Несмотря на инвалидную коляску, в которую мы пристроили Хансена в прошлую нашу встречу, и гипс на ногах, предатель имел вид вполне боевой и деловитый.
Но более всего огорчил нас, Максима и меня, не сам Хансен, не его солдаты, а внешний вид помещения, в котором мы оказались. Никакой коллекцией оружия тут и не пахло. Возможно, когда-то раньше тут что-такое и выставляли, но ныне ничего похожего на коллекцию здесь не осталось. Перед моими глазами были лишь высоченные гладкие стены из серого гранита и неровный каменный пол. Сам зал более походил на зерно— или овощехранилище, или на обычный погреб, а не на оружейную или арсенал. Может быть, тут когда-то держали винные бочки.
Из зала в наш небольшой тамбур несло сыростью и чем-то гадостным. Наверное, запахом плесени. Решетов рядом со мной матерно выругался. Я внезапно понял, что мне напомнила открывшаяся картинка. Место моей прошлой стычки с Хансеном! То, где я приобрёл себе "гемморой" по имени Шальи.
Если чуть-чуть прикрыть глаза, не фокусировать взгляд, то передо мной снова возникает картина разрушенной базы на севере Нуменора. При здешнем освещении эти стены и каменный пол по моим ощущениям неотличимы от бетонных плит военного форпоста, а отражения солдат в каменных стенах дают иллюзию разрушенных строений. Почему бы не попробовать?
Что я теряю, кроме своих "цепей"?! Ничего!
Хорхе уверенно прошёл в зал и кивком поприветствовал Хансена. Похоже на то, что парни неплохо друг друга знают.
— Кого ты привёл мне, приятель? — Хансен подался вперёд и деланно уставился в полумрак, ненатурально вглядываясь в лица "гостей". — Ба, да это же тот самый подлый вор! Какая, чёрт побери, знаковая встреча!!
6
— Неужели, друг Олаф, этот изворотливый мошенник и у тебя что-то украл?! — Хорхе встал в пафосную позу и ткнул пальцем в мою сторону.
Оба предателя торчали на ярком свету, Максим и я оставались в полумраке переходного тамбура, поэтому они видели нас плохо. Не сговариваясь, мы запустили адаптивный камуфляж. Теперь, если предатели что-то и видели, то только два безликих силуэта — и всё!
— Этот мерзавец украл мою женщину! — прокричал Хансен в ответ. — За это я вырву его подлое сердце!!
Видимо, ругательства, выкрикиваемые двумя негодяями в мой адрес, повышали их самооценку. На самом же деле, кричать было совсем не обязательно. Между младшим Мендесом и вражеским ключником было всего метра четыре. Вряд ли больше. На таком расстоянии даже шепот отлично слышно.
Значит, их крики предназначены мне. Так два предателя пытаются прогнать страх и неуверенность. Оправдать свои действия. Как в Воронеже говорят детишки, "у кого чего болит, тот о том и говорит!"
— Иди сюда, трус, мы тебя в порошок сотрём!
Ага, прямо побежал, размечтались! Тебе надо — пойди и возьми. Детский сад, два завистливых идиота! Зачем мне и Максиму куда-то идти, нам и здесь хорошо. Тут неплохая позиция. Уж точно лучше, чем посреди зала под дулами 'укоротов'...
— Есть две гранаты! — шепотом с отчаяньем в голосе проинформировал меня Решетов. — Штурмовые.
Не хочу даже думать, где Максим прятал два немаленьких шарика, но благодаря его предусмотрительности у нас теперь появился шанс выбраться из этой передряги. Мой взгляд зацепился за знакомый пульт управления на стене тамбура.
Когда я вместе с Ларисой посещал Чёрный Дом, то успел ознакомиться с его системами безопасности. В том числе и со стандартным пультом управления на входе. Этот, что здесь, в тамбуре, с виду точь-в-точь такой же. С поправкой на место его размещения, конечно. Значит, на взрыв гранаты снаружи его искин среагирует точно так же — опустит оба створа, наружный и внутренний, и надёжно их заблокирует. После взрыва поднять створы можно будет только вручную, воротом в нише, расположенной на наружной стене. Это процесс небыстрый, даже если эти идиоты знают о такой возможности. Врагу потребуется время, а мы его смогли бы использовать к собственной выгоде. В любом случае, даже если больше ничего не придумаем, этого времени будет достаточно, чтобы открыть калитку и сбежать. Наверное...
