Губы Ксандриэля побелели, но ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице. Дени переводил взгляд с Тени на Ставруса.
'— Ксан, все в порядке?' — коснулось мыслей Диеро.
Бескровные губы зеленовласого растянулись в улыбке, но Дени-то чувствовал, как сжигает его Хранителя осознание вины.
Полукровка не переставал наблюдать за происходящим, с жадным любопытством смотря то на голубоглазого эльфенка, то на легендарную Тень. Сколько раз Рой видел это бесстрастное, порою жесткое выражение лица на портретах? Всегда позади Даркуса, но непременно рядом. А непроницаемый взгляд цепких серебристых глаз? О, таким взглядом можно и заморозить. Далекий, загадочный Хранитель самого удивительного и непонятого Повелителя иллитири. Словно луна, следующая за своим Солнцем. Для полукровки они оба оставались загадкой.
И перед глазами Роя то и дело вставал один из огромных портретов Даркуса, перед которым еще мальчишкой он замирал в восхищении. Полукровки взрослеют быстрее, но тогда он еще не понимал, как велика разница между ним, жалким маленьким представителем запятнанной крови, и тем, кто даже с холста мог повелевать сердцами Первородных.
Время шло, Рой повзрослел, но он все также приходил в одну из гостиных своего отца 'встретиться' с Повелителем, которого обожествляли, казалось, все иллитри. Но тогда он уже не стоял в священном благоговении, думая, что вот сейчас это божество сойдет с картины и заговорит с ним как с равным. Нет, то были детские мечты, восхищение, навеянное добротой янтарных глаз.
'Как может быть кто-то настолько прекрасен и в то же время так жесток? — рассуждал Рой, глядя в лучистые глаза Даркуса, взирающего на него с холста с неподдельной добротой и заботой.
'Зачем ты разрешил существовать такой мерзости, как я, как десятки таких же уродов-полукровок? Зачем тебе, самому прекрасному из всех Первородных, думать о каких-то отбросах? Зачем ты заставил кланы заботиться о своем потомстве? Зачем ты притворяешься добреньким? Так нравится над нами глумиться? Неужели я мог бы смотреть на мерзкое насекомое и думать о нем, как равном себе? Так и ты... Лицемер, лжец, ненавижу! — внутренне заорал полукровка и натолкнулся на заинтересованный взгляд беловолосого эльфенка. — Это еще кто? Почему все на него смотрят с таким почтением? И почему Ставрус, этот ублюдок, кинулся его защищать?'
О младшем сыне Наместника не принято было говорить при дворе, а в провинциях о нем и подавно не слышали. Известно лишь было, что маленький принц смертельно болен и в любой момент мог перестать дышать. И Рой практически ждал этой новости. Почему-то само существование наследника Даркуса смущало его.
'А что, если он будет похож на своего прадеда? Что, если один его взгляд заставит меня подчиниться?'
Никто из Первородных не мог пошатнуть ненависть Роя, никто, кроме этого янтароглазого Повелителя. 'Будь он неладен!'
Пока Ксан со Ставрусом обменивались 'любезностями', Дени, склонив голову набок и прикрывая челкой вспыхнувшие драконьи глаза, вслушивался в мысли Роя, предавая часть воспоминаний представителям розоволосого клана. Суон зажмурился, не стесняясь своих слез, остальные Эль Дурроу замерли в зале, кто где стоял, и со стороны казалось, что они превратились в статуи — до того их поглотили чужие эмоции.
Воспоминания проносились яркими вспышками, затягивая замерших эльфов в те места, где побывал полукровка.
Одно из поместий клана Комподжоу. Вычурный кабинет с портретом Полдона во всю стену. Русоволосый отец Роя знакомит сына с чистокровными сестрой и братьями, говоря, чтобы их не смущало сходство — иногда и домашняя скотина похожа на своих хозяев, как, в принципе, и на этот раз. Не проронив при родных ни слезинки, мальчик днями и ночами тренировался на специальных площадках и просто заглатывал те книги, которые предназначались братьям. Как он хотел доказать отцу, что он лучше изнеженных эльфов, что он умнее, выносливее. Но как бы он не старался, братья были быстрее, сильнее и запоминали мгновенно все, что бы ни рассказывал им учитель. Рой глотал горькие слезы, начищая очередной бальный зал едким блеском и все убеждал себя, что рано или поздно докажет, что и он чего-нибудь, да стоит.
