Некоторое время мы с интересом рассматривали друг друга.
Затем я позволил себе скептическую улыбку и взял быка за рога:
— Меня заказал Гронт, не так ли?
Он медленно кивнул:
— Да, Мастер... — Не голос, а шелест ветра. Пауза. — Ты видел мое лицо.
— Какое это имеет значение, если ты собирался меня убить?
Глаза охтана расширились в неподдельном изумлении:
— Теперь я твой раб.
— Мне не нужны рабы, — резко ответил я.
— Следует ли твой отказ понимать так, что я должен лишить себя жизни?
— Обойдешься. Живи так же, как жил до встречи со мной, а меня оставь в покое.
— Да, Мастер... Позволено ли мне будет увидеть Вечный Клинок? Достаточно мгновения... И мы все будем наслаждаться этим воспоминанием до конца жизни и передавать его потомкам своих потомков.
— Мне жаль, но я не могу этого сделать. Клинок остался в другом мире. Его незачем носить с собой для ощущения его силы.
— Жаль... Как скажешь, Мастер...
Тут мне пришла в голову мысль, заставившая спрятать улыбку:
— Знаешь, ллер, а одна просьба у меня все же есть. Если выпадет свободное время, найди этого Гронта и передай ему, что он кретин.
Я заметил, как он вздрогнул, когда я назвал его истинным именем. Но он быстро оправился от потрясения, вероятно напомнив себе, с кем говорит.
— И все? Мне не следует его убивать?
— Обойдется. — Кажется, я начал повторяться. — Мне не нужны подобные одолжения.
— Позволь мне сопровождать тебя, Мастер. Я знаю кратчайшую дорогу через этот макор до мертвой земли Ущербных гор.
— Не сомневаюсь в твоих познаниях.
— Прости, Мастер.
— За что?
— Я позволил себе усомниться в знаниях твоих.
— Пустяки. Я не откажусь от помощи. Твои собратья тоже будут нас сопровождать?
После моих слов из зарослей выступили еще восемь фигур в серых балахонах, неотличимые друг от друга. Напряженное внимание моих спутников сразу подскочило на порядок и явно собиралось перейти красную черту.
— Мы готовы, Мастер.
— Как твое имя, ллер?
— Мастер, ты уже второй раз называешь его!
— Понятно. В таком случае веди, Ллер.
Все девять моментально растворились в зарослях. Я кивнул своим спутникам, не обращая внимания на их ошеломленное молчание, и пустил Злыдня вперед, ориентируясь на ауру Ллера. И поневоле задумался. Если прикинуть по времени, то никаких видимых несоответствий нет. История в общем-то простая. Когда-то, около двух с половиной тысяч лет назад по универсальному времени, один из собратьев моего бывшего учителя Нкота сделал попытку обучить аборигенов некоей планеты искусству своей расы — как несколько лет назад меня обучал сам Нкот. Собственная смерть помешала ему тогда закончить эту работу. Но даже той малости, которой поделился с ними лешук, хватило, чтобы раса гонимая превратилась в расу, доминирующую на планете. До посвящения они называли себя ллерами, после стали именоваться фрайденами, а свой мир — Фрайда, по имени учителя. Две тысячи лет с лишним — весьма приличный срок. Видимо, волей случая или намеренно предки нынешних охтанов оказались в мире Хабуса с помощью какого-нибудь телепорта расы хкаси, так же, как и я. Сами хкаси-путешественники, кстати, исчезнули из галактики значительно раньше возникновения человечества, оставивив после себя лишь артефакты, разбросанные по различным мирам. Возможно, предки этих фрайденов тоже когда-то угодили в ловушку обстоятельств, столкнувшись с законами местного Пророчества, и вынуждены были осесть в этом мире. По крайней мере, им это удалось. И самое интересное, что для них, по сути, ничего не изменилось. В мое время фрайдены — нередкие гости-наемники на планетах Федерации. Иметь фрайденов в охране считается престижно, услуги их стоят бешеных денег. Здесь же они — непобедимые, привилегированные Убийцы. С большой буквы. Тоже работающие за солидное вознаграждение. Наверное, такая у них судьба.
