Если удалось определить тип скрюбола, то мяч отбивается, как в воображении. Вот нормальное мышление этого гениального слагера.
— Это уже не бейсбол, если второй раз меняется. Первое изменение можно отследить, но второе... не среагируешь. Второе изменение — когда я уже оценил тип и траекторию. Скрюболы, изменяющиеся, когда уже среагировал, не подходят прежнему бэттингу — отбою в ответ.
— Все так. То есть либо надо сбить второе изменение, либо вообще не выходить на бой. Но мячи Синкера правда поворачивают под углом, знаешь? Даже если бы всего раз поворачивали, все равно ведь не усмотришь?
— Нет, если питчера впервые видишь... Чувак. Сколько раз мы с Игурумой играли, как думаешь? Против него — хоть он под прямыми углами крутит, хоть что — шансы поровну. После одного вброса я уже смогу подстроиться с отбоем.
Вот как... Не только бейсбол, любой спорт оттачивает интуицию в схватке.
Питчер и бэттер — предельные примеры тому; бэттер, потеряв синхру, ни отбиться, ни даже просто попасть по мячу не сможет. Питчер и бэттер — самая синхродоступная связка. И эти двое с детства проделали это тысячи раз, состязаясь.
Кирису знает все привычки Игурумы.
Хоть из-за одержимости Синкера к нему не могут подойти многие бьющие, для Кирису Яитиро он — самый легкий противник в мире.
Вывод: проблема все-таки во втором изменении. Это и то, из-за чего Кирису Яитиро вроде как бросил бейсбол.
— Однако же тут мы подошли к неприятной теме. Ну и дела, правда как параллельные прямые.
Сдаюсь, говорю и поднимаюсь с коробки.
Спрашивать, почему ушел, постороннему совершенно не стоит.
Парень, не знающий слова "крах", без каких-то указаний сам сломал биту. Словно птица в небе взяла и самовольно сбросила свои уникальные крылья. Мне не понять этой горечи, и грешно пытаться узнать ее.
Впрочем, да.
— Но ты выручил Сэкуру Юмию. Зачем?
Как приятель, я обязан спросить.
— Это по работе. Взял деньги и спрятал его. У меня сейчас служба такая.
— Понятно. Ишь, поумнел за полтора года. Как все хорошо запоминаешь!
Хотя прилипло то, как жить взрослому. Кирису досадливо щелкнул языком, заметив иронию, и встал.
— Хватит об этом. Забудь про SVS, ладно? Просто отдай Синкера полиции.
"Ну, пока!" — сказала его спина, и Кирису по прямой двинулся в соседнюю комнату. Там он брякнулся на единственную кровать.
— Ась?..
Что, разве не все шло к тому, что он задолбался и сваливает?
— Ну, понимаешь... Караоке, где я ночевал, прижали копы, теперь жить негде. А у тебя еще родной дом есть, одолжи мне эту квартиру, а?
Нахлебник. Не дожидаясь ответа, прямиком дунул в страну снов.
— Ну, я не против... Что ж ты толстый такой.
Гм. Наверно, я перемудрил, когда думал, что он по душевной травме все бросил.
(sink)
Болит правая рука. Вчера ночью без жалости прибил седьмого игрока.
?
Было холодно. Словно посреди вьюги, это тряслось под летним солнцем.
Пробуждение всегда одинаково. Толстые, как стрелы, мурашки и першащее горло выдергивают из сна.
Едва проснувшись, это мало похоже на человека. Смерзлись сам рассудок, само сознание. Бредет по грязной стройке, покачиваясь, как привидение, обливается с головы из водопровода на моечной площадке, наконец приходит в себя.
В замызганном зеркале отражается маньяк-убийца в капюшоне.
Это ощупывает свое лицо, перечисляет сбитые мишени.
Первый — вроде разминки. Убрал, чтобы проверить свои возможности.
Второй — из закрепленных целей. Приоритетность низкая, но раз попался на глаза, последовательность можно перестроить. Этим летом холодно, что ли? После расправы показалось, что стало значительно холоднее.
