Еще немного поразмышляв на эту тему, Николай Оттович пришел к выводу, что если связь и существует, то она обусловлена личными взаимоотношениями чилийцев и не его это дело, да и какое имеет значение, откуда Мишенин и Федотов слышали о Крылове, тем более, что оба относились к нему с нескрываемым уважением.
'Хм, как к живой легенде', — такова была последняя мысль Николая Оттовича, перед тем, он дал себе наказ забыть об этом курьезе.
Капитан первого ранга Николай Оттович фон Эссен, даже представить себе не мог, сколь близок он был к истине, но люди практичные отвлеченных фантазий себе не позволяют, в противном случае они не достигали бы занимаемого положения.
Глава 29. Парадокс заключается в том, что чиновник всегда тормоз на пути прогресса, но без него дело стопорится.
Под перестук колес и редкий посвист паровоза хорошо коротать время за игрой в подкидного. Столь же ценны забавные истории, в этом смысле анекдоты лучший друг попутчиков. Иные же ведут деловые переговоры, хотя на российских просторах такое случается не часто.
Не стало исключением и это путешествие из Петербурга в Москву. Под неспешные разговоры двух пассажиров первого класса за окнами проплывали сельские пейзажи, что со времен господина Радищева заметных изменений не претерпели, разве что было отменено крепостное право, но на внешности российских деревушек эпохальное событие не отразилось.
Поездку можно было считать успешной. Зверев организовал филиал своего клуба. Федотов провел испытания. Главное же, прошел первый тур переговоров о поставке судовых станций. Неплохо обстояло дело и с 'фрицами'. Как и ожидалось, на первой встрече с дирекцией Сименс-Гальске никакого решения не принималось. Познакомились, расшаркались, поговорили 'за цены на урожай'. Цены 'этого урожая' ни одну из сторон не удовлетворили. Как выразился Дмитрий Павлович, немцы хотели на халяву срубить капусту, но наш амбар оказался толще. Эту тему сейчас и мусолили.
— Старый, а может послать их, неужели на рынок сами не выйдем?
Окрыленный успехами демонстрации и осознанием собственного вклада, морпех пребывал в приподнятом настроении, чего нельзя было сказать о Федотове.
— Послать можно и на рынок выйдем, и бабки будут наши, — после такого начала Зверев заметно приободрился. — Но, Димон, ты берешься прокормить контору еще два-три года?
— Не понял?
— Ты бизнес планы составлял?
— Знаешь же, что не мое.
Федотов извлек из папки бумаги, над которыми корпел последние дни. Листы добротной бумаги были испещрены расчетами. После каждого стояли какие-то графики. В глаза бросилась кривая с названием: 'Рост рисков от времени внедрения, при Кинвест=2'. На рисунке горизонтальная линия все круче и круче загибалась вверх, пересекая красную линию: 'Допустимый риск'. Перелистав, Димон обнаружил несколько похожих графиков.
— Может, все же разъяснишь? — на этот раз задора в голосе морпеха не прозвучало.
— Объясню, — в этом 'объясню' звучал упрек.
Зашиваясь на производстве, Федотов пытался привлечь Мишенина и Зверева к эконмическим расчетам, но потерпел фиаско. Владимир Ильич не отказывался, но ему не хватало характера самостоятельно определять расчетные величины, а Димон, в силу разболтанности, так и не рискнул овладеть, в общем-то, простым ремеслом расчетчика.
Сейчас Борис изложил, как меняя начальные условия, он получал различные сроки возврата кредита.
— Теперь смотрим этот рисунок.
В начале координат X,Y и Z находился небольшой шар, а правее были изображены два эллипсоида вращения, один в другом.
— Мы двигаемся к этому яйцу бешеного страуса? — Димон опять почувствовал себя уверенно.
