— Почему же?
— Пока жив хоть один нормальный человек, мир никогда не будет вашим! Вы помешались на своих идеях, уничтожили всё, и теперь хотите добить тех, кто ещё жив, потому что вы их боитесь! Боитесь, что они придут сюда и швырнут вам в лицо доказательства ваших преступлений!
— Я боюсь, что сюда придут десять миллионов гекс. И, кстати, что делал бы ты, оказавшись на моем месте? По-моему, то же самое. Причем, с удовольствием.
— Нет! Вы сильны... вы сумели победить всех... но я не позволю — я убью тебя!
Он кинулся к Вэру. Охранники тут же схватили его за руки. Философ рванулся.
— Уберите ваших громил! Отпустите меня! Как вы смеете!..
— Уберите его!
Охранники потащили Окруса прочь. Он извернулся, вцепившись в рукоять автомата Лаймана. Затрещала очередь. Испуганно шарахнувшись, охранники отпустили Философа. Он развернул оружие, уперев его ствол в грудь Лаймана, и нажал спуск. Файа беззвучно упал. Философ рванул автомат так, что лопнул ремень, и ударил им второго охранника, Керру, уже успевшего прицелиться, в лицо. Тот вскрикнул и пошатнулся, закрыв лицо руками и выронив оружие. Между его пальцами потекла кровь. Окрус прошил его очередью снизу вверх, — файа упал, откатившись на несколько шагов, и застыл. Философ поднял другой автомат, бросив разряженное оружие.
— Ну и что ты теперь скажешь, Правитель?
— Ты, дурак! Сейчас здесь появятся остальные, и я не дам и гроша за твою жизнь!
— А я — за ваши!
Окрус пинком сбросил вниз второй автомат, — тот полетел вниз с двадцатиметровой высоты, и, ударившись об стальной пол, разлетелся на части. Затем он расстегнул на убитом Лаймане пояс и надел его на себя, не обращая внимания на покрывающую его кровь.
— Вот мы и поменялись местами, правитель, — он расстегнул свисавшие с пояса подсумки и стал лихорадочно-быстро опустошать подсумки Керру, рассовывая обоймы по карманам.
— Чего ты хочешь добиться?
— Сначала я убью вас, а потом уничтожу вот это! — Окрус показал на про-Эвергет.
— И как же ты... — Анмай замолчал, заметив, что в зал через южные ворота вбежало пять автоматчиков в черной форме ЧК, и с ними — его молодой помощник, прибывший на плато Хаос всего два месяца назад и назначенный на эту должность совсем недавно.
Они быстро побежали вверх по лестнице, ведущей на галерею. Окрус встал на верхней ступеньке, и, опустив автомат, стрелял вниз до тех пор, пока в обойме не кончились патроны. До Вэру донеслись крики, стук падающих тел, — и всё стихло. Перезарядив оружие, Окрус повернулся к ним.
— Все твои подручные мертвы. Если вы не будете делать то, что я скажу, вы тоже умрете. Я убью вас обеих!
— Тебе не следовало убивать Налау, — тихо сказал Вэру, его глаза сузились. — Ему было двадцать лет, и он никогда не держал в руках оружия. Он приехал из Товии, потерял родителей, дом, а ты... ты за это умрешь.
— Молчать! Вы заложники, и теперь все тут будут делать то, что мне нужно, — мне невыносимо делать это, но вы не оставили мне другого выбора!
— Тебя застрелят прежде, чем ты успеешь открыть рот, чтобы произнести свои условия!
— Тогда ты сам разрушишь про-Эвергет. А если ты откажешься, я сделаю это и без тебя!
Вэру промолчал, незаметно нажав кнопку тревоги на телефоне. Ответа не было. "Ещё бы! — зло подумал Анмай, глядя на стальные стены. — Ретранслятор был у Налау, а он... здесь. Но почему сюда больше никто не заходит? — Он ощутил вдруг беспомощность и страх. Всесильная машина насмешливо поблескивала своей броней. — И зачем всё это, если я не могу..."
— Так ты скажешь, как уничтожить машину?
Анмай вскинул голову.
— Нет!
— Тогда я убью её! — Окрус навел автомат на Хьютай.
Вэру молча заслонил собой девушку.
