Последнее слово резануло слух резкой сменой тембра. Волшебник почти выкрикнул его.
— Но ведь он сам выбрал свою судьбу, разве нет?
Сказать по чести, я совсем не понимала этого человека, того, кто потом стал Стражем. Ни одна самая прекрасная страна не стоит такой жертвы. Просто потому, что ты сам не сможешь воспользоваться плодами своего поступка. А те, ради кого он совершен — вскоре забудут и твое имя, и твой подвиг, воспринимая твою жертву как данность.
— О да. Он сам это выбрал. Он всегда был патриотом. "Ради общего блага мы должны пойти на жертвы. Иллефарн — великая страна, сохранить ее — наш долг". Но я скажу тебе так. Пусть слабые и никчемные жертвуют собой. У этого мальчика был разум, он мог далеко продвинуться в магии, но бросил все ради "любви к родине".
Ну да, конечно, расточительство. Но почему же его никто не отговорил? Почему в жертву великой империи не принесли кого-то другого? Какую-нибудь и вправду слабую и никчемную тварь? Или преступника? Или — чужака?
А если Страж сам избрал свою участь — то к чему все эти сожаления? И все же...
— Патриотизм. Какая глупость, — я мотнула головой, на единственный миг представив что мне предложили подобное. Предложили, что, став пеплом в магическом пламени, взамен я стану безликой силой и великим спасителем без имени и прошлого. Нет. Нет. И еще раз — нет.
— Патриотизм — это еще одно средство королей и дворян, для того, чтобы выдавить больше крови из крестьян и глупцов, — следопыт словно выплюнул это слово. Прищурился. Провел пальцами по натянутой тетиве.
Шандра зябко обхватила себя руками за плечи. Оглянулась по сторонам, собираясь что-то сказать, но в последний момент все же промолчала.
— Ты не прав. Это благородная жертва, хотя не все могут это понять, — святой воин был уверен в своей правоте. Но мы все уверены в том, что знаем о благородстве и подлости абсолютно все. Каждый из нас знает, что есть верное, а что — неверное и неприемлемое. Ровно до того момента, пока необходимость делать выбор не касается тебя самого.
"Да, похоже, тут мало таких понимающих как ты, паладин. А сам — не желаешь ли стать подобным Стражу?"
— Я слышал, чем это закончилось. Почти сто дней он лежал и кричал, пока Плетение не сожгло все, что от него осталось, кусок за куском. И за ним еще ухаживала эта глупая девица. Но его желание исполнилось, верно? Потерял себя и стал Стражем. Полностью потерял себя...
Слова слились в бессвязное бормотание. Потерял...потерял...потерял... Дух повторял эти слова весь путь до дерева Союза.
* * *
— Он горит, он кричит... Кто-то должен остановить это. Почему никто не слушает меня?
Тоненькая, словно ивовая веточка, девушка. Густые волосы спадали до пояса крупными локонами, удерживаемые лишь легкой, усыпанной мелкими сияющими камнями, диадемой. Изумрудно-зеленое, расшитое серебром платье. Еле заметные дорожки слез на усталом лице.
"Первый раз вижу призрака, который плачет".
— Ты ведь говоришь о Страже?
— Нет, епт, о своем прадедушке, — тихонько хмыкнул следопыт.
— Страж! Это преступление — называть его по имени? По его настоящему имени?
Девушка встряхнула волосами, сцепила тонкие полупрозрачные пальцы. Будь она живой, то костяшки наверняка побелели бы.
— Они говорят, что этот человек исчез. Исчез! Если он "исчез", то кто лежит в храме, корчится в агонии и просит богов освободить его? Сорок дней я сидела у кровати... "Стража", как они называют его теперь. Его боль лишь усилилась. Усилилась, а ведь Аннэй обещал, что боль утихнет!
Девушка говорила и говорила, не со мной, не с моими спутниками, сама с собой, перемежая слова невнятными всхлипываниями, проклятьями и просьбами.
