Как теперь известно из воспоминаний занимавшего тогда пост министра иностранных дел Великобритании сэра Энтони Идена, американская просьба была воспринята с ужасом. Сэр Уинстон и британское общественное мнение после почти семи лет Холодной войны были решительно настроены против любого шага, который поставил бы под угрозу перспективы предстоящей Женевской конференции. Поэтому Черчиллю потребовалось три дня, чтобы ответить своему доброму другу военного времени и его ответ был прост: британское правительство обсудит этот вопрос с Даллесом в Лондоне 12 апреля. Через два дня после официального запуска план Даллеса-Рэдфорда уже встречал серьезное сопротивление на нескольких ключевых фронтах.
По имеющимся записям трудно оценить, сколько времени потребовалось французам, чтобы осознать тот факт, что операция «Гриф», в том виде как она планировалась изначально, уже находилась под серьезной угрозой. Должно быть, это было почти сразу после телефонного разговора между Валлуи и Эли, потому что 7 апреля Наварр отрицательно ответил на сообщение генерала Эли, запрашивавшего согласится ли он использовать пятнадцать тяжелых бомбардировщиков В-29 для полетов с авиабазы Кларк Филд с экипажами французских ВВС из Индокитая. Отказ Наварра в использовании Б-29 таким образом основывался, по меньшей мере, на трех серьезных возражениях: во-первых, на индокитайском театре военных действий ощущалась острая нехватка летных экипажей. Было больше машин, чем французских пилотов, чтобы ими управлять, и Франции потребуется месяц, чтобы заменить тридцать пилотов с опытом управления многомоторными самолетами, которые отправятся в Манилу. Лишить и без того перегруженный воздушный транспорт для Дьенбьенфу тридцати экипажей было бы катастрофой. Во-вторых, по американским оценкам, даже подготовленным пилотам с опытом управления многодвигательными самолетами, потребуется четыре месяца, чтобы полностью освоить Б-29; к тому времени судьба Дьенбьенфу была бы уже решена и весь проект был бы в значительной степени неуместен. В-третьих, внезапное появление такой небольшой группы тяжелых бомбардировщиков с французскими опознавательными знаками, но без сильного истребительного прикрытия, было бы открытым приглашением для китайцев одержать легкую победу, отправив отряд МиГов, чтобы их сбить, тем самым ускорив операцию «Дамокл», но без какой-либо гарантии американской поддержки. Трудно оценить, насколько далеко продвинулись планы в отношении этого конкретного подварианта «Грифа». Однако, мне говорили, что В-29 с французскими трехцветными эмблемами можно было увидеть наготове на аэродроме авиабазы Кларк Филд.
То, что французам не хватало пилотов многомоторных самолетов, было в такой же степени их собственной виной, как и планировщиков НАТО. Поскольку Франции в рамках альянса была отведена в области авиации роль исключительно оборонительная, французские пилоты готовились исключительно к задачам истребителей-перехватчиков. Во времена Дьенбьенфу фактически не существовало отдельного французского бомбардировочного командования, а во времена Второй мировой войны Соединенные Штаты не предоставили «Свободной Франции» ни одного боевого самолета большего чем двухмоторный Б-26. Та же проблема возникла и в сфере воздушного транспорта. Поскольку планы НАТО не предусматривали роли Франции в этой области, тактический транспорт французских ВВС был сведен к минимуму. Конечном результатом всего этого было то, что кроме уже задействованных экипажей «Приватиров» французского военно-морского флота, у французов не было личного состава для управления В-29; к моменту окончания битвы при Дьенбьенфу во всей Франции оставалось в резерве только сорок экипажей двухмоторных транспортных самолетов. Французы неофициально признали, что они дезинформировали Соединенные Штаты о состоянии готовности французского летного состава. Теперь всем были видны последствия этого недостатка откровенности в Дьенбьенфу.
Реалистично, Наварр понимал, что было бы глупо предполагать, что «Гриф» будет запущен в той или иной форме в ближайшем будущем. Кроме того, как уже было замечено, Наварр в тот же день начал планировать диверсионную операцию против блокадного кольца коммунистов на основе небольшого вспомогательного отряда тай из Лаоса, о котором подробнее будет сказано позже. Кодовым названием для этого предприятия, чтобы соответствовать птичьим мотивам, выбранным ранее для налетов на Дьенбьенфу, было «Кондор».
Но в то время как Вашингтон, по-видимому, списал «Гриф» со счетов, американские планировщики на местах продвигались вперед, в полной уверенности, что миссия по спасению французов будет выполнена. В начале апреля 1954 года генерал-лейтенант «Пат» Эрл Э. Патридж, командующий силами ВВС США на Дальнем Востоке, прибыл в Сайгон и начал переговоры со своим французским коллегой генералом Лозеном, а также с Наварром. Он привез с собой бригадного генерала Джозефа Д. Кальдара, занимавшего тогда пост начальника бомбардировочного командования ВВС США на Дальнем Востоке — человека, который должен был летать и командовать миссиями «Грифа».