— Я не могу стрелять в безоружных... — лицо Философа пошло красными пятнами, — но ради всех выживших я убью вас!
Он поднял автомат к плечу и прицелился.
— И вам уже никто не поможет!
* * *
Керт Рисси стоял у низкого наблюдательного окна в бункере дворца Соарской крепости. За окном висела непроницаемая тьма, а холод проникал даже сквозь толстое бронестекло. Он обернулся. Зал был пуст — все находились на рабочих местах. Здесь не осталось никаких следов побоища. Он вздрогнул, вспомнив рев нападающих гекс и смерть товарищей. Но они всё же вернулись... когда твари ушли. А потом им предстоял скорбный труд по очистке убежищ дворца от тел убитых. Однако, от тех, кто погиб на поверхности, снаружи, не осталось и следа, — твари сожрали их, точно так же, как и Маонея Талу.
Теперь бывшая крепость Фамайа стала оплотом уцелевших солдат ССГ и повстанцев. Здесь жило триста человек — все, кто решил остаться. Хотя еды у них было ещё на много месяцев, топлива не хватало, и Керт не знал, смогут ли они выжить. Тьма рассеется лишь через несколько лет... а что потом?
Он посмотрел на ветки мертвых деревьев за окном, — вся природа погибла, а они... они ещё живы! И должны жить дальше, — чтобы покарать тех, кто сделал это! Конечно, их силы слишком малы, чтобы сделать это, но ведь есть ещё и другие! Разбросанные среди мертвой пустыни, лишенные даже возможности пользоваться радио, чтобы не привлечь внимания файа, они всё же могли общаться с помощью курьеров и уцелевших линий проводной связи. Хотя после войны прошло уже четыре месяца, их оставалось ещё много — миллионы укрывшихся в противоатомных бункерах ССГ, повстанцев в таких же бункерах на территории Фамайа. И они не просто прятались, — они продолжали бороться. Теперь файа уцелели лишь на неприступном плато Хаос. Поразить их там могло лишь ядерное оружие, — однако до ядерных арсеналов Фамайа повстанцы так и не добрались. У ССГ ещё осталось немало бомб, — однако его самолеты из-за пыли не могли подняться в воздух. Тут требовались ракеты, — и они были!
Хотя все военно-морские базы ССГ файа уничтожили, единственный построенный в Суфэйне атомный подводный ракетоносец уцелел. Его ракеты имели тысячемильный радиус действия, — не слишком много, но достаточно, если подойти к берегу Арка с севера, вплотную...
Прежде флот Фамайа не позволил бы этого, — но теперь он сгинул вместе с построившей его страной. Ракетоносец вышел в море сразу после получения ультиматума и долгое время бесцельно скитался, потеряв связь. Но теперь он зашел в один из уцелевших портов ССГ, пополнил запасы, и главное — получил боевое задание. Сейчас он должен быть уже у самого побережья Арка.
Готова ли ПРО Хаоса к отражению удара? После окончания войны — вряд ли. Да и что она сможет сделать? Ведь ракеты будут лететь до цели всего пять минут, а их мегатонные боеголовки невидимы для радаров. Их взрывы будут крошить плато, словно молот самого Господа. Более того — боеголовки были снабжены кумулятивными "прожекторами", способными пробить шахты даже в самой твердой породе. Перед взрывом ядерные заряды углубятся в скалу на десятки метров — это минимум втрое усилит сейсмическую волну, поражающую подземные сооружения. Удар силой в двадцать мегатонн вызовет настоящее землетрясение, многие туннели, и, особенно, залы с большим пролетом просто рухнут, погребая заживо всех, кто в них находится. Через расколовшиеся скалы в уцелевшие туннели хлынет холод и радиоактивная пыль. От сотрясения при взрыве выйдут из строя электростанции, хрупкое оборудование, — и уж конечно этого не переживет Великий Коллайдер. Его кольцо диаметром в 25 миль, отюстированное с микронной точностью, будет смято и разорвано. Восстановить его файа не смогут, — у них не останется оборудования, возможностей и сил. Фамайа лишится своего главного оружия.
