Маг едва слышно скрипнул зубами. Конечно, он знал: император был более чем благодарен знаменитому каббалисту за спасенную библиотеку. Много позже он вновь не дал Леандру наказать зарвавшегося человечка как полагается, остановив взбесившегося во время парада императорского коня одним взглядом.
-А знаете ли вы, что сейчас готовит Симеон? — фыркнул Леандр.
-Не поминайте в моих стенах этого имени, — впервые в голосе рабби проступили какие-то эмоции — в данном случае воля была дана отвращению.
-Он зашел так далеко, как не решался никто из его родни, — обрадованный успехом, пошел в наступление маг. — Демону, что явился по его воле, что был им взят, что был им скован, мало можно сыскать равных. Он будет преследовать английскую собаку, пока не оставит и песчинки от его сущности, даже если та извернется и скользнет, как Змей Истока, меж строк этого мира. Покуда его душа жива — он будет следовать за ней неотступно, и за всеми, кому она дарует жизнь.
Молчание.
-Не истончайте моего терпения и дальше, — рычит Леандр. — Скажите мне, что Ди ошибается. Скажите, что грядущий ритуал — пустышка, и тогда, возможно, я оставлю вас на закуску.
-Шанс существует... — хитро прищурился каббалист. — Что у него все получится.
Рука молит о кинжале. Один удар, всего один — прямо в это сухонькое горло — и душа вон из жабы...
-Что ж, нет худа без добра, — маг растягивает в улыбке губы. — Даже ничтожнейшей вероятности мне достаточно, а уж если она была подтверждена вами...у меня не остается более выбора, кроме как вмешаться. Кто бы избегнул вмешаться, будь он на моем месте? — с жаром произнес он. — Никто, я то знаю. Наш демон повергнет англичанина в прах, а я пройду сквозь дверь, что он для нас распахнет. К началу и концу всего.
-Его молитва имеет шанс угодить в цель. Но вы...вы не сможете к той цели и приблизиться. Кто угодно, но не вы.
-Вы так думаете? — хрипло произносит маг. — И правда, кому, как не вам то знать, ведь вы так близки, наверное, к небесам...
Он вновь сцепляет пальцы. Он вновь склоняется вперед — от углей в его глазах занимается жаркое черное пламя.
-...так близки, наверное, и к тому, что там, высоко, — лицо его разрезает кривая, горькая усмешка. — Ну так вот...я тоже о нем никогда не забывал, если хотите знать. Как-никак, мы с ним соперники. Он творит, а я за ним доделываю.
Молчание. Во взгляде хозяина темной каморки что-то неуловимо меняется — и вот уже в нем не насмешка, но тихая грусть...
-Ничто из того, что он сотворил, не приспособлено для жизни, — цедя каждое слово, выговаривает Леандр. — И тем не менее пока что он сильнее.
Рывком поднявшись из-за стола, маг плетется к дверям, обернувшись уже у порога — на слова, не ответить на которые смертоносными чарами стоит ему очень и очень многого.
-Вашей вины нет в том, что с ним случилось. С вашим первым сыном. Только в том, что вы сами содеяли с ним после.
Рука скользит в карман, к заветной шкатулке. То, что там обитает, может жить лишь в пространстве замкнутом — и чем меньше в том щелей и дыр, тем оно сильнее. То, что ждет там приказа хозяина, готово вырваться наружу и сразить врагов его — только так, как умеет оно.
Оно не может убивать — но это значит лишь то, что оно никогда не наносит жертве последнего, милосердного удара. Оно рвет и режет, оно рассекает на части — без боли и крови, и дает ранам проявиться на жертве лишь когда оно отступит назад, в холодную тень своей крохотной тюрьмы.
Он почти уже решился. Почти спустил Цирюльника с цепи, но все-таки берет себя в руки.
-Пока что сильнее, — отвернувшись к дверям, повторяет маг. — Пока что...
-Вы великий и грозный паук, — летит ему в спину. — Но не больше того. Сидите в паутине, что соткали, и не пытайтесь заарканить то, что вам не по силам. То, чья кровь вас отравит.
