После её ухода включил релаксационную программу на всю стену и долго-долго смотрел вдаль на какое-то живописное озеро. Настроившись, почувствовав себя бодрее, вернулся на место и включил коммутатор.
— Жан, давай сюда 'девятку'.
— Да, сеньор граф. А что с Изабеллой?
— Пусть ждёт.
Он знал, дочь слышит его. Вот пусть и подумает, пока есть время.
В кабинет вошли восемь угрюмых девушек. Вернулись они позавчера, миссию выполнили. Посланному с ними человеку, новому администратору и инспектору объекта, действительно, пытались ставить палки в колёса, и просто замечательно, что он разрешил им стрелять на поражение. После первых двух трупов всё встало на места, а трое оставшихся оперативно взятых... Скажем так, подозреваемых в хищениях, ждут допроса в казематах дворца.
— Подумали? Выводы сделали? — сразу взял он быка за рога.
Девушки кивнули. На полшага вперёд, как командир, вышла Лана.
— Такого не повторится, сеньор. Обещаем.
— Хорошо. Считаем, что я вам верю, а вы только что пообещали не мне, а совету офицеров. Заочно. — Он кивнул на расположенную в углу вверху камеру.
Девушки скривились, но промолчали. Оно и понятно, разбирайся с ними не он, а сеньора Тьерри, миссией в резервный дворец они бы не отделались. И к хранителям после такого провала их бы никто и близко не подпустил. А он имел такое право — отдать дело в совет офицеров, в конце концов, он им не командир. Он просто человек, который лично решил заняться воспитанием проблемной дочери, получив на это полный карт-бланш, и занимался этим, надо отдать должное, не без успеха.
— Итак, давайте попробуем всё забыть и начать сначала... — начал он, но был вежливо перебит.
— Сеньор, мы сделаем всё, что в наших силах, даже больше, — вскинула головку Лана, — но у нас тоже есть условие. Мы будем работать, только если нам разрешат применение специальных средств контроля.
Вот так, спокойно, в лоб, ставить условия, в их положении? Мужчина откинулся на спинку и про себя усмехнулся. Это интересно. 'Телеграф' уже сработал, девки знают, что у него нет выбора, и сразу взяли планку для торговли повыше. Альтернатива — признать поражение и вернуть дело Мишель его не устраивает — он не привык терпеть поражения. А что, у них может и получиться!
— Хмм... — картинно задумчиво потянул он. Лана, судя по огоньку в глазах, намёк поняла и продолжила, сменив вектор с давления на аргументацию.
— Сеньор, в самом деле, вы вытащили нас, НАС, 'девятку', из резерва, сделав хранителями, ради того, чтобы мы были обычной стандартной группой? Это не смешно. Вы что-то хотели. И все мы взрослые люди, понимаем, что именно вы хотели. Давайте не прятаться за политес — мы люди военные и прямые. 'Девятка' здесь для особых мер контроля, просто вы до последнего с этим тянули. Не так ли?
— Ты говоришь опасные вещи, Лана, — усмехнулся он. Хорошая девочка, умная. Дипломатичная. Он не ошибся в ней.
Марсианка не повела и бровью.
— Почему же? Сеньорины офицеры согласились на эксперимент с нами. И не думаю, что они не понимали ваших мотивов. Вы же не считаете, что они дуры, что действительно не понимали, что мы не будем действовать, как обычная группа?
Вот они, главные слова. Хорошая девочка, просто умница. Как закончится свистопляска с Изабеллой, надо забрать её у Леи — нечего мозгам гнить в корпусе. Такие ему для серьёзной работы нужны.
...Конечно же офицеры ему не доверяют. Он — гражданский, просто отец, принц-консорт, не нюхавший пороху. И все его разговоры с ангелами записываются, и просматриваются. Но теперь, после слов марсианки пусть хоть кто-то из этих стерв попытается вякнуть — сразу аргумент: 'Ты что, дура'? И ладно дура, можно взять и круче, обвинив в непрофессионализме. 'Дура' лучше, они знают это по опыту.
Пожалуй, сегодня отличный день. Ему даже торговаться расхотелось, пусть девочки порадуются.
