— Глаза у них круглые и светятся красным огнем. Никто не может смотреть в эти глаза, в них таятся ужас и смерть. Кто посмотрит в красные глаза кхемма, тот окаменеет. А зубы желтые и большие, больше чем у самого крупного змеекота. Над верхней губой выступают клыки, и с них капает зеленая ядовитая слюна. На руках у кхеммов острые когти, измазанные черной могильной землей, а одежда красная от крови...
— Много их было? — осмелился кто-то прервать рассказчика.
— Много... Но сколько — я не могу сказать. Мне было не до того, чтобы считать их.
Варвары согласно закивали: когда нападают кхеммы-оборотни, кто же станет их считать. Кхеммы — это страшная смерть.
— Они целой сворой вывалились из-за деревьев... — Крроб оглянулся на темнеющий невдалеке лес. Многие варвары тоже оглянулись: не выбегают ли из леса кровожадной стаей красноглазые кхеммы? И почувствовали облегчение: из леса никто не выбегал, ни оборотни, ни какая-нибудь другая нечисть.
— А я оборотней не боюсь, — сообщил Древогрыз и положил секиру себе на колени. — Чего их бояться?
На слова Древогрыза никто внимания не обратил. И Крроб тоже не прервал свой рассказ.
— Они бежали и громко хохотали, радуясь, что будут рвать нас на части, пить нашу кровь...
— Оборотней надо рубить топорами, — снова вмешался Древогрыз. — Против хорошего топора никакой кхемм не устоит.
Крроб будто и не слышал Древогрыза, хоть тот и был тагаром. Для Крроба настало время славы. Ненавистного зануду и мучителя Худрага убили кхеммы, нет больше Худрага, а Древогрыз теперь ему не указ. Крроб был уверен, что сам скоро станет назиром Орды.
— От их смеха застывает кровь, — продолжил он. — Мы замерли там, где каждого из нас застал этот страшный хохот. Я хотел подняться, но ноги отказали, они не послушались меня. Я хотел схватить меч, но рука не поднялась, не было сил. Хохот у кхемов колдовской. От их хохота даже время останавливается.
— А как вы освободились от колдовства? — спросил кто-то с другой стороны костра.
— Худраг... Худраг нас спас. На него смех кхеммов не подействовал.
— Худраг сильный колдун. Он из старого времени. Хранитель Традиций... Тогда колдунов было много, — подсказал Кипс Кривозубый.
— И топором хорошо рубил, — опять вылез Древогрыз, которому не нравилось, что все слушают какого-то Крроба. — Ему хоть кхеммы, хоть монахи, хоть рыцари — он всех рубил.
— Худраг как увидел, что кхеммы к нам бегут, вскочил и призвал на помощь нашу покровительницу, богиню Шазурр Кровавую, Беспощадную и прекрасную в гневе своем.
Варвары опять согласно закивали. Если богине Шазурр Великой, Ужасной и прекрасной в гневе своем, приносить хорошую жертву, она всегда поможет. А против оборотней особенно. Отступников-кхеммов богиня Шазурр ненавидит.
— Тут нас сразу и отпустило. Чувствую — руки, ноги слушаются, и страх исчез. Хотя на сердце неприятно.
Крроб облизнул потрескавшиеся губы и помассировал левой рукой сердце, показывая этим, что осадок от страшного смеха оборотней остался до сих пор.
— Если на вас кхеммы-оборотни набегут, сразу зовите богиню Шазурр Кровавую, Беспощадную и прекрасную в гневе своем, — посоветовал Кипс Кривозубый. — Успеете позвать — ваше счастье. А нет — они вас порвут на части, и выпьют вашу кровь.
— Дальше, дальше что было? — спросил Усатая Харя.
— Дальше... Я же говорю, отпустило нас. Вскочили мы, кто секиру схватил, кто меч. Едва успели, потому что тут и навалились на нас кровожадные оборотни всей сворой.
Крроб покачал головой и помолчал, позволяя остальным представить себе, как это было, когда оборотни навалились на отряд.