Он открывает дверь, впуская в каморку слякоть и студеный ветер.
-Вы как идеально ограненный камень. Но откуда у камня взяться сердцу...
Эхо шагов разносилось по пустому коридору. Равно как и отзвуки разговора.
-Ты должен отказаться, Юст.
-Должен?
Они поднимались наверх по большой и темной лестнице — единственная из комнат для гостей, в которой этих самых гостей не стыдно было бы разместить, находилась где-то в лабиринтах второго этажа. Кейра остановилась у очередного массивного портрета, с которого строго взирал неизвестный ей предок нынешнего хозяина дома и невольно сравнила их взгляды. Тот, что был у Юста, угрожал стать таким же тяжелым и мертвым — и это было еще одной причиной, по которой она не собиралась сдаваться.
-Я понимаю, как тебе досталось. Ты столько пережил всего за один год...
-Но что? — резко обернувшись, не менее резко спросил он.
-Но ты не должен. Ее уже не вернуть. Если ты действительно рискнул раскопать какие-то старые воспоминания, то должен это понимать, как никто другой. Понимать, что ничего уже не сделаешь. Она мертва.
-Знаю, — глухо ответил маг. — Я был с ней, когда это случилось. Все время. Я должен был там быть... — пробормотал он, вцепившись в гладкие перила и чуть перегнувшись вниз. — Должен был быть до последней секунды, чтобы машина смогла поймать отлетающую душу...
-Хватит, — повышая голос, сказала Кейра, подходя к нему. — Хватит, ты слышишь меня или нет? Ты сам не понимаешь, о чем говоришь!
-Почему же? — огрызнулся он. — На это ушло время, но я изучил всю процедуру от начала до конца. Технически я делаю все верно.
Ей почти хотелось на него накричать и уйти, просто уйти, заставив себя забыть о том, что будет дальше. Умыть руки и отойти в сторонку. Это было проще всего — и потому она никак не могла себе этого позволить.
-Технически... — тихо вздохнула Кейра, встав рядом, у массивных лестничных перил. — Юст, я знаю вас, знаю очень хорошо. А если тебе этого мало, то напомню, что кукольное искусство входит в число и наших практик. Господи, я сама тебя учила! Разве ты не помнишь?
-Помню, — выдавил из себя маг. — Если бы тебя не было, я бы...иногда мне кажется, что я стал бы совсем другим. Только не знаю, лучше или хуже...
-Я пыталась, — немного помолчав, произнесла она куда-то в пустоту. — Я сделала все, что могла, чтобы ты не стал, как отец. Или и того хуже — как твой дед...
-Но почему? — почти выкрикнул он.
-А ты не видел, как мало счастья было в такой жизни? А ты не видишь сейчас, к чему привел их путь? — почти выкрикнула она в ответ. — Ты хочешь закончить так же?
-Смерть ждет нас всех. Но мы можем...нет, мы должны сражаться с этим. Должны стать выше этого. Небеса можно взять только приступом.
-Ничего лучше, чем повторять за отцом, ты не можешь?
-А что лучше? — зло произнес Юст. — Лучше трусливо все бросить? Предать жизни и смерти тех, кто был до тебя? Лучше запереться на блуждающей по морю каменюке и вести умные речи о радостях человеческой жизни? Это на нее все равно ни на дюйм не похоже! Я видел, как живут люди, я знаю!
Кейра ничего не ответила — только уставилась куда-то в потолок. Магу потребовалось несколько минут, чтобы понять, что в этот раз он совершенно точно перегнул палку.
-Прости, — хрипло выдохнул он. — Мне не стоило...
-Стоило, стоило, — горько усмехнулась Кейра. — Да, ты прав. Я трусливо спряталась в Могиле и сижу там за бумажками, искренне радуясь каждый раз, когда меня отпускают погулять на большую землю. Нам с сестрой достался фамильный замок, эта чертова Метка, ворох незаконченных предками дел и груз старых обид, что копился веками. Этот балласт так просто не сбросишь — и потому я до сих пор не сбежала с концами. Куда бежать, если оно тебя все равно отыщет? Из этой игры нельзя выйти и не быть растерзанным в клочки.