— Ага, иногда и у тебя думать получается — не остался в долгу Федотов. — Я получил сроки возврата кредита в зависимости от объема проданных лицензий и конъектуры рынка. Без продаж лицензий проскочить можно, но скорее всего нас обанкротят. Вот область разумного риска — карандаш ткнулся во внутреннее яйцо. — Отсюда же вытекает минимальная цена на лицензии.
— Старый, ну ты голова!
Ровные строки формул и четкие графики производили впечатление надежности. Одновременно морпех увидел порядок расчетов. Все оказалось просто, такой расчет он мог бы повторить, а потому не понимал, почему он совсем недавно так паниковал.
— Димон, какая к черту голова, этот расчет надо было провести до получения кредита. Половина цифр взята с потолка, вот и получилось страусиное яйцо. Эта область должна быть минимум вдвое меньше. Лучше ответь, почему до сих пор не скатался на родину предков? — в голосе Бориса вновь прозвучало не свойственное ему раздражение.
Ответом было обиженное сопение морпеха.
'Родиной предков', переселенцы называли городки империи, указанные местом рождения в их паспортных книжках.
После общения с дирекцией Сименс-Гальске Бориса не отпускало ощущение тревоги. На разборки в стиле лихих девяностых немцы вряд ли рискнут, да и жители XXI были к такому готовы. Сложнее обстояло дело с 'разоблачением'. Сегодняшние документы были практически идеальны, но оставался риск нарваться на мелочь, вырастающую до размеров хищного млекопитающего из вида песцовых.
Ожидать опасности от охранных структур Империи не приходилось. Более того, окажись переселенец замешанным даже в преступлении против короны, разбираться с происхождением такого придурка никто не будет — вот он преступник, а вот факты правонарушения. Далее, всё сгружается на весы фемиды и 'Его честь' с аптекарской точность отвешивает клиенту каторжный срок.
Другое дело конкуренты. Им сам черт нашептывает поискать компрометирующую зацепку. На крайняк сгодится ошибка в написании фамилии. Пользы от этого, конечно, немного, но помутить воду удастся, а там, смотришь, и заказец отожмется. Собственно, ничем иным Борис не мог объяснить жгучий интерес 'товарищей фашистов' к родным пенатам переселенцев и месту их учебы. В конце концов, на вопрос 'где', был дан исчерпывающий ответ, с использованием крайне нецензурного существительно женского рода. Велика сила русского языка! Для вида повозмущавшись, с такими вопросами больше не приставали.
Ко всему прочему, последние дни Федотов все сильнее погружался в хандру — обещанная Нинель весточка так и не пришла.
'Голова, голова, — бурчал про себя переселенец. — Знал бы ты, сколько тут туфты'.
Федотов не был докой в составлении бизнес планов. Сегодняшние расчета он делал, вспоминая попадавшиеся ему документы. Хуже дело обстояло с данными по емкости рынка. Их он буквально высасывал из пальца.
Посетить 'предков' и на месте убедиться в надежности паспортин, Федотов предложил лишь вскользь и выговаривать по этому поводу Звереву было не совсем честно. С другой стороны, морпех и сам должен был понимать, что время раздолбайства осталось в прошлом, т.е. в будущем.
Борису за себя стало неловко.
'Что я срываюсь на Димона, коль сам не настоял. Ни что не мешало рявкнуть, а лучше убедить взяться за дело. Его дизайн принес половину успеха и в паре с математиком прекрасно бы справился', — Федотов запоздало корил себя и за собственный ляп, и за раздражение.
Глядя на понурившегося Зверева, неожиданно вспомнилась его яростная фраза, когда после памятного перехвата радиограммы японцев они стояли на палубе клипера: 'Почему мы все время проигрываем? Ты пойми, у меня батя был офицером, я ему верю. Сталин спас Россию, но почему мы развалились. Почему здесь все повторяется?!'
'А что, собственно, я тяну? Позиция каждого, как на ладони. Подлянки ждать не приходится. Ильич будет вечно стонать. Димон, типичный, — подбирая термин, Борис на мгновенье прервал свой мысленный монолог, — да государственник он, и этим все сказано. Если протянуть еще пяток лет, может и зачерстветь. Вероятность не велика, но может, и все ему станет до фени'.
