Прервала мои мрачные мысли Шион. Она, внезапно перестав за меня держаться, покачиваясь из стороны в сторону, осторожно пошла к Валерию. Девушка еле передвигала ногами, которые еще не окрепли после исцеления, кривилась от боли, но, хоть и с трудом, шла вперед. Но, не успев проделать и половины пути, Шион внезапно споткнулась и упала прямо в руки вмиг подхватившего ее Валерия. Золотоволосая жрица, покраснев, подняла глаза и наткнулась на проникновенный взгляд мужчины. Валерий умиротворенно улыбнувшись, осторожно обнял ее.
— Я так рад, что с тобой все хорошо, — прошептал он "своему лучшему другу" уткнувшись лицом в ее золотые волосы. — Я так волновался... Слава Богине, она услышала мои мольбы и сохранила тебе жизнь.
— Валерий! — всхлипнула Шион, сильнее прижимаясь к жрецу. Из ее глаз видимо против воли потекли слезы. — Я думала, что больше тебя не увижу!
— Я больше тебя не отпущу! Ты слышишь, никуда не отпущу! — вторил возлюбленной жрец, все еще не веря в свое счастье. Он, крепко сжимал девушку, видимо боясь, что она растворится, что она окажется всего лишь сладким сном.
Я еще в начале путешествия подозревал, что Валерий решил помочь Петре не из-за сильных дружеских чувств к апостолу. Я чутьем догодывался, что между ними было нечто большее. В моем понимании священнослужители — это алчными пьяницы с фанатичным блеском в глазах, которые тыкают заповедями во все щели. О, я забыл про еще одну характерную черту — они самые настоящие мазохисты, я до сих пор не могу смириться с мыслью, что жрецы считают нормальным разукрашивать лицо. Так вот, и как такой фанатик мог запросто отринуть свои обеды и предать Его Преосвященство ради друга?
Я, немного полюбовавшись на сладкую парочку, повернулся и увидел кислую мину Ирен. Мне казалось, что она еле сдерживается от рвотных позывов, смотря на воссоединившихся возлюбленных как на какое-то мерзкое чудовище. Интересно, что же ее так возмутило?
— Они же мужчины, — еле выдавила из себя наивная принцесса, ответив на мой немой вопрос. — А обнимаются... как любовники.
Я чуть не хлопнул себя по лбу, сдерживаясь от того, чтобы не рассмеяться в полный голос. А я уже забыл, что Ирен и Риэл не знают, что Шион на самом деле прелестная девушка, а не "сказочный принц".
— Ирен, вы раскрыли маленький секрет священнослужителей, — не удержавшись, усмехнулся я. — Поздними вечерами в кельях жрецы познают искусство содомитов со своими братьями по вере.
— Но как же так... — поверив мне на слово, захлопала глазками девушка, повернувшись в мою сторону. Какая она все же наивная. — В Заповедях...
— В них так и написано: "Возлюби брата своего..." — еле сдерживаясь от смеха, вспомнил я строки их заповедей Богини. Никогда не думал, что знание священного писания понадобится мне для такого дела. Интересно, а священнослужители трактовали в таком ключе свой "закон"? Хотя, мне что-то не особо хочется узнавать ответ на свой вопрос.
— Правда? — скривилась Ирен, и немного посмотрев на "парочку" густо покраснела. — Ник, и вы тоже?
— Что тоже?
— Ну, вы же жрец.
— И что? Вообще-то я всего лишь притворялся жрецом, — нахмурился я. Что-то мне не нравится, куда завернул разговор.
— И Вас не соблазняли жрецы? — с придыханием прошептала Ирен. Я в ужасе вздрогнул, отшатнувшись от девушки. Богиня, что же она себе вообразила? — Не заманивали в дальнюю келью, чтобы показать всю прелесть служения Великой?
— Срочно замуж, — хмуро пробубнил я. Ну у Ирен и фантазия. И где, скажи те мне, хваленое королевское воспитание? Как у нее ума хватило додуматься до такой мерзости с моим участием?
— Что? Зачем замуж?!