-Прости. Я...
-Я пытаюсь помочь вам. Хотя бы одному из вас, хотя бы...да хоть кому-нибудь, — устало произнесла она. — Хоть одному дать то, что у него так стремятся отобрать с самого рождения. Чего у меня самой никогда не будет в полном объеме, вне зависимости от того, как сильно я хочу себя в том обмануть. Ты прекрасно знаешь, каково это — кого-то терять. А я уже теряла тех, кого доводилось учить. Они умирали или того хуже...и на этом пути иначе, как мне кажется, просто не бывает...
-Кейра...
-И ты уходишь туда же, — обернувшись к магу, она посмотрела на него — грустно и устало. — И тебя мне тоже не удалось отвести в сторону. Еще один мой провал. Мой полный провал.
-Да о чем ты говоришь? Как это связано...
-Очень просто, Юст. Ты уже принял цели своей семьи, я вижу это в твоих глазах, слышу это в каждом твоем слове. Чувствую это, узнав о том, что ты намерен делать. Это всегда так. Чем выше вы пытаетесь забраться, тем больнее разбиваетесь. А сейчас ты намерен разом перепрыгнуть через десяток ступенек. Опыт, что ты намерен провести, относится к высшей алхимии, и к тому же, очень дорогой. Лет через тридцать...может, сорок...возможно, у тебя бы получилось. Сейчас — нет. Совершенно точно — нет.
-Зачем? — тихо и зло прошептал он. — Зачем ты мне так говоришь?
-Потому что это правда. Потому что я не хочу давать тебе ложных надежд. Потому что я знаю, что если ты повторишь этот старый опыт и у тебя ничего не выйдет...после того, что ты уже пережил...это раздавит тебя окончательно.
-Боишься, что я что-то сделаю с собой от горя? — насмешливо фыркнул Юст.
-Нет, — Кейра тихо покачала головой. — Боюсь того, кем ты можешь стать, потерпев неудачу. Кем-то вроде своего отца, деда...быть может — кем-то вроде того, в чью память ты смотрел, пытаясь найти ответ...
-Я должен это сделать. Она... — маг вздохнул, коснувшись пальцами лица. — Не знаю, как это объяснить, но я чувствую, что должен. Чувствую, что не могу ее отпустить. Все еще не могу.
-Я бы сказала, как это зовется, но, боюсь, ты разозлишься только сильнее, — Кейра посмотрела куда-то в сторону. — Давай начистоту, Юст. Она мертва. Ее уже не вернуть. Лучшее, что ты можешь сделать — отключить машины и дать этой несчастной душе уйти.
-Не могу, — пробормотал он, чувствуя, как сжимаются кулаки и ногти впиваются в ладонь. — Просто не могу. Я обещал. Я обещал ей, понимаешь?
-То, что ты хочешь сделать, ты делаешь уже не ради нее. Ради себя одного. В тебе есть достаточно человеческого, больше, чем я когда-то надеялась, но и маг в тебе очень силен. Он-то и мешает тебе смириться...
-Что в этом плохого? Что плохого в том, чтобы не опускать руки?
-Для человека — ничего, — она подошла чуть ближе. — Но в тебе говорит сейчас один маг. Маг, который не может жить с тем, что кто-то посмел сделать что-то не так, как хотелось бы ему. Даже смерть...человек просто тоскует по тому, кого...
-Не говори, — прошипел он. — Не говори о том.
-...маг же в ярости, что она умерла, не спросив на то его дозволения. И чтобы еще больше подкормить мага, ты все это и начал. Не для нее. Не из любви к ней. Для себя.
-Замолчи!
Сдержаться не получилось, пусть он и старался. Отвернувшись, он хотел было уйти, ускользнуть в прохладу и тьму коридора быстрым шагом, но она не позволила. Схватив мага за руку и развернув к себе, Кейра заставила его посмотреть ей в глаза.
