— Я что, монах — святости обхаживать?.. Хмм... Обхаживать... — с каждым словом румянец на мордахе Сенджу становился всё более тёмного оттенка. — Да ладно, проехали, — решил я сменить тему, пока у Наваки не случился срыв.

Подхихикивая над Сенджу, мы начали активно уничтожать врага всего рода человеческого — алкоголь, пока к нам не вернулась девушка с кальяном в руках.

Усадив её с нами, я перекинулся многозначительным взглядом с Хатаке.

Она будет моей новой жертвой подколок. Наваки дошёл до той кондиции, когда он может внезапно кинуть наш столик, за которым мы так удобно сидим на подушках, через всё заведение, чтобы скинуть пар. Сакумо абсолютно невозможно задеть. Он 'страдал' абсолютным пофигизмом, пока разговор не коснётся его чести, сына или жены. Вот только даже я не рискну задевать одну из этих вещей, так как тогда можно отхватить неиллюзорных звиздюлей от 'самого верного шиноби мира'.

Причём этот камикадзе настолько отморожен, что без особых проблем заедет по харе даже самому Хирузену, если тот заденет струнки его души.

Так что усадить к нам официантку — неплохой метод продолжить весёлый стёбный разговор.

Но всё испортил Наваки.

— Ладно, мне надо идти, — грустно вздохнул он, взглянув на часы, которые висели на входе веранды. — Завтра мне ещё напутственную речь толкать молодёжи, которая стала генинами, прежде чем они пойдут на распределение, так что оставлю вас двоих наедине, в компании такой... обворожительной и прекрасной девушки, — последние слова дались Сенджу с трудом, так как он явно вспомнил мою подколку, заставив прыснуть Хатаке в кулак.

Попрощавшись и посетовав на глупые ритуалы, которые мешают нам отдыхать, мы проводили его до выхода с веранды, после чего вернулись к ожидающей нас за столом девушке, которая чувствовала себя явно не в своей тарелке.

— Изами-сама, это большая честь для меня — сидеть с вами и вашим другом за одним столом, — робко пропищала она, — но меня ожидает работа...

— Да? Такое рвение похвально, — улыбнулся я ей. — Иди к управляющему и скажи, что по моей прихоти ты и только ты будешь обслуживать Сакумо Хатаке и меня сегодня вечером, поняла?

— Хай! — кивнув, девушка удалилась робкой походкой.

— Ты её подкалывать собрался или авторитетом давить? — уязвил меня Хатаке. — Совсем с девушками общаться не умеешь, и как только Цунаде тебя терпит? — спросил он небеса, картинно-трагично запрокинув голову.

— Так же, как и я её — любя, — посмеиваясь дурачеству пепельноволосого, ответил я.

— А теперь по-честному... — заговорщически наклонившись ко мне, прошептал Сакумо. — Ты на эту девчушку смотришь так, как Акимичи на кусок сочного бифштекса...

— Она и вправду похожа на Мито Узумаки... Если бы только ты знал, как я желал отомстить той суке за то, что она накинула на меня ярмо... — зло, сквозь зубы, вырвалось из меня, прежде чем я смог осмыслить свои слова. — Как сильно я желал её унизить, а после — выпотрошить...

Откинувшись назад, Сакумо серьёзно посмотрел на меня.

— Надеюсь, ты не собираешься выпустить своих демонов на этой девке?

— С каких пор тебя волнуют гражданские? — зло ухмыльнулся я, отпивая пива и внимательно смотря на Хатаке. — После того, что мы творили на войне?

— Если бы ты не был героем Конохи, если бы ты не был будущим Хокаге — я бы тебе и слова не сказал бы, — прохладным тоном ответил мне пепельноволосый. Его слова подействовали на меня словно ушат холодной воды.

— Я... Я не собираюсь её убивать и насильничать, успокойся.

— Это я хотел услышать, — после моих слов тягучая атмосфера пропала, и Хатаке вновь обрёл беззаботный вид. — Ты смотри, главное — чтобы Цунаде не узнала. Это моя мне всего лишь слабительного подсыплет, а твоя и кастрировать может, — рассмеялся он.