— Пожалуйста... Если бы только видела его, ты бы поняла. Он просто человек, а они хотят сделать из него... бессмертного Стража. Они хотят присоединить его к Плетению. Плетение наполняет его. Оно кипит в его венах, день и ночь, неделя за неделей. Неужели недостаточно того, что он пожертвовал свою сущность?
Эльфийка пристально, не мигая, вглядывалась в мое лицо, словно пытаясь прочесть на нем ответы на вопросы, мучавшие ее долгие века. Или просто искала поддержки от женщины? Я не знаю.
— Он сам решил принести эту жертву?
Я все же помнила разговоры других призраков о том, что Страж был патриотом и согласился на все добровольно, страстно желая спасти родной Иллефарн от орд захватчиков.
— Никто не предупредил его о боли. Аннэй говорил о патриотизме, о долге. Он даже не знал, что это случиться и ему наплевать. Я ненавижу Аннэя. Ты же видела, как он говорил о ритуале, ведь правда? О боли. Он получает от этого удовольствие. Дворф пытается скрыть это, но следи за его глазами и ты все увидишь...
Девушка закружилась по залу, вскрикнула, слишком близко подойдя к светильникам и метнулась прочь, в глубину зала. Когда она проскользнула мимо меня, я почувствовала исходящий от эльфийки холод.
Потом она вновь сбилась на бесконечный разговор сама с собой и пересказывание воспоминаний:
— ... не понимаю. Я только что вернулась из храма. Я еще слышу его крики, чувствую тепло его рук. Мы еще можем его спасти... я уверена...
Зджаев осторожно ухватила меня за локоть, отводя дальше от девушки:
— Ничего не поделаешь, такие воспоминания не могут быть забыты. Прошлое окружает их словно клетка, и нет такого ключа, что мог бы открыть ее. Давай отведем эту тень к Дереву Союза. Возможно, там она сможет сделать больше, чтобы помочь тому, кого любила.
Похоже, эта "глупая девица", как сказал тот призрак-маг, действительно все сто дней просидела у постели Стража. Вот только настолько ли она была глупа? Наивная — наверное. Слабая — возможно. Потому что не всякий выдержит подобное испытание, не превратившись в безумца. Но в глупости я обвинить ее не могу. И не хочу.
Я погасила кристалл, укрепленный возле двери, и тень послушно заскользила следом за мной.
* * *
Когда бой закончился, и развеялся дым от сгоревших врагов, ко мне обернулся еще один незнакомый дворф. Призрак, как и остальные в этом странном месте. Он взмахнул зажатым в руке топором и усмехнулся. Сквозь него просвечивала сине-белая мозаика стен.
— Громобрюх зовут меня — Железная рука Дардата. Первый дворф, который поднялся на стены Солнцекамня.
"А ведь он помнит, как его зовут. Странно".
— Была битва?
— Последняя битва. Когда все, что осталось от войска Иллефарна, отправилось навстречу Стражу. Говорят, что мы победили. Загнали его в какой-то Теневой мир. Но я не считаю, что это победа. Победа — это когда я замахиваюсь топором и разрубаю череп врага. Это не было победой, даже для вирма.
"Вирм? Вирм — это ведь дракон. Они призвали дракона? Ничего себе маги".
Мне захотелось увидеть, точнее — узнать о той давней битве. Пустое, глупое любопытство, но все же...
— Ты помнишь эту битву?
— Да. Все войско Дардата — тысячи знамен и железо... Железо повсюду! Море железа, куда ни бросишь взгляд. И я во главе армии, рядом со старым Грислбирдом и леди Кроуспайт. А над нами — тот хрустальный вирм. О боги, какой он был огромный. Кто знает, откуда он пришел... Но он пришел, чтобы уничтожить Стража, и для нас этого было довольно. Хорошо, что он был с нами. Выяснилось, что он крепче, чем казался на первый взгляд. Сумел отвлечь Стража — пока маги делали свое дело. Правда, это ему не помогло.