Американцы прибыли в аэропорт Сайгона Таншоннят на незаметном самолете Б-17, чтобы не привлекать внимания враждебных глаз к незнакомой конфигурации Б-29 «Суперфортресс». С самого начала американцы были потрясены полной неготовностью французов к управлению крупными соединениями бомбардировщиков. Например, Кальдара вскоре обнаружил, что во всем Индокитае не было навигационного радара ближнего действия (SHORAN), который был абсолютно необходим для точного наведения тяжелых бомбардировщиков, наносящих удары по противнику, тесно окружающему дружественные войска: колебания в несколько секунд, минутная ошибка наведения и сотни тонн фугасных бомб уничтожат французов, а не Вьетминь.
Кальдара сам решил оценить ситуацию. 4 апреля 1954 года, глубокой ночью, он пролетел на своем В-17 с американским экипажем над долиной Дьенбьенфу, позже повторил миссию с французской «Дакотой», а затем еще раз с Б-17. В Ханое, где он встретился с Коньи и Дешо, он выяснил, что им очень не терпится увидеть пробу «Грифа». Коньи предложил, чтобы три наземные группы с SHORAN были сброшены на парашютах в джунгли, чтобы наводить бомбардировщики, даже если их придется принести в жертву. Американцы, однако, чувствовали, что в этом варианте было слишком много элементов случайности. Вместо этого Кальдара предложил контурный полет и бомбардировку с помощью визуальной навигации, даже если это повлечет за собой больший риск для американским экипажей. Во всем остальном, план был достаточно прост: два крыла с Окинавы и одно с Кларк Филд должны были встретиться к востоку от столицы Лаоса Вьентьяна, направиться к своей цели и выйти из Индокитая через Тонкинский залив. Был отдан строгий приказ, что любой поврежденный «Суперфортресс» сделает все возможное, чтобы крушение произошло над открытым морем, а не на земле, где коммунисты могли обнаружить Б-29 и, что еще хуже, живой американский экипаж; это могло иметь ужасающие политические последствия.
Тем временем, когда французы начали понимать, что американцы тянут время, пока Вашингтон не примет решения, обмен посланиями стал более ожесточенным не только между французами и американцами, но и между американскими командующими ВВС и их собственными дипломатами на месте, поскольку последние полностью осознавали последствия поражения Франции при Дьенбьенфу.
Когда ближневосточное командование ВВС США объявило о своих требованиях к наличию наземного навигационного радара ближнего действия, миссия в Сайгоне сообщила, что они были разочарованы, обнаружив что Стратегическое Авиационное командование не является «всепогодными» войсками. Сами французы на высшем политическом уровне, казалось, понятия не имели об ужасной разрушительной силе 98 «Суперфортресс» и предположили, что при необходимости, шанс гибели некоторых из французских защитников Дьенбьенфу не должен препятствовать проведению рейда. Стукнув кулаком по столу, один из американских генералов напомнил своим коллегам, что задачи по бомбежке не выполняются на такой основе.
Временный поверенный в делах США Роберт Макклинток попытался разрядить атмосферу, процитировав знаменитую фразу Жоржа Клемансо о том, что, возможно, «война слишком серьезное дело, чтобы полностью оставлять ее генералам».
Но сейчас было уже не время для шуток. Генерал Кальдара развернулся, посмотрел на Макклинтока и тихо сказал:
— Если эта миссия состоится, я собираюсь лететь в ведущем Б-29 на эти чертовы зенитки, а Вы можете занять кресло второго пилота.
8 апреля Даллес наконец сообщил французам, что никакие действия американцев в отношении Дьенбьенфу не могут быть предприняты без какой-либо общей позиции Запада. Это, конечно, переложило бремя принятия решений с американской исполнительной власти на союзников, особенно британцев. Мемуары Идена, по-видимому, ясно показывают, что Британия никоим образом не желала делать даже символический жест, который заставил бы китайцев поверить, что Лондон готов поддержать американо-французское «союзническое» военное предприятие до Женевы. Однако госсекретарь Даллес, судя по мемуарам Эйзенхауэра, сообщил президенту, что ему удалось преодолеть большинство возражений Великобритании против совместных действий. Это было, мягко говоря, абсолютно неверное понимание позиций Великобритании, но нет сомнений в том, что продолжая свое путешествие из Лондона в Париж 14 апреля, Даллес передал аналогичное толкование своим французским партнерам, премьер-министру Ланьелю и активисту-радикалу, французскому министру иностранных дел, Жоржу Бидо. (Бидо, ярый сторонник сохранения французского Алжира, позже участвовал в заговоре против де Голля и сейчас живет в изгнании в Латинской Америке).
