Обычно водовороты находятся в окрестностях звезд. В чистом межзвездном пространстве за столетия исследований Стремительные их нашли штук двадцать, не больше. Иногда водоворот располагается вплотную у звезды или иного опасного объекта, и тогда выход из него приводит к мгновенной гибели. Но в подавляющем большинстве случаев он расположен на дальней периферии системы, обычно даже не в плоскости эклиптики. У некоторых звезд есть два и более водоворота, ведущих иногда в тот же самый разлом, иногда в разные. Метрика разломов совершенно нелинейна: известны случаи (в том числе тот самый первый, рядом с Саванной), когда два рядом расположенных водоворота в один и тот же разлом в самом разломе разделяет несколько дней пути.
Что удивительно, данная сеть не привязана к трехмерному пространству. Звезды вращаются вокруг центра галактики, галактики разлетаются, само трехмерное пространство расширяется, и все это хозяйство еще и дрейфует по другим координатам многомерного пространства. Если нарисовать за пределами нашего континуума гигантскую координатную сетку, траектория отдельно взятой звезды в ней окажется весьма замысловатой. Однако же сеть разломов, как кажется, смещается вслед за звездами, а водовороты весьма стабильно сохраняют свое положение относительно звезд. Причины неизвестны. По одной из теорий, водовороты и разломы — просто результат взаимодействия пространства с гравитационной или иной интенсивной энергией. По другой — сами по себе звезды и разломы (как и черные дыры, кстати) являются не самостоятельными объектами, а проявлениями свойств самого пространства. Насколько я в курсе, между сторонниками этих теорий идет яростная война, в которой я не намерен принимать ни малейшего участия. Просто обозначаю позиции для ясности. Главное сейчас, что раз обнаруженный водоворот потерять сложно.
Так вот, когда-то в далеком прошлом Стремительные, только-только начинающие открывать для себя ближний космос еще на реактивных двигателях, наткнулись на такой водоворот в окрестностях Саванны. Как именно — темна вода во облацех: точные технические описания не сохранились из-за гибели архивов во время Войн на выживание (тех самых, где кровожадный ИИ, в соответствии с официальной легендой, пытался уничтожить своих создателей). Изучение отдельных уцелевших свидетельств дает разные интерпретации. Не суть. Важно, что, несмотря на свою воинственную природу, Стремительные отличаются ничуть не меньшим любопытством, чем люди. После пары столетий хождений вокруг да около они разобрались, с чем водовороты едят и, потеряв неисчислимое количество автоматических дронов, научились входить в каналы и выходить из них без потерь. Попутно они изобрели технологию безынерциальных двигателей — она очень близка к той, что требуется для прохождения через водоворот. Поскольку в окрестностях Саванны находится два водоворота, для разнообразия близкие как в обычном пространстве, так и в разломе, Стремительные быстро сообразили, что к чему, и весьма энергично занялись изучением новых способов перемещений.
До появления Санду кланы Стремительных часто воевали друг с другом. Уже не из-за охотничьих угодий или иных ресурсов, а из чисто спортивного интереса. В отличие от Земли, войны не сопровождались горами трупов — инстинкты прайд-хищников требовали отгонять конкурентов, а не убивать их на месте (иначе они убивали бы собственных подраставших детей и не выжили бы как вид). Сверх того, опять в отличие от Земли, основной движущей силой являлись женщины, у которых инстинкт контроля охотничьих угодий развит куда сильнее, чем у мужчин. А у них имелся дополнительный предохранитель в виде могучего инстинкта сохранения вида. Разумеется, смерти случались, и нередко, но не вызывали ненависти и эскалации агрессии и принимались как должное. Сходившиеся в яростной схватке на поле (позже — в пространстве) боя армии уже вечером могли мирно отмечать очередное хрупкое перемирие в ближайших кабаках. Когда технология развилась до уровня дистанционно управляемых дронов, войны вообще переродились в нечто вроде спортивных состязаний. А когда цивилизация Стремительных достигла разломов, война в значительной степени заменилась соперничеством в захвате территорий.
В чистом виде захват мало кого интересовал. Первая звездная система увлекает своей новизной и необычностью. Вторая — тоже. И третья. Но к десятой процесс исследования уже начинает приедаться, а к сотой становится обыденностью. Звезды красные, желтые, голубые, белые. Одиночные и двойные. Новые и сверхновые. Планеты, если есть, газовые гиганты или мертвые каменные комки. Пояса астероидов внутри системы. Облака малооформленной материи на дальней ее периферии, куда слабо дотягивается гравитация звезды. Спектр, распределение вещества в системе, картирование и именование планет. Следующая система... И так сотни миллиардов раз даже не в самой крупной галактике. А этих галактик самих по себе сто или двести миллиардов в одной только наблюдаемой с Земли части Вселенной. В общем, захватывающие открытия быстро вырождаются в рутину. В ту рутину, которая очень быстро приедается.
