— Я близко, — задыхалась она.
Сириус вытащил пальцы и нежно поцеловал ее в губы.
— Этого не может быть, любимая.
Он снова скользнул вверх по ее телу, рот снова на ее груди, а руки везде, кроме тех мест, где она хотела их больше всего. Он терся о нее, приник ртом к ее горлу, посасывая и покусывая, пока скользил по ее телу, а затем его горячее дыхание коснулось ее, и его язык скользнул в нее.
Зи вскрикнула, ее тело выгнулось навстречу ему, когда он лизал и покусывал, проводя языком по ней длинными медленными движениями, быстро и быстро, кружась вокруг нее, а потом его язык исчез, и она вскрикнула от разочарования. Он целовал внутреннюю сторону ее бедер, его пальцы перебирали ее ягодицы.
— Сириус...
Он улыбнулся, прижавшись к ее ноге.
— Да, любимая?
Пальцы Зи снова запутались в его волосах, и она приподняла его, чтобы посмотреть на его ухмылку.
— Хватит играть в игры.
Сириус быстро поцеловал ее.
— Разве я играю в игры?
— Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
Он усмехнулся и снова нежно поцеловал ее.
— В конце концов.
Она застонала, когда его рот вернулся к ее горлу, и он снова начал свой мучительный путь по ее телу: горячие поцелуи, мягкие облизывания, а затем он снова оказался между ее ног, его язык проникал в нее глубоко и грубо. Когда его пальцы присоединились к ней, она выкрикнула его имя. Он провел языком по ее клитору, втягивая его в рот, пока его пальцы входили и выходили из нее. Он перекатывал ее между зубами и языком — раз, два, три раза — прежде чем отпустить ее.
— Ебни, Сириус... пожалуйста..."
Он усмехнулся ей в ответ, прежде чем снова просунуть в нее язык. Он провел им по ней, из стороны в сторону, вверх и вниз, а затем тщательно облизал ее, прежде чем начать целовать. Его рот двигался вверх по ее животу, между грудей, а затем он повернул ее на бок, подтянул ее ногу к своей груди и погрузился в нее так глубоко, что она задохнулась.
— Сири... да...
Сириус прижал ее ногу к себе, а другой рукой держал ее бедро, вбиваясь в нее, ускоряя темп, ведь она чувствовала себя такой совершенной, обхватив его, такой теплой, мягкой и тесной. Он снова ввел пальцы внутрь, и она высвободилась, выкрикивая его имя, кончив не один, а два раза. Он поцеловал ее лодыжку, держа ее за ногу, его пальцы отчаянно работали над ней, пока он входил и выходил из нее, раскачиваясь на ней.
Когда наступил ее третий оргазм, он потерял контроль, и они оба рухнули друг на друга, выплескивая волну своих эмоций, оба кричали от удовольствия.
Сириус притянул ее к себе, прижав ее к себе сзади, его руки лежали на ее плоском животе, а одна поднялась вверх, чтобы взять ее за грудь.
— Я люблю тебя.
Зи прижалась к нему, ее сердце все еще колотилось в груди, а тело все еще вибрировало от последствий удовольствия, которое он только что ей подарил.
— Я люблю тебя.
Она почувствовала, как он улыбнулся ей в затылок, и не могла не улыбнуться в ответ. А потом они оба погрузились в сон, счастливые в объятиях друг друга.
* * *
Когда январь сменился февралем, Локхарт, по мнению Гарри, стал еще более невыносимым, чем обычно. Он раздавал автографы тем ученикам, которые выполнили домашнее задание (что, по мнению Гарри, было совершенно бессмысленно, так как домашнее задание все равно не имело ничего общего с реальной Защитой от темных искусств), и постоянно пел в коридорах.
Гарри получил взыскание от Филча за то, что после тренировки по квиддичу натаскал воды, так как, несмотря на то, что он переоделся, снег все еще лежал на его ботинках, когда он топал обратно в замок. После того как его заставили провести вечер за мытьем пола в больничном крыле, Филч велел ему отнести пакет в кабинет Локхарта, прежде чем лечь спать.
