Вадим привычно уже отметил этот факт увидев краем глаза и полностью переключился на оружие.
Серьёзный вес серьёзного оружия в руках... Вадим тут же стал очень серьёзным.
— Настоящая японская катана — услышал он хвастливое заявление хозяина — восемнадцатый век!
— Можно? — спросил Вадим указывая взглядом на ножны.
— Смотри не жалко! — по-барски махнул рукой 'дубль'.
Вадим перехватил рукоять и рывком на пять сантиметров выдернул меч из ножен. Блеснула сталь.
' Нда... а вот эта штучка, действительно ценная... и где же этот остолоп её раздобыл? — подумал Вадим нахмурившись, внимательно разглядывая и ножны и лезвие меча — даже если этот клинок у него в коллекции один, то он стоит всего что здесь, находится. Не каждый день в руках настоящий антиквариат держишь... Блин! Такие вещи только в музеях должны быть... а тут оно на стене у какого-то дегенерата!'
Последняя мысленная реплика резанула самого Вадика по живому. Ведь ясно теперь как день — он его генетический двойник, и 'этот дегенерат' практически он сам.
Меж тем его ноги автоматически стали в стойку. Вадим и это отметил.
'Самурайский дух — пробудился' — с юморком подумал он, с любопытством наблюдая за своими реакциями.
Он выдернул меч из ножен целиком и став в пол оборота к своему Альтер-эго посмотрел на меч целиком. Меч производил впечатление... глянув через отражение в клинке к себе за спину, и убедившись, что за спиной никого нет он крутанул меч в воздухе. Как учили в секции Кен-до. Меч послушно описал в воздухе предписанные ему фигуры и замер. В эти секунды со стороны он выглядел как заправский самурай. Но это мог оценить только хозяин, сделавший опасливо несколько шагов назад. Самого Вадика, то, как он видится со стороны уже совершенно не волновало. Он целиком был поглощён ощущением настоящего меча в руках.
Вадим оценил и вес меча и собственные ощущения. Баланс также соответствовал настоящему.
Он повернул меч в руках так, чтобы видеть всё лезвие плашмя, прочувствовал рукоятку и гарду. Меч действительно был настоящим и очень даже вероятно, что действительно восемнадцатого века... Такой, каким махали самураи во времена 'реставрации Мэйдзи'... может именно им и махал какой-то тогда...
Вадим положил лезвие плашмя на большой палец руки держащей ножны, направил лезвие внутрь и резко задвинул. Повернулся к хозяину и всё с тем же очень серьёзным выражением лица протянул катану хозяину.
— Серьёзное оружие. Настоящее. — заявил он и тут же спросил — откуда оно у вас? Где достали?
Хозяин тут же сменил ошарашенное выражение лица на гордо-чванливое сцапал катану и заявил: 'В Японии. У настоящих самураев'.
'Ага. Щаз! Продали бы они тебе! — сохраняя всё то же каменное выражение лица, внутренне хмыкнул Вадим — Даже по американским меркам такое мог бы себе позволить только весьма не маленький миллионер. Такие вещи стоят как самолёт. Скорее всего здесь в Союзе... э-э России — у какого-то коллекционера приобрёл. Или вообще у кого-то, кто ещё с Великой Отечественной тайком после разгрома Квантунской армии протащил как трофей... Да скорее всего именно так, так как тот, кто ему этот меч продал или отдал, наверняка не знал истинной ценности и его цены. Да и этот балбес наверняка не знает...
! М-да!
Снова... эпитет!!!'
Вадика внутренне передёрнуло по-новой. Но он постарался сохранить своё каменно-серьёзное выражение лица, и судя по хозяину, это ему удалось.
Тот повесил катану на прежнее место и обернулся к Вадиму.
— А ты я вижу, умеешь с мечами обращаться! — покровительственно заявил он и хлопнул Вадима по плечу — где так научился?
— Я изучаю Кен-до — скромно и коротко заявил Вадим.