Разумеется, астрономы, астрофизики, пространственные физики и другие умники могут в таких вещах ковыряться до бесконечности. Но психически и физически здорового среднего Стремительного от таких занятий быстро охватывает скука. И если в первые десятилетия кланы соревновались, кто больше картирует и застолбит за собой звездных систем, то потом исследовательская горячка сошла на нет. Казалось, что импульс освоения космоса быстро иссякнет и кланы снова вернутся к своим играм на родной планете, благо других, пригодных для жизни без скафандров, они не нашли.
Однако все резко изменилось, когда исследователи, уже на пределе начального запала, в районе восьмисотой обследованной системы обнаружили первую обитаемую планету. Оказалась она фтористой. В парах плавиковой кислоты в ее атмосфере быстро корродировали и гибли исследовательские аппараты, но даже с высокой орбиты сквозь густые облака хорошо различались большие города. Местная технология находилась на примерно средневековом земном уровне — гужевой транспорт, примитивные дома и инструменты и, как вершина строительства, довольно высокие башни непонятного предназначения. Населяли города странные создания, по земной классификации ближе к членистоногим — нечто вроде гигантских многоножек, разум которых размещался в множестве нервных узлов по всему телу (схема, которую эволюция на той планете применяла во множестве вариаций). Из-за высокой агрессивности окружающей среды добраться до них удалось только десятилетия спустя, когда удалось-таки создать некорродирующие материалы, пригодные для атмосферных летательных аппаратов. Но в тот момент добираться и не требовалось. Главное, что идея освоения космоса внезапно получила новый толчок.
— Знаете ли вы, — поинтересовался Джунго, который всегда лидировал в научных беседах, — фундаментальный для вашей философии вопрос бытия?
— Какой именно? — ответила вопросом на вопрос Лиза.
— Одни ли вы во Вселенной. В смысле, существует ли в ней иной разум?
— Ну, сейчас это уже точно не вопрос.
— Сейчас — да. Но еще два года назад ваши ученые ломали вокруг него копья. В одной только вашей Галактике двести или триста миллиардов звезд. Вокруг многих существуют планеты, а среди тех планет чисто в силу закона больших чисел должны найтись и очень похожие на Землю. А следовательно, на них может возникнуть и похожая на вашу жизнь. Разумная жизнь. Так почему же вы не встречаете собратьев по разуму?
— Ну, вот вас же встретили.
— Официально — совсем недавно. А до того ваши философы ломали над проблемой голову.
— Вы много о нас знаете, — задумчиво заметила Лиза.
— Наши разведчики умеют собирать ключевую информацию. И, само собой, все во Флотилии прошли обязательные курсы по основам вашей психологии и социологии. Но здесь есть еще одно. Просто наши ученые до выхода в разломы ломали голову над тем же самым. Но на самом деле все просто: проблема связи. Электромагнитные волны можно открыть, просто наблюдая за атмосферным электричеством. Но они пригодны только для локальной связи в пределах планеты. Уже на уровне звездной системы начинаются серьезные неудобства. В межзвездных же масштабах ограничения волн — скорость света и падение мощности сигнала пропорционально квадрату расстояния — становятся фатальными. Даже если выслать сигнал достаточно яркий, пройдут тысячи, а то и миллионы лет, прежде чем он достигнет другой обитаемой планеты. Даже если там заметят передачу, распознают ее и ответят, к моменту возвращения сигнала ваша цивилизация уйдет настолько далеко, что такие отсталые соседи уже не будут вас интересовать. Возможно, вы даже забудете о начальном сигнале или просто утратите технологии для его приема как слишком примитивные. Да даже если и ответите, соседи окажутся в той же самой ситуации. Так что любая межзвездная связь на скорости света — всего лишь способ услышать эхо прошлого.
— А альтернативы?
— А альтернативы — именно разломы. У некоторых звезд жизнь возникла уже очень давно и успела вымереть или уйти от нас настолько далеко, что мы потенциальным собратьям уже неинтересны. На других планетах ей еще только предстоит возникнуть или же она находится на чисто животном уровне развития. Тем не менее, даже с учетом малой вероятности в общем массиве звезд обязательно должны существовать такие, где жизнь находится на нашем уровне развития и может быть нами обнаружена. И благодаря каналам, где перемещение на расстояния в сотни миллионов световых лет возможны в течение недель, ее можно найти. И именно этим мы и занялись.
(Примечание: Аттила. Сразу предупреждаю, дальше идет официальная интерпретация исторической науки Саванны, сильно отличающаяся от версии Стражей, но привожу без изменений. Да, не хуже вас вижу, что пропаганда чистой воды из той же серии, что конкистадоры лили кубометрами во время оккупации, но пусть остается как есть.)