— Оставь это мне, — допивая пиво, я повернулся в сторону входа веранды. — Что-то её давно нет.

— Прихорашивается, — пожал плечами Хатаке, после чего взял бутылочку с саке в руки и начал с ней играться, раскручивая её и раз за разом останавливаясь прежде, чем напиток прольётся.

После этих слов в комнате установилась тишина.

— Скажи, тебя ещё иногда мучают воспоминания с войны? — тихо спросил я его.

— Конечно, — подтвердил Сакумо, не отрываясь от своей игры. — Много хороших шиноби Конохи погибло... Я часто вспоминаю об этом.

— Я сейчас о другом. О том, что мы делали во время наших 'спецопераций'...

Оторвав свой взор от бутылочки, Хатаке хмуро сказал:

— Они были врагами Конохи. Всё, что произошло — их вина. Не стоит вставать на нашем пути. Но с каких это пор Бешеный Пёс Конохи терзается муками совести? — спросил он, специально упомянув одно из моих прозвищ, которое изначально мне дали бойцы Анбу.

— Я не терзаюсь. Просто не вижу смысла в том, что мы творили, — шёпотом ответил я ему. — Помнишь самурайский род Такуя?

— Как я его забуду? Именно после него ты так впечатлил Анбу, что те прозвали тебя Бешеным Псом, — гордо улыбнулся Хатаке. — Если честно, то я тогда до последнего не верил, что тебе хватит духу выполнить миссию, — гордо закончил он.

— Без твоих речей я не смог бы этого сделать. Честно. Это было бы слишком для меня.

— Да ладно тебе, они сами виноваты. Захотели оторваться от Огня и присоединиться к Земле. Они знали, на что шли. Просто эти глупцы купились на сладкие речи землероек о богатстве, влиянии и, конечно же, защите. Ха, они и вправду думали, что что-то в этом мире их сможет защитить от гнева Конохи? — расхохотался Хатаке.

Но я не разделял его веселья.

Это была самая грязная миссия, в которой я только участвовал за всю войну.

Такуя, древний самурайский род. Они решили предать Даймё Огня и Коноху. Предать Волю Огня.

И поплатились за это.

Люди в тряпичных масках ворвались в их замок, в то время как там проходил совет знати. Мелкие вассалы Такуя советовались со своим сюзереном, как им лучше всего провернуть свой уход из Огня, под защитой семерых шиноби из Ивы.

Четвёрка шиноби в простой серой одежде без опознавательных знаков уничтожила их защитников из Камня, после чего на глазах у вассалов Такуя устроила настоящий ад.

Живого лорда Такуя заставили сперва смотреть, как раз за разом насилуют женщин его рода. А после — медленно убивают всех до единого. Детей, мальчишек и девчонок. Старух и стариков. Женщин и мужчин. И лишь в конце ему подарили 'спасение', оборвав его жизнь.

Пощады не было. Ни Конохе, ни Стране Огня не нужны были идейные мстители из выживших...

После такого акта устрашения вассалы Такуя, оставшиеся без сюзерена, забыли о том, что вообще можно кому-то служить, кроме как Даймё Огня и Хокаге.

— Почему ты спросил? — вырвал меня из воспоминаний голос Хатаке. — Не ты ли был к ним абсолютно безжалостен? Начистоту: после твоих действий я подумывал подставить тебя, чтобы тебя забили враги, как 'пса, заражённого бешенством'. Настолько твои действия покорёжили меня... Но я решил дать тебе испытательный срок. Я хотел знать — сошёл ли ты с ума и наслаждался насилием ради насилия, или же ты так рьяно исполнял свой долг?

— И ты решил, что я так рьяно исполнял свой долг, раз я ещё жив? — спросил я его, грустно улыбнувшись.

— Да, — серьезно кивнул Сакумо. — Ты не насиловал баб, не убивал без приказа. Но всё же сомнения были. Ты мне тогда и вправду казался бешеным псом. Именно тогда я решил сблизиться с тобой и не дать тебе скатиться во тьму. А в итоге ты стал мне самым любимым и близким человеком, — улыбнулся он мне и, приблизившись, растрепал волосы на моей голове. — Ну, конечно, после моего малютки и моей домашней биджу, ха-ха.