Третий — не по существу. Просто чуть-чуть заигрался. Перерасходовал кровь, перенапряг локоть. После матча тот весь день оставался сломанным.
Четвертый уже привычно был найден и быстро убран. Чтобы вернуться домой хоть на день раньше, разнес его, забавляясь. Только вот почему это делает — иногда загадочно переставал понимать.
Был пятый,
был шестой — вдруг пропали разные звуки. Локоть лечился долго. Раньше он если и болел, то только после матча. Сейчас больно с каждым мячом, открывается старая рана. Не проблема. Сломался, но пока подает, стыкуется. Да. До сих пор стыковался.
Седьмой. Заметил, что дело сделано, когда увидел разлетевшиеся мозги. Важный матч окончен, посчитал мячи — осталось четыре — и наконец вспомнил тот день.
— А... А-а...
Глубоко вдыхает, выдыхает.
Да что за фигня с этим летом? Кислорода так мало, что дышать невозможно. Заморозки такие, что кожу корчит. Город тих, словно вымер, на чайном столике — длинноволосая, с перехваченной шеей куколка, что накликает дождь, если повесить в окне.
Мотает головой, сдерживая тошноту. Холодное лето — ладно. Уже давно лето для этого — холодное время. Трудно дышать — тоже ладно. Лето — оно раз в год. Не будь оно таким жарким, какая в нем прелесть?
Но безмолвие невыносимо. Это любило, когда шумно. Когда бессмысленная суета, какофония. Больше всего обожало яростный шум трибун: волнами накрывает все тело.
Сейчас ничего не слышно. С началом матча становится холоднее. И больней. Но, странное дело, чем больше матчей, тем глуше звуки внешнего мира.
— А-а...
От всего одни страдания, не может вспомнить, зачем все это. Правая рука задвигалась, гнев привел ее в движение. Кажется, когда нашелся первый, череп, как крематорий, заполонила ярость. Плавящему даже кости жару отдаться было легко. Вернулась былая горячность. Но — уже даже бросать невесело. Слух ничего не ловит. "Где то беспощадное лето, когда хотелось закрыть эти глаза?" — фигура в зеркале протягивает руку и насмехается.
А нигде нет.
Может, никогда и не было!
— А...
Нет веселых воспоминаний. Их не стало заранее. Бейс-боль одна. Только боль была наградой. Упрямо держась на этом шесть лет, это — он — стоит здесь и сейчас.
С этим умозаключением сознание наконец пробудилось.
От холода мозг застыл. Да, да, ничего невесело. Весело только на матче. Весело только на деле, вздергиваются губы под капюшоном. Но — а как же пятый? Было ли весело?
Пятый...
Пятый — непредсказуемый противник. Не собирался навязывать ему матч. Ведь тот бьющий ничего не знал. Но ему было скучно, а попавшийся бьющий был великолепным противником. Откровенно не хотелось биться. Но в результате пришлось убить. Сейчас его бейсбол даже без желания стал таким, что раз начал, то в конце убей.
— То... чно... Быстрее... следу... ющий...
...Что-то сломано, разрушено. И ментально, и телесно.
Но что разрушено — он не знает.
Почему? Потому что рассудок возвращается к нему только в бою. И даже он уже на точке замерзания с этим холодным летом.
Мяньяк — Синкер — тянется к серебряному сотовому телефону. Светящаяся точка выбирает восьмую жертву. Встроенный только для асов игры GPS показывает место.
"
(16.08)
Согласно отчету, жертв маньяка насчитывалось семеро.
Штаб расследований изолировал Сэкуру Юмию как подозреваемого, однако на другой день шестая и седьмая жертвы получили травмы, несовместимые с жизнью, и вектор расследования стал широким сектором.
Помощник инспектора Тома Мато стала начальником штаба расследования, и было решено считать дело специфическим случаем, имеющим отношение к синдрому А.
Полиция еще не установила личности уличного серийного маньяка-убийцы Синкера, но с созданием следственного штаба это было лишь вопросом времени. Полиция обязательно придет к Игуруме Казуми.
Конкретно — еще через день личность установлена, еще день на подготовку облавы. Наконец, еще день — начало дьявольски неотступной и форсированной проработки сценария захвата.