— Молодец! — рявкнул хозяин всё также покровительственно и сжал лапой тому плечо. Вадик нехотя кивнул, признавая комплимент. Больше из вежливости.
— Пойдём дальше — подтолкнул хозяин Вадима к следующей комнате. Вадим повернулся спиной к действительному сокровищу этого дома и зашагал дальше.
Охранников нигде больше не было видно. Очевидно, что Вадим-два не находил в Вадике угрозы. Также не было видно и прислуги, которую Вадим ожидал увидеть в доме этого 'феодала'. Но вместо прислуги встретилось нечто другое.
На пути попалась и какая-то дамочка в настолько короткой юбке, что когда она даже слегка наклонялась или просто передвигалась по комнате, то становились видны кружевные трусы. Вадима это изрядно шокировало, от чего он старался вообще не смотреть в её сторону. Такая одежда по его понятиям, и понятиям того общества, в котором он вырос, была позорной.
То, что она впала в мимолётный столбняк, увидев его, Вадима уже не удивляло. Ну похож он как две капли воды на Вадима-2, но в молодости... Хорошо, что они не догадываются о реальной причине этого сходства.
Меж тем хозяин всё более распалялся, входил в раж, расписывая свои богатства и свои возможности по части развлечений. Он настолько привык, что от его рассказов и показов 'всякие прочие' разве что в обморок не хлопаются от зависти, что совершенно не замечал того, что Вадиму все эти роскошества были как-то... ну совсем — как в этом мире говорили — 'фиолетовы'. Вадим с застывшим, ничего не выражающим лицом следовал за хозяином и его дамочкой, что увязалась тут же вслед. Где надо кивал и вежливо улыбался.
Сделав полный круг по дому они вернулись в гостиную. Дамочка, повинуясь еле заметному жесту хозяина полезла в шкафчик, достала оттуда три бокала, вино и какую-то закуску. Поставила на столик и пригласила всех присесть за него. При этом она так старательно виляла задом и показывала все свои телесные роскошества, что Вадим разве что чуть глаз не вывихнул.
Хозяин видно, заметил терзания Вадима и бросил такой взгляд на Вадима, каким обычно выражают гордость за особо ценную и дорогую вещь. Видно было, что Вадим-два гордится, что имеет тут такую дамочку.
'Жена она ему, что ли? — подумал Вадим — на прислугу она не очень похожа'.
Когда уселись в кресла, эта дамочка открыла бутылку и аккуратно наполнила бокалы при этом уселась не в само кресло, а на подлокотник.
Вино, как тут же обратил внимание Вадима его дубль, было французским.
Ну очень он любил хвастаться!
После первого же бокала беседа приняла несколько деловой оборот, но не до конца. Вадим-2 постарался втолковать Вадиму что он от него хочет. Но настолько туманно...
Из полунамёков и прочих речей Вадим понял, что его хотят 'захомутать' на работу. В чём заключалась эта работа Вадим не понял. Но зато тут же вспомнил предупреждение Лиды и страхи, которые было развеялись у него, возродились с прежней силой.
'А вдруг он таки извращенец?! — со страхом подумал Вадим и еле удержался чтобы не вздрогнуть — извращенец... ну как их тут ... называют... а! вот! Бисексуал! И на дамочек прыгает и на мальчиков... Да уж! Надо отсюда поскорее 'лыжи смазывать'!'.
Вадим со слегка видимым беспокойством огляделся. Как он ни контролировал себя но это беспокойство таки прорвалось.
Охраны видно не было. Зато дамочка как удав глянула на Вадима и зачем-то облизнулась.
Это ему ещё больше не понравилось.
Хозяин меж тем ещё подлил вина себе и Вадиму, единым махом опрокинул (не без внешней рисовки) в себя свой и жестом предложил сделать то же Вадиму.
Тот вежливо кивнул, поднял бокал отсалютовал им и аккуратно отпил половину. Во всех компаниях, знающих этикет, данный жест означал, что гость не намерен напиваться, хоть и благодарен за угощение.
Вадим-2 проигнорировал этот жест (возможно он и не знал его значения) и снова до краёв долил бокалы.