Двенадцать лет, и Роя высекают за то, что он прикасался к клинкам старшего брата, пятнадцать — и его высмеивает эльфийка за одну лишь попытку сделать неловкий комплимент. Двадцать лет, и Рой сбегает в деревню к матери, где знакомится с Маей, своей младшей сестрой, единственной из людей, кто не боится его. Тогда еще совсем подросток, такая же светловолосая и кареглазая, только худая, угловатая и не настолько красивая. Сбегая в лес от недобрых настороженных взглядов, они болтали не останавливаясь обо всем на свете, а иногда часами молчали, исследуя звериные тропки и поднимая ногами опавшую листву.
Эти несколько дней были наполнены не только горечью, что он чужой среди людей, но и счастьем, что у него есть сестренка, которая любит и искренне печется о нем. Если бы только мать не отправила весточку Комподжоу, к которым принадлежал и полукровка, вернее, которым он принадлежал. Роя поймали, избили и в назидание за укрытие беглеца на глазах всей деревни повесили старосту. Мать Роя была безутешна, ведь староста приходился ей мужем. Она проклинала весь светлоэльфийский род, не забывая при этом обрушивать на голову собственного сына пожелания скорейшей и мучительной смерти. Майя кое-как оттащила ее от брата, когда обезумившая женщина кинулась с ножом на собственного сына в попытке исправить грехи молодости и уничтожить чудовище. О, как же смеялись тогда прибывшие за ним Комподжоу! После этого братья Роя не забывали напоминать ему каждое из слов матери, которые и так горели внутри, будто выжженные на его теле:
— Ублюдок, монстр, такие, как ты — ошибка природы! Вы не должны жить, вас при рождении должны вырезать, как бешеных тварей! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Зачем ты только пришел к нам, неужели ты, уродец, думал, что кому-нибудь нужен? — седовласая женщина хрипло рассмеялась, — Чтоб ты подох, чтоб все вы сдохли, твари! Ненавижу!
Дени ахнул, желая сжать всклокоченного блондина в объятьях и утешать, доказывая, что это не так, что все достойны жить и быть счастливыми. Доброта голубых глаз выбила дух из полукровки.
'Нет, не смотри на меня таким взглядом! Все иллитири должны умереть. Среди них нет ни одного, кто был бы достоин жизни! Так не смотри на меня так! Не смей, не притворяйся добреньким! Я не куплюсь на это! Только не в этот раз!'
Отвратительное чувство. Если столь прекрасные существа ненавидят его, значит это он, Рой, не достоин жизни, значит, это он омерзителен.
'Это со мной что-то не так? Но в чем я виновен, в том, что моя шлюха-мать бегала за вшивым эльфом, а потом без сожаления бросила? Отдала отцу, которому я никогда не был нужен, который презирал людей и морщился от отвращения при одном моем виде?'
Если бы Рой не видел, с каким трепетом отец относится к другим детям, прекрасным чистокровным, настоящим Первородным... Блондин дернулся, и высоченная розоволосая эльфийка, глядя на Хранителя преданными коровьими глазами, подтолкнула Роя к голубоглазому эльфенку.
'Зачем я понадобился этой малявке?'
Дени фыркнул, а Камина снова толкнула полукровку. Тот закачался и непроизвольно посмотрел в серебристые глаза Тени. О! Рой и не думал, что взглядом можно ударить. Колючий, ненавидящий. Для Хранителя он был смертником, для которого не было будущего.
У Роя подогнулись колени, и он упал на колени перед мальчишкой.
'Зачем они тянут? Неужели им просто нравится унижать таких же, как я? Пусть побыстрее убьют, только бы не тянули'.
— Камина, нельзя осторожнее? — воскликнул Дениэль, и Рой еще ниже опустил голову.