— Почему они не попытались нас убить? — нарушив молчание первой, робко спросила Тай. Я слегка поморщился, заставляя чарса объезжать поддавшийся на дороге крупный валун.
— Тай, я не нуждаюсь в поклонении людей, тем более тех, которым симпатизирую. А ты одна из них. Поэтому расслабься и говори со мной так же, как и раньше. Будь проще.
— Рада слышать. — Она натянуто улыбнулась, не в силах так сразу избавиться от полученного впечатления.
Ну да, легендарные Убийцы покорно склонили передо мной головы. То, чего они все так страшились, на деле оказалось лишь незначительным дорожным эпизодом. Лучше бы воспринимала это как приятный сюрприз, а не как очередную головную боль.
Я вздохнул и нехотя пояснил:
— Я для них такая же легенда, как ваш Светоч для вас.
— Не хочешь рассказать об этом поподробнее? — Лекс явно заинтересовался. — Как они вообще могли хоть что-то знать о тебе?
— Любопытство сгубило норогрызку, — скептически заметила Онни, сама не без любопытства прислушиваясь к разговору.
— Они и не знали. Просто почувствовали, что я имею какое-то отношение к одному из Мастеров... из тех, что когда-то обучали их расу особому искусству, благодаря которому они теперь так неуязвимы. В данный момент я сам такой Мастер, только я не занимаюсь обучением.
Наместник кашлянул, привлекая внимание, и задал свой вопрос:
— Он просил тебя показать какой-то клинок... Что в нем особенного?
Я немного помолчал, пытаясь в мыслях как можно более упростить картину.
— После смерти моего учителя ко мне перешло его оружие, столь могущественное, что, владея им, я ощущал себя всесильным и бессмертным. Да так оно и было...
— Тогда почему ты не взял его с собой в этот поход?
— Именно поэтому. Постоянно имея Клинок под рукой, чувствуя его могущество, я стал терять инстинкт самосохранения. Эта проклятая зависимость сводила меня с ума. Я постоянно, даже во сне ощущал свою неполноценность. Словно я — лишь придаток действительно чего-то настоящего, инструмент для подлинного могущества...
— Если откровенно, то мне трудно понять подобные проблемы. — Гилсвери усмехнулся. — По твоим словам, ты изо всех сил отказываешься от могущества, неожиданно свалившегося на твою голову и полностью подвластного именно тебе, и никому больше. За одну возможность приобщения к подобной силе у нас любой маг душу бы Мраку продал...
— А я его, кажется, понимаю, — сказала Тай.
Я вежливо улыбнулся. Она меня понимает. Спасибо тебе за участие и моральную поддержку, Тай, но тебе, как ты сама поправилась, только так кажется. Если человек говорит, что понимает тебя, не испытав при этом что-либо подобное на собственной шкуре, то это лишь иллюзия его понимания. Исключительно личная субъективная иллюзия...