С немалой долей субъективности, но это дело поручено Мато-сан, и успех через три дня стал фактом, подтвержденным ее прежними победами.
"
— И тут до меня дошло. Только четвертый не был официальным бьющим в SVS! Меня осияло. Это было откровенно подозрительно. Так что я поискала и обнаружила вполне себе крепкую связь. Честное слово, неправильно, когда клюет так хорошо.
Под блистающими солнечными лучами, с материалом для рапорта, обстоятельно вещает Цурануи Михая.
— Э, Арика, надо ведь не "осияло", а "озарило"?..
Возможно, не желая травмировать вознесшуюся до небес девушку, Карё Кайэ перешел на шепот.
— Если каждый раз поправлять, солнце зайдет, так что не ведемся. С этой только так и надо, чтобы гладко.
Ну а я, из-за оккупации софы, вытащил трубчатый стул и, заняв позицию у изголовья, слушал сообщение Цурануи.
— Четвертого, к слову, звали Синохарой. Он в старшей школе был членом бейсбольного клуба "Коал". Так вот, я поискала, оказалось — больше половины прочих жертв из "Коал". И можно сказать, у всех SVS-ников есть бейсбольный опыт, но не многовато ли вас, дорогие коалы на лоне природы?
— Да уж. И вообще, само по себе попахивает уже то, что текущий бейсбольный ас, Сэкура, подписался на SVS. Узнали бы Коя и иже с ним, в Коалагаоке бы всем второклассникам участие запретили.
— Именно так! Хоть и говорят, в этом году одна мелочь, но когда из клуба даже капитан играет в азартные игры — бред. Так что я слегка пообщалась с бывшими "Коалами"... Говорят, Сэкурочка уже остыл к бейсбольчику. Всерьез бейсболят одни дураки, летом можно спустя рукава, как-то так. А-ха-ха... Этот блудный сын случайно не скукожился от проклятия?
— Его и так небеса вполне наказали, оставь его в покое, пожалуйста. Опять же, в случае Сэкуры Юмии это все шуточки. Без какой-нибудь такой позы он бы не продержался.
— О? Откуда ты такие вещи знаешь, семпай?
— Потому что стал одержимым. Если бейсбол ему до лампочки, его не загонят в угол так, чтоб аж рука изменилась.
Скорее всего, Сэкура Юмия в своем духе был верен бейсболу. Просто его потенциал не дотянул до идеала.
Все-таки предыдущий ас, Комагири, пришел после страйкаутера "Доктора К" Игурумы. Груз направленных со всех сторон ожиданий — тяжесть не средней руки. Выкованный Младшей и Старшей талант перед невообразимым гением — очередной обычный человек. Сэкура Юмия бежал от этого и спрятал голову в SVS.
Мир бейсбола старших школ, как и другие состязания, был весьма суров. В команде все игроки тренировались столько же или больше, чем ты. Приложенный пыл, доступные таланты и прочее, как само собой разумеющееся, наготове и у соперника. В результате в одной префектуре состязаются тысячи человек по клубам, проигрывают, отсеиваются.
Среди них побеждают лишь сложившие воедино талант, старания и помощь небес — избранные люди. Сэкура Юмия верил, что он из таких. Но он сообразительно понял, что это было самодурством, и старательно искал путь к бегству.
В мире бейсбола старших школ он не пробьется. Не сможет воцариться асом. А раз так — где бы он все же смог быть в эпицентре, как раньше?
— Тю. То есть блудный сын Сэкура не мог победить в бейсболе старших школ и перешел на SVS?
— А что, разве не так выходит? Ведь он блудный сын? Денег у него было много, зачем ему ввязываться в ставки всерьез?
— А-а.
Деньги ему еще с детства приелись. Больше всего Сэкуре радовало душу не что иное, как зависть окружающих.
— У-у... Тем более не хочется его понимать... Может, он-таки как-нибудь проклят? Например, лысеет...
— Как ты строга к Сэкуре-кун, Цурануи. Это имеет отношение к тому, что большинство жертв — игроки из Коалагаоки?