— Каароче! — выпалил он, охмелев и потеряв терпение — я хочу, чтобы ты на меня работал.
— Каким образом? — тут же заинтересовался Вадим. Лишняя 'денежка' для группы могла существенно помочь не только выживанию, но и вероятно, приблизила бы сладостный миг возвращения домой.
— Ты, парень, даже не представляешь, насколько ты мне двойник. Мои пОцы, что в охране охреневают. Ты даже говоришь как я. Поэтому, я хочу, чтобы ты побыл моим двойником. Плачу наличными и каждую неделю!
Вадима такая перспектива сильно насторожила. Да и не понравилась также весьма сильно. Вполне очевидно было то, что его тут могли использовать как подсадную утку. То есть 'мишень обманку'. А Вадиму собственная шкура была очень дорога. Ему совершенно не улыбалось заиметь в ней лишние дырки, тем более, что некоторые из них вполне могли оказаться 'не совместимыми с жизнью'...
Вадим покачал головой и подумал как бы повежливей отвертеться, сказав нечто такое, что бы это было ни 'да', ни 'нет'.
— Я не обещаю... Но я подумаю! — не нашёлся ничего путного сказать Вадим.
— Подумай, подумай! — махнул двойник рукой с бокалом, при этом часть напитка пролилась на ковёр — я тебе обещаю: не пожалеешь! Своё отдам!
Через несколько мгновений стало ясно как божий день какие функции исполняет в этом доме та самая дамочка в короткой юбочке. Хозяин сделал ей непонятный жест, кивнул и вышел из комнаты.
Та тут же переместилась с подлокотника кресла Вадиму на колени.
У Вадика от такого чуть обморок не случился. Но умерив гормональную бурю, он быстро вспомнил где находится и порассуждал трезво.
Вполне понятно, что за фразой 'Своё отдам' скрывалась вот эта 'красотка'. Отдавалась она во владение Вадима. Как роскошь. Как предмет.
Именно как предмет. Дорогой предмет.
Можно ли было бы её взять в жёны?
Нет.
Почему?
А человек ли она вообще?
Цепочка умозаключений была очевидная. И результат тоже закономерный:
Самка.
Не человек. Это даже не собака, а так...
Любить такую?!
Нет!!! Невозможно в принципе.
Любить можно человека. И это непреложный факт. А тут у него на коленях сидело нечто... Скорее сексмашина, чем человек...
Да.
Сексмашина.
Человекообразная.
Воняющая духами и женщиной. Но не человек.
Вадима передёрнуло и он поспешил встать согнав эту наглую особь со своих колен.
Та разочарованно слезла, потянулась и с презрением посмотрела на Вадима. Видно решила, что перед ней импотент. Или голубой.
Вадим это заметил. Просчитал её мысли и ничуть не удивился.
Удивился он только одному — почему именно это его НЕ удивило. Хотя должно было бы...
Он ухмыльнулся, в свою очередь принял надменный вид. Отряхнул зачем-то рукава и уже свысока посмотрел на шлюху. Та ещё больше сморщилась и потянулась за недопитой бутылкой.
Вырваться же из этого 'домика' удалось аж через пол часа. Хозяин не поверил, что Вадим отказался от всех 'сокровищ' что безотказно бы сработали на ком другом и успокоился лишь на том, что Вадим клятвенно его заверил 'тщательно подумать над предложением'.
Уже через двадцать минут он стоял у подворотни дома и наблюдал как за поворотом исчезают огни иномарки, его сюда доставившие.
'Странно как-то — думал Вадим — ведь ясно представлял этот случай. Представлял во всех деталях. Как очень вероятный здесь. И больше всего боялся, что Соблазн меня скосит. Что перед таким Соблазном роскоши и вседозволенности не устою. А тут... реальность.
Увидел, прочувствовал...
И ничего!
Как будто и не было ничего'.
'Почему так?!' — ломал голову Вадим.
