Гауссы, плазма, лазеры, импульсники, скорчеры, мономолекуляр, обычные штурмовые винтовки... Где-то там были и прототипы: световой меч Ская, тесла-ган Хесуса, плазменная винтовка фон Рейлиса-О'Доэрти, противотанковое ружье Данилы Загребного...
Но все это не интересовало его. Ему пришлось бы обвешаться оружием, как герой Шварценеггера в старом фильме, чтобы сравняться по боевым возможностям с владельцем всего одного толкового сигмафина. А обвешиваться оружием для шпиона — еще больший идиотизм, чем для школьного учителя. Та самая 'бондовщина', которой он старался избегать.
Да, Чезаре Финелла не любил создание сигмафинов. Когда это возможно, он предпочитал обходиться без этого: идея клонировать живое существо, чтобы тут же обречь на существование в неживой форме, глубоко претила ему. Однако по всему выходило, что ситуация уже вошла в ту фазу, когда принципиальность превращается в глупое чистоплюйство. Он много чего не любил, — но эта нелюбовь была второстепенна по отношению к эффективности выполнения задач. Именно это было главным, чему научили его PSIA: задача должна быть выполнена, а твоя совесть — это только твои проблемы.
Поэтому сейчас ему нужно было оружие, с которым он сможет противостоять как Джейку, так и нечисти Йоля. При этом это оружие должно было быть пригодным для скрытного ношения, — иными словами, его интересовали пистолеты, ножи и все, что обладало особыми свойствами незаметности.
Таким свойством незаметности обладал, к примеру, больверк из баз данных Интерсигмы, первым попавшийся ему на глаза. На вид это был обыкновенный 'глок', но по команде владельца он... раскладывался в пулемет Гатлинга. Шикарное оружие... Увы, шикарное для слаженного подразделения, а не бойца-одиночки. Опора лишила бы его маневренности, главного средства защиты. Без опоры же такой пулемет годился разве что вместо штанги. Выдерживать же отдачу от трех тысяч выстрелов в минуту из шестидесятикилограммового орудия с рук позволено только Терминатору.
Поэтому Чезаре перелистнул страницу и присмотрелся к более скромному 'маузеру'. При всем своем архаичном виде этот больверк имел весьма любопытные свойства. Хотя дульной скоростью он не блистал, — скорее напоминая в этом плане не огнестрельное оружие, а лук или арбалет, — но свойства патрона с лихвой восполняли недостаток огневой мощи. Псевдо-'маузер' стрелял... бомбочками с сильнодействующей кислотой. Заряды, как и у большинства больверков, неограниченные. При этом спецификация уверяла, что кислота в несколько секунд разъедает металл; а также что и взрыв, и сам выстрел практически бесшумны. Чезаре сложно было представить это, но если спецификация не врет, то лучшего оружия ему не найти.
Чезаре уже поставил на проецирование больверк и присматривался к калибурам, когда на модуль связи пришло сообщение от Нарьяны:
'Ты ведь у нас по послушницам спец? Не нужна в курируемые послушница с огнестрельной метлой?'
'Подробнее', — лаконично ответил он.
Спец по послушницам, ага... Влюбиться в подопечную — признак очень высокого профессионализма...
'У нас тут в школу напрашивается мико из местного храма. У нас сейчас как раз с деревенским храмом напряжённые отношения. Думаю, мы можем использовать этот шанс'
'Если только она не увидит тут еще больше того, что видеть не следует', — к сожалению, в сообщении сложно было передать ворчание, — 'Ладно, где ее забрать?'
'Зайдешь в местный храм. Куниеда Хаяси. И еще... выясни, откуда на самом деле взялся ее проект'
'Ты хочешь сказать, чем это еще нам грозит', — понимающе ответил Чезаре.
'Студенты полагают, что у мико нос не дорос угрожать нам', — заметила Нарьяна. Даже если бы он в этот момент видел ее лицо, то не понял бы, одобряет она это мнение или осуждает, — 'Хатунен даже ищет повод проучить их'
'Настрой на маленькую победоносную войну еще никого до добра не доводил'
'Мне нужны не отвлеченные рассуждения, а факты', — отрезала директор, — 'Чем они могут быть нам опасны и чем полезны'
'Они будут', — согласился Чезаре, отнюдь не считавший историческую статистику такой уж отвлеченной, — 'А ты пока придержи Хатунен, чтобы не наделала глупостей'.
