"Ух, ты!", с легким оттенком зависти выдохнули ратники. Дар негромко хмыкнул. Гном же решил не теряться и ковать железо, пока горячо. Довольно блеснув круглыми глазами, он привстал на цыпочки и громко чмокнул меня в ответ.
— Вот ведь как! — ревниво протянул Ал. — А меня брать нипочем не хотела! Чуть в драку не полезла! Несправедливо...
— Не горюй! — покосился на приятеля Унгор, явно примериваясь, чтобы ещё разок приложиться к моей щеке. — Зато ты выиграл спор.
— Какой ещё спор? — сделав шаг назад, я с подозрением уставилась на Ала. Тот покраснел так, что это стало заметно даже при свете костра. Гном же, ничуть не смущаясь, охотно пояснил:
— А это он, узнав, что я пришел не с пустыми руками, сказал, что я молодец, и за вот эти самые колокола кое-кто, а точнее — одна красивая девушка, меня расцелует. А я ему ответил, что за такую ерунду меня даже никто не ущипнет. А он возразил... ну, словом, мы поспорили. Он выиграл... Аллардиэль, лови!
— Ну, ты и трепло! — под общий смех с негодованием протянул багровый от смущения эльф. Однако брошенную гномом монету он поймал налету. А тем временем Унгор хитро усмехнулся и сделал шажок в мою сторону. Ох, похоже, нашему гномику понравилось проигрывать...
— Добро пожаловать в компанию отчаянных самоубийц! — я едва успела подхватить запрыгнувшего мне на руки Степана. Голос у кота был ласковый-преласковый, просто медовый — его он обычно приберегает для самых изощренных гадостей. А Степка, между тем, продолжил: — Мы, конечно, тут все — большие храбрецы, отъявленные головорезы и пуще всего на свете любим щелкать смерть по носу. Но ты, судя по всему, станешь у нас главным!
— Это ещё почему? — гном с любопытством уставился на кота. Не похоже, чтобы говорящий зверек внушал нашему новому приятелю серьезные опасения, однако что-то такое он почувствовал и едва заметно насторожился.
— Ну а как же? — уже не скрывая издевки, мурлыкнул Степан. — Ведь только тот, кому не терпится расстаться с жизнью поскорее и помучительнее, смеет приставать к моей хозяйке! — кот демонстративно мазнул ухом по моей груди, а затем распушил шерсть и грозно рявкнул: — Лично горло перегрызу! Ме-е-едленно так грызть буду! — и, потянувшись к лицу остолбеневшего гнома, припечатал: — Запомни, длиннобородый: у моей хозяйки, между прочим, для всяких там нежностей есть законный муж и любимый я!
И торжествующе покосился на Дара.
Не знаю, кому как, но Алу Степкина выходка пришлась по душе. Глядя на прибалдевшего гнома, эльф явно почувствовал себя хотя бы немного отмщенным и довольно осклабился.
Напрасно он это сделал. Такую подставу мой котик ни за что не пропустит.
— А некоторых ушастых развратников это тоже касается, — сварливо тявкнул Степан, сверля своими желтыми глазищами ухмыляющегося эльфа. Тот мигом опомнился и сделал серьезное лицо. Ал давно усвоил, что связываться с языкастым кошаком себе дороже.
— Ничего, Унгор, — похлопал гнома по плечу Дар, — скоро привыкнешь. Я ведь как-то привык.
Вход в гигантскую кротовину, проложенную Тешеном сквозь Восточные Горы, находился от нас в двух днях пути, за вонючим незамерзающим болотом, которое мы собирались обогнуть по широкой дуге. Это расстояние нам предстояло преодолеть самим, без всякой магии, поскольку для переброски нашего разросшегося отряда Дару с Зораном могли понадобиться все их силы. Однако теперь, когда мы знали, что по нашему следу идут две сотни решительно настроенных гномов, ещё одна ночевка в лесу представлялась нам делом сомнительным и очень рискованным. Любая остановка могла привести нас к тому, что выносливые бородачи, знающие окрест своих земель все ходы-выходы, сумеют нас нагнать. И тогда не миновать драки. Конечно, три чародея (даже два с довольно бестолковой половинкой) легко размажут преследователей по земле, однако мы вовсе не желали становиться причиной гибели тех, к кому сами же и пришли с предложением мира. Встречи с воинственными гномами следовало избежать любой ценой.