Воображении рисовало мне картины той далекой битвы. Поле, до горизонта заполненное вооруженными воинами. Солнце сияет на начищенном оружии и доспехах. Маги в ярких мантиях. И над всем этим великолепием кружит в лазурной синеве искрящийся, словно драгоценный камень, дракон.
— Что стало с вирмом?
— Страж убил его, как и всех нас. Мы видели, как он упал с неба — он сиял, словно бриллиант. Маги еще не были готовы, и потому они бросили в атаку нас.
Последнее, что я помню, это как шла вперед армия Дардата — и я был в первых рядах. И тут появились эти... маленькие тени... они были повсюду. Сотни теней. И одна из них... она вдруг возникла передо мной. Она была близко, так близко — она потянулась ко мне и...
Я усмехнулась, уже зная, чем закончится рассказ.
— И ты оказался здесь.
Дворф лишь покачал бритой головой:
— Сначала — нет. Я думал, что отправился вместе с остальными. Я чувствовал их, понимаешь? Чувствовал, как они улетают. Уходят куда-то. Но не я. Я дал клятву.
"Теперь еще и старые клятвы, ко всему прочему".
— Поклялся?
— Перед битвой. Поклялся, что не вернусь домой, пока Страж не будет убит. Мы все поклялись... но я клялся от чистого сердца. Они победили его. Маги победили Стража, загнали его в ловушку. Не знаю, откуда я знаю это, но... я знаю.
Дух с силой взмахнул призрачным оружием и как-то невесело рассмеялся.
— Идем со мной, — я развернулась к выходу из зала.
* * *
В одном из ответвлений коридора мы натолкнулись на железного голема. Огромная махина, покрытая пылью и потеками ржавчины, заскрипела, пробуждаясь от столетнего сна. Заскрипела давно не смазанными сочленениями и сделала шаг, потом еще одни. Для такой громадной конструкции голем двигался очень даже проворно.
Кара вскинула руки, и с пальцев колдуньи сорвался шквал сине-белых жгучих искр. Каждая из них оставляла в проржавевшем металле оплавленные по краям дыры. Эльф лишь закончил начатое девушкой. Едкое облако кислоты окончательно превратило ожившее ненадолго создание в кучу покореженного металла.
В самом дальнем углу, почти упираясь лицом в старинную каменную кладку, стоял очередной дух.
— Я чувствую твой запах, грабитель.
— Эй, ты не туда смотришь. Я здесь, — я окликнула призрака, по-привычке прищелкнув пальцами.
Дух обернулся, сделал пару шагов к нам и вскинул опущенную до сих пор голову...
Разговаривая с любым существом, прежде всего ищешь взглядом глаза. Глаза — это зеркало души, озеро в котором отражается настроение человека и его отношение к тебе. Открытая книга, которую нужно лишь уметь читать.
"Твою ж...!"
Я отшатнулась от неожиданности.
На месте глаз у призрака зияли лишь глубокие окровавленные провалы, на дне которых стыли вязкие буро-черные сгустки. По щекам, теряясь в каштановой с проседью бороде, медленно и бесконечно ползли густые алые потеки.
Дух провел рукой по воздуху, словно ощупывая его:
— Я чувствую вкус твоей стали. Я слышу шорохи сотен душ, убитых тобой. Но не вижу — глаза мои взял он. Глаза и имя. Будущее и прошлое.
— Опять Страж, да?
— Имена... Ты не найдешь их здесь, грабитель — только вопросы. Он лишил нас наших имен, точно так же, как мы лишили его.
Смирение. Смирение и принятие случившегося целиком и полностью. Это было похоже на признание дворфом бессилия. Ну да, куда уж проще — посыпать голову пеплом и признать ошибки. Признать на словах, но не изменить ничего на деле.
— Ну да, кто ж еще.
Я пожала плечами, стараясь не смотреть в выколотые глаза. Но увечье, как известно, притягивает взгляд.
— Да. Наш Страж. Интересно, задавала ли ты этот вопрос себе самой? Услышала ли ты что-нибудь, кроме болтовни жрецов, стонов и вздохов погибших душ, и увидела ли настоящую головоломку?
