Светило Мандалора только поднималось над горизонтом, первые лучи ярко блестели на поверхности столичного купола. Его голубоватая поверхность блестела отраженным светом от множества капелек воды, что конденсировались на его поверхности.
Столичный купол города Сандари был самым крупным на поверхности этой негостеприимной планеты. Мандалорцы были воинственным, вспыльчивым и свободолюбивым народом. Для их родной планеты это стало приговором.
Одна из древних войн убила эту планету. Ядро Мандалора было пробито и частично разрушено. Одно из полушарий едва не было оторвано от планеты, несколько крупных кусков поверхности как след той далёкой войны еще висит на орбите планеты. След древнего оружия планетарного уничтожения, рваная рана на боку этого мира, так никогда не затянулась. Баланс ядра планеты был непоправимо нарушен, термоядерные реакции постепенно затухли. Магнитное поле слабело, мандолорцы предприняли несколько попыток вдохнуть жизнь в смертельно раненое сердце их планеты, но эти попытки были тщетны.
Космический ветер вскоре превратил всю незащищенную от излучения поверхность в радиоактивную пустошь. Будь на месте мандалорцев другой народ, давно бы бросили свой умирающий мир. Мандалорцы же не желали покидать свою родину. На поверхности мертвого шарика начали расти купола.
И тому была причина. Слишком много жизней было отдано за Мандалор, чтобы отдать его в руки так жаждущих его богатств захватчиков. Даже после своей смерти, планета была богата залежами бескара — чудесного металла, мандалорского железа.
Менялись эпохи. Древние враги, что убили Мандалор, давно растворились в истории. Джедаи, не менее древний враг, ослабли. Республика исчезла, а на Мандалоре всё ещё был Мандалор. И даже долгое правление партии пацифистов мало изменило быт и нравы этой планеты.
Хан крался вдоль забора, окружающего тренировочный лагерь империи. Он двигался вдоль контрольно-следовой полосы. Его одежда была слишком легка, для прохладного раннего утра Мандалора. Он кутался в мягкую и блестящую ткань, не только неплохо сохраняющую тепло, но и позволяющую обмануть примитивные датчики на заборе. Нужно было только не спешить, и замереть в моменты, когда мимо пролетал маленький шарообразный дроид-разведчик.
На плече Хана висел мешок, горловина которого была завязана проволокой. Возвращаясь в лагерь после очередной ходки в город, маленький контрабандист старался быть осторожным, слишком много его клиентов внутри лагеря ждали новую поставку.
Уже три месяца, как он мариновался на этой планете. Нет, Хан не жаловался, в центре распределителе было куда как хуже. Маленькая комнатка на шесть человек, скудный рацион и бесконечная муштра. Если бы комплекс распределения не располагался в космосе, он бы оттуда обязательно сбежал.
После обследования и лечения, немного отъевшийся, даже на этом скудном рационе, он не роптал. Может в былые деньки иногда удавалось поесть и сытнее, но точно, не каждый день, и точно, не три раза в день. Вместе с ещё тремя сотнями новобранцев, его распределили на Мандалор, в кадетский корпус при новой Имперской военной академии.
В целом тут ему нравилось, только немного не хватало привычной свободы, да и с офицером-воспитателем отношения сразу не сложились. Кемберлейн Алеско, человек, повернутый на дисциплине, не мог сойтись характером со взбалмошным и свободолюбивым Ханом.
Однако со всеми неприятностями существования его примиряла крыша над головой, пусть делимая с ещё четырьмя кадетами, и всегда доступная тёплая постель. Кормежка была как на убой.
Первый месяц он был тих, послушен, ошеломлен непривычным образом жизни. Для мальчика, фактически выросшего на улицах, новая среда была сродни санаторию. Правила, что она налагала, он принял легко, без внутреннего отторжения. Это место во многом жило по тем же законам улиц. Только здесь было не принято высшими измываться над низшими.