Итак, внезапно осознав, что могут найти сотоварищей по разуму, Стремительные с новой силой рванулись на освоение сети разломов. Задача оказалась, однако, весьма нетривиальной.
Главная проблема заключалась в том, что недалеко расположенные водовороты могли выводить к случайным звездам в разных не то что галактиках, но даже и галактических скоплениях. Некоторые точки выхода так до сих пор и не удалось привязать к конкретной области пространства, наблюдаемой с Саванны или любой другой привязанной к координатам системы. И никому так и не удалось найти метод предсказуемого перемещения между двумя произвольно взятыми звездами. А случайность выхода (то ли возле голубого гиганта, то ли возле нейтронной звезды, то ли возле системы пульсара) накладывалась на случайность возникновения жизни так, что даже на простую неразумную жизнь наткнуться удавалось весьма редко. А может, и не редко. Не факт, что ее каждый раз успешно распознавали — чаще всего ее замечали совершенно случайно. Сумасшедшее разнообразие условий на атмосферных планетах (безатмосферные даже не рассматривали) не позволяло создать универсальные методы выявления. Поскольку популяция Стремительных никогда не являлась большой, даже на пике ограничиваясь несколькими десятками миллионов особей, даже выделение одного исследователя на звездную систему очень быстро исчерпало доступные ресурсы. Приходилось перебирать только многообещающие (с точки зрения Стремительных) планеты, оставляя в стороне все остальные. В результате такого подхода, например, из рассмотрения исключили все кислородные планеты — кислород (особенно озон, возникающий из воды под влиянием космического излучения) считался слишком сильным окислителем, чтобы при его высокой концентрации могла возникнуть жизнь. Фтористые планеты при этом в списке оставили, каковое противоречие никого никогда не смущало.
Но даже так за более чем тысячу лет и пятьдесят поколений исследователей удалось найти только около четырехсот планет с неразумной жизнью разной степени развития и — настоящие призы в вечном соперничестве кланов — восемнадцать видов в состоянии от предразумного (с использованием базовых орудий труда) до средневекового (по земным критериям). Только один из них — кварры, восьминогие мохнатые всеядные — жили в условиях, почти идентичных Саванне и могли делить со Стремительными жизненное пространство. На всех остальных планетах приходилось оперировать в скафандрах и дронами. И еще одна планета, условно названная "Болото", оказалась населенной разумной расой, живущей в близких к Саванне условиях. Но населявшие ее гигантские неторопливые слизни, как оказалось, находились куда выше по технологическому развитию. Сначала они взашей выставили исследователей из своей системы (буквально: каким-то непонятным способом парализовали корабли и сунули их обратно в водоворот) и категорически запретили возвращаться, а потом заключили с Саванной пакт о нейтралитете. С тех пор их корабли-крепости присутствовали во всех системах с разумной жизнью, обнаруженных Стремительными (хотя сами Стремительные координатами отнюдь не делились).
Однако редкость разумной жизни значения не имела. Главное, что идея одинокости во Вселенной испарилась навсегда.
Сами по себе планеты и звездные системы не имели для Стремительных значения. Ни с энергией, ни с минеральными ресурсами проблем не имелось и дома. Зато природа выработала у них, особенно у женщин, сильные родительские инстинкты. И найденные малоразвитые расы превосходно вписались в нишу, этими инстинктами контролируемую. Идея покровительства и развития младших родственников по разуму захватила кланы на долгие столетия.
Разумеется, Стремительным пришлось пройти через долгую череду проб и ошибок. Каждый из найденных видов отличался не только средой обитания, но и внешним видом, и экологической нишей, и социальными взаимоотношениями. Пришлось создать мощный корпус ксенобиологов и ксенопсихологов, чтобы аккуратно, не причиняя вреда, аплифтить и направлять подопечных по правильному пути. К тому времени войны со сторонниками тотальной киборгизации и слияния с искинами остались в прошлом, но Стремительные прекрасно знали, к чему ведут те или иные пути. Сверхзадачей стало перенаправление естественных тенденций развития в безопасное русло, не создавая комплекса расовой неполноценности или чувства принуждения. Появлялись новые города и новые нации, где Стремительные выступали иногда как боги, иногда как благосклонные патроны. Советники Стремительных стали обязательными членами всех правительств, их любили и превозносили. Большинство видов опекало три-четыре клана, хотя парой занимались отдельные кланы единолично. Ну и, разумеется, поиск новых обитаемых миров не останавливался ни на секунду, хотя со все меньшим энтузиазмом.
А потом случилось нечто необычное. В один прекрасный (или не очень) день в середине девятнадцатого века, исследовательский корабль клана Железных Гор случайно наткнулся на Землю. Солнечная система даже не находилась в списке каталогизированных. Просто сбой навигационной системы, такой обычный в разломах, неизвестный водоворот — и общее усталое безразличие экипажа. Какая разница, какую из неизвестных систем обследовать?