— Дай одну мне, — протянул Решетову ладонь и сразу ощутил в ней тяжёлый шарик. — Активируй свою, сразу бросай её в урода на инвалидной коляске и ложись на пол!
Если створ не закроется, лёжа есть шанс уцелеть.
Максим действовал без колебаний. Я услышал, как пикнул активатор, увидел, как бухнулся на пол Решетов. Увидел, к сожалению, не только я, но и некоторые плохие парни в зале.
Четыре секунды! Отсчёт пошёл...
Хорхе и Олаф ничего не сообразили, а вот один из солдат разглядел и громко крикнул на своём лающем языке: 'Внимание, граната!'
Все вокруг, как ни странно, сразу начали реагировать.
Три секунды...
— Лови! — Максим крикнул и, лёжа на полу, швырнул свой шарик прямо в Хансена. Тот съёжился в кресле, напрягся, и в тот же миг солдаты открыли по нам огонь.
Бах-бах-бах! Бах-бах-бах!
Выстрелы здесь загремели оглушающе. Я по примеру Решетова упал на пол тамбура, активировал свой шарик и со всей силы катнул его в стену зала, чтобы граната отскочила от стены, куда бог пошлёт.
Бах-бах-бах! Бах-бах-бах!
Две секунды...
От стен тамбура хаотично рикошетили пули, Максим и Хорхе почти синхронно охнули. Хорхе пронзительно взвизгнул и упал, а возле Хансена появилось зыбкое марево. Калитка!
— Отставить стрельбу! — завопил Олаф.
Одна секунда...
Граната, что бросил Максим, упала вражескому ключнику на колени, но тот успел сунуть шарик в калитку и захлопнуть переход. Взрыв произошёл где-то там, на другой стороне, и здесь никому не повредил...
— Выходите наружу, глупцы! — глумливо крикнул Хансен. — Вам не сбежать!!
Одна секунда...
Время будто застыло. Я лежал и смотрел, как зелёный мячик отскочил от стены и покатился в сторону пехотинцев, сгрудившихся возле Хансена. Те только что прекратили стрелять, опустили стволы "укоротов" в пол, и тут кто-то из них увидел мою посылку и громко вскрикнул: "Граната!"
Бух!
Граната ярко и оглушительно взорвалась. Створ грохнулся в пол, стало тихо и темно. Наверное, у врагов что-то отключилось, — или сломалось? — и я почувствовал, как пространство вокруг меня затопила магия. Магии вокруг стало много, она наполнила воздух, мгновенно пропитала камень пола, стен, потолка.
Целое море магии. Океан магии. Я ощутил его дыхание, его движение. Сейчас или никогда! Я сосредоточился, отчётливо представил себе ту самую разрушенную базу на севере Нуменора, где отловил Хансена, и неимоверным волевым усилием распахнул калитку.
Яркий дневной свет ворвался в переходный тамбур, ослепительный в сравнении с царившей здесь мигом раньше тьмой.
Да, Свет и Тьма. Они всегда сражаются за нас. Внутри нас. Вот только мы редко обращаем внимание на этот вечный бой. Здесь и сейчас я его прочувствовал, как никогда раньше.
Резко заболела голова, из носа закапала кровь. Невероятным усилием я поднялся на ноги, подхватил под плечи Решетова и протащил его на другую сторону. Сердце бешено стучало, силы кончились, калитка захлопнулась. Я проковылял ещё пару шагов и упал в незнакомом пустом гроте на выглаженный каменный пол рядом с телом Максима Решетова с ощущением выполненного долга, и сразу услышал пение птиц.
В пещеру через идеально ровный прямоугольник дверного проёма потоком лился серый дневной свет, а вместе с ним потоком шёл прохладный воздух, наполненный пьянящим запахом хвои. Не было сил шевелиться. Хотелось просто лежать, просто слушать птиц и куда-то плыть в этой ароматной прохладе.