Прежде чем отправляться в храм, он, однако, предпочел все же подобрать себе калибур. Опыт разведчика подсказывал, что оружие ему сегодня еще ой как понадобится. Да и переодеться не мешало.
В конце концов, что может подходить для посещения синтоистского храма лучше, чем мантия католического кардинала?..
Погода была хорошей, и Рю предпочел возвращению в комнату к соседу-каннибалу спокойное сидение на скамейке в парке. Вокруг было тихо и спокойно, и эта тишина привела мысли юноши в относительный порядок. Спустя полчаса, записавшись на айкидо и английский, зеленоволосый вдруг услышал знакомый голос:
— Йо, муженёк! Как дела?
— Как обычно, — меланхолично ответил он, — Опоздал на социологию и чуть не убили.
— Флора? — коротко спросила Мелисса.
— Киборг.
— Ах, эта... — небрежно махнула рукой Чанг, а затем вдруг нахмурилась, — И что? Ты её не уделал? Ты был там и провалился?
— Я мечник, Мелисса, — с каким-то сожалением, но явно не касающимся своего поражения, ответил юноша, — А не ками айкидзюцу. От напалмовых бомб и непонятной стреляющей штуки я могу лишь уклоняться, но не победить. Мне повезло, что я там не погиб. Многим так не повезло...
Мелисса фыркнула, а затем её рука рванулась вперёд, и пальцы сомкнулись вокруг ткани на груди Рю. Она потащила его вверх.
— Ты смеёшься надо мной, солдат?! — суровым, практически злобным, гласом вопросила она, — Ты воин! Кто тебя обучал? Если у тебя нет меча, это ещё не значит, что ты безоружен! Ты должен уметь убивать голыми руками, голыми ногами, и вообще любыми частями тела!
— Я. Не. Воин, — тихо, но твердо отчеканил Рю, — Это был обман. Я запрограммирован так, чтобы выжить на поле боя и переступить ради этого через жизнь своего противника. Я узнал сегодня, когда 'программа' сломалась из-за действий киборга. Когда она дала сбой, я осознал, что не могу выжить, как обычно, — убив противника, — и инстинктивно покинул поле боя. Я никогда не хотел никого убивать и не хочу больше никогда этого делать. Всё это было сделано ради выживания, а не служения.
Со стороны ответ Мелиссы, должно быть, казался похожим на звонкую пощечину. По ощущениям, однако, он скорее напоминал тяжелый хук правой, вполне способный неплохо озадачить профессионального боксера.
— Соберись, тряпка! — крикнула наемница, — Один раз проиграл, и всё, струсил?!
Она тряхнула Рю за грудки.
— Мужчина создан убивать! Это программа на уровне инстинктов! Ты не можешь стать мужчиной, не пролив чужую кровь! Современные мужики в подмётки не годятся тем зверям, что жили каких-то жалких несколько сотен лет назад! Жизнь — это смерть! Дурень! Твоя или чужая! Ты вообще кто? Самурай? Мужчина? Или тряпочка? Хотя... с такими мыслями ты даже до тряпочки не дотягиваешь.
Пальцы Мелиссы брезгливо разжались.
— Так... бумажка.
И чем больше она кричала, тем сильнее Рю сознавал, что сделал правильный выбор. Больше, чем убивать, чтобы жить, он не хотел только убивать, чтобы кому-то что-то доказать.
— Я не убийца, Мелисса-рэнси. И уже давно не самурай. Самурай — это не просто меч на коне. Это особое состояние души. Состояние, которого у меня, как оказалось, никогда не было. И уж точно уже никогда не будет.
Мелисса сложила руки на груди и смерила Рю недовольным взглядом.
— Ты убийца. Смирись с этим. Прими свою природу и полюби её. Не будь трусливым ссыклом. Не лги самому себе.