Вот тут-то мы возблагодарили Богов, что теперь с нами шел Унгор. Опытный охотник как свои пять пальцев знал здешние места. Только благодаря ему дорога сократилась более чем вполовину: вместо того, чтобы огибать болото с запада, гном уверенно взял к востоку и провел нас совершенно неприметной тропой через топь. Ненадежная опора опасно прогибалась под весом наших лошадей, которых мы вели в поводу; время от времени то справа, то слева на поверхности трясины вздувались огромные коричневые пузыри, которые затем лопались со зловещим чавканьем, испуская при этом отвратительный смрад. Однако наш проводник вел нас от кочки к кочке, от вешки к вешке. Риск оказался вполне оправдан. Когда мы ступили на твердую почву и с облегчением перевели дух, выяснилось, что до места входа в кротовину осталось не больше полудюжины верст.
Жаль только, стражники тоже знали эту дорогу. И хорошо читали следы. А, кроме того, их не задерживали лошади.
Надо сказать, гномы повсюду передвигались исключительно пешком. Да оно и понятно — ну какие, скажите на милость, из коротышек наездники? На козах им, что ли, скакать? А самое главное, где? В подземельях?
Однако короткие крепкие ноги несли своих хозяев удивительно резво, да и выносливости гномов можно было только позавидовать. С самого начала Унгор наотрез отказался ехать верхом на моей Айрат либо подсаживаться к кому-либо из ратников. И, похоже, он знал, что делал. Кони с трудом пробирались через густой подлесок, в то время как наш новый друг неутомимо шагал вперед. На его круглом лице читалась откровенное и презрительное недоумение: ну зачем вообще нужны эти никчемные животные, из-за которых нам то и дело приходилось терять время, огибая завалы и буреломы. А тропа через болото? Даже странно, что ни одна из этих шумных нервных тварей не канула в трясину!
У наших преследователей такой обузы не было. Даже в полном боевом облачении гномы двигались довольно быстро, так что, не успели мы порадоваться твердой земле под ногами, как легкое сторожевое заклинание, которое следовало за нами всего в какой-то полуверсте, просигналило: у нас незваные гости!
— Не успели, — обреченно пробормотал побледневший Унгор. Встреча со стражниками нравилась ему ещё меньше, чем нам. Я сочувственно вздохнула: для бедняги куда ни кинь — всюду клин. Гномы ли нас скрутят — ему крышка, причем чугунная и для гроба, бородачи не простят предателя. Мы ли возьмем верх — погибнут его соплеменники, а ему, Унгору, придется стоять и смотреть, как заклинания чужаков убивают таких, как он.
— Демона с два! — рявкнул Дар, сбрасывая со спины Айрат поклажу. — Славка, давай сюда, живо! Радош, не стой столбом! Гордята, скорее!
Бывалому князю и его ратникам, да и всем остальным, два раза можно было не повторять. Да мы и сами сообразили, что по здешнему редколесью пешим гномам нипочем не угнаться за всадниками, даже если кони утомлены долгим нелегким переходом (стражники, к слову, тоже целый день не на лавке лежали!) Миг, другой — и все оказались в седлах. Все, кроме растерянно озирающегося гнома.
Его круглые глаза смотрели на нас сперва с удивлением, потом с недоверием, а затем и с обидой. Он тоже понял, что через миг лошади сорвутся в галоп, и преследователи останутся с пустыми руками. Впрочем, не совсем с пустыми: кое-кто не умел ездить верхом. Так что, без добычи стражники не вернутся. Что ж, гном-предатель — это, конечно, не совсем то, за чем их посылали, но всё лучше, чем ничего.
Рядом со мною злобно зашипел Ал. Я решительно натянула повод, заставив Айрат недовольно заплясать на месте. Не знаю, что там себе думают великие политики Дар и Гордята, но я с ними точно не собиралась соглашаться. Крошечная змейка в моей груди обрадованно завозилась. Она тоже предпочитала сразиться с целой толпой гномов, нежели оставить им на растерзание одного Унгора. Все равно в этом случае ей от него ничего не перепадет, а вот уж в драке...