— Я согласен, — произнёс он и мило улыбнулся.
Девушки, не ожидавшие такого сразу, приготовившиеся к жёсткой аргументации и стоянии на своём до последнего, недоуменно переглянулись. — Но сами понимаете, — продолжил он, — к вам требования также возрастут. Или вы находите с ней общий язык, или...
Продолжения не требовалось. Что ж, девочки, это вам за наглость — ну, не любит он тех, кто ставит условия. 'Или' означает передачу дел назад, Мишель, а та никогда не церемонилась с неудачницами.
— Мы согласны, — ответила за всех Лана, вновь переглянувшись со своими.
— Вот и отлично. Можете приступать прямо сейчас. Скажите Бэль, пусть войдёт.
Девушки легонько поклонились и вышли.
Следом за ними с виновато опущенной головой вошла его дочь. Его любимица, его отрада. Он сам виноват в её поведении — сильно разбаловал и дал баловать Лее, предпочитавшей откупаться за отсутствие внимания. С Фрейей они были строже, так вышло, а это чудо...
Мужчина отогнал лишние мысли, бегло кивнул на кресло напротив, и когда дочь села, долго напряженно молчал. Наконец, выдавил:
— Ну?
Та подняла глаза:
— Прости, пап.
Опять эти два маленьких голубых колодца. Когда она так смотрела, с таким искренним раскаянием в глазах, он всегда таял и прощал всё, чем эта бесовка всю жизнь нагло пользовалась. Да, это не секрет, Бэль он любил больше Фрейи и Эдуардо. Им никогда не спускалось с рук того, что сходило ей. Может, это неправильно, но он ничего не мог с собой поделать.
Вот и сейчас он оставался твёрд лишь потому, что решение уже принято, а отступать с полдороги он не умеет.
— Что 'прости'? Ты понимаешь, что вообще произошло?
Та кивнула.
— Да.
— Ни черта ты не понимаешь! — повысил он голос. — Принцесса крови гуляет по городу с каким-то хмырём, про которого никто ничего не знает, раздаривает направо и налево боевые электронные системы, а после её избивает и чуть не насилует банда гопников. Прекрасно!
Девушка гневно вспыхнула.
— Хуанито — не хмырь, не смей его так называть!
Мужчина чуть не рассмеялся. То есть, из всей его тирады только это её задело. Ну-ну!
— Ну-ну, — озвучил он вслух, — продолжай.
Спесь с девушки моментально слетела. Но собравшись с силами, она вновь пошла в наступление.
— И не надо этого 'ну-ну!'. Он — хороший и порядочный человек. Когда я найду его, ты сам в этом убедишься.
Ключевым в её фразе было слово 'когда', а не, например, 'если'. Мужчина продолжал невинно кивать:
— Хорошо, дальше что?
— Ну... Бандиты не знали, кто я. Тень на семью не упадёт.
— Правда? — он картинно закатил глаза. — И всё?
Бэль вновь уткнулась в пол.
— А что ты хочешь, чтоб я сказала? Да, их было много, и я дралась, пока могла. Но охрана вмешалась только...
— То есть, это всё из-за охраны? Это хочешь сказать?
— Да...
Молчание. Наконец, ему это надоело.
— Бэль, если бы ты вела себя по-человечески с хранителями, ничего этого бы не случилось. И не надо винить охрану — ты хотела походить под личиной? Они дали тебе такую возможность. В полной мере. САМОЙ полной. — Он почувствовал, что из глаз дочери сейчас потекут слезы. Всё-таки внутри она раскаивалась. Правда, непонятно, в чём.
— В общем, слушай мое решение, — жёстко продолжил он, давая голосом понять, что решение окончательное и возражения не принимаются. — То, что тебя там чуть не отодрали какие-то гопники... — Скривился. — ...Твои и только твои сложности. Раз такая смелая, что ходишь неизвестно где, как и с кем, ничего не боясь — терпи. Захочешь отомстить — мсти, но сама. Никакой помощи ни от меня, ни от Сирены не будет.
Но это потом, когда вернёшься. Потому, что главное на сей момент — через три часа ты летишь на Землю, я распорядился подготовить яхту.