Гарри застонал от такой перспективы, ведь он делал все возможное, чтобы избегать Локхарта вне занятий с тех пор, как тот удалил ему кости из руки. Он постучал в дверь и услышал из-за нее приглушенный звук, который звучал странно, почти как будто человек испытывал боль. Через минуту он постучал еще раз, и раздалось шарканье, прежде чем Локхарт открыл дверь с широкой улыбкой на лице.
— Гарри! Какой замечательный сюрприз! Входи, входи! — настаивал он.
Гарри проигнорировал его и остался стоять в дверях.
— Мистер Филч попросил меня принести это вам.
— О, да, спасибо! — Локхарт засиял, демонстрируя каждый из своих жемчужно-белых зубов. Он повернулся, чтобы улыбнуться мальчику, хватающему свою сумку с учебниками. — Да, иди, Дэмиен, возвращайся завтра в восемь, чтобы отбыть наказание.
Мальчик, третьекурсник Рейвенкло, которого Гарри узнал, выглядел бледным и немного пристыженным, как будто это было его первая отработка или что-то в этом роде, когда он повернулся, чтобы кивнуть Локхарту.
Улыбка Локхарта расширилась.
— Неподобающее поведение в моем классе, я так не люблю давать отработки, но когда приходится, то приходится, понимаете?
Гарри кивнул.
— Верно. В любом случае, мне нужно сделать домашнее задание.
— Конечно, Гарри, мой мальчик, конечно! Если тебе когда-нибудь понадобится совет или помощь с домашним заданием, пожалуйста, приходи ко мне! Для меня будет честью поделиться с тобой своим опытом! Я с удовольствием научу тебя кое-чему.
Экспертиза, подумал Гарри с ухмылкой, точно.
— Хорошо, спасибо. Спокойной ночи, профессор.
Гарри направился обратно в общую комнату, благодарный за то, что избежал еще одного разговора о славе. Он дошел до своего общежития, прежде чем достал зеркальце, чтобы позвонить Сириусу. Он радостно улыбнулся, увидев лицо своего крестного отца.
— Эй, Гарри! Что происходит? — ярко спросил Сириус.
Гарри вздохнул.
— Ты можешь уже разрушить мои мечты и сказать мне, что дядя Муни никогда не станет новым профессором?
Сириус рассмеялся.
— Гарри, я же говорил тебе, что на все нужно время. Я не могу ничего обещать. Я могу только высказать свое мнение, но в конечном итоге решение должен принять Дамблдор.
— Он просто такой надоедливый!
Сириус усмехнулся.
— Будь терпелив. Мы посмотрим, что произойдет, хорошо?
Гарри кивнул и использовал время, чтобы рассказать отцу о последних нескольких днях, но он не мог не задаться вопросом, действительно ли они собираются застрять с Локхартом до конца учебного года, и почему Дамблдор не хочет взять Римуса вместо него, ведь он был явно лучшим выбором.
Глава 100: Тот, у кого глаза зеленые, как свежая маринованная жаба
Примечание автора:
Я давно задумывала эту историю и сделала несколько намеков в последних десяти главах, так что, надеюсь, она покажется вам интересной. Также я ждала и ждала, чтобы добавить эту небольшую сцену и воспоминание. Я также добавила это небольшое воспоминание из того, что увидела на tumblr, так что спасибо тому, кто это придумал. Спасибо.
Возможно, это не было совпадением. Локхарт — не очень хороший человек. Я хотела, чтобы Сириус и Ремус поговорили с Гарри о том, что он видел, и о том, чему он был свидетелем, чтобы убедиться, что он знает, что может говорить с ними. Это было важно. Локхарт определенно подозрителен с этим Рейвенкло! Спасибо, что заметили. Вы думаете, что Локхарт причинял вред Рейвенкло, как Амбридж — Кровавому перу? Интересно. Или это было что-то похуже? Вы скоро узнаете. Локхарт нарушает права студентов? Все будет объяснено в ближайшее время!
текст:
Когда наступил День святого Валентина, Гарри вошел в Большой зал, и его встретила комната, полная розовых и красных украшений, а в воздухе летали конфетти.