Выполняй указания паханов (офицеров), какими бы глупыми они не казались. Следуй принятым правилам: заправляй кровать, принимай душ, вовремя прибывай на построение, ешь в столовой, убирай за собой посуду. Вовремя приходи на обучение и отвечай на вопросы господина инструктора. Можно сказать, Хан сменил негласный свод правил улицы на Устав.
Неожиданно, но это было неплохо. Если ты следуешь правилам — можешь не боятся несправедливого наказания. Без причины и повода у тебя не отберут еду, имущество, не ударят. Несколько раз Хан нарывался на наказание. но оно оказалось удивительно мягким. Два наряда по столовой вне очереди. Ну что такого сложного — отмыть несколько сотен комплектов посуды.
Освоившись, Хан привычно начал испытывать границы дозволенного. Мелкие проказы, игра в карты, игра на деньги, выменивание разных очень нужных вещей у сверстников. Всё это было запрещено, но за запретом следили не то чтобы строго.
Один раз он угодил в карцер, когда попался бродящим по территории ночью. Да, сидеть в одиночестве в полутемной каморке было скучно. Но не так страшно, когда ты очухиваешься в луже собственной мочи и рвоты, после того, как местная шпана решила тебя проучить. Хан исключительно не понимал ребят, что ночами плакали в подушку и просились домой.
Это не было настоящим наказанием. Если быть осторожным, вести себя хорошо, прилежно выполнять задания, офицеры-воспитатели на многие вещи закрывали глаза. Тем удивительней было узнать, что по-настоящему здесь тоже наказывают.
Месяц назад его выпороли на плацу электрохлыстом перед строем. Пояснив перед поркой, за что именно он получает свои удары. Тогда-то он и понял настоящее правило этого места. Хан не подчинился прямому приказу офицера-воспитателя Кемберлейна Алеско.
Месяц назад Хан организовал свой маленький бизнес. Пользуясь небольшим ростом и знаниями, что преподали им на занятиях по стандартным системам обеспечения безопасности военных баз, мальчишка начал выбираться в город, принося с собой разную "запрещенную" контрабанду.
Его ловили уже трижды. И только за первый раз он получил в наказание порку. Его выпороли не за то, что он бегал в город, и даже не за принесенные сладкие батончики, кофе, и даже сигареты. Его выпороли за то, что на приказ сержанта Алеско немедленно остановится, он только ускорил свой бег.
Его ловили ещё дважды. После первого случая, теперь на приказ остановиться, Хан замирал и покорно шёл на встречу с комендантом. После чего получал свой наряд, или отправлялся в карцер. Простое правило — если попался, прими наказание.
Мальчик наконец дошёл до нужного места. На двух камушках, над контрольно-следовой полосой лежала жердина. Проверив её прочность ногой, Хан быстро перемахнул через песчаную полосу. В этом месте через забор был перекинут кусок кабеля, а колючая проволока приподнята с помощью куска арматуры.
Жердину Хан аккуратно забрал. Он перенес её на ту сторону, еще пригодится, найти подходящую с каждым днём становилось всё сложнее. Чем ближе было завершение строительства, тем меньше оставалось строительного мусора.
Наконец, перебравшись на ту сторону, не потревожив чувствительный датчик на колючей проволоке, Хан припрятал жердину у основания забора в заранее приготовленную ямку. Потом вынул форму, заботливо и аккуратно сложенную в пластиковый пакет. На построении надо выглядеть опрятным, чтобы не вызывать подозрений. Место формы занял мешок с гражданской одеждой и сегодняшней добычей. Сверху Хан уложил пруток, которым приподнимал колючку.
Хан придирчиво разгладил почву на месте своего схрона. Собрал немного пыли чуть в стороне, и аккуратно присыпал сверху. Место, его где он прятал свои нехитрые сокровища не должно бросаться в глаза. Вечером можно будет забрать контрабанду, а уж после отбоя спокойно всё продать.