Девушка подняла недоуменные глаза. Стараясь не рассмеяться, он продолжил:
— Твоей сестре на день рождения дядя Себастьян подарил виллу на Ямайке, помнишь?
Кивок.
— С тех пор никого из семьи там не было. Надо поехать и навести порядок: организовать охрану, прислугу, снабжение — всё прочее. Вот этим ты в ближайшие пару месяцев и займёшься. Хватит без дела болтаться — не маленькая. Заодно позагораешь, искупаешься и отдохнёшь от приключений.
— Пап, я не могу лететь на Ямайку! — в голосе Изабеллы прорезались нотки страха и мольбы. Он сделал удивлённые глаза.
— Почему?
— Я должна найти Хуанито! И тех бандитов! Ему может угрожать опасность!
Мужчина вскинул бровь.
— Дочь, если я говорю, что ты летишь на Ямайку, это значит, что ты летишь на Ямайку.
— Но папа...
— Молчать! — закричал он. Девушка стушевалась. — Умей отвечать за свои поступки. Ты разгуливала по городу с человеком, о котором ни я, ни Сирена, ни тётя Алиса — ни одна из наших служб безопасности — не имеем ни малейшего представления. А если бы он оказался террористом или китайским шпионом?
— Он не террорист и не китайский шпион! — вспыхнула та.
— Это знаешь ты, но этого не знаю я.
— Я познакомлю тебя с ним, и ты убедишься!
— Вот! — мужчина поднял палец вверх. Воцарилась тишина. — Теперь всё поняла? Что нужно было делать вначале?
Она поняла.
— Ты не пацанка с окраины, и даже не дочь какого-нибудь завалящего аристократа. Ты — принцесса одной из самых одиозных для половины Земли династий. А ведешь себя, словно... Всё ясно?
— Да, пап. — Девушка кивнула и уткнулась в пол.
— Вот когда ты повзрослеешь, когда начнёшь совершать взрослые поступки, тогда и будешь делать, что хочешь. А сейчас ты летишь на Ямайку и это не обсуждается. Когда вернёшься — можешь заняться поисками своего Хуанито и своими обидчиками, здесь я тебе преград чинить не буду — даю слово.
— Спасибо, пап... — потянула девушка — довольной она явно не была.
— Да, ещё, — продолжил он. — Тебя вновь будет охранять 'девятка'. — При этих словах девушка скривилась. — И я дал им неограниченные полномочия. Если не будешь их слушаться, они имеют право делать с тобой что угодно и им за это ничего не будет. Так что в твоих интересах найти с ними общий язык, Бэль. Теперь всё понятно?
— Да.
— Всё, ступай.
Девушка встала и обреченно, еле передвигая ноги, направилась к выходу.
— А если его убьют, пока я буду загорать на Земле? — обернулась она у самой двери.
— Значит судьба его такая, — пожал плечами мужчина. — В конце концов, как-то же он дожил до этого времени? Выкрутится.
Бэль кивнула и нажала на открывающую створки кнопку. Сейчас с отцом спорить бесполезно.
Снаружи её уже ждали. Восемь молчаливых фигур в белоснежной форме. Самая безбашенная и оторванная в моральном плане группа корпуса. Каждая из этих девочек прошла столько, что может стать легендой при жизни, буде рассекретить и опубликовать их биографии. Если бы не вербовочная служба корпуса, все они были бы либо казнены, либо сидели, долго и без надежды выйти. Но с другой стороны, это самая опытная и самая надёжная группа — им нечего терять, хотя и самая одиозная. Что ж, придётся работать с ними, никуда не денешься.
— Возьми, — вместо приветствия Лана протянула ей вещи, от которых у девушки подкосились коленки.
— Это обязательно?
Они в унисон кивнули.
Девушка молча нацепила на шею до боли знакомый 'мотиватор' — тонкую полоску пластика со встроенной внутрь электронной системой контроля и шокером, надела на запястья такие же, но поменьше. Лана, аккуратно отвернув ей волосы, застегнула тот, что на шее. Ключ от системы повесила на брелок и положила в карман.
— Достаточно? — фыркнула Бэль.