— Чтобы не придумывали себе всякие извращения.
— Но вы же сами говорили об этом! — возмущенно сверлила меня взглядом девушка. Я невинно развел руками. Что-то я не припоминаю, чтобы зачитывал ей манифест о "Содомиских наклонностях жрецов" Просто слегка направил ее по этому пути, а до остального она сама додумалась.
— Ничего я такого не говорил. Вы все сами себе напридумывали.
— Но...
— А Шион, — торжествующе улыбнулся я, уже представляя реакцию девушки на свои слова. — Тот, кого вы назвали благородным, — и наверняка уже записывала в идеалы мужчины, — на самом деле девушка!
— Не может быть!
— Еще как может, — ухмыльнулся я, смакуя победу. Никогда не забуду в этот момент выражения лица Ирен. У нее так в удивлено вытянулось лицо, брови поползли наверх, а синие очи попытались скопировать глаза совы, что я еле сдержался от смеха. Какое же мне удовольствие доставляет дурить принцессу, а вроде я должен быть ей примером — никогда мне не стать адекватным человеком.
— Но тогда она и Петра, — вновь смутилась принцесса, покраснев до корней волос. Нет, ей и вправду надо срочно искать мужа. Что за мысли?! — Они вдвоем...
— Думайте, что говорите, — вздрогнул я, в ужасе представив себе эту картинку. — Петра, просто отличная лицедейка, а Шион нужно было притворяться парнем.
— Но почему?
— Потом объясню, — отмахнулся я от расспросов Ирен и, повернувшись к нашим слугам Великой, навострил уши. Наши голубки, вдоволь насладившись игрой в обнимашки, опять что-то стали говорить.
По небу проплыла большая туча, закрыв собой яркое, но холодное зимнее солнце. Склад на несколько мгновений накрыла тень. Я посмотрел в окошко, покрытое морозными узорами, находившееся возле потолочных балок — в голове стали крутиться безрадостные мысли, связанные с моей племянницей. И где она так долго бродит? Неужели до сих пор не догнала вора? А может догнала и сейчас доказывает ему свою любовь? Я уже начинаю ощущать себя сватом, потому что куда ни посмотри — везде любовные пары воссоединенные с моей помощью. Осталось только пристроить одну занозу, и можно с чистой совестью менять профессию. А вдруг я стану знаменитым, женя сумасшедших рыцарей и героев, что будут забретать ко мне в гости? Устрою брачное бюро возле стен замка, а Ирен посажу встречать героев и зазывать истошными мольбами о помощи случайных прохожих. Через несколько лет таким нехитрым способом я прославлюсь, заработаю непререкаемый авторитет и, завладев Сердцами людей, стану властителем мира. Интересно, а что сказала бы Ирен о моем гениальном плане по захвату мира?
"Она скажет, что ты идиот, — внезапно проснулся мой внутренний ехидный голос. — И накорню уничтожит твое бюро, чтобы даже исключить возможность "воцарения зла". Может уже хватит городить чушь? Совсем умом тронулся от голода, недосыпа и переутомления".
Я нахмурился и, попытавшись утихомирить внезапно вспыхнувшее чувство голода, прислушался к разговору.
— Валерий, прошептала Шион, посмотрев в глаза жрецу. — Почему? Почему ты пришел? Почему меня спас? Ты этим нарушил предписания Великой, ты проклял себя, обрек свою душу на вечные муки! Я... моя душа уже проклята... я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня...
— Неважно, — улыбнулся Валерий. — Если тебе суждено гореть в Преисподней, то я лучше разделю с тобой твою боль, чем буду почивать в царстве Великой в одиночестве.
— А правила?
— К Настерревилю правила, — махнул рукой священнослужитель. Я с Ирен выпучили от удивления глаза. Я даже усомнился в своем здравом уме и слухе. Этот момент навсегда войдет в историю, как единственный, когда за многотысячную историю религии жрец послал к демонам священные правила, которые поклялся соблюдать.