О, ему это было знакомо. Сколько раз за его жизнь эта показная доброта заставляла его поверить в то, что и среди эльфов 'есть люди'. Хотя... Люди не пылали страстью к таким, как он. Да и с чего им любить их и относиться как к равным, если никогда не узнаешь — каким будет именно этот, конкретный полукровка.
Когда он повзрослеет умственно, когда физически? К шестнадцати, к тридцати или к восьмидесяти годам? Будет ли он стареть? И если да, то с какого возраста? Будет ли он обладать светлоэльфийской магией? И хватит ли у него сил и опыта не подорвать всю деревню в приступе ярости или не навредить любому, кто расстроит его?
Как можно было выйти замуж или жениться на тех, кто, скорее всего, не сможет иметь детей? Как будет чувствовать себя женщина, если ее муж-полукровка и через пятьдесят лет после свадьбы останется восемнадцатилетним? А муж, когда его жена-почти-иллитири постареет и умрет от переизбытка магии всего лишь за год или сломает ему кости в порыве страсти?
Голубоглазый эльфенок протянул полукровке руку:
— На полу грязно и холодно, — мелодичный голос проникал в самое сердце, — Вставай. Я не хочу, чтобы ты испачкался — слишком многие эльфы здесь наследили.
'Да кто же он?' — Рой неверяще уставился на протянутую хрупкую ладошку.
Полукровка потянулся к ребенку, но Камина мгновенно встала между ними:
— Мой Повелитель, это преступник, который хотел убить Вас. Я не могу позволить...
Но ответил ей вовсе не Дени.
— Ты ошибаешься, дорогая племяшка, — Суон вновь потрепал Камину по плечу; возможно, он хотел потрепать ее по голове, но с его ростом это было просто нереально. — Повелитель показал нам достаточно, чтобы с уверенностью говорить о том, что этот паренек не хотел лишать жизни наше сокровище.
Суон тепло улыбнулся эльфенку и склонился в ритуальном поклоне:
— Мои жизнь, душа и посмертия принадлежат Вам, Повелитель. Используй и властвуй.
И весь розоволосый клан опустился на колени и повторил слова своего Главы. Рой приоткрыл рот от удивления:
'Повелитель? — он, наконец, обратил внимание на эти слова, на поклоны, на заботу Наместника, на нереально прекрасные и породистые черты беловласого малыша — мозаика сложилась в его голове, — Он же... Он — наследник Даркуса, истинный Повелитель!'
Полукровка впился взглядом в эльфенка. 'Ну конечно, тот же породистый прямой нос, те же брови вразлет, высокие скулы... Они так похожи и... не похожи одновременно!'
Дени приподнял левую бровь: 'Неужели паренок увидел то, что не хотели признавать большинство эльфов? А он интересный, этот полукровка, нет, не полукровка, просто Рой'.
Дениэль взглядом приказал Камине отойти, потом принял клятву Суона и всего его клана и, не смотря на возмущение Намесника, помог Рою подняться.
— Ты хотел убить меня, Дениэля Предрассветного? — громко и отчетливо спросил маленький принц, и все в зале обратили свои взоры в его сторону.
Блондин растрепал короткие волосы и твердо ответил:
— Нет. Я просто хотел спасти детей моей сестры, Майи.
— И для этого ты собирался шантажировать Наместника?
— Да, я готов был даже убить это чудовище, — зрачок Роя расширился, он не контролировал движения собственных губ.
— Спасибо. Все остальное мы с эль Дурроу уже знаем. Не так ли, господин Суон? — Дени повернулся к розволосому Старейшине.
— Так и есть, мой Повелитель. И мы ждем Вашего приговора, мудрейший.
Дени чуть не рассмеялся. Это он-то — мудрейший? Все силы ушли на то, чтобы лицо выражало торжественность и строготь.