— Да.
Тут её тряхнуло. Совсем легко и на долю секунды — не сравнить с тем, что она испытывала при даче неправильных ответов когда проходила обучение. Но в глазах с непривычки замельтешило, девушка оперлась на стол, чтобы не упасть, жадно вдыхая воздух. Из глаз её потекли обидные слёзы.
— Это ты специально, да?
Лана кивнула.
— Надо было проверить, работает система, или не работает. Я не инструктор, в первый раз на кнопку нажимаю.
И глядя на заплакавшую девушку, едко бросила:
— Бэль, милая, чтобы у нас с тобой не случилось недопониманий: если мы ещё раз провалим дело, то бишь, если ты ещё раз от нас сбежишь по своим делам, нас утилизируют. А мы очень хотим жить. Ничего личного, просто мера предосторожности.
Девушка кивнула.
— Ладно, проехали, пойдем. — Лана протянула руку. В глазах её и в голосе вдруг появилась теплота. — Расскажешь, кто он и что там у вас произошло.
Бэль шмыгнула носом и взяла протянутую руку. Да, конечно, понимает. Она сбежала, и это чудо, что они живы. У них есть повод злиться...
...Но ключ продолжал висеть на брелке у Ланы. Несмотря ни на какие аргументы.
'Ты должна найти общий язык с хранителями...' — пронёсся в голове голос отца.
Да, должна. Надо.
— Он такой хороший, девочки... — начала она, давая волю слезам.
Через пять минут после её ухода люк раскрылся и в кабинет вошёл невысокий человек плотной комплекции с графином в руке.
— Воды, сеньор граф?
Мужчина кивнул на стол и на кресло напротив. Вошедший сел.
— Что теперь делать?
— Ты о чём? — не понял хозяин кабинета.
— О нападении на вашу дочь, сеньор. Кого из ребят подключать к этому делу?
Мужчина отрицательно покачал головой.
— Никого, Жан. Это не тот случай.
И глядя на изумлённо влетевшие вверх брови секретаря и давно уже просто друга, объяснил:
— Изабелла сама найдёт всех. И сама накажет. Я дал ей карт-бланш, полную свободу действий, и пусть Лея, когда вернётся, только попробует вмешаться! Пусть девочка учится, пора уже.
— А тот парень?.. — неуверенно уточнил секретарь.
— Да, тот парень — тоже. Ничего и никого не трогайте. Наоборот, залезь в архив гвардии и уничтожь все записи об этом инциденте. Чтобы не осталось ни одной ссылки, ни одного имени: будто и не случилось ничего вчера вечером.
— Тяжело в учении... — усмехнулся Жак.
— Да, ей будет полезно. Ты слышал, я вернул 'девятку'?
Вошедший кивнул.
— Пускай всё, чем будет располагать Изабелла, это опыт этих девушек. И больше ничего — ни от нас, ни со стороны гвардии или Алисы. Ей давно пора повзрослеть и начать налаживать отношения с хранителями. Работа с людьми — это главный урок, который она должна усвоить.
Секретарь усмехнулся и расплылся в довольной улыбке.
— Вы как всегда хитры, сеньор граф, как всегда!
— Стараюсь, Жан, стараюсь... — довольно потянул хозяин кабинета.
Секретарь вышел. Мужчина поднялся и вновь запустил релаксационную программу, закрывая ею унылый вид венерианской равнины. Он не сказал Жану главное, почему так поступил. Дело вовсе не в том, чтобы она находила общий язык с охраной. Нет, это важно, бесспорно, но девочки теперь в лепёшку расшибутся, а язык этот найдут. Дело в другом — в вызове, который подкинула судьба ему, как отцу. Вызов под названием 'влюблённая дочь'. И его отцовская задача сделать так, чтобы она не допустила ошибок матери, чтобы не стояла на коленях, прося прощение, много лет спустя, когда ничего нельзя изменить.
Любовь должна быть выстраданной, заслуженной, завоёванной. Если она преподносится на блюдечке с каёмочкой — это уже не любовь, а игра. Бэль слишком привыкла играть, и теперь пусть сама борется за свои чувства. Или проверит их в бою...