— Ясно, — кивнул я, уходя от его руки, хотя мне это и дико понравилось.

— Да будет те, у меня с десяток таких миссий наберётся, — приняв моё молчание за задумчивость, поспешил оправдать меня Хатаке.

— Не в этом дело.

— В чём же тогда? — спросил он заинтересованно.

— Сакумо, вот скажи... У тебя родился сын. Какаши, да? — спросил я его.

— Ну да. Кстати, козлиный потрох ты. Ты ведь на его дне рождения не был! — обвиняюще уставился на меня собачник. — Да что там, ты его даже на руках не держал!

— Я... Я не могу, — грустно улыбнулся я на его выкрик.

— Отчего это?

— Мне просто больно на него смотреть, зная, что он будет делать такие вещи, какие делали мы, — признался я своему другу.

— Ой-ёй, — протянул Хатаке, понимающе смотря на меня. — Ну, здесь всё понятно, вот только скажи мне... Именно потому ты ещё не женился на Цунаде и не наплодил кучу маленьких Изами, которые нервировали бы своим видом всех твоих недоброжелателей?

— Да, — это признание далось мне крайне легко. Я давно уже мечтал выговориться. Но было не с кем. Ни Цунаде, ни Наваки меня не поймут. Их тщательно защищали от таких миссий. Да что там, расспросив Наваки, задав ему парочку наводящих вопросов, я понял, что он даже не знает о таких методах Конохи расправляться с раскольниками.

А лезть к Сакумо не хотелось, так как не было ясно, как именно он отреагирует на эти воспоминания.

— Знаешь, ты обладаешь достаточным влиянием, чтобы оградить своих отпрысков от этого.

— А ты? Ты оградишь Какаши? — вопрос, сорвавшийся с моих уст, был крайне неуместен.

— Конечно же нет, — ответил мне Сакумо, смотря на меня как на предателя родины. — Это его долг. Долг всех Хатаке пред Конохой.

— Ясно, — задумчиво протянул я.

— Не в этом дело. Спроси лучше себя — оградил ли бы ты самого себя от такого?

Крепко задумавшись над вопросом Сакумо, я упустил момент, когда к нам на веранду зашла официантка.

— Изами-сама, Хатаке-сама, сегодня я в вашем полном распоряжении, — оповестила она нас, призывно изогнувшись в поклоне, демонстрируя свои прелести.

— А мы уже заждались... — расплылся Хатаке в предвкушающей улыбке.

Дальше же все тёмные думы выветрились из моей головы, так как мы приступили к расспросу девушки о её жизни.

Мики (типичное имя для южных провинций страны Огня) оказалась дочерью обычных крестьян.

Рассказывая о своей жизни, она удачно избегала острых углов, выставляя себя в хорошем свете. Но жизнь шиноби научила нас многому. Поэтому мы могли примерно составить правдивое досье на её жизнь.

Выросла как единственная дочь с двенадцатью братьями, но всего детей у её родителей было девятнадцать.

Родители были бедны даже для крестьян. Несмотря на многие невзгоды, обычные крестьяне в стране Огня имели достаточно, чтобы не терять детей от болезней и голода даже во время войны. За этим строго следили — рабочей силы много не бывает.

Ушла из деревни с караваном какого-то торговца.

Продала своё тело ради будущего профита. Хитрая девочка.

Родители не хотят идти на контакт.

Вряд ли они расстроились бы из-за её действий. Скорее, порадовались бы за 'счастье' своей дочурки и просили бы помощи. Так что контакт обрублен именно с её стороны.

Прибыв в Коноху, девочка тут же устроилась в одном из моих заведений в старом квартале красных фонарей, где сейчас расположены новостройки для новоприбывших кланов. Однако жестокий торговец не хотел её отпускать. Но она не сдалась и, поговорив с каким-то Сея-куном, который также работает на меня, в качестве вышибалы, смогла отвадить от себя своего 'пленителя'.

Грубо же говоря — она поменяла одного папика на другого, у которого была в наличии прописка в Конохе.

Теперь же она счастлива.