Именно в ходе этой конкретной встречи Даллес якобы поднял вопрос об использовании атомных бомб для спасения французского гарнизона в Дьенбьенфу. Согласно одному чрезвычайно хорошо информированному источнику, чье заявление, когда оно было опубликовано, никогда не опровергалось, Даллес сказал Бидо по-французски: «А если мы дадим вам две атомные бомбы, чтобы спасти Дьенбьенфу?» Следует подчеркнуть, что Даллес, который в юности учился в Сорбонне, хорошо говорил по-французски и что Бидо до прихода в политику был преподавателем английского языка. Следовательно, вероятность того, что один из них неверно понял другого, была минимальной. Бидо ответил, что применение таких бомб уничтожит гарнизон также, как и Вьетминь, а генерал Эли, хотя и отрицал, что применение атомных бомб когда-либо серьезно рассматривалось, тем не менее говорил о наличии ядерного сдерживающего фактора, представленного авианосцами Седьмого флота в Тонкинском заливе.
Возможно, на данный момент несущественно, было ли такое применение атомного оружия в районе Дьенбьенфу возможным или даже желательным — и автор, например, на основе своих личных исследований уверен, что его применение в тот или иной момент серьезно рассматривалось военными планировщиками, но факт остается фактом: даже министр иностранных дел Великобритании Иден, похоже, был убежден, что применение такого оружия не было полностью исключено и что оружие было готово для применения. Дополнительные косвенные доказательства на этот счет были представлены премьер-министром Франции, на парламентских дебатах 4 мая 1954 года, незадолго до падения Дьенбьенфу, когда он заявил, что в предыдущих «военных переговорах с нашими союзниками были изучены все решения, способные улучшить ситуацию, подобную ситуации в Дьенбьенфу»; но он добавил, по-видимому, в качестве зловещей запоздалой мысли, что те решения, которые «до Женевской конференции включали риск расширения конфликта», были отвергнуты.
Когда гарнизону Дьенбьенфу, вопреки всем ожиданиям, удалось выжить в сражении за Пять холмов и первом сражении за «Югетт», Зиап запросил новые поставки из Китая. Таким образом, проблема бомбардировок линий снабжения коммунистов, а не Дьенбьенфу, вновь вышла на первый план. Теперь, вопреки своему заявлению десятью днями ранее, Наварр был бы рад получить от пятнадцати до двадцати Б-29 для бомбежек шоссе №41 между Красной рекой и основным пунктом снабжения Вьетминя в Туанжао, к северо-востоку от Дьенбьенфу. Но теперь, когда Британия сдала назад, оказалось, что и этой альтернативы больше нет. В кратком послании Эли писал Наварру: «Рэдфорд отклонил это решение. Все или ничего».
Но пока Даллес все еще обсуждал «Грифа» с французскими лидерами в Париже, командующий ВВС США на Дальнем Востоке генерал Партридж прибыл в Сайгон. Его беседы с верховным комиссаром Франции Морисом Дежаном и Наварром, возродили их надежду на то, что американское вмешательство в той или иной форме все еще не было полностью исключено. Но остальная часть недели — в то время как битва при Дьенбьенфу висела на волоске, боевой дух коммунистов был на самом низком уровне, а боевой дух французского гарнизона обрел жизнеспособное равновесие — обернулась полным отказом от «Грифа».
Даллес, все еще действуя с ошибочным убеждением, что британское обязательство о поддержке у него в кармане, созвал 20 апреля в Вашингтоне встречу послов Австралии, Великобритании, Камбоджи, Франции, Лаоса, Новой Зеландии, Филиппин, Таиланда и Вьетнама, с целью создания механизма «объединенных действий». Черчилль и Иден, не желая, как выразился последний, «поддерживать ради единства плохую политику», на этот раз проявили недвусмысленную твердость. Они дали указание своему послу в Вашингтоне, сэру Роджеру Макинсу, не присутствовать на этой встрече. Этот бойкот убил конференцию. Горечь и отчаяние французского правительства, оказавшегося между настоятельными сообщениями с просьбами о спасении из Индокитая и «американскими горками» обещаний и отказов США, стали глубокими. Прибыв в Париж на правительственную встречу НАТО, которая должна была начаться 23 апреля, Даллес имел достаточно возможностей встретиться со своим французским коллегой наедине, поскольку он должен был пробыть там три дня, до начала Женевской конференции 26 апреля. Согласно сообщению, отправленному Эйзенхауэру Даллесом 23 апреля в 20.00, Бидо достиг точки нервного срыва и непоследовательности. С началом конференции в Женеве через несколько дней стало ясно, что коммунисты во Вьетнаме попытаются покончить с потрепанным укрепрайоном, чтобы «преподнести» его поражение в качестве начала разговора со своей стороны в Женеве. Следовательно, любое продление его существования до момента, когда в Индокитае можно было бы добиться хотя бы временного прекращения огня, было бы, по мнению французов, огромной выгодой. Соответственно, они буквально умоляли Даллеса нажать для реализации «Грифа».
Следуя твердым инструкциям Эйзенхауэра, Даллес теперь стоял на своем. Не будет никакой американской операции по бомбардировке в районе Дьенбьенфу, которая не соответствовала бы требованию мандата лидеров Конгресса от 3 апреля: действия американской авиации только в рамках войск союзников и только после обсуждения и голосования по предложенной совместной резолюции. Возможно, сам того не сознавая, Линдон Б. Джонсон 3 апреля 1954 года принял свое первое ключевое решение по Вьетнаму.