— Морпех, а ты был прав.
— В чем?
— В том, что предложил опустить почки говнюку из комитета.
— Да ерунда все это, тут таких..., куда не плюнь в педика попадешь, — Зверев с безнадежностью махнул рукой. — Всех не перестреляешь.
— А всех и не надо, — произнося эту фразу, Борис отметил несвойственный Звереву пессимизм. Столкновение с реалиями этого времени, могли привести в уныние кого угодно.
* * *
После посещения артиллеристов технического комитета, где Борис удачно провел 'разъяснительную работу' по будущему применению электроники, друзья зарулили в комитет по техническим делам при Департаменте торговли и мануфактур. Надо было решать вопрос с привилегиями.
— Так вы говорите у Вас нет уверенности в новизне наших изобретений? — Зверев безуспешно бомбардировал советника своими вопросами.
— Да-с. Как официальное лицо именно это я и утверждаю. Лично мне ваши изобретения представляются весьма многообещающими, но пока нет положительных заключений, я обязан озвучивать официальную позицию. Поверьте, мы отнюдь не всезнайки, тем более в таком сложном вопросе. Из уважения к Вам открою печальную истину — в штате комитета всего пятеро экспертов. Стоящих специалистов по электрическому делу среди них нет-с и не предвидится. Однако все запросы мы разослали и в положительном заключении я лично, не сомневаюсь, но надо подождать-с, надо потерпеть-с.
Начальник отдела комитета по техническим делам при Департаменте торговли и мануфактур его превосходительство надворный советник Петр Витальевич Соколов восседал за большим столом красного дерева. Нос картошкой. Могучие бакенбарды, свисавшие на лацканы форменного сюртука, даже приличных размеров брюхо, все олицетворяло верность долгу, лишь прищур серых глаз говорил о проницательности и цинизме советника.
Федотов меланхолично посматривал на 'битву титанов'. Попасть на прием к Соколову оказалось существенно сложнее, нежели к морским артиллеристам. Ускорить процесс выдачи привилегий, переселенцы не надеялись, но надо было окунуться в эту кухню. Без этого найти действенные рычаги воздействия было проблематично.
Слушая монотонные ответы чиновника, Борис физически ощущал непробиваемую стену. От того его меланхолия понемногу уступала место озверению.
'Прав был Димон — сразу по приезду надо было опустить почки этому борову. Проку от этого, конечно, никакого, но хотя бы кайф поймали. И откуда только берутся такие упыри? — Борис с брезгливостью смотрел на квадратные ногти лопатообразных лап хозяина кабинета, — Руки загребущие, блин, и сколько таких в России. Один Рогов чего стоит. Система, однако, а против системы одиночки не пляшут, с системой может справиться только система. Это аксиома. В этом смысле революция не что иное, как вооруженное противостояние систем. Кстати, интересная мысль — новой системы, как бы еще нет, но она уже показывает зубы. Как же так, если ее нет? Значит, новая система уже сформировалась, а живет она в умах солидной части жителей империи? Да, черт с ней, с системой, гасить надо этого кренделя'.
Федотов злорадно представил, как запаникует Соколов, увидев весьма скабрезные фотографии из публичного дома. Естественно, с собой в главной роли. Не зря же Борис буквально вынудил Соколова встать из-за стола, и все это писалось в память панасоника.
'Шлюх мы тебе подберем в самом вонючем заведении этого города, а такие позы ты и в камасутре не найдешь' — воображение Федотова рисовало грязные сцены порнографического репертуара, а настроение уверенно пошло вверх.
А еще ему представилась кровожадная сцена, когда по возвращении домой, господин советник застает там незнакомца с незапоминающимся, но крайне неприятным лицом. При попытке заорать, советник тут же отгребает по почкам, а после с ужасом будет разглядывать свои фотографии в самых диких видах.