Но ответ напрашивался сам собой, и никаких прочих альтернатив не было:
НИЧЕГО из того, что предложил ему Вадим-2, ничего того, что мог бы предложить как сокровище и суперценность этот калечный мир ему, Вадиму Дьяченко-1, было НЕНУЖНО!
Уже в этом, между миром Вадима-1 и миром этого заплывшего жиром, оскотинившегося Вадима-2 была воистину пропасть.
Бездонная пропасть, в принципе ничем не заполняемая. Ибо это пропасть между совершенно несовместимыми ценностями.
Если принимаешь одни ценности — ценности одного мира — то автоматически становятся бессмысленными и чуждыми ценности другого мира.
Иначе и быть не могло.
Деньги, золото, развлечения... ПОКУПНОЕ уважение окружающих...
Фальшь всё это!
Ну, предположим, буду я всё это иметь...
Но ведь купить уважение, это не значит, его ИМЕТЬ на самом деле.
Зависть окружающих и действительное уважение людей, совершенно разные вещи.
За что РЕАЛЬНО будут уважать человека?
Реальное уважение достигается тогда, когда сделаешь чего-то очень важное и ценное ДЛЯ ЛЮДЕЙ.
Деньги, золото, развлечения и прочая дребедень — это для себя. Но не для людей.
Даже если будешь давать деньги, золото или ещё чего-то там людям, этим действительного уважения не добьёшься. Тебя будут 'уважать' ровно до того момента, когда кончатся деньги. Далее толпа просто повернётся к сему 'благодетелю' спиной.
Действительное уважение к человеку от наличия денег у него в кармане не зависит. Оно вечно. И пребудет даже после его смерти. Так как останутся зримые результаты его деятельности.
Вот как он сам — у него уже есть несколько работ, что уже пребудут очень долго — столетия. Пока стоят дома, облицованные мозаикой по его проекту... Да может быть и больше сохранятся эти мозаики... Если будут и тогда нравиться людям.
А этот... дубль... даже если он кому-то даст денег на что-то. У этого 'кто-то' явно или неявно, подспудно останется ощущение, что ЭТОТ ПАРАЗИТ делится с ним теми самыми деньгами, что он украл через спекуляцию и прочие нехорошие дела, у него же самого или у других.
Хочет ли Вадим стать таким?
Чтобы его самого 'уважали' также как этого жирного борова...
Нет!
Никогда!
Так что страх, что этот мир его как-то соблазнит, соблазнит роскошью, сделает такой же дрянью как и этот его Альтер-эго был, по всей видимости, пустым.
Пустым, так как приняв сии 'дары' этого мира, пришлось бы отказаться от того, что для Вадима действительно было ценно.
А от самоуважения Вадим не отказался бы и под пыткой, под страхом расстрела.
Вадим посмотрел вслед уехавшей супердорогой иномарке, тяжко вздохнул и поплёлся домой. К друзьям. Туда, где его действительно уважают.
Так каждый преодолевает страх. По-своему. Своим способом.
Страх и совесть
— Видал своё произведение на магазине? — Лев Кириллович, приобнял Вадима и похлопал того по плечу.
— Видел — как-то без энтузиазма заявил Вадим и вопросительно посмотрел на Льва Кирилловича.
— Ничего ты не видел! Она больше первого варианта, и видна аж за два квартала! Гордись!
— Инка тебе магарыч задолжала — подал голос Даниил сидящий возле стола Льва Кирилловича. В голосе его слышались еле заметные нотки зависти.
— Вот-вот! — Лев Кириллович обернулся к Инне — точно магарыч должна! Наши толкинисты её как символ взяли. На свой сайт.
— Так это были... Как их... Толкинисты? — без особого интереса спросил Вадим.
— Ну да! А ты не знал?
— Не спрашивал.
— И за что магарыч? И кому? — тут же стала отбрыкиваться Инна — за то, что некто шепнул 'Андариэль' взять кусок этой рекламы? Так они мне теперь проходу не дают!
Хоть и сказано было это несколько недовольным тоном, но по всему виду Инны было ясно, что нынешняя её слава у 'толкинутых' ей сильно льстит.