Керт понимал, что удар не сможет уничтожить всё плато Хаос с его глубоко врытыми и послойно укрепленными уровнями. Но, когда зима кончится, они смогут сражаться на равных. Он не знал, сколько продлится эта отчаянная борьба на мертвой, опустошенной земле, но верил, что разум и свобода на этот раз победят.
Он снова подошел к окну. Через считанные часы субмарина выйдет к точке пуска. Они смогут узнать об результатах удара по данным размещенных в подвале сейсмографов. Керт прижался к дышащей холодом плите бронестекла, напряженно вглядываясь в темноту на севере. Теперь ждать уже недолго...
* * *
Вэру молча ждал смерти. Взгляд его широко открытых глаз был спокоен. Когда автомат Философа замер, целясь в них, Хьютай оттолкнула любимого и вышла вперед.
— Сначала тебе придеться убить меня!
Она встала перед Вэру. Когда он попытался отшвырнуть её назад, она наотмашь ударила его локтем в солнечное сплетение и пяткой в голень — он упал, скорчившись от боли, тут же попытался подняться, но лишь беззвучно хватал ртом воздух.
Полными отчаяния глазами он смотрел, как Хьютай небрежно сбросила футболку, и, нагая до пояса, медленной, плывущей походкой хищника пошла к Философу. Глаза Окруса побелели, руки судорожно подергивались от страшного напряжения. Анмай понял, что он убьет её, и его сердце пропустило удар, замерев на секунду.
Но, когда до Философа осталось всего три шага, Хьютай вдруг прыгнула, подкатившись ему под ноги. В тот же миг Окрус нажал на спуск, и из ствола рванулось дрожащее пламя. Анмай не знал, что можно двигаться так быстро, но всё равно, движения Хьютай показались ему страшно медленными, — и так же медленно неумелые руки Окруса опускали автомат, борясь с силой отдачи. Пули веером ударили в пол, пробивая стальной настил. Через миг под галереей полыхнуло лиловое пламя короткого замыкания, потом гулко хлопнуло и половина ламп в зале погасла, родив тревожный полумрак. Снизу поползли густые клубы сизого дыма.
Полуослепленный им Анмай увидел, что Хьютай сшибла Философа с ног и навалилась сверху, пытаясь вырвать оружие. Окрус судорожно давил на спуск, пока не кончились патроны, потом одним внезапным бешеным рывком сбросил девушку, не ожидавшую подобного от пожилого изнуренного пленника.
Они вскочили вместе, одним рывком. Хьютай бросилась на него сзади. Окрус схватил её за руки и отшвырнул с неожиданно свирепой силой. Она ударилась спиной об ограждение галереи, он налетел на неё с яростным воплем, схватил за плечо и шорты, стараясь приподнять и швырнуть через ограду вниз. Хьютай вцепилась ему ногтями в глаза, и Окрус вдруг пронзительно, страшно закричал...
Освободившись, Хьютай схватила его за одежду и сама рванула вбок, в пустоту. Окрус, пошатнувшись и ударившись боком об ограждение, лягнул её коленом в пах. Он забыл, что имеет дело с девушкой, но Хьютай вскрикнула и отпустила его. Он взмахнул автоматом как дубиной, собираясь разбить ей голову. На миг раньше она наотмашь пнула его в голень... ударила кулаком в горло... ещё раз... и ещё...
Анмай слышал глухие, страшные звуки ударов, хрип Философа и отчаянно пытался подняться... прекратить это дикое избиение... Собрав все силы, он подтянул ноги, и, опираясь руками, сумел сесть на пятки — встать он ещё был не в силах.
Он не успел. Окрус выронил оружие и повис на перилах, словно тряпка. Хьютай схватила его за штаны и изо всей силы рванула вверх. Философ нелепо взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Но его подошвы скользнули по настилу, ноги мелькнули в воздухе, и он упал с отчаянным криком. До Вэру донесся глухой удар плоти об сталь пола.
* * *
Жуткая тишина поглотила последнее эхо удара. Потом донеслось шипение горящих кабелей. Из-под настила клубами поднимался черный дым и плыл к далекому потолку. Вэру наконец встал. Он тупо смотрел на лежащий возле ограждения автомат, затем перевел взгляд на пустоту за перилами. Хьютай спасла ему жизнь, — но такой цены он не хотел...