— Потом, сами знаете, в хорошем сражении, смешалось все. Кхеммы нападают, мы отбиваемся, потому что нас всего пятеро, а оборотней много. Больше всего кхеммов на Худрага навалилось. Он секирой машет, отрубленные головы летят, руки, ноги, а они на него наседают, наседают, его почти и не видно. Только и секирой с оборотнями-кхемами ничего не сделаешь. — Крроб посмотрел на Древогрыза, хваставшегося своей большой секирой, — Если богиня Шазурр, прекрасная, в гневе своем, не поможет, то и секирой ничего не сделаешь. Я это сразу понял. Тут же обещал богине Шазурр Свирепой, Кровавой и прекрасной в гневе своем, что принесу ей в жертву десять черных жеребят, и стал пробиваться на помощь Худрагу. Оборотни рычат, вертятся, прыгают, никак мечом не достанешь. И брызжут зеленой ядовитой слюной. А слюна их, если куда попадет, сразу дыру прожигает... Но я шаг за шагом к Худрагу пробиваюсь. Одного все-таки достал. Я мечом рубанул вот так, — Крроб взмахнул мослом слева направо. Голова у него отвалилась, кровь так и хлынула. А у кхеммов кровь хоть и красная, но следов не оставляет: вытекает и сразу исчезает. У меня одежда вся в крови кхеммов была, а, смотрите, даже следа не осталось.
Крроб развел руки и позволил разглядеть свою одежду. Она была грязней обычного, но на ней, действительно, не было следов крови кхеммов.
— Отрубил я голову кхемму, — продолжил Крроб, — а на меня еще двое бросились. Но мне не до них, надо Худрага выручать. Я одного просто ногой отбросил, второго — кулаком в рыло и к Худрагу. Думаю, встанем с ним спина к спине. Два хороших бойца и от оборотней отобьются. Чуть-чуть не успел. Какой-то кхемм Худрага, насквозь мечом проткнул. Так что спасти его мне не удалось. Потерял свое имя Худраг и отправился в страну теней. Там он, видно, тоже станет Хранителем Традиций. Хороший был варвар, столько доброго для каждого из нас сделал. А для меня он был не только учителем, но и другом. Заботился обо мне в походе, как родной отец.
Крроб замолчал и насупился: пусть все видят, как тяжело переживает он потерю своего друга и учителя.
Вздорного Худрага в Орде не любили. Надоел он всем, этот занудный Хранитель Традиций, но варвары, сколько их здесь было, тоже сделали вид, что горюют по погибшему в битве с кхеммами злому старику.
Отдав дань почтения Худрагу, Крроб снова напомнил о своих подвигах.
— Отомстил я оборотню, убившему нашего Худрага, отсек ему руку, а затем и голову.
Крроб задумался, вспоминая минуты славной битвы. И решил, что для большого подвига, двух убитых им кхеммов маловато.
— Потом еще одного кхемма зарубил. Прямо пополам, от плеча до пояса.
Варвары понимали, что Крроб привирает. Кто он такой, чтобы трех кхеммов убить? Не воин еще, а щенок, молокосос. С другой стороны, когда варвары пришли на поляну, видно было, что здесь битва прошла неслабая. Кровища разлито и мертвый Худраг. А рядом, в густых кустах — Крроб весь избитый, едва живой. А то, что убитых кхеммов не нашли, так это понятно. Оборотни после смерти исчезают, как будто их и не было.
И, главное, если они сейчас Крробу не поверят, то и им, когда они станут рассказывать о своих подвигах, тоже могут не поверить. Поэтому верили всему, о чем рассказывал молодой варвар.
Крроб негромко, но так, чтобы все услышали, продолжил:
— Наклонился я над Худрагом. Дай, думаю, посмотрю, может, еще жив наш Хранитель Традиций, может быть, его еще спасти можно. Подхвачу его на плечи и унесу. У меня, сами знаете, ноги крепкие, ни один кхемм не догонит. Но, только я наклонился, кто-то меня по голове ударил. Я и упал, сознание потерял. Больше ничего не помню. А когда очнулся — никого нет, ни наших, ни кхеммов.
— Почему они тебя не съели? — спросил Гортек Медная Башка. Он слушал рассказ Крроба стоя. Сидеть Медная Башка, по известной всем причине, еще не мог.