— Что за правила? — на всякий случай решил уточнить я, до конца не поверив своим ушам. Я должен снова услышать то, что жрец добровольно отказался от служения Богине, а лучше взять с него расписку и повесить ее у себя в замке. Таким раритетом я буду хвастать перед друзьями, и даже может покажу Его Преосвященству, чтобы вызвать у него нервный срыв.
— Правила из Священного писания, — улыбнулась зардевшаяся от фактического признания в любви Шион. Все же слух меня не подвел. Где бумага и перо? Срочно надо записать этот момент пока Валерий не передумал, мне не терпится об этом рассказать Филгусу. — Мы даем обеты соблюдать их даже ценой своей жизни... Просто, в отличие от меня Валерий ярый приверженец правил и дисциплины и...
— Правила, — ухмыльнувшись, небрежно отмахнулся Валерий, перебив девушку. — Я понял, что правила не могут показать мне, как спасти свою душу, если ты идешь наперекор своему Сердцу. Я уже один раз нарушил предписания, сохранив тайну одного юнца, моя душа уже лишилась возможности прикоснуться к перстам Великой. "Уж лучше следовать велению Сердца и страдать, чем превратиться в безвольного голема, исполняющего бездушные правила"
— Это же...— задрожал голос моей яркоглазой пациентки.
— Да, — улыбнулся мужчина, с нежностью смотря на бывшую жрицу. — Это твои слова, когда мы впервые встретились в заброшенном дворике. Тогда я наивно посчитал их ересью, заставлял тебя отречься от сана и покинуть храм пока никто не узнал правду, но... Пути Элисень неисповедимы, кто бы мог подумать, что я добровольно уйду из храма, нарушу все правила, чтобы только вновь увидеть твою счастливую улыбку. Ты всегда была со мной рядом, поддерживала и охраняла мою душу, и мое Сердце уже не представляет жизни без тебя.
Принцесса восхищенно ахнула, ловя каждое слово из разговора бывших слуг Великой. Для нее это была история, наполненная романтикой, когда двое выступая против целого мира и высших сил, хранят в своем Сердце любовь, храбро выдерживая все испытания. Когда они уже знают, что в их истории не будет счастливого конца, что их души за это светлое чувство обречены на вечные муки. Я уже говорил, что священнослужителю запрещается любить всех кроме Великой, запрещается зарождать в своем Сердце это эгоистичное чувство, чтобы не поддаться мирской суете? Ведь когда мы любим, то жаждем дать своей половинке себя без остатка, в нашей душе кипят такие волнения, что быть хладнокровным при принятии каких-либо решений, которое может затронуть родных, мы уже не в силах. А жрец должен без сожалений выносить приговоры, даже если этот приговор твоей возлюбленной. Ему нельзя сомневаться, нельзя иметь другие желания кроме служения Элисень. Не понимаю я этих фанатиков. Зачем лишать себя всех удовольствий, зачем слепо служить той, которая никогда не ответит на твои молитвы? Зачем жертвовать свою жизнь и молодость Богине, которая при рождении даровала тебе право на счастье?
Валерий и Шион слились в долгожданном поцелуе, заставив принцессу густо покраснеть, смущенно опустив взгляд на пол. Два Сердце пели одну арию, открыто заявив всему миру о своих чувствах. Этот момент был только их, я с Ирен были посторонними, которые не должны были нарушать воссоединение возлюбленных после стольких страданий и преград. Но оказывается, только один я не хотел нарушать воцарившуюся идиллию.
Дверь склада внезапно открылась, и прямо с порога я услышал немного шокированный голос Риэла:
— Вот теперь, Петра, я верю, что между вами ничего не было, — вор стоял в проеме, с ужасом взирая на пару, но в следуюшее мгновение он внезапно закрыл глаза рукой. — Мои бедные глаза, я видел, как целуются мужики! Я же ослепну!
— Риэл, не ворчи... — племянница, отодвинув с прохода вандала, непринужденно вошла в помещение. Ее возлюбленный усилено тер глаза отказываясь верить в то, что он увидел целующихся содомитов.