— Сдурели, оба?! — изменившимся голосом прорычал Дар. — А ну, вперед!
Щелкнув пальцами, он заставил Айрат вздрогнуть, как от удара хлыстом, слегка осесть на задние ноги, наплевать на повод и удила и рвануть вслед за метнувшимся перед ее носом жеребцом Ала. В последний момент я успела увидеть, как Дар, свесившись с седла, подхватывает коренастого Унгора, будто тот не тяжелее овцы, и забрасывает его, словно всё ту же овцу, прямо перед собой на спину своего могучего Пилигрима, животом вниз, по... поясницей кверху. Не обращая внимания на возмущенный вопль гнома, чьи руки и ноги беспомощно повисли по обе стороны коня, мой чародей толкнул Пилигрима пятками, послав того с места в галоп. Конечности Унгора, которого Дар крепко держал за куртку, беспорядочно замотались в воздухе в такт движениям жеребца. Со стороны это выглядело так, словно у него выросли крылья, правда очень маленькие. Коротенькие такие крылышки.
Даже с двойной ношей Пилигрим быстро догнал несущуюся во весь опор Айрат.
— А ну-ка, не отставай, не отставай, — услышала я рядом с собою совершенно спокойный голос Дара. — Эй, Славка, ты это что?! Прекрати немедленно! Ты меня слышишь?
Я лишь помотала головой. Меня душил самый что ни на есть черный стыд и отчаянное презрение к себе самой. Да как я только посмела хоть на один миг заподозрить своего любимого чародея в том, что он надумал бросить несчастного Унгора на растерзание его мстительным сородичам?! Откуда во мне взялось столько зазнайства и высокомерия? С чего это я вдруг решила, что все вокруг — негодяи и себялюбцы, готовые ради спасения собственной шкуры пойти на подлость, и лишь одна я такая хорошая и замечательная? Тупица, бестолочь! Гусыня безмозглая!
— Прости меня, — выдавила я, глотая слезы, — прости, пожалуйста! Я не стою даже кончика твоего мизинца! — и, бросив повод, закрыла лицо руками. Айрат, почувствовав свободу, с удвоенной скоростью замолотила копытами. Умный Пилигрим тоже наддал.
— Слышь, друг, — вдруг раздался сипловатый голос Унгора. Гном уже давно перестал вопить и теперь с интересом разглядывал зареванную до ушей меня. Смотреть ему было неудобно: приходилось сильно выворачиваться и тянуть шею; однако трудности его не останавливали. — Ты бы повод ее кобылы подобрал, что ли! Тут повсюду камней порядочно. Если лошадь споткнется, что запросто, то искать тебе, друг, другую жену. А это хлопотно.
Усмехнувшись, Дар заставил Пилигрима обогнать Айрат где-то на полкорпуса и спокойно, одним пальцем, подцепил болтающийся ремешок. Вроде даже и не потянул, однако кобыла тут же прижала ушки и покорно замедлила бег.
— Может, всё-таки, возьмешь повод сама? — как ни в чем не бывало, словно мы не неслись по редколесью во весь опор, а неторопливо трусили по широкой наезженной дороге, поинтересовался чародей. — Не то мне не очень удобно держать — боюсь, кони Унгора помнут. Унгор, ты ещё немного потерпишь? Нам вон к той черной скале.
— Клык Упыря, — прохрипел гном, — говорю, скала так называется — Клык Упыря. Потерплю, что ж не потерпеть? Особенно, учитывая, что выбор у меня невелик.
Мы продолжали скакать в паре шагов друг от друга. Усилием воли я сумела затолкать поглубже едва не подхватившую меня истерику, приняла повод и даже намекнула Айрат, что вообще-то, я ее хозяйка, а вовсе не наоборот. Кобыла недоверчиво фыркнула, но, покосившись на Дара, решила проявить благоразумие и оставить обсуждение этого вопроса на потом. Я старательно смотрела прямо между ее ушами.
— Слушай, а может, ты объяснишь, что это с тобою было? — невозмутимо спросил Дар. — Не то мы с Унгором чего-то недопоняли.