Ох уж мне эти загадки и головоломки. Вся эта история, связанная с осколками и Королем Теней — одна гигантская головоломка. Куча разрозненных сведений и участников. И каждый из них видит лишь свою правду.
— Ты имеешь в виду, что, в конце концов, Страж уничтожил все, что должен был защищать?
— Да. Подумай о нем... это идеальный защитник. Они лишили его имени, а значит, у него не было гордости. Они лишили его личности, а значит, у него не было амбиций. У него не было изъянов, он был совершенен. И все же он стал нашей погибелью. Но во всей войне со Стражем был один маленький и грязный секрет, о котором никто не расскажет. Мы напали первыми. Мы не позаботились о том, чтобы узнать его намерения.
Ну разумеется. Я вспомнила слова Аннэя о магах, которые пытались договориться со Стражем. О безумцах, что хотели увидеть наполнение и память там, где осталась лишь пустота и текущая сквозь нее мощь Темного Плетения. Узнали ли они хоть что-то перед своей смертью? Смогли ли понять?
Возможно, в словах этого духа я найду зацепку. Возможно и нет.
— Так каковы же были его намерения?
— Кто знает? Эти эльфийки, опьяненные кровью, бросились в атаку еще до того, как мы успели подумать. Да, природа Стража изменилась, но что это значило? Что он хотел? Отомстить? Вернуть себе жизнь? Или он просто хотел есть? Мы даже не попытались узнать это. Что касается меня... Я не думаю, что его намерения изменились. Ни тогда, ни сейчас.
"Идеальный защитник, значит. Страж защищал не иллефарнцев. Страж защищал границы Иллефарна. Черт, значит он до сих пор сторожит эти проклятые руины".
— Ты думаешь, что Страж до сих пор пытается защитить Иллефарн?
Дух кивнул.
— Его цель была простой и чистой одновременно: защищать свой народ и уничтожать его врагов. Возможно, он защищает Иллефарн и сейчас. Или же теперь, когда нет страны, которую нужно защищать, Страж просто пытается уничтожить врагов — тех, которых он видит.
Моя неприятная догадка лишь подтвердилась.
— Это... интересная точка зрения. Но мне нужно, чтоб ты пошел со мной.
Я прикоснулась рукой к светильнику. Кристалл послушно потух под ладонью.
— Или же это просто болтовня разбитой безымянной души. Понимай, как знаешь.
И призрак послушно последовал за мной к Дереву Союза.
* * *
Последний из мертвецов осел на мозаичный пол кучкой пепла, смешавшись с тонкой каменной пылью, скопившейся здесь за века после падения древнего Иллефарна. Сладковато-затхлый запах нежити рассеялся и на фоне рыже красной стены протаял силуэт стройной светловолосой эльфийки в серебристой кольчуге. Она оглянулась, невидяще провела рукой по воздуху.
— Кто приближается к нам, сестры? Оно смотрит на нас? Оно жалеет нас?
Интонации менялись от спокойного интереса до истерики, звеневшей в шелесте мертвого голоса. Так не может говорить одно существо. Значит...
— Ты одна или тебя много?
"Харн, ты, похоже, сходишь с ума".
— Мы были Шелковыми сестрами, гордостью Аэлинталдаара. Мы сражались мечом и магией, шесть нас было, но теперь одна.
Лицо призрака таяло и изменялось, словно горячий воск. Дрожало, словно марево над костром. Перетекало одно в другое. Лица были похожими и в то же время — совершенно разными. Менялся разрез глаз, их цвет, волосы меняли оттенок от теплого медового до холодного серебра, перетекая от короткой неровной стрижки до длинной толстой косы с алой лентой.
— Шесть! Шесть было нас, но теперь одна...
Призрак взвизгнул. Светло-русая челка на миг закрыла прозрачно-серые глаза.
— Что произошло с вами?
Мне было холодно. Стылой зимой веяло от слов эльфийки. Зимой, которая никогда не кончится.
— Оно освободит нас? Оно убьет нас?