Честно говоря, все выглядело так, будто кто-то наблевал повсюду красным и розовым.
Он сделал гримасу отвращения, садясь за стол.
— Что, мать твою, здесь произошло?
Рон закатил глаза.
— Как ты думаешь, кто?
Не прошло и двух минут, как появился Локхарт в ярко-розовой мантии и с широкой улыбкой на лице.
— С Днем Святого Валентина, мои милые ученики! Я хотел сегодня украсить школу мыслями о любви и счастье. Тем ученикам, которые уже прислали мне открытки ко Дню святого Валентина, я благодарен за них, и всем вам ответная любовь. Муах! — сказал он, целуя свою руку и выпустив поцелуй в коридор.
Гарри нахмурился.
Рон мрачно посмотрел на Гермиону.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не была одной из тех студенток.
Они с Роном обменялись ухмылками, когда Гермиона вдруг очень заинтересовалась книгой, которую читала.
Гарри слушал в пол-уха, пока Локхарт рассказывал о том, как будут праздновать этот день во всех классах, и предложил попросить профессора Снейпа показать им, как варить Аморентию — Гарри сразу же понял, что это смертный приговор, и был уверен, что никто не настолько глуп, чтобы просить об этом мастера зелий.
Когда Локхарт заявил, что у него есть для них небольшой сюрприз, Гарри мог только застонать вместе с остальными студентами, узнав, что маленькие купидончики весь день будут анонимно рассылать студентам валентинки.
И гномы, одетые в золотые крылья, выглядели крайне недовольными по этому поводу.
Это было похоже на самое ужасное, что он мог себе представить.
Его ужас от этой идеи вырвался наружу, когда один из купидонов поймал его сразу после обеда перед уроком зелий. Он попытался убежать, но карлик подставил ему подножку и уселся на его ноги, чтобы спеть ему серенаду.
— Его глаза зеленые, как свежая маринованная жаба. Его волосы темные, как школьная доска. Я бы хотела, чтобы он был моим, он поистине божественен, герой, победивший Темного Лорда.
Гарри покраснел, когда Драко, Блейз и Тео начали смеяться, а Драко довольно насмешливо спросил его, есть ли поблизости его девушка, чтобы спеть ему эту песню лично.
Гарри никогда в жизни так не хотелось провалиться под пол, но он рассмеялся и ухмыльнулся Драко. "По крайней мере, хоть кто-то, кроме Пэнси, прислал мне одну".
Драко покраснел.
Пэнси Паркинсон и сама прислала ему поющую валентинку, но она была гораздо менее изящной. Что-то в этом роде: Драко, любовь моя, однажды мы станем мужем и женой, и каждый день я буду любить тебя, всю свою жизнь. С любовью, Пэнси. Драко определенно не нашел это забавным, но покраснел.
Драко повернулся к толпе первокурсников, которые наблюдали за тем, как Гарри пытался прогнать свою Валентинку, и с усмешкой сказал:
— Поттеру не очень-то понравилось твое любовное письмо, Уизлетта.
Джинни побледнела и повернулась, чтобы убежать, но Полумна обняла ее, что-то шепча, и Джинни только кивнула. Гарри с любопытством смотрел на нее. Неужели она действительно послала это ему? Почему она решила, что он захочет получить поющую валентинку? И когда Джинни начала испытывать к нему не дружеские чувства? Он не хотел ее обидеть. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его.
Он понятия не имел, что ей ответить.
Затем вышел Снейп, его плащ развевался вокруг него, когда он рявкнул, приказывая студентам пройти в класс, снимая баллы за опоздание (не для Слизерина, конечно), и Гарри в раздражении вытащил свои ингредиенты для зелий. Снейп, вдобавок к этому Валентину, никак не улучшал его день.
