свою леди на колени. Она прижимается щекой к моему плечу, как маленькая девочка. Совсем еще малышка. Беру её ладошку, узкую, изящную, перебираю тоненькие пальчики. Она шепотом, как самую сокровенную тайну, начинает рассказывать мне.
— Я всегда хотела сына. Бредила им. Девчонки всегда улетают. У нас всегда. Но сыновья, не часто, но бывает, остаются с матерями. И я мечтала о нем. О семье, которая всегда будет со мной. На которую смогу положиться. А потом на пиру увидела тебя. Это не было любовью с первого взгляда. Это было игрой, флиртом, поддразниванием, потом переросло в увлечение. Потом... я пыталась тебе вчера сказать и я сожалела на утро, но ты был так счастлив, что я не решилась. А потом подумала, что и не надо ничего говорить. Что так будет лучше...
— Для кого?
— Для всех. Я ведь дракон, ты ведь понимаешь... Король благословил нас, но как мы будем жить, ты думал об этом? Ты Магистр Ложи, как все это...
— Завтра, я возьму тебя с собой.
— Куда?
— На заседание Ложи. И перестану быть Магистром.
— Но...
— Это не обсуждается. Не спорь.
— Из-за меня? Ты собираешься отказаться от сана из-за меня?
— Нет. Из-за сына. Точнее, из-за обоих сыновей. Как я буду объяснять внукам и новорожденному сыну свою принадлежность к Ордену, призванному истреблять таких, как они? Устав ордена, не смотря на мирное соглашение и договор, до сих пор никто не изменил. И там черным по белому написано, что драконов нужно убивать всегда и везде, где бы благородны рыцарь их не встретил. А я уже думаю о том, что придется снять со стен все компрометирующие гобелены, куда мне теперь с этим саном?
Она поцеловала меня в висок и прошептала на ухо.
— Пойдем в постель. Мы только начинаем жить, а я уже сейчас боюсь не успеть.
— Мы все успеем.[/MORE] [MORE=глава 9 (часть 2)]
Ир
День выдался трудным. Кто бы сомневался, особенно, если вспомнить, каким было его начало. Но к вечеру у меня уже голова пухла от мыслей не из-за того, что случилось за общим столом, а из-за того, о чем мы успели все дружно пообщаться в комнате для игр. Андрей, безусловно, весьма талантливый оратор, его невозможно не слушать — это раз, и два — его словам подозрительно быстро начинаешь верить. Поэтому все то, что он успел рассказать колокольчикам о своих представлениях о любви, надолго захватило мое воображение.
Разумеется, инициатором стал в первую очередь Машка, который в последнее время все чаще начал бросать в сторону Алого весьма странные взгляды. Разумеется, у меня были подозрения относительно их природы, но все свои мысли я старался держать при себе. Они сознательные эльфы, сами разберутся, если что. А если не получится, то у них есть Андрей, вот уж кто никогда не откажет в помощи. Хотя последнее, меня отчего-то все больше раздражает. И девушки его меня просто бесят, причем одна мысль о них, способна довести меня до той стадии тихого бешенства, когда непроизвольно начинаю выскальзывать из мерцания, а это плохо. Очень плохо. Ну, и где, спрашивается, мой хваленый профессионализм и природные таланты? С Андреем все это летит в пропасть.