Это была самая крупная партия из тех, что ему удалось притащить в лагерь. Пришлось потратить весь невеликий запас собственных кредитов, распотрошить несколько заначек и набрать заказов. Сегодняшняя ночь обещала стать очень прибыльной.
Он уже преодолел половину пути к казарме, когда прозвучал первый сигнал к побудке. Дело за малым — смешиваться с толпой на входе в душевые и не слишком отсвечивать своей невыспавшейся рожей на построении. Единственный день, когда он мог выбраться из лагеря — в день дежурства его отряда по столовой. Дежурные часто приходят в столовую пораньше, на его отсутствие в казарме никто не обратит внимание.
День начался необычно. После душа им всем раздали новую форму. На территории множество кадетов наводили чистоту. Офицеры бегали как ошпаренные, и это вызвало тревогу. Он впервые видел этих обычно неспешных взрослых бегущими вне полигона или спортзала. Лагерь гудел, как растревоженный улей.
Хану было интересно, что же случилось, но нужно было поспешить в столовую, отряд не сможет долго прикрывать его. В столовой было тихо. Ребята встретили его радостно, каждый из них надеялся получить по сладкому батончику. Поэтому они проснулись на рассвете, и уже были на кухне, прикрывая его вылазку.
Ребята были не в курсе той суеты, что творилась снаружи. Сначала они всё время были заняты подготовкой к завтраку, потом, до обеда Хан занимался только тем, что в компании ещё пяти мальчишек мыл, чистил, убирал со столов, следил за работой пищевых синтезаторов. На кухне всегда было много дел.
— Хан... — знакомый голос окликнул его как раз в тот момент, когда он проверял число готовых к раздаче порций. Нужно было убедится, что всем хватит еды, от этого зависит их вечерняя оценка дежурства.
— Что такое? — спросил маленький контрабандист, вытирая мокрые руки о фартук.
— Тебя срочно вызывают в зал симуляторов.
Воздух вокруг Хана резко похолодел. Только что вытертые насухо ладошки вспотели. Очень редко кадета вызывали во время дежурства, и на его памяти, ничего хорошего от этого ждать не приходилось. Неужели о его маленькой ночной распродаже как-то узнали старшие?
Не подавая виду, Хан стянул с себя фартук, не особо слушая, о чём говорит кадет Мерц. Паренек, с черными как смоль волосами и шрамом под глазом. Контрабандист лихорадочно прикидывал, кто его мог сдать? Точно не Мерц, он был не из стукачей и парень проверенный.
Жалко было терять добро, с таким трудом протащенное на территорию лагеря. Но Хан мысленно готовился всё отрицать. Да и странно было то, что его звали в зону симуляторов, а не сразу к коменданту. Это давало некоторую надежду.
В другое время он бы бежал вприпрыжку. Хан ждал каждого занятия в зале симуляторов с нетерпением. Ему были не чужды голоигры. Но даже самый навороченный флайт-симулятор, не шел ни в какое сравнение с теми ощущениями, что дарил самый простенький симулятор СИД истребителя.
Во многом именно по этой причине, Хан старался без нужды не нарушать дисциплину. За хорошие оценки, прилежное поведение и дежурство можно было получить поощрение, для Хана это был внеочередной доступ к залу Симуляторов.
Помещение было огромным. Здесь располагались настоящие кабины от СИД истребителей. Малый брифинговый зал сейчас был занят офицерами. В большом же, у экрана, на который в режиме реального времени выводилась картина боя, собралась, наверное, добрая половина кадетов училища. Ещё столько же слонялось по залу.
Хан любил это место. Ему нравилось пилотировать мощные боевые машины, и пусть это пока была всего лишь симуляция. Он упивался каждым полётом, старался проводить тут всё доступное ему время. Его тягу заметили, приставили личного инструктора. Он провел в этом зале больше времени, чем любой другой кадет. Вскоре он стал безоговорочно побеждать в каждом учебном бою. Кто бы не был его противником.