Я коварно улыбнулся уже предкушая второй акт своей потехи под невинным названием "Байки из будней жрецов и лапшичные уши Риэла". Он у меня после моего невинного рассказа нормально на людей смотреть не сможет, я сильно подкорректирую его мировоззрение.
Но мой идеальный план разрушила неугомонная принцесса.
— Риэл, Шион — девушка, — вдребезги разбила мои мечты Ирен. Я, чуть не хныча, посмотрел на невинную мордашку девушки. За что она так со мной жестоко обошлась? Не могла промолчать и дать сыграть второй акт? Моя великолепная постановка сорвалась из-за длинного языка одной особы.
— О... как, — смог выдавить из себя пораженный такой новостью вор и полностью войдя, закрыл за собой дверь.
Риэл скептически рассмотрел смущенную жрицу, уделив внимание скрытой за свободной рубахой груди. Не знаю, что он надеялся там увидеть, но его взгляд явно желал прожечь в том месте точку. Вор усиленно думал, корча рожи, смотря то на Шион, то на хмурого из-за такого поведения вандала Валерия.
— А где доказательства? — не веря, вздернул бровь парень, небрежно кидая на пол свою сумку.
— Тебе что, мою грудь показать?
— Было бы неплохо, — усмехнулся Риэл, за что сразу получил подзатыльник от племянницы.
— Я тебе дам, — погрозила кулаком крестница перед носом вора. Риэл невольно вздрогнул, уже представив, что его будет ждать.
— Уже и пошутить нельзя, — буркнул парень, потирая затылок.
— Так это шутка? — невинно состроила глазки вандалу Шион, убирая руки от краев рубахи. Так я и поверил, что она уже собиралась ее вздернуть, явив Риэлу доказательство того, что она девушка. Хотя... я могу предположить, что ради того чтобы увидеть изумленное лицо парня жрица пошла бы на такую жертву, даже находясь перед своим возлюбленным. Моя крестница выбирает себе в друзья только неадекватных личностей. — Ну ладно, если не хочешь, то не буду показывать.
— Не... хочу... — через силу выдавил из себя парень, покосившись на хмурую Петру. По моей спине пробежали мурашки, когда я глянул на свою племянницу. У нее взгляд точь-в-точь как у Лиры — страшно. Жена Фила несмотря на свой легкомысленный характер весьма ревнива, и если она начинает подозревать в чем-то моего друга или окружающих его дам, то лучше сбежать на соседний континент, чтобы не попасть под ее раздачу.
— Тогда не бузи по пустякам, — улыбнулась Шион и хлопнула по плечу такого же хмурого, как и Петра, Валерия. Я жрецу сочувствовал, это же надо было ему по уши влюбиться в такую безрассудную девушку. — Не волнуйся милый, он не хочет видеть меня полуголой.
У меня вытянулось лицо. Она что, на самом деле считает, что эта фраза должна успокоить Валерия? Нда, бедный, бедный мужик. Единственный адекватный жрец во всем городе и обречен на такое наказание.
— Подождите-ка, так значит ты и святоща... — усмехнулся Риэл. — Не думал, что в храме кипят такие страсти. Вам что, по вечерам делать было нечего?
— Дитя, служитель Великой по вечерам неустанно молится, дабы искупить грехи прихожан.
— Так значит, это теперь так называется? — хихикнул Риэл, явно подумав не о сладких пирожных и молитвах. Он, повернувшись к Ирен, издевательски ухмыльнулся. — Ирен, так вот что ты имела в виду, когда говорила, что любишь молиться? Знаешь, я тогда тоже люблю молиться, долго и по несколько раз.
Принцесса и Валерий покраснели от гнева. Не в силах вынести такого кощунства по отношению к религии, жрец, не торопясь, стал засучивать рукава своей длинной хламиды, синеглазая девушка, деловито осмотревшись, подняла с пола большой кусок старой доски, с трудом удерживая его в руках. Я, уворачиваясь от этого орудия убийства, переместился в противоположный конец склада, дабы принцесса в порыве гнева не пришибла заодно и меня.
— Что? — искренне удивился парень, пятясь под напором жаждущих испить его кровушки людей. — Я что-то не то сказал?