— Рой Комподжоу, слушай наше решение. Ты, пытавшийся угрожать жизни Наместника, не можешь остаться безнаказанным. Но нам известно, что ты попросту защищал родных. Оставить тебя на свободе будет грубым нарушением Закона, но и казнить тебя нет оснований. Поэтому, — Дениэль повысил голос, когда увидел, как Ставрус хмыкнул. — Тебя, как иллитири, ненавидящего власть над собой, я приговариваю к своеобразному аресту. Ты будешь полностью мне подчиняться, выполнять всю черную работу и не отойдешь от меня и на пару сотен шагов до того момента, пока я не достигну совершеннолетия. Таков мой приговор. Господа эль Дурроу?
Розоволосые склонили голову и прижали ладони к сердцу:
— Закон справедлив, — ответили они хором, и золотистые ленты потянулись от каждого из них к Рою, связывая его энергию и отдавая бразды правления Предрассветному.
Рой только яростно дергался, сверкая серовато-карими глазищами. Дени было жаль его, он понимал, каково это — жить в неволе, но не мог поступить по-другому: отпусти он блондина, и уже утром обезглавленный труп полукровки валялся был на обочине. Хранители или те же сподвижники Ставруса не оставили бы ему и шанса. Опека Дениэля — это был единственный шанс выжить. Жаль, что Рой этого не понимал.
— Нет! Не смейте! Я никогда не буду прислуживать Предрассветному. Это Даркус виноват в том, что я родился и выжил! Нет, не хочу, не буду!
Но розоволосые судьи уже наносили печать полного подчинения на плечо полукровки. Вот только Дени не собирался ею пользоваться.
Печать была магическая, а вот ожог — настоящий. Дени не ожидал этого, вздрогнув, когда повиснувшее в воздухе облачко размером с монету с шипением вгрызлось в плечо полукровки. Тот всхрапнул и стиснул зубы, чтобы не кричать. По залу поплыл приторно-сладкий запах паленой кожи. Рой повис на руках Камины и одного из эль Дурроу.
'Ужасно, ужасно!' — Дени моментально оказался рядом с Роем и прошептал ему в самое ухо:
— Ты будешь свободен, просто потерпи немного. Молли с Таррием помогут тебе освоиться. Они хорошие, вот увидишь, — несмело улыбнулся голубоглазый принц, и побелевшие губы Роя дрогнули в ответ, до того этот принц иллитири был обаятелен. Настоящее чудо! Таких чистых глаз и озорных ямочек на щечках полукровка еще не видел. — Молли, Таррий, Джимми, подойдите, пожалуйста.
Рой затряс головой, пытаясь освободиться от наваждения. Чтобы он, да подчинялся Предрассветному? Нет, не бывать этому!
— Дени, звал, солнышко? — полненькая полукровка подошла и потрепала принца по голове; Дени сморщил нос, улыбаясь, — Ты, случайно, не голоден? Я уже проверила местную кухню, и вот что скажу — травить ею своих домашних я не собираюсь!
Таррий с Джимми закатили глаза. И лекарь закашлялся, пытаясь замаскировать смех:
— Ваши порции под наблюдением Хранителей, я проверил еду на наличие ядов, все в порядке.
— Да что это ты говоришь, старый? Да такое количество жирных соусов на одну малюсенькую порцию мяса ты считаешь съедобным? — темновласая полукровка показывала пальцами, какие именно порции им подадут на ужин.
В животах у присутствующих заурчало. Лея сделала знак рукой, и под одобрительный гомон придворных, дворецкий ударил в гонг, приглашая гостей насладиться трапезой в честь выздоровления принца Дениэля.
По дороге в столовую Молли с Таррием продолжали спорить о пользе еды, Джимми весело болтал с Ромми, обсуждая, какими именно деликатесами будут угощать при дворе, и не подадут ли им копченых русалов, как рассказывал ему главный конюх. Дени заливисто расхохотался, когда серебристые духи воды погрозили конопатому подмастерью кулаком, а охнувший Джимми начал чертить защитные руны на лбу и руках.
Рой переводил взгляд с полненькой полукровки, которая осмеливалась трепать Господина по голове, на рыжего мальчишку. Джимми чуть ли не ревел в голос, обещая, что и близко теперь к воде не подойдет. Ромми, в котором блондин не уловил и капли человеческой крови, утешал друга и обещал, что не отойдет от него ни на шаг, когда тот будет купаться.