Она наклонилась вперёд, к юноше.
— Тебя сломало не осознание своей сущности. Тебя сломало поражение. Ты сам себе боишься в этом признаться.
А вот это она уже сделала зря. Тенгу ощутил вторжение. Вторжение и угрозу. Рю же оставалось лишь облечь ее в слова. Его взгляд застыл, глаза уподобились двум кускам зеленого льда, а лицо — зловещей маске демона. Так бывало, когда он сражался за свою жизнь. Сейчас он сражался за остатки своей души.
— Никто. Не смеет. Трогать. Мою. Сущность. Я. Не. Буду. Убийцей. Никогда. НИКОГДА! — уже крикнул юноша, разевая 'пасть', словно отчаянное животное, загнанное в угол, но собирающееся грызть до самых артерий врага. Вот только это животное сейчас не ощущало себя жертвой. Во всяком случае, ледяные демонические глаза говорили обратное: будь впереди даже танк, его следует проколоть взглядом насквозь. Однако Мелиссу это не пугало. Скорее... забавляло.
— Да ладно, — протянула она, — Да у тебя руки в крови по локоть, а ноги по колено!
Казалось, она вот-вот сорвётся на смех. Громкий, яростный, жестокий, демонический. Она резко вскинула руку в сторону, после чего оттянула рукав, обнажая предплечье.
— Тебе остаётся только обагрить губы в крови! Давай! — крикнула она, сама подавшись вперёд, — ДАВАЙ!!!
Могло показаться, что Рю замешкался. Что его мозг не успел обработать новую информацию. Но это было бы ошибкой. Он успел. В последний момент он успел перенаправить смертельный рефлекс в сравнительно безопасное русло. Обезвредить нападающего, не убивая... Айкидо...
— И это всё? — осведомилась Мелисса, поднимаясь с упавшей скамейки, об которую ударилась, наткнувшись на ловкий бросок через себя, — Чего ты хотел добиться? Убить меня этим приёмом ты мог только если случайно.
'Не дать подняться!' — мелькнуло в его голове. Вторую команду, 'Добить', он всеми силами подавил.
Руки, сложенные в подобие клинков, ударили, подрубая колени. Но на этот раз безопасница была готова. Пропустив удар, она метнулась навстречу, ухватившись рукой за горло. Будь в его руках реальные клинки, она была бы уже мертва. Но наемница прекрасно знала, что тот, кто пытается не убить, оказывается в заведомо невыгодном положении. Ведь потому звери изобрели убийство, и потому не отказались от него, став людьми, что это, как правило, самый простой путь.
— Прими себя! От себя не убежишь!
Ответом безопаснице был лишь мощный и медленный выдох через чуть приоткрытые губы. Резким движением вырвавшись из удушающей хватки, отделавшись, наверное, лишь синяками на шее и ссадиной, Рю поднырнул под руку Мелиссы, а затем получил внезапный удар в колено. Заставив его замешкаться, женщина ухватила его за волосы и рванула вниз. Это было не очень осмотрительно, ведь, пусть сам самурай окажется в неудобном положении, Мелиссе это грозило переломом рефлекторно захваченной руки... Вот только казалось, что ее это совершенно не волнует.
Раздался громкий противный хруст, рука Мелиссы неестественно согнулась, а затем женщина просто скинула Рю со скамьи и приземлилась сверху. Удар в солнечное сплетение заставил его раскрыть рот... Вот только в качестве бесплатного бонуса к живительному воздуху он получил предплечье сломанной руки.
— Кусай! Вкуси крови! Прими самого себя! Свою природу!
Мелисса казалась одержимой, и уже этого было достаточно, чтобы заразить Рю духом противоречия. Ударом колена он попытался скинуть наемницу с себя, но она была явно опытнее в бою в партере. Да и вес меча за спиной, которого сама она не чувствовала, явно заходил за нормальный даже для европейского двуручника.
— Кусай! — крикнула она, — Давай же! Вкуси кровь! Переродись!
Секунда. Другая. А затем сознание Рю поплыло. Мозгу не хватало кислорода, чтобы остаться в сознании, но на этот раз юноша принял забытье как спасение.