Крроб был готов ответить и на такой вопрос. Он все заранее продумал. Что рассказать, как рассказать.
— Меня убитыми кхеммами завалило. И меня и Худрага. Так что они нас не увидели. Вот и не съели они нас, ни Худрага, ни меня. И ушли.
— А где Букко, Хукко и Бррзк? — не отставал Медная Башка, явно пытаясь в чем-то уличить Крроба.
Крроб не знал, что случилось с остальными из их команды. Может быть, кхеммы их разодрали и съели? А возможно они успели удрать. Если удрали, значит, вернутся в Орду, куда им еще деваться. Пусть сами и отдуваются.
— Не знаю, — признался Крроб. — Там такая свалка была... Помню, что они вместе со мной вскочили, тоже стали от кхеммов отбиваться. А потом, как-то, больше их и не видел. Может быть, они сумели убежать, а, может быть, потеряли свои имена и отправились в страну теней. Хорошие были воины.
— Отвернулась от нас богиня Шазурр Великая, Беспощадная и прекрасная в гневе своем. Давно мы ей жертву не приносили, — Гортек Медная Башка сказал то, о чем думали сейчас все. Он оглядел хмурые лица варваров... — И Бахаррака нет. Был бы жив — пришел бы. Значит, убили нашего назира. Потерял он свое имя и отправился в страну теней.
— Плохо живем, — пожаловался Бомбао Семь хвостов. — Поселяне бедные, грабить некого. — Бомбао хотел сказать еще что-то, но вспомнил, что бороды у него сейчас нет, прикрыл ладонями подбородок и замолчал.
— Лошадей украли, — напомнил Усатая Харя и осторожно дотронулся до распухшего лба, где до сих пор можно было разглядеть след оставленный каблуком сапога рыцаря.
— Телеги с едой утащили, — проворчал любивший поесть Керк Косоглазый.
— Кхеммы-оборотни крови попили, теперь не отстанут от нас, — напомнил Кадрак Разрублю Пополам.
Снова все посмотрели в сторону леса, который находился совсем близко. В чаще вполне могла притаиться свора оборотней. Сидят, скалят желтые зубы, точат длинные когти и ждут своего часа.
— Уходить отсюда надо, — Медная Башка с завистью посмотрел на сидевших варваров, но сам сесть не решился. — Быстро надо отсюда уходить.
— Уходить... Уходить... — охотно поддержали его.
Без лошадей, да еще без назира они чувствовали себя совершенно беспомощными. Видно богиня Шазурр Беспощадная, Кровавая и прекрасная в гневе своем, отвернулась от них. Значит, не понравилось ей, что они в эту землю пришли.
— Назира нет, — Древогрыз решил, что настало его время стать назиром. — Орде без назира нельзя. Надо назира выбрать. По обычаю.
— А кого выбрать? — после того как ему в штаны забралась молния, Кадрака Разрублю Пополам одолевала тоска. — Некого у нас выбирать.
Тут встал Кипс Кривозубый, заслуженно считавшийся в Орде занудой. Он погладил длинную, пегую с проседью, бороду, поднял руку, и подождал, пока все обратят на него внимание.
— Наш назир потерял свое имя и ушел в страну теней. Это был хороший назир, но оттуда, куда он ушел, не возвращаются. И он не вернется. Нет больше Бахаррака, и мы должны забыть его имя. Древогрыз правильно сказал, без назира нельзя. По традиции варваров, завещанной нам предками, и освященной богиней Шазурр Беспощадной, Кровавой и прекрасной в гневе своем, мы должны выбрать нового назира нашей Орды.
Кипс произнес это таким занудным и противным голосом, как будто это говорил сам Худраг. И все поняли, что у них появился новый Хранитель Традиций.
Хранителя Традиций в Орде не выбирали. Им становился кто-нибудь из старейших, достаточно умный, чтобы толковать традиции так, как это нужно назиру, да и ему самому, и достаточно расторопный, чтобы вовремя уцепиться за эту должность. Сейчас в Орде на место Хранителя Традиций мог бы претендовать Бомбао Семь Хвостов. Он был постарше Кипса Кривозубого, поизворотливей и злей. Но, в недавней битве, Мичигран молнией сжег Бомбао его длинную, красивую бороду. А какой же Хранитель Традиций без бороды? Имелась еще пара претендентов, но Кипс подсуетился первым.