К тому времени, как он добрался до Большого зала на обед, он чувствовал себя довольно раздраженным и горьким из-за всего этого Дня святого Валентина. Он с радостью увидел, что украшения Большого зала были убраны, и его настроение немного улучшилось при виде этого. Он откусил кусочек от своего толстого бутерброда с индейкой и посмотрел на Главный стол. Его глаза расширились, когда он увидел, как Римус выскользнул из задней комнаты за Главным столом и схватил МакГонагалл за плечо. Она сжала его руку в знак заверения и кивнула ему. Он посмотрел в глаза Гарри и подмигнул, а Гарри усмехнулся в ответ.
— Наконец-то!
Невилл потянулся к Гарри за клубникой, когда Гермиона подняла глаза от своей книги на его заявление.
— Что здесь делает Римус, Гарри?
— Делает нашу жизнь бесконечно лучше, — сказал Гарри с ухмылкой. — По крайней мере, я надеюсь на это.
— Что ты имеешь в виду, Гарри? — спросила Гермиона, поворачиваясь, чтобы посмотреть туда, где он и Невилл наблюдали за тем, как Римус разговаривает с МакГонагалл.
— Просто смотри.
— Профессор Локхарт, — громко сказал Дамблдор, и болтовня в зале сразу же прекратилась. — Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы так оживленно украсили зал сегодня утром, это приятное изменение, но я боюсь, что мистеру Филчу пришлось убрать их, так как некоторые конфетти испортили наш обед.
Локхарт оскалился, гордо улыбаясь и демонстрируя каждый из своих жемчужно-белых зубов.
— Не за что, профессор Дамблдор! Любовь сама по себе — это праздник, и его следует отмечать! Я слышал, что многие студенты уже получили благословение в виде прекрасных песенных признаний в любви!
Дамблдор кивнул и поднялся на трибуну.
— Студенты, сегодня День Святого Валентина, который, я уверен, вы все знаете, является особым днем для влюбленных. Но я твердо убежден, что сегодняшний день ничем не отличается от любого другого, когда речь идет о том, чтобы сказать тому особенному человеку о своих чувствах. Любовь — это важная эмоция, и те, кто способен любить, обладают силой, намного превосходящей все остальные. Иногда способность любить настолько сильна, что может противостоять магии, призванной причинить им вред.
Гарри в замешательстве смотрел на Дамблдора. Неужели он действительно собирался рассказать школе, что любовь его матери — это то, что спасло его от Волдеморта все эти годы назад? Зачем? Какой в этом смысл? Почему он подчеркивал магическую силу любви?
— Сердце нельзя обратить так же, как разум, — продолжил Дамблдор, и Гарри облегченно вздохнул — речь шла не о нем. — Я хотел бы представить вам моего дорогого друга по имени Мэгги Камберленд, который сегодня хочет поделиться с нами историей любви, Мэгги?
Невысокая темноволосая женщина с седыми волосами вышла из задней комнаты, где только что был Римус. Она целеустремленно подошла к трибуне и кивнула Дамблдору.
— Спасибо, профессор Дамблдор, что пригласили меня сюда сегодня.
На мгновение она замолчала, а затем ярко улыбнулась студентам, которые с любопытством смотрели на нее. Тот факт, что Хогвартс пригласил гостя, был достаточно редким, не говоря уже о том, чтобы он выступал.
— Последние четыре года я работала в Англии целителем, но у меня было такое чувство, что чего-то не хватает в моей жизни, что что-то не так, как должно быть — и всякий раз, когда я видела двух влюбленных людей, которые шли мимо, держась за руки, это чувство усиливалось во мне. Я не могла его объяснить. Наконец, несколько месяцев назад мой друг посоветовал мне обратиться к целителю разума, чтобы попытаться выяснить, почему я так себя чувствую, и, к своему удивлению, я обнаружила, что в моей жизни чего-то не хватает. Кто-то украл у меня мои воспоминания.
За столами раздался коллективный вздох, и Гарри нахмурился, гадая, что здесь делает эта женщина и зачем она рассказывает эту историю.
Его взгляд переместился на отца, который подошел ближе к Локхарту и положил руку ему на плечо, ободряюще улыбнувшись. Улыбка Локхарта была такой же яркой, как и всегда, но выглядела натянутой, даже обеспокоенной.