Как выяснилось уже здесь, в этом мире, сбежать от подарка Нкота оказалось невозможно. Я понятия не имел, в какую часть галактики, а то и Вселенной меня сейчас занесло — ведь прыжок с помощью хкаси-телепорта производился вслепую, лишь по заранее определенным условиям жизнеобеспечения, — но по-прежнему ощущал связь со своим Клинком. Вечным Клинком. Немного ослабевшую, но четкую и устойчивую. Трудно не узнать запах хорошего кофе из соседней комнаты — так и в моем случае. Когда-то я задавал себе вопрос, что же такое для меня этот артефакт древней цивилизации — подарок, награда или Рок, — и теперь склонен был считать его своим личным проклятием. За те годы, что я им владел (или он — мной?), я так и не осмелился заглянуть в особую Внутреннюю Реальность, которой он обладал, — бывшее вместилище душ бесчисленных поколений лешуков-олджей. Заглянуть, чтобы побродить по его призрачным полям и рощам, привести этот внутренний мир в порядок сообразно своему пониманию этого порядка... Мне не хотелось такой ответственности. Мне казалось, что, пока я не сделал первый шаг, я свободен. Но как только я появлюсь там, моей свободе выбора придет конец. Когда-то Нкот дал мне хороший совет: "Старайся всегда хоть немного заглядывать в собственное будущее, пытайся понять, во что в этом будущем выльются твои поступки, совершенные в настоящем". Я запомнил его и действительно старался ему следовать, хотя, вероятно, не совсем так, как ожидал бы сам олдж, — взять хотя бы Вечный Клинок, к которому после истории с Шелтой я больше ни разу не прикоснулся. Хватало и того, что ощущение его присутствия преследовало меня всегда и везде, не давая покоя
Разговор как-то сам собой увял. Вопросов меньше не стало, просто народ притомился от них, выдохся. Ночь, сырость и ветер тоже не способствуют общению. Тем более близкое присутствие охтанов.
Так что до самого утра мы ехали в основном молча. Ллер и его сородичи, хотя и оставались пешими, легко удерживали между собой и нами неизменную дистанцию в сорок — пятьдесят метров. Путь, который они для нас выбирали, катился впереди не хуже полотна Торной дороги. Ни разу не пришлось продираться сквозь заросли или объезжать какие-нибудь завалы. Дорога по местности была ровной и почти прямой, за исключением нескольких небольших поворотов.
На границе макора они с нами расстались.
Примерно еще через полчаса мы добрались до так называемой Развилки, где с Торной дороги под прямым углом уходило ответвление в сторону Ущербных гор, и сделали привал. В конце концов все здорово выбились из сил, и я в который раз подумал, что куда проще путешествовать одному. Я-то еще оставался в порядке.
9. Вынужденный шаг
Монотонность ночного мрака нарушил тусклый всполох света, озарив тяжелое обезглавленное тело, ничком распростертое на земле. Всполох не угас — оформившись в некий жидкий колеблющийся сгусток, он лизнул черные доспехи на спине мертвеца, нащупал призрачными лапками края сквозной раны от меча и скользнул внутрь, словно падальщик, дорвавшийся до бесплатного пира. Скользнул — и пропал.
На мгновение снова сгустился мрак, отвоевывая прежние позиции.
И позорно бежал от более яркой вспышки.
Сгусток выплыл из тела явно пополневшим. Налившись силой и яркостью, он завис над телом и принялся с бешеной скоростью опутывать его сотнями тончайших нитей, жадно всасывая в себя мертвую плоть и превращая ее в мертвенно светящийся кокон. Часть нитей, нащупав лежавшую в отдалении голову трупа, ненасытно вцепилась в нее и подтащила к телу вплотную, включив в общую энергосистему.
Через некоторое время, когда кокон разбух почти втрое, полностью растворив в себе останки мертвеца и превратившись в высокое веретенообразное тело, стоявшее торчком, произошли очередные изменения. Центр "веретена" разорвала темная вертикальная линия и, разрезав его снизу доверху, раздвинулась прямоугольным проемом, вся площадь которого замерцала частыми бледными искрами. Еще через несколько мгновений из проема в ночной мрак выдвинулся гигантский черный всадник, сотрясая землю тяжелыми ударами копыт.
Отъехав от портала на сотню шуггов, Владыка Колдэна, Икседуд, остановил боевого чарса, всеми своими чувствами вслушиваясь в ночную тишину. Магическая аура окутывала его плотным непроницаемым коконом, в огромных, вытянутых к вискам глазах вместо зрачков тлели красные полосы раскаленного металла. Владыка пребывал в отвратительном настроении. Через некоторое время он определил, что демона в этом макоре уже нет, а значит, следовало спешить.
Из портала тем временем текла сплошная лавина чжеров — элитных воинов дал-роктов, выстраиваясь на каменитовом полотне Торной дороги, казалось, бесконечной колонной по четыре в всадника ряд.