— Имеет. Хм, можно я кое-что неприятное скажу?
Она замешкалась, выбирает слова. Скорее всего, для соответствия Кайэ.
— Пожалуйста. Я привычный, не стесняйся. Ты так добра, Михая-сан.
А Кайэ, тихий, как вороватая кошка, и галантный, как принцесса, улыбался ей.
Цурануи с непривычки к похвале покраснела и застыла.
— С-спасибо большое!.. А-а-ау, янененетохотеласказать, с-с-семпай, какой же Карё-сан хороший! О нет, этот блеск! Он слишком ярок для меня! Черт, до чего хорош, я истаю!
Ах ты, пережиток языческого мира.
— Стоп, если от вида Кайэ таять, значит, он вообще святой?.. Ладно, неважно, давай дальше, Цурануи.
— О! А-ах да, сейчас. Карё-сан, нехорошо так мутить воду!.. Имейте в виду, это не точно, но... В прошлом году в бейсбольном клубе Коалагаоги был случай агрессии. Со стороны школы все замяли, похоже, но в клубном помещении произошло подобие суда Линча, и ответственность была возложена на капитана Игуруму Казуми. Его исключили.
Помните, что в финале отборочных прошлым летом ас Игурума Казуми сошел с холма? Вот тогда это и случилось.
— А я слышал, он локоть травмировал. Возложена ответственность, говоришь? Звучит так будто линчевал Игурума.
— А, ай, семпай, у тебя страшный взгляд! У-у, вот поэтому я не хотела говорить, но пусть теперь... Э, да, все как ты и сказал. Говорят, линчеван был сам Игурума-сан, а линчевали мальчики в клубе со вторых, третьих классов, с Сэкурой Юмией во главе. Сказали, не подходит бейсбольному клубу, навалились и локоть, того... Но школа сочла Игуруму-сан зачинщиком... или нет, но через какое-то время, в декабре, Игурума-сан пришел в класс Сэкуры Юмии посреди урока и набросился на того с кулаками, да учитель удержал... И — по форме ухода по собственному желанию...
Рассказ Цурануи был местами неполным. Она замазала некоторые события, о которых было бы неприятно слышать нам с Кайэ.
— Вот такая история... Что мыслишь, семпай?
— Чего тут мыслить. Цурануи, просто дай сюда отчет.
— Ай?! Н-не-ет, семпай, то-только без ру-ук!
Девушка защищает невинность бумаг от меня, я изымаю.
— А, я тоже посмотрел бы. Арика, давай сюда.
Демон, учуявший запах котенка, тянет лапы.
Я присаживаюсь на кровать и листаю материалы.
М-м, какие круглые милые буковки с примесью утонченности.
?
Коллективная агрессия к Игуруме Казуми предположительно имела место за день до прошлогодних квалификационных матчей.
Материалы не были формально пригодными, но так как считается, что такого дела нет, мелкие подробности не выйдут за заданные рамки.
В изложении этого дела Игурума Казуми повредил локоть и пальцы правой руки.
Причина кары — личные чувства.
Что Игурума Казуми один играет в бейсбол.
Что совершенно не полагается на команду.
И... эта причина считается более всего оттянувшей их злые действия... что семья Игурумы Казуми была несчастлива. Со стороны уровень жизни выглядел откровенно низким, а его одежда и родная мать — грязными, что и послужило поводом.
Фактически, семейная обстановка у Игурумы была напряженной. Счета за учебу ему, как подающему особенные надежды бейсболисту, простили, но до среднего уровня жизни старшеклассника он не дотягивал.
Кроме того, его мать не имела постоянного места работы, день за днем собирала пустые банки и бутылки, сдавала на переработку и так кое-что зарабатывала.
Площадь ее активности в переработке была крайне широка. Центр — станция, оттуда два жилых квартала, а то и три, где она продолжала ходить, собирая посуду, иначе не набирала достаточно денег. Сбивала за день ноги, подбирая банки с плещущейся жидкостью, топча, складывая в пакеты, относя на пункты приема. Кому угодно доступная, однако трудная и болезненная работа. Только этим и занималась, в день получая одну-две бумажные купюры.