— Кадет Хан по вашему приказанию прибыл! — поспешил Хан к своему офицеру-воспитателю, стоило ему его увидеть. Мужчина с постным лицом, высокими скулами, и желчным взглядом заметно нервничал.
— Вольно, кадет! Машину номер два занять! Вводная пять стандартных симуляций космического боя. Выполнять... — коротко скомандовал сержант Алеско. В его голосе ощущалось злорадство.
Хан поспешил исполнить приказ. От начальства в таком настроении лучше держатся подальше. Молчаливые и какие-то понурые кадеты помогли ему облачится в лётный костюм, он натянул шлем и полез в кабину симулятора.
После ярко освещенного зала, чернота космоса казалась тусклой. Его машина висела в невесомости, двигатель был заглушен. В углу светился счёт ноль из пяти. Стандартная космическая дуэль, до пяти побед. Максимально упрощённая, даже без взлёта. Противники стартуют напротив друг друга.
Через мгновение на границе чувствительности сканеров материализовался его соперник. Видимо, какая-то шишка... не зря все бегают, как ранкором укушенные. А значит, он должен несколько раз победить, пару раз проиграть, а затем, в финальном раунде в тяжёлой борьбе отдать финальное очко.
В себе Хан был уверен, уже давно ни один из инструкторов академии не был ему соперником на симуляторе. Нет, возможно окажись он в настоящем истребителе, всё было бы иначе, но здесь, в симуляции — он царь и бог. Мальчишка самодовольно ухмыльнулся, коснувшись штурвала, начав сближение. Его соперник повторил маневр, и тоже стал сокращать дистанцию.
Первый раз его сбили еще на сближении. Машина врага дважды мигнула зеленым. С дистанции, далекой от предельной точки ведения огня. Его истребитель получил сразу три попадания в плоскость левого ионного двигателя, потерял управление, закувыркался, а через какую-то секунду, импульс попал прямо в кабину.
Второй раз его поймали на вираже. В пылу собачей свалки противник рывком дёрнул корпус, буквально на мгновение поймав его машину в прицел. И этого хватило, чтобы на этот раз наполовину сбить правый ионный двигатель. Машина потеряла маневренность, он ещё пытался сопротивляться, но этот раунд был предрешен.
2 : 0 в сухую, и Хан ничего не мог поделать. Он гордился своим талантом пилота, прямо грезил космосом, инструкторы прочили ему большое будущее. Хан смирился, что придется два года проходить в кадетах, прежде чем он получит доступ к настоящему истребителю. Он был уверен в своих возможностях — а эта показательная порка была для него как ушат холодной воды.
Может быть, все они раньше над ним просто издевались? Давали ему, как маленькому мальчику, возможность победить себя. Тихо посмеивались над его наивностью, когда он выходил победителем из очередной схватки.
Этот Кемберлейн Алеско, несомненно, это он подговорил всех. И сейчас, скорее всего один из инструкторов, показывает, чего реально стоят все навыки признанного таланта. Сержант невзлюбил его с первого дня, и после такого никто из сверстников не будет иметь с ним дело.
Кажется, давно позабытое чувство отчаяния овладело Ханом. Скрутило его нутро, а он, наивный, всё это время думал, что наконец нашёл своё место! Его живот скрутило от обиды и отчаянья. Он глубоко вздохнул, стиснул зубы. Что ж, если он проиграет, если станет изгоем, то хотя бы сделает это достойно.
Следующий бой затянулся. Хан осторожничал, пытаясь понять, кто именно ведет с ним бой. В его оппоненте, кажется, сразу были собраны все качества инструкторов лётной подготовки. Педантичен как главный инструктор Ройс, точен как твилек Вархорс, импровизация как у Шоча, и вдобавок, толика безрассудства, как у шального плохо обученного кадета. Его противник часто стрелял, наплевав на любые писаные и неписаные правила. Его огонь при этом имел чудовищную точность и эффективность.