Последним, что он почувствовал, был солоноватый вкус крови...
Глава 10
Ячжи хмуро смотрела на кофейную гущу. Гадание. Это могло показаться несерьезным, — если не знать, что и как в действительности надо делать. В конце концов, бесполезные бытовые ритуалы, пользующиеся популярностью среди мистически настроенных дурочек, возникли из настоящих практик древнего колдовства. Как всегда, народная память не справилась с возложенными на нее задачами: с магией она справляется еще хуже, чем с религией. Религию она всегда подменяет мистикой, а магию — религией. Естественно, со временем ушел смысл, осталась шелуха. Но есть те, кто помнит настоящее колдовство.
— Плохо, Хуру... плохо, — пробормотала мико, а затем снова сверилась с записями книги.
Последний и самый ценный из даров ками озера. Наверное, никто, кроме неё и, быть может, Юрей, не оценил бы этот дар. Книга. Она не стреляет, не защищает, не режет. Она просто хранит знания. Все знания, которые накопила Флора.
— Плохо.
Это было проклятие. Она была точно уверена. Хуру прокляли. Причем проклял не смертный колдун, — а младшее божество, хенгейокай. Кицунэ, вероятно. С этой силой не им было тягаться: они могли лишь поклоняться ей. Впрочем...
— Привет, Ячжи, — весело произнесла с порога Юрей и помахала лисьим хвостиком перед лицом, — А ты знаешь, что в твоей книге написано про кицунэ, а?
Она, несомненно, наткнулась на это первой.
После того, как Нарьяна ответила на сообщение Сикоры, погром плавно перешел в вечеринку. Что, несомненно, было в потенциале еще более разрушительно по последствиям, но хотя бы более привычно для бедолаги-трактирщика.
Бывшая жрица-мико, а ныне студентка ЗШН Куниеда Хаяси оказалась девушкой веселой и непосредственной... Правда, немного чересчур налегающей на сливовицу, которую с восторгом обнаружил в меню Тадеуш.
Разумеется, при этом напряжение, вызванное недавней встречей с Юной, спало в момент. Хотя не обошлось и без определенных шероховатостей: Кристиан назвал в числе основных страшилок ЗШН студентов-медиков, а Тадеуш в отместку (за землячку же было обидно) начал за столом выкладывать свои выводы о строении и назначении выделительной системы Гуро. После того, как его хором заткнули, Бетти слегка сгладила тему, рассказав о своем знакомстве с Адамом. По ее словам, как раз от Гуро он спас ее, и Фрею заодно. Звучала эта история чертовски романтично, но почему-то Тадеуша не оставляло ощущение, что это не вся она. О чем-то хитрая колдунья умалчивала.
— Вывернул Гуро наизнанку? — переспросила Хаяси, а затем тоненько хихикнула, — Кажется, я начинаю понимать: в этой школе нормальных просто нет.
— Очень верная мысль, — раздался низкий мужской голос от дверей, — Хотя я бы слегка расширил её: полностью нормальных людей... попросту не существует. Здесь лишь САМЫЕ ненормальные.
Увидев красную мантию, Тадеуш удивленно поднял брови. Нет, он, конечно, знал, что грозный пан Финелла в прошлом был священником... Но одно дело знать, а другое — видеть воочию. Не вязался у него этот парень с образом святого отца. Интересно, а пани Мария как к этому относится? Она же верующая, а он наверняка обет безбрачия приносил...
— Итак, позвольте представиться, синьорита, — убедившись, что всеобщее внимание обратилось к нему, продолжил итальянец, — Мое имя Чезаре Финелла, и я назначен вашим куратором... С чем вас и 'поздравляю'.
Угрожающего оттенка слова 'поздравляю' Хаяси, кажется, не заметила.
— Ну что? — весело отсалютовала она бутылкой, — Присаживайтесь, куратор. Будем праздновать мой приём в школу ненормальных!
Чезаре спокойно пожал плечом и присел. Не сказать, чтобы у него совсем не было дел, но в принципе, он никуда особо не торопился.