Она смотрела на него, часто дыша, ещё не опомнившись от горячки боя. Она была очень красива в этот миг, но Анмай ощущал к ней почти ненависть.
Испуганный этим, не понимая своих чувств, он не мог двинуться с места, его невидящий взгляд тонул в мертвенной белизне брони тускло блестевшего про-Эвергета, пока та не сверкнула вдруг яростной синевой. Внизу вновь гулко хлопнуло, — и свет погас окончательно. Тьму рассеивали лишь пляшущие на броне машины отблески уже выбивавшегося из-под настила пламени, да сиявший далеко внизу трапециевидный портал туннеля.
Хьютай, словно очнувшись, быстро подошла к нему.
— Ты ранен, — сказала она. — У тебя кровь.
Вэру увидел на бедре темное пятно. Наверно, осколок пули...
— Мне не больно, — успел сказать он, потом Хьютай прижалась к нему. Анмай вздрогнул... его ладони бездумно скользнули вниз...
— Зато моя спина... ой! — воскликнула она, вырвавшись. Вэру увидел, что её спина вся в крови — пули рассекли кожу в нескольких местах, оставив длинные кровоточащие борозды.
— Больно?
— Я даже не заметила, — Хьютай закашлялась, вдохнув расползающийся дым. — Давай уйдем отсюда.
Они побежали по лестнице вниз. На её площадках лежали окровавленные тела. К радости Вэру двое охранников были ещё живы, хотя и ранены. Но его помощник был мертв. Его худые руки в последнем усилии вцепились в ступеньку. Анмай на минуту застыл над телом юноши, потом отвернулся. Налау шел впереди всех.
Огонь разгорался, струи горящей пластмассы со странным свистом срывались вниз, разбиваясь искрами об пол. Причудливые отблески пламени играли на белой стене машины — казалось, та шевелится, как живая. У её подножия, на квадратной плите люка, ведущего на нижний ярус, лежало тело Философа. Из его разбитой головы текла кровь, расползаясь причудливой лужей.
"Словно жертва на алтаре, принесенная в честь всемогущего безжалостного бога", — мрачно подумал Вэру. Вдруг, к его ужасу, струйка крови стекла с плиты и молнией метнулась к белой стене машины, исчезая под ней.
— Она пьет кровь! — воскликнула Хьютай. — И смотри, как далеко он упал!
Вэру прикинул, — от галереи до плиты было метров пять.
— В самом деле... — он встряхнул волосами. — Зачем ты это сделала? — он до боли сжал руки Хьютай. — Если бы ты... — он на секунду замолк, пытаясь набрать воздуха. — Если бы ты погибла, я бы тоже... не смог жить, ты же знаешь...
— Я очень испугалась... за тебя. Я должна была что-то сделать... должна! Иначе бы он тебя убил. И я... тоже не смогла бы...
Анмай вдруг рассмеялся.
— Какие мы благородные... жизни друг за друга отдать готовы... — Хьютай рванулась, но он удержал её. — А ведь я тоже обещал ему жизнь. Обещал! Ты хоть понимаешь, что это значит? Он всё равно не смог бы... я видел это по его глазам. Он скорее пустил бы себе пулю в лоб. Я же знал его!
Хьютай хмуро смотрела на него.
— Может да, а может, и нет. В меня он выстрелил... когда я на него бросилась. А в тебя... не знаю! Этого уже достаточно, верно? Я понимаю, — в том, что сильная молодая женщина справилась со стариком нет ровно никакой чести... и вообще, всё это мерзко. Я могла сбросить вниз лишь его автомат. Могла! Но когда он пнул меня в... если я о чем-то и думала, то лишь о том, как убить. И... неужели ты скажешь, что я была не права?
Анмай отпустил её и отвернулся.
— Права. Я чувствую... права. Но всё же, в этом есть что-то... в самом этом месте...
Вдруг все мышцы Вэру непроизвольно напряглись, — ему показалось, что во мраке есть ещё кто-то. Он осмотрелся, — потолка видно не было, казалось, они стоят на дне бесконечной пустоты. Только стена про-Эвергета нависала над ними, шевелясь в отблесках огня, как живая. Казалось, не тени, а самый металл колеблется, — то прилив, то отлив... Анмай встряхнул волосами.