Икседуд не наказывал исполнителейсвоей воли за фатальные ошибки конечной смертью, но в случае с Драхубом у него другого выхода не оставалось. Ловчему магу больше не суждено воскреснуть — его суть в состоянии послежизни была использована в качестве источника Силы — для создания портала. Только так Икседуд мог перенестись сюда, в этот макор, только так он мог закончить то, что исполнительный и упорный Драхуб, несмотря не безумную гонку, закончить не сумел. Все это дело с Пророчеством хасков зашло слишком далеко и грозило опасными последствиями для его Рода. Может быть, катастрофическими.
Икседуд раздраженно стиснул могучие челюсти, когтистые пальцы легли на рукоять Марбиса, легендарного меча Вестников Тьмы. Проклятый портал, брошенный через три границы макоров, выпил из него всю Силу, а ничейные земли Ущербных гор, если ему не удастся догнать демона раньше, ослабят еще больше, но его собственная беспредельная физическая мощь, помноженная на силу родового меча из макама, восполнит потери.
Наконец портал угас, исчерпав энергию. Укутав потревоженный мир звенящей тишиной, снова сгустилась плотная, непроницаемая тьма, в которой способны видеть только глаза измененных. Владыка Колдэна не оглядывался, он и так знал, сколько воинов успело пройти через портал. Три сотни чжеров неподвижной колонной застыли за его спиной в ожидании приказа. Три сотни элитных ветеранов — могучая, неодолимая сила.
Такой силы хватит для любого демона.
По его сигналу ночная тишина взорвалась грохотом сотен копыт.
10. И снова утро
Я сидел на вершине покатого холма, на котором мы расположились на отдых час назад, среди двух приземистых камнелюбов с развесистыми кронами, словно среди почетной охраны... Утренний туман, мягкой сизо-серой кисеей укрывший землю в низине по колено, совершенно смазал очертания местности, скрыв ленту дороги, по которой мы ехали ночью. Туман был самый обыкновенный, ничего магического, но мне порядком надоел сам вид этого природного явления.
Я сидел и мрачно наблюдал за рассветом. Рассветом? Разве это рассвет?! Какая-то вялая истощенная серость вползала в мир, едва не издыхая от усилий... От такого рассвета хотелось плеваться желчью. Может, стоит уснуть, и спать до тех пор, пока не взойдет настоящее солнце, пока настоящие теплые, яркие, живые лучи не обласкают эту тоскливую обреченную землю. Только настоящего солнца не будет, в этом-то все и дело. Жители этого мира, из поколения в поколение рождавшиеся под этим мертвенным небом, сейчас вызывали какую-то брезгливую жалость, словно люди, которые давно уже умерли и отвратительно смердели, но продолжали изображать живых, потому что им никто не сказал эту жуткую правду.
Понятое дело, я просто хандрил. Почему бы и не похандрить, если выпало свободное время? Все равно ж делать нечего. Физически я чувствовал себя куда лучше, чем в Нубесаре, но душа ныла. Как-то вдруг все это опасное путешествие смертельно наскучило. Хотелось оказаться дома. Прямо сейчас. Среди знакомых вещей и привычного окружения, среди людей, которые пусть и ждут от тебя многого, но не до такой степени, как ждет Пророчество.
В общем-то понять их можно, если потрудиться хотя бы на минутку поставить себя на их место. Здесь я — существо без прошлого только по той лишь причине, что это прошлое никого не интересует и им нужна лишь моя жизнь во славу и спасение этого мира. На фоне настолько глобального деяния терзания одной-единственной души не имеют никакого значения. Особенно для таких, как Гилсвери...
За спиной тихо вскрикнул мальчишка, снова сбив с мысли. Почувствовав, что на этот раз он проснулся, я поднялся и подошел к нему. Онни, Лекс и Тай спали как убитые среди деревьев на пожухлой подстилке из опавших листьев лапника, рядом друг с другом — кто на боку, кто на спине, укрывшись своими плащами вместо одеял. Квин лежал на спине возле Тай.