Дышать, дышать!
Просто дышать...
Минуту-другую я лежал и дышал. Ждал, пока пульс пришёл в норму, пока исчезла колющая боль в висках, пока перестала капать из носа кровь. Едва почувствовал себя лучше, моё внимание остановилось на Максиме Решетове.
Картина меня не обрадовала. Парень лежал лицом вниз без сознания. Его голова была в крови, кровь капала и из правой ноги, но Максим был жив и нормально дышал. Я присел с ним рядом и влажной салфеткой аккуратно промокнул кровь на голове. Всё не так плохо, как выглядело со стороны. Просто глубокая царапина от пули, шок, потеря сознания. Ничего фатального! Резко скомкал грязную салфетку, привычно бросил на холодный камень и посмотрел, как та обугливается и распадается в пепел.
Достал следующую из пакетика, закатал пропитанную кровью штанину и приступил к осмотру пострадавшей ноги. Крови вытекло много, но и здесь, слава богу, ничего страшного. Просто глубокая царапина, но её нужно перевязать, чтобы остановить кровь. Сбросил куртку, оторвал от майки длинную полосу — сойдёт вместо бинта.
Пока перевязывал ногу, Максим очнулся.
В двух словах объяснил ему сложившуюся ситуацию, помог подняться и опереться на меня. В гроте оставаться нельзя. Место, где мы оказались, мне незнакомо, но Хансен может знать его адрес или просто открыть калитку по остаточному следу нашего перехода. А у нас нет ни сил для сопротивления, ни оружия.
Осторожно двинулись к выходу.
Шаг, ещё шаг.
Куда я распахнул калитку? Где мы, факеншит?!
Всё вокруг утонуло в ровной серой хмари. Вдобавок моросил мелкий холодный дождь. Зябко. Сыро. Где-то там, за сплошным серым пологом, встревожено перекликались птицы. Совсем рядом раздражённо звенели комары. На запах свежей крови из тумана густо полетела мошка. Маленькие кровопийцы облаком закрутились вокруг. Не кусали, но настырно полезли в лицо, в нос, в рот.
ЭПИЛОГ
1
Плоские камни под ногами вскоре закончились, и в десяти шагах от входа в грот мы вступили на плотный ковёр из буро-красного мха. Шли просто куда-нибудь подальше, прочь от пещеры.
Берцы безжалостно проминали природный ковёр. За нами оставались округлые вмятины. Они сначала быстро заполнялись водой, но уже минутами позже "берег" всасывал всю воду, как губка, и ковёр распрямлялся, возвращая идеально ровную форму, и всем своим видом показывал, что здесь никто не проходил.
Тут давно никого не было. Идеальное покрытие!
Поначалу идти было легко. Глаза ничего не видели, но чувство равновесия подсказало, что мы спускались. Десяток шагов, и мы вошли в плотную серую хмарь. Ещё шагов через пятьдесят она просветлела, и навстречу нам со всех сторон потянулись огромные еловые лапы.
Прошли вниз ещё шагов сто, и оказались в еловом лесу. Между высоченными елями со стволами в три-четыре обхвата умиротворённо лежали серые хлопья тумана, а с толстых ветвей густо свисали бороды лишайника.
Боже мой, я узнал это место. Я видел его во сне!
Во сне? Я вспомнил! Здесь, недалеко, хижина на опушке леса!!
Где-то там, впереди, ниже по склону, во сне нас ждёт охотничья избушка вроде той, что возле Окружного шоссе в Восточном пригороде Целесто... что в воронежском парке, куда я отводил товарища Никольского. Это наш шанс!
Конечно, глупо доверять снам, но какая у нас альтернатива?
Верно, никакой!
С каждым шагом ноги всё больше сковывала усталость. Силы утекали, как вода сквозь решето. Хотелось вдохнуть полной грудью, но воздуха не хватало. Мы едва переставляли ноги, но всё равно упрямо топали вперёд.
Куда? К той самой хижине из моего сна. Я почему-то верил, что она есть.
А что? Цель не хуже любой другой, и она — наше спасение. Мы бы не смогли идти дальше без ясной цели, ведь у всякого движения всегда есть цель.