Ясно, платят здесь хорошо, я за этим слежу, руководствуясь принципом: я плачу высокие заплаты не потому, что богат, а потому, что хочу хорошо зарабатывать. Хорошо оплачиваемые работники работают усерднее и с большей самоотдачей.

Дослушав её историю, я как-то потерял настроение подкалывать её, да и дальше гулять расхотелось...

— Иди домой, ты свободна, — отправил я её и, не слушая её ответный лепет, кивнул Хатаке на выход.

Расплатившись, мы оказались на улице. Попытка вдохнуть свежего ночного воздуха потерпела неудачу. Вся улица была пропитана запахами секса, алкоголя и жирной пищи.

— Куда теперь? — поинтересовался Сакумо.

— Следуй за мной, — сорвавшись с места и запрыгнув на крыши построек, я быстро направился вглубь Конохи верхними путями.

Не прошло и пары минут, как мы оказались на месте.

— Это ты меня так домой провожаешь? — спросил меня Хатаке, стоя справа от меня на дереве рядом со своим поместьем.

— Я знаю, это тупо и бестактно... Но можно мне познакомиться с твоим сыном? — мои слова встретил ошеломлённый взгляд со стороны пепельноволосого шиноби.

— Конечно! Вперёд! — спрыгнув на землю, Сакумо уверенно направился к своим воротам, я же посеменил за ним.

Не таясь, Хатаке отворил врата и приглашающе махнул мне рукой.

Громко топая, мы вошли в дом и тут же направились в комнату, где спал Хатаке номер два.

— Ты что творишь? — раздалось злое шипение из одной комнаты. Отворившаяся бумажная дверь явила нам рассерженную миссис Хатаке, одетую в лёгкую юкату. — Ты что, мозги сегодня последние пропил?.. Ой! — стоило ей заметить меня, как поведение женщины тут же сменилось с боевого на застенчивое. — Изами-сан, доброй ночи вам, я не знала, что вы навестите нас, — извиняющеся поклонилась она.

— Цыц, иди спать, я скоро приду, — впервые я видел такого уверенного в себе Сакумо. Даже на миссиях он не был таким целеустремлённым.

Отвадив свою благоверную, он провёл меня в комнату своего сына.

— Вот, — сказал он, подойдя к детской кровати. — Хатаке-младший, — нежно улыбнулся он причмокивающему во сне губами малышу.

Подойдя к нему, я заглянул в кровать и был словно заворожён.

Тут же у меня странно зачесались глаза.

— Не смотри на то, что он спит. Возьми его на руки.

— М... кхем, можно? — внезапно запершило в горле.

— Конечно.

Аккуратно, стараясь не разбудить малыша, я поднял его. Хотя, какого малыша? Ему уже больше года. Сейчас это уже личинка шиноби, начавшая свою подготовку.

Завороженно смотря на ребёнка, я не мог отвести взгляд.

— У него твои волосы, — сказал я, положив ребёнка назад в кроватку. — Но ему повезло, лицо досталось ему от мамы, — не удержался я от подколки.

— Я знаю, — широко улыбнулся Сакумо. — Знал бы ты, как я этому был рад, когда впервые его увидел, — тихо рассмеялся он.

— Проводи меня, — попросил я его.

Оказавшись на улице, я взглянул на яркий полумесяц луны на небе.

— Нет, не оградил бы.

— Что? — не понял моей реплики Сакумо.

— Я не оградил бы себя от того, сквозь что мне пришлось пройти, — разъяснил я ему. — Я всячески помог бы. Но не оградил. Мы — шиноби, и это — наша задача, наше призвание, наша жизнь.

— Я рад, что ты это понял. Растёшь, — хлопнул меня по плечу Хатаке.

— Куда деваться, года идут. Мало быть образованным, нужно быть мудрым. По-нашему мудрым. Как шиноби, — улыбнулся я проскользнувшим в моей хмельной голове мыслям. — Извини, мне срочно надо домой.

Скомкано попрощавшись, я молнией устремился к себе. Оказавшись в своей комнате, подскочил к столу и извлёк из него амулет, который я когда-то дарил Цунаде на нашей помолвке.