-Отключи машины, Юст. Ты сделал для нее все, что мог. Не мучай себя и то, что от нее осталось.
Он не ответил, чувствуя, что слова давно уже потеряли смысл. Он не ответил — лишь отстранился и зашагал вниз по лестнице — медленно, опустив голову и с трудом перешагивая через ступеньки.
-Отключи машины, Юст.
-Если я это сделаю... — слова с трудом пробивались наружу. — Ты ведь не уедешь? Ты не уедешь...так скоро?
-Конечно нет, Юст. Только сделай это.
-Хорошо, — едва слышно пробормотал он.
Еще какое-то время — пока Кейра спускалась по лестнице — он стоял, невидяще глядя в окно. Мысль, что крутилась в голове, была очень занятной.
Смог бы он столь же легко соврать, но уже глядя ей в лицо?
Настенные часы — где-то там, совсем далеко — пробили двенадцать, ознаменовав смену очередного дня. Выждав для верности еще несколько минут, Юст поднялся из-за стола, где лежали остатки его скудного ужина. Когда у него находилось время последний раз нормально принять пишу, он уже плохо помнил, больше того — сейчас он бы с трудом смог сказать, какое же на дворе число. Январь давно окончился, не оставив в памяти и следа, февраль, кажется, все еще длился — но маг не был в том уверен, потому что давно уже не смотрел на календарь.
Время в какой-то момент, кажется, перестало играть ощутимую роль: пока цель не будет достигнута, думать о нем нет ровным счетом никакого смысла. Думать о времени, подгонять себя или, напротив, наивно считать, что его еще много — все эти пути могли привести лишь к провалу. Подойдя к дверям, он извлек из кармана небольшую костяную шкатулку, после чего проговорил в узкую прорезь — голос его сочился такой усталостью, что если бы передатчик мог, он бы определенно выказал магу свое сочувствие:
-Ноль часов девять минут, — толчком распахнув дверь, пробормотал он. — Эксперимент по слиянию номер тридцать семь, — он помедлил, с трудом заставив себя сказать то, что хотел. — Последний эксперимент. Сейчас — все или ничего.
Он все-таки это сказал. Но сказать и сделать — вещи все-таки отличные, и это он прекрасно понимает. Как и то, что больше так продолжаться не может.
Месяцы добровольного заточения. Спущенные в трубу ресурсы, которых хватило бы на то, чтобы растоптать, наверное, с десяток таких врагов, как Бенедикт вместе со всеми их семьями. Несколько отвергнутых контрактов, которые могли бы принести еще больше. Тропа, по которой он вприпрыжку бежал неделю за неделей, вела к пропасти. И если он не найдет на ее краю того, что так желает, то должен будет остановиться. Признать свое поражение.
Он шагал к залу с машинами не слишком-то твердой походкой — сказывались усталость и голод. Последний, впрочем, был отчасти полезен, подбадривая его в своей жестокой манере, не давая расслабиться.
Двери были уже на расстоянии пары шагов. Хлопнув в ладоши, он вызвал прислугу и сбросил свою измятую одежду на руки куклам — едва ступив за дверь, маг тут же принялся облачаться в тусклый рабочий костюм. На ходу застегивая последние железные крючки и натягивая тонкие перчатки, он подошел к стене, куда пришпилил самые важные из записок деда — последнего из семьи, кто занимался подобным. Большинство из того, что написал по теме Йеронимус, он уже давно выучил наизусть — включая и постоянные напоминания о том, насколько абсурдными являются выкладки из "Семи роз", насколько бредовыми являются советы и инструкции изначального автора — и сколько времени у семьи ушло, чтобы все это обтесать, огранить, довести до ума. Усталый взгляд Юста в очередной раз скользнул по дедовским заметкам: серьезно относившийся к любому делу, тот расписывал все более чем подробно.
...пытаются убедить нас в том, что якобы при рождении кости имеют большую мягкость и это дает сущности возможность касаться иных сфер, переходить из одной в другую...