— Точно, недопоняли, — хрюкнул гном, безуспешно пытаясь приладиться поудобнее. — Ты чего ревела-то?
Мои щеки снова предательски вспыхнули. Я беспомощно посмотрела по сторонам. Вот бы сейчас провалиться сквозь землю! Пусть даже и в Преисподнюю. Говорят, там есть такое особое место, куда после смерти попадают зазнайки, хвастуны и чистоплюи. И ещё одно — для непроходимых тупиц. Хм... так что же, мне там придется надвое разорваться?!!
Но нет. Земля даже и не думала разверзаться подо мною. Я осторожно покосилась влево. На меня с искренним любопытством взирали две пары глаз: длинные, серебристо-серые и круглые, карие, с редкими ресничками. Даже Пилигрим, похоже, навострил уши.
Я обреченно вздохнула. Представляю, как сейчас рассердится и обидится Дар, причем вполне заслуженно! Однако я всегда считала трусость не менее страшным пороком, чем равнодушие.
— Прости меня, пожалуйста, — покаянно проговорила я, отворачиваясь, чтобы не видеть любимого лица. — Я такая дура! — "Самокритично, очень самокритично!", с одобрением кивнул гном. — Понимаешь, мне на какой-то миг показалось, что вы не сможете взять с собою Унгора...
— То есть, — поднял брови чародей, — ты подумала, что мы собрались его бросить, и немедленно решила остаться и защитить его?
Я жалко кивнула. Ну, вот...
Вдруг Дар и Унгор хором рассмеялись — гном довольно-таки придушенно, но вроде бы даже с некоторым оттенком уважения. Я с опаской посмотрела на веселящихся мужчин.
— Вот ведь какая у меня жена! — с удовольствием поведал гному чародей. — Её даже собственный кот прозвал знаешь как? "Не проходите мимо"!
— Да, хорошая у тебя жена, парень, — просипел Унгор. — Мне-то, если уж совсем честно, тоже на какой-то очень неприятный миг померещилось нечто похожее.
— Эх вы, умники, — хмыкнул Дар. — И эльф этот ваш заполошный точно такой же.
— Ты что же, — виновато пискнула я, — совсем не сердишься?
Мой муж улыбнулся.
— На тебя — нет. Я отлично помню, что женился на сумасшедшей. На гнома с эльфом — тем более не сержусь. Думаю, они даже не подозревают, что чародей, практикующий светлую магию, не имеет права творить осознанные подлости. А иначе недолго променять свет на тьму.
— Что же мы, совсем уж такие серые? — обиженно пробубнил Унгор. — Всё мы подозреваем. Да только ты, друг, не обижайся, но я тебя сегодня впервые увидал.
Я отчаянно помотала головой.
— Дар, всё верно, они тебя совсем не знают! Но я, какое право имела я настолько усомниться в тебе?!!
— Да разве ты усомнилась? Не-е-ет, во мне ты ничуть не усомнилась, — посмеиваясь, "успокоил" меня мой чародей. — Ты даже и подумать-то ни о чем не успела! У тебя ж, моя хорошая, всегда сердце впереди головы скачет, причем чаще всего — не разбирая дороги. Увидала подходящий для спасения объект — и вперед, спасайся, кто может!
Жаркий румянец снова пополз по моим щекам. О, Боги Пресветлые!
— Дар, мне так стыдно...
— Не надо, моя любимая гусыня, тут нечего стыдиться. Было бы гораздо печальнее, если бы ты умела расчетливо прикидывать, стоит сделать доброе дело или на этот раз и так сойдет.
— Кхе-кхе, — послышался голос обреченно болтающегося гнома, — конечно, не хочется мешать вашей трогательной беседе, но Клык Упыря — вот он.
Упорные гномы преследовали нас до последнего. Однако вход в кротовину сомкнулся за спиной удерживающего её Дара гораздо раньше, чем передовой отряд горного народа приблизился к подножью черной скалы хотя бы на расстояние выстрела. Думаю, гномы даже не поняли, куда мы исчезли. Правда, осторожный Зоран все-таки настоял на том, чтобы сразу открыть ещё одну кротовину и убраться подальше от гор — так, на всякий случай.