Цель? Я огляделся, насколько мне позволил туман. Где она, эта цель?
Ёлки нагло тянулись вверх, надеясь где-то там поймать в свои лапы скупые лучи солнца. Или не солнца, а какой-то другой, неизвестной нам местной звезды. Хорошая цель.
Мох жадно расползался по земле, тщетно пытаясь удержать каждую капельку сбегающей вниз воды. Он точно знает чего хочет. Только у тумана нет цели — так он никуда и не спешит, не двигается. Он просто лежит и отдыхает.
Моя цель — хижина на опушке леса, и в моей душе звенит натянутой струной чувство, будто я шёл к ней всю свою жизнь.
Ой как хотелось бы присесть вон на тот упавший ствол, отдохнуть, подремать, уподобиться туману, лежащему между елями. Стать его частью. Задремать, заснуть... видеть сны... сны?!
Усилием воли я прогнал сонливость, очнулся и с удивлением обнаружил, что почти дошёл до замеченного мной поваленного ствола и в каком-то забытьи собрался на него сесть. Решетов, шатаясь, стоял в стороне, опирался одной рукой на толстый ствол ели, а другой из последних сил держался за бороду лишайника.
Где мы, факеншит?
Во сне ли, наяву ли?!
На какое-то мгновение мысль отдохнуть на заросшем мхом стволе, полежать на буром ковре, показалась невыносимо привлекательной, но я с негодованием отбросил её прочь. Нельзя спать, надо идти вперёд, пока у меня есть силы. У Максима их давно нет, он брёл вперёд на кураже, опираясь на меня, доверившись мне, своему командиру, товарищу. Если я сдамся, он просто упадёт, и никогда не поднимется.
Нельзя останавливаться, нельзя отдыхать. Вперёд, Миша, только вперёд. 'Быстрее, ещё быстрее! Иначе можно опоздать...' — набатом стучало у меня в голове.
Куда опоздать?! Апсара!..
Апсара, ответь!!
Только птицы отвечали мне тревожным пересвистом. В голове тишина.
Княжеский обруч молчал, а ведь он должен работать в любой точке Арды. Я ещё на Арде или уже на Земле, возможно на Аляске, в Канаде, в Норвегии. В России?!
Куда мне нужно спешить?!!
Вспомнил!
Нужно спешить в ту самую хижину на опушке леса, чтобы опередить врагов. С трудом отцепил Решетова от ствола дерева, подхватил под плечо и мы заковыляли по пологому склону вниз по мягкому мху, перенасыщенному влагой. С ветвей вековых елей гардинами свисали бороды лишайников.
Шли, наверное, с полчаса. Шагали вперёд и вниз — туда, где светлее, упрямо отодвигали руками мокрые жёсткие плети. Путь был весьма однообразен и оттого казался бесконечным. Максим что-то бурчал, но я его не слушал, все силами поддерживая равновесие его ослабевающего тела.
Шёл, переваливаясь с ноги на ногу.
Шаг, ещё один, отодвинуть очередную мокрую бороду лишайника... шаг, ещё один!.. Создавалось ощущение, что этот лес, что эти сочащиеся влагой мхи и мокрые лишайники бесконечны. Я потерял счёт времени, а в голове осталась единственная мысль. Идти вперёд, не останавливаться, не слушать бред Максима.
Вперёд, только вперёд!..
Я безмерно удивился, когда привычно сдвинул очередную бороду, и увидел, что лес кончился. Кончился и мох, вместо него дальше начиналась невысокая тонкая трава, сизая от росы, а из хлопьев тумана показалась знакомая из сна бревенчатая стена.
И крыльцо.
Мы дошли! Вот она, та самая бревенчатая хижина. Точь-в-точь такая, как во сне!
Мимолётная радость мгновенно сгинула, когда обернулся, и поднял взгляд в серое небо. Там, откуда мы шли, над лесом сквозь унылую хмарь с огромной высоты сияла красная ракета, слышался злой лай. Он был изрядно приглушённый мокрым лесом, туманом, расстоянием, но всё это не помешало мне оценить дистанцию. По солдатской привычке. Машинально.