По ассоциации последняя сцена вызвала из памяти частушку: 'Ехал на ярмарку Ванька-холуй, за три копейки показывал ...'.
'А ведь, брат Елдырин, никуда ты после этого не побежишь. Будешь мочиться кровью и скрипеть зубами, но свой отдел сделаешь образцово-показательным. Естественно, только относительно нас, любимых, ибо равновесие системы нарушать запрещено. Робин-гуды бывают только в книжках. Зато твой отдел получит переходящий вымпел победителя соц. соревнования. Жаль, гнида, не знаешь ты, как это почетно'.
Нищие изобретатели брали комитет измором. Эти бедолаги годами ждали положительных заключений. Даже господин Попов, награжденный к тому времени громадной премий в тридцать восемь тысяч рублей, получил свою привилегию спустя два года.
Вокруг оформления изобретений кормилось множество 'жучков'. Все эти поверенные в один голос пели: 'Дайте денег и вопрос сей момент решится к вашей пользе'. Кстати, и цену называли примерно одинаковую.
Все бы ничего, но друзей душила жаба и стереотипы своего мира, к тому же изобретений было много. Большинство носило заградительный характер. Отдачи они не предполагали, но по сумме все это стоило далеко не копейки. Главное, время получения привилегий все одно выкатывалось за год.
— Ваше превосходительство, нам достоверно известно, что Московский университет и господин Попов уже дали положительное заключение, кого же мы еще ждем?
— К господину Попову мы относимся с искренним почтением, но не имеем морального права принимать его заключения, по причине участия его в ряде этих изобретений. По сути, он лицо заинтересованное. Что касается остальных экспертов, могу сообщить — я не имею права разглашать их фамилии, во избежание давления-с. Вы, господа требуете невозможного, — в интонациях его превосходительства прозвучала укоризна, мол, здесь непринято задавать неудобные вопросы. Вас теперь и на порог не подпустят.
Пора было показать зубы.
— Согласен, Петр Витальевич, нехорошо получилось.
Сожаления, однако, в голосе посетителя не звучало, скорее наоборот, если судить по гримасе хозяина кабинета.
— Я хотел сказать, нехорошо, когда запросы по электричеству отправляются в министерство внутренних дел. Ответа они не дадут, а время будет упущено. Вы бы разобрались, не дай бог скандал возникнет. Впрочем, — поднявшись, Борис изобразил сожаление, больше походившее на мат, сегодня нам назначен финальный разговор у его высокопревосходительства, контр-адмирала Дубасова. Кстати, после успешных испытаний нашей аппаратуры. Вы бы подумали.
В переводе на прямую речь господину советнику было сказано: 'Зря ты, дура, кочевряжишься. Слишком серьезные задействованы силы во всей этой катавасии, как бы под каток не угодить. Твоим клеркам копеечку заплатили, они и выкатили адреса всех сторонних и посторонних экспертов.
— Ты, пацан, считай уже нарвался, — багровеющего советника, Димон умудрился та-ки панибратски хлопнуть по плечу.
Разъяренные вопли были слышны даже с улицы, но переселенцам нужны были только кадры озверевшего лица, с выпученными глазами. Собственно, ради таких гримас и затевался весь этот спектакль.
После хулиганства в вотчине Соколова, состоялась встреча с дирекцией Сименс-Гальске, а за пару часов до отъезда, переселенцы были спешно вызваны в Главное Управление Кораблестроения и Снабжения (ГУКиС). Пришлось сдавать билеты, но оно того стоило. Трудно сказать, какие рычаги были задействованы, но в ГУКиС состоялись переговоры о приобретении четырех морских и одной береговой станций Русского Радио. Естественно, на Технический комитет возлагалось формирование задания, а на ГУКиС приемка и оплата. Все круги ада предстояло пройти заново, но таков удел поставщиков новой продукции — взялся за грудь, не говори, что не дюж.