Более всего варвары ценили свободу и равенство. Они очень гордились этим перед горожанами и поселянами. Те тоже считали себя свободными, но полного равенства ни у горожан, ни у поселян не существовало. В Орде же все были равны, и каждый варвар мог стать назиром.
Положение назира, получавшего десять частей общей добычи Орды, манило многих, но Орде нужен был только один назир. Кому достанется почетная и выгодная должность, претенденты должны были решать сами, в рукопашных поединках. Таки поединки назывались выборами, и проходили они по самым строгим правилам. Орда же наблюдала, чтобы эти правила не нарушались: нельзя было применять не только оружие, но и какие-нибудь предметы, нельзя было откусывать противнику уши или нос, нельзя было бить его коленом между ног. А все остальное, священный принцип равенства и правила выборов позволяли.
— Прежде чем избрать нового назира нам надо принести жертву богине Шазурр Беспощадной, Кровавой и прекрасной в гневе своем, — напомнил Кипс Кривозубый. — Но у нас нет для этого черного жеребенка. У нас нет для этого даже черного козла. Кто-нибудь из вас может сказать, как нам быть, как умилостивить богиню Шазурр Свирепую, Беспощадную и прекрасную в гневе своем?
Воины молчали. У Орды, действительно, не было ни черного жеребенка, ни, даже, черного козла. Но ввязываться в разговор с богиней Шазурр Свирепой, Беспощадной и прекрасной в гневе своем, никто не хотел. И советовать что-то Кипсу Кривозубому никто не собирался. Кипс Кривозубый стал Хранителем Традиций, путь он сам договаривается с богиней. И только Бомбао Семь Хвостов высунулся
— Можно принести в жертву раба, — напомнил он, пряча в ладонях свой голый подбородок, который стыдно было показывать не только воинам, но и малым детям.
Никто, конечно, не обратил внимания на безбородого Бомбао. Чего это он: без бороды, а вякает. А раба, конечно, можно принести в жертву. Это все и без Бомбао знали. Даже двух рабов ради такого дела не жалко. Только где их взять этих рабов. Нет в Орде сейчас ни одного раба. Был Катык Длинные Уши. Его давно пора в жертву принести. Только и Катыка нет. Пропал вместе с назиром.
Кипс Кривозубый недолго думал. Понимал, что без назира Орде никак нельзя. А кроме него никто не скажет, как быть. Раз решил он стать Хранителем Традиций, то ему и решать. Так что придумал, как быть.
— После первого же набега, принесем в жертву богине Шазурр, Неумолимой, Беспощадной и прекрасной в гневе своем трех черных жеребят, — сообщил он, — или четырех рабов.
Вот и все. Кто же станет спорить с Хранителем Традиций? А Кипс подождал, пока до всех дойдет, и заявил:
— Теперь приступаем к свободным и равноправным выборам. По нашим традициям, каждый варвар, который хочет стать назиром, должен заявить об этом и коротко сказать, что он сделает для Орды, если его выберут. Кто хочет стать назиром?
— Я хочу! — Древогрыз встал, оперся на длинную рукоять секиры, выпятил грудь. Пусть все видят, какой он сильный и решительный. — Я буду хорошим назиром. Я найду самые богатые поселения. Мы там всех зарубим, а дома сожжем.
— Вы слышали Древогрыза. Хочет ли кто-нибудь еще стать назиром Орды? — спросил Кипс.
— Я хочу стать назиром! — вышел вперед Гортек Медная Башка. — наш назир был высоким и, после него, назиром должен стать варвар высокого роста, а не какой-нибудь коротышка. Я поведу вас грабить рыцарские замки, и каждый из вас возьмет там столько золота, сколько сумеет унести. Я, тагар левой руки, стану назиром и сделаю вас всех богатыми.
— Я тагар правой руки, а правая рука важней левой, — возразил Древогрыз. — Я зарубил больше поселян, чем ты.